Штормы, потрясшие мир
Штормы, потрясшие мир
Первые известия об Октябрьской революции застали Нансена еще в Америке.
Смысл событий был ему неясен. Новая Россия сразу потребовала покончить с войной, заключить мир, — и это говорило в ее пользу. Но что последует дальше?
По утрам он искал на газетных страницах новостей из России. Сообщалось, что главный большевистский штаб — в Смольном, бывшем институте благородных девиц; что министры Керенского выдворены из Зимнего дворца и посажены в Петропавловскую крепость; что вождь восставших Владимир Ульянов-Бланк-Ленин обладает огромным влиянием на рабочих и крестьян.
Русским не дали мира, которого они просили. Тогда на защиту их революции поднялись люди во многих странах по обе стороны океана. Американские социалисты послали в Петроград телеграмму: «Приступаем к мобилизации Красной гвардии для службы в России. Среди американских рабочих огромный энтузиазм. Ваша борьба — наша борьба». Эту телеграмму вашингтонские и нью-йоркские газеты напечатали рядом с сенсационными сообщениями о большевистских комиссарах, которые бросают в клетки к свирепым сибирским медведям университетских профессоров и прославленных артистов императорских театров.
А когда Нансен, подписав, наконец, соглашение с американцами, возвращается домой, он узнает, что даже в Норвегии кое-где были попытки создать по русскому образцу Советы рабочих депутатов!
Революционные бури сотрясают мир, измученный войной. Вчерашние враги, рабочие и крестьяне воюющих стран, одетые в разную солдатскую форму, не хотят больше сражаться друг против друга, братаются на политой их кровью земле.
Разваливается Австро-Венгрия, «лоскутная империя» Габсбургов. Оголяют фронты, выходят из войны Болгария, Турция…
«Восстание матросов в Киле! Революция в Германии!» — кричат газетчики на улицах Осло.
И вот в Комипенском лесу, в штабном вагоне главнокомандующего войсками союзников маршала Фоша, немецкая делегация спешит поставить подписи под условиями перемирия.
Кончается мировая война.
Из Нью-Порка отправляется в Европу пароход «Георг Вашингтон». Над гаванью реют флаги, палят пушки; впервые в истории президент Соединенных Штатов Америки покидает страну. На столе в президентской каюте стоит стальной ларец с замысловатым замком. В нем Вудро Вильсон хранит план послевоенного устройства мира: Америка вышла из войны достаточно крепкой и сильной, чтобы попытаться навязать свою волю другим…
В Европе заговорили об организации, которая поможет лучше, разумнее устроить мир.
Художник Вереншельд, сосед Нансена по «Пульхегде», старый добрый знакомый, застал его однажды возбужденным:
— Ты слышал: организуется Лига наций?
И Нансен стал говорить соседу, что воображение моряка рисует Лигу кораблем, плывущим к обетованной земле под флагом человечности. На нем все государства, все нации, большие и малые. Корабль построен так, что противостоит натиску военной истерии, военной пропаганде, этим остаткам варварства. У него крепкие борта…
— Как у «Фрама»? — пошутил Вереншельд. — А кто же будет капитаном? Сам Вильсон? Или этот «тигр» Жорж Клемансо, который теперь у руля во Франции? Что-то не верится в его миролюбие!
Но Нансен был полон надежд. В приподнятом настроении он, как представитель Норвежского общества содействия Лиге наций, отправился в Париж, где заседала мирная конференция.
На севере Франции Нансен видел разрушенные станционные водокачки, черные обожженные деревья возле оплывших от дождей окопов. Ржавые мотки колючей проволоки валялись возле путей. Поезд медленно переполз мост, который ремонтировали рабочие в потрепанных армейских куртках.
Эти вчерашние солдаты знали ненависть, теперь они должны протянуть руку своим недавним врагам: тот, кто сеет примирение, пожнет доверие. Нансен скажет об этом там, в Версальском дворце, где мирная конференция готовит проект Лиги. Он скажет, как надежнее, лучше построить будущий международный корабль, как сделать человечным, гуманным корабельный устав.
В Париже все было очень торжественно. От флагов рябило в глазах. Но… устав Лиги наций, оказывается, был уже составлен великими державами-победительницами, а представителей небольших государств позвали только для того, чтобы подписать его.
«Совет четырех», или «большая четверка», — Вильсон, Клемансо, английский премьер-министр Ллойд-Джордж, итальянский премьер Орландо — был занят в это время не столько будущей Лигой наций, сколько планами интервенции против молодой Советской России, истерзанной войной, разрухой, голодом.
Однажды все члены «большой четверки» получили одинаковые письма. «Сэр, положение с продовольствием в России, где каждый месяц сотни тысяч людей умирают от голода и болезней, является одной из проблем, больше всего волнующих в настоящее время умы всех людей» — так начиналось это необычное послание частного лица главам государств. Заканчивалось же оно просьбой помочь России лекарствами и продуктами.
Подписаны письма были лишь именем автора, без перечисления чинов и званий: Фритьоф Нансен.
Обратная почта сначала принесла ему самые лестные комплименты по поводу его гуманизма и сочувствия «несчастным русским». Но с ответом по существу «большая четверка» не торопилась. Наконец Нансена известили: первое условие для начала переговоров о помощи русским — прекращение большевиками военных действий против белых.
Нансен понимал, что именно теперь, весной 1919 года, большевикам трудно пойти на это: армии адмирала Колчака, еще недавно успешно наступавшие, покатились назад под натиском красных. Своим условием «большая четверка» хотела дать передышку этому «верховному правителю России», которому помогала оружием.
Но Нансен все же решил сообщить Ленину о результатах своего обращения к «сильным мира сего». Это было нелегко: почтамты отказывались принимать телеграммы в Россию, курьеры боялись туда ехать через линии фронтов. Наконец, с большим опозданием, немецкая радиостанция «Науен» передала письмо Нансена в Москву.
Ответ народного комиссара по иностранным делам Георгия Чичерина был получен также по радио. «Позвольте мне от имени Российского Советского Правительства передать Вам нашу глубочайшую благодарность за проявляемое Вами горячее участие в благосостоянии русского народа, — писал Чичерин. — Правительство… принимая во внимание всеобщее уважение, которым Вы окружены, будет особенно радо вступить с вами в сношения в целях проведения в жизнь Вашего плана помощи… Мы, разумеется, покроем все расходы этого предприятия и стоимость съестных припасов и можем уплатить, если Вы пожелаете, русскими товарами».
Чичерин сообщал о готовности России к мирным переговорам и в заключение предлагал назначить время и место для встречи с Нансеном советских делегатов.
Нансен поспешил сообщить об этой радиограмме «большой четверке». Но интервентов теперь меньше всего устраивали переговоры о мире или мирная передышка в России: белый генерал Юденич наступал на Петроград, Черчилль возвестил о «походе четырнадцати держав» против красных.
…Позднее Владимир Ильич Ленин, напоминая о многих мирных советских предложениях, сделанных разным путем, в том числе и через Нансена, сказал, что правительства стран Антанты, скрывая от народа правду, побоялись полностью напечатать эти документы.
Нансен действовал, как гуманист. «Большая четверка» попыталась сделать его орудием своей политики.