ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ СРЕДИ ГВАРДЕЙЦЕВ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

СРЕДИ ГВАРДЕЙЦЕВ

В конце августа 1944 года я был назначен командиром 23-й гвардейской стрелковой дивизии, входившей в состав войск 3-го Прибалтийского фронта. Командовавший соединением до меня генерал-майор Панкратий Викулович Белобородов, уже пожилой, грузный человек, с аккуратно подстриженной седой бородкой, встретил меня дружелюбно. Он получил новое назначение — начальником отдела боевой подготовки армии и был готов к отъезду. Проинформировав по обстановке, генерал дал краткие характеристики командирам частей, своим заместителям и стал собираться в дорогу.

Своим назначением П. В. Белобородов был явно доволен. Я понимал его — нелегкое дело в таком возрасте командовать на фронте дивизией. Круглосуточная нагрузка во всех видах боя. Спишь урывками. Ешь часто всухомятку. Постоянное нервное напряжение, вызываемое быстро меняющейся обстановкой, необходимостью реагировать на нее при недостатке данных… Частые выезды в самые «горячие точки», чтоб, разобравшись на месте с положением дел, принять решение, а часто и организовать его выполнение. А в часы затишья, в любых условиях, днем и ночью — подготовка к очередной операции, боевая учеба войск и многое другое…

Подошли начальник политотдела полковник В. В. Деев, начальник штаба полковник С. И. Соколов, начальник тыла подполковник А. И. Гребенников. Мы тепло проводили генерала Белобородова, а потом познакомились друг с другом. Я рассказал им о своем неожиданном назначении командиром 23-й гвардейской, а они кратко доложили о себе и состоянии дел в соединении. Вечером я познакомился с его историей.

…88-я стрелковая дивизия формировалась в первой половине сентября 1939 года. Участвовала в войне с финнами на Коулаярвинском направлении. С началом Великой Отечественной войны соединение перебросили на побережье Белого моря, прикрыв его от вражеских десантов. В августе 1941 года противник начал продвигаться к Кировской железной дороге в районе Лохи-Ваара. Это грозило отрывом нашего Севера от всей страны. Поднятая по боевой тревоге, дивизия бросилась навстречу врагу. До 1 октября 1942 года продолжались тяжелые бои. В ходе их соединение последовательно разгромило дивизию СС гитлеровцев и три пехотных полка финнов. Погиб в бою командовавший в то время дивизией генерал-майор Андрей Иванович Зеленцов. 17 марта 1942 года 88-я стрелковая стала 23-й гвардейской. Кировская железная дорога работала бесперебойно. Зимой 1942 года в составе 1-й ударной армии соединение участвовало в окружении 16-й армии гитлеровцев под Демянском. В начале 1944 года — в освобождении города Дно, где дивизии было присвоено наименование «Дновской». За прорыв обороны противника на реке Великой соединение было награждено орденом Красного Знамени. Читая строки о недавнем прошлом дивизии, я мысленно представлял себе ратный труд и подвиги, которые в течение ряда лет совершили ее воины.

…Дивизия готовится к прорыву рубежа «Валга» на дальних подходах к Риге. Знакомясь с частями, я прибыл в 66-й гвардейский стрелковый полк. При приближении к наблюдательному пункту мое внимание привлекла его тщательно подогнанная под фон местности маскировка. Несмотря на короткий срок пребывания полка на этом участке, командир — подполковник В. А. Гига уверенно доложил мне огневую систему противника в пределах ее видимости. Днем и ночью разведчики вели тщательное и непрерывное наблюдение за врагом, сверяя ночные цели с дневными и уточняя их достоверность. В этом я убедился, ознакомившись с журналом наблюдения.

В условиях лесисто-болотистой и озерной местности, где сама природа готовит всякого рода неожиданности, тщательное изучение противника, маскировка наших мероприятий и позиций были особенно важны. И хотя в то время наши войска громили гитлеровцев уже на всех фронтах, невыполнение этих требований приводило в ряде случаев к неудачам.

— Не хотите ли посмотреть, товарищ генерал, чем кончится минометный налет по бане гитлеровцев, выявленной нашими минометчиками?

Я согласился. В. А. Гига показал на местности небольшую возвышенность, из которой тонкой струйкой тянулся дым.

— Это и есть баня, — пояснил командир полка. — Непосредственно с фронта она не просматривается, но с нашего наблюдательного пункта, который располагается несколько ближе к правому флангу, ее можно видеть.

Я навел бинокль и стал ждать. Первые разрывы нескольких пристрелочных мин не вызвали на той стороне заметной реакции. Но когда минометная батарея перешла на поражение, из бани начали выскакивать и разбегаться в разные стороны голые гитлеровцы. Мы от души смеялись. Это был наглядный урок значения маскировки и изучения противника.

Мы продолжаем наблюдение. Перед центром обороны полка в районе Маккемельдри, по западному берегу реки тянется заболоченный участок, с километр по фронту и свыше 500 метров в глубину. Невдалеке от уреза воды проходит тщательно замаскированная первая траншея обороны гитлеровцев. Изредка в ней промелькнет каска солдата, раздастся треск автомата или легкого пулемета, а потом опять тихо. В южной части заболоченного участка, в глубине — метров триста от берега — стоит сарай, а недалеко от него стог сена.

— Наблюдением, — докладывает В. А. Гига, — в районе сарая установлен легкий пулемет. Он хорошо замаскирован, но несколько раз днем и ночью из этого района противник вел огонь. Разведчики видели там и нескольких солдат, видимо, из состава расчета. Триста метров севернее сарая снайперы установили еле заметную высотку. Огня оттуда не велось. Может быть, это только сухое место, а может, и перекрытый окоп?..

Окончательный вывод, где проходит истинный передний край обороны врага, из этих данных сделать было трудно. Нужен пленный. И я приказал в направлении сарая организовать ночной поиск.

— Может, с той же задачей направить еще одну разведгруппу по правой части заболоченного участка? — спрашивает командир полка.

— Согласен. Но действовать они должны самостоятельно, по обстановке.

Затем мы обсудили возможный вариант действий разведчиков. Им предстояло в условиях ночи переправиться через реку, установить, занимает ли противник первую траншею и взять в ней пленного. Если противника не окажется, левой группе выдвинуться в район сарая, а правой к «сухому месту» и взять пленных. Потом мы обговорили пункты и порядок переправы обеих разведгрупп через реку, их усиление в прикрытие саперами и артиллеристами.

— Уточните со здешними стариками, — сказал я прощаясь, — где лучше переправиться через реку и пройти по болоту?..

Прошло двое суток. На рассвете мне позвонил В. А. Гига.

— Докладываю! Вопрос, по которому мы с вами работали, решен положительно…

— Где вы сейчас находитесь?

— На «глазах»[5].

— Ждите. Выезжаю к вам…

Вместе с помощником дивизионного разведчика старшим лейтенантом В. А. Тестовым мы поехали на наблюдательный пункт 66-го полка.

— Ночь была темной, — докладывает командир полка, — и обе группы успешно переправились через реку. Саперы сделали в заграждениях проходы, но противника в первой траншее не оказалось. Разведчики пошли дальше. Вскоре левая группа подошла на близкое расстояние к сараю и поползла вперед. Из-за кочек, в свете появившейся луны, они увидели окоп с пулеметом. Рядом с ним, положив голову на руки, спал солдат. Видны были только его каска и локти. Мгновенье, и два разведчика с разных сторон вскочили в окоп и бросились на гитлеровца. И сразу откуда-то с севера ударил пулемет. Впереди поднялись осветительные ракеты.

Между тем пленный не подавал признаков жизни и был неестественно легок. В этот момент загорелся стог сена, а вслед за ним и сарай. Стало светло, как днем, и разведчики увидели, что держат в руках искусно сделанное чучело с раскрашенной смеющейся рожей. Из-за сгоревшего стога сена в тыл левой группе в полный рост выдвигалась вражеская цепь. Разведчики стали отходить. Появились раненые. По району сарая открыла огонь поддерживающая батарея. А потом на пути отхода разведчиков стали рваться вражеские мины…

В это же время правая группа на подходе к «сухому месту» услышала треск пулеметной очереди. Разведчики залегли. Шагах в десяти от них, видимо, из перекрытого окопа, вел огонь легкий пулемет. Пригнувшись, разведчики побежали вперед. Бросив в окоп гранату, командир группы старший сержант И. Г. Борисов вскочил в окоп.

— Хенде хох!

Два гитлеровца лежали на дне окопа, сраженные гранатой. Наводчик поднял руки вверх…

Как показал пленный, передний край их обороны охватывал заболоченный участок дугой. В первой траншее враг держал боевое охранение. С наступлением темноты оно снималось. Расчет легкого пулемета, где он был наводчиком, находился в секрете. Вместе с группой разведчиков, расположенных в укрытии за стогом сена, они имели задачу, если русские появятся у сарая, взять пленных. Обе группы специальным устройством были связаны с окопом у сарая. Как только чучело сдвигалось с места, у них возникал сигнал. Учитывая трудно проходимое болото, расчет пулемета вел огонь с места, отрезая противнику пути отхода. Группа разведчиков выскакивала из-за сарая, чтоб захватить пленного.

— Все спутал загоревшийся от стога сена сарай, — уныло закончил пленный…

— Чучело-то «смеялось», — заметил командир полка, — а гитлеровцам было не до смеха…

…В дивизии я был новым человеком, и ко мне присматривались. Гвардейцы дают каждому свою собственную, боевую оценку. Не будучи официальной, она значила много. Вера в своих командиров являлась одним из самых важных слагаемых в достижении успеха в бою. И я старался вложить весь свой опыт и знания, всю энергию и силы, чтобы возможно лучше подготовиться к предстоящей операции.

Особое внимание мы уделяли вопросам взаимодействия. Это та часть работы командира и его штаба, которая во многом решает успех боя. В процессе ее необходимо определить характер боевых действий частей каждого рода войск и авиации. Добиться понимания ими задач и способов их выполнения. Организовать управление и связь. Поддерживать и восстанавливать в соответствии со складывающейся обстановкой нарушенное в ходе боя взаимодействие и многое другое…

…14 сентября 1944 года. Дивизия переходит в наступление на заранее подготовленную оборону противника на рубеже «Валга». Накануне на реке Вяйкэ — Эма — Йыги на участке 66-го полка был захвачен плацдарм. С него соединение наносит главный удар.

Много раз наблюдал я с близкого расстояния за атакой пехоты и танков. Вот и сейчас близится к концу часовая артиллерийская подготовка. Видно, как на исходное положение пехоты подошли наши немногочисленные танки. Выскочив из неглубоких траншей, отрытых за ночь, стрелки вслед за танками, ведя на ходу огонь из автоматов и пулеметов, устремились в атаку. За цепью пехоты артиллеристы тянут на руках «сорокапятки». С исходного положения прямой наводкой ведут огонь полковые и дивизионные орудия.

Смотрю на часы. Артиллерия переносит огонь в глубину. И почти сразу впереди и позади наступающих стали рваться легкие мины. В нескольких местах с переднего края вражеской обороны ударили тяжелые пулеметы и противотанковые орудия. Несколько танков задымили, падают воины, но атака продолжается..

— Видимо, в ближайшей глубине огневая система и артиллерия противника подавлены недостаточно. Дайте команду, — говорю я командующему артиллерией дивизии полковнику П. И. Рабзову, — дополнительно усилить каждую стрелковую роту одним — двумя орудиями полковой артиллерии, а из дивизионов, поддерживающих батальоны, по одной батарее поставить на прямую наводку.

— Есть!

К нам доносится многоголосое «ура!», потом одновременный взрыв многих сотен гранат. Гвардейцы ворвались в первую траншею. Но бой развивается тяжело…

Возле меня стоит начальник политотдела дивизии полковник В. В. Деев.

— Четыре танка на километр, — говорит он, — не скажешь, что атакуем без танков. Но и гитлеровцев на этом рубеже ими не испугаешь…

— Основная масса танков планируется и фронтом и армией для развития успеха…

— Так надо же, товарищ генерал, раньше добиться успеха, а потом развивать его. На одном энтузиазме далеко не уйдешь…

Уже пять дней идет «прогрызание» обороны немцев на рубеже «Валга». Завершается прорыв тактической обороны врага на всю ее глубину. Атаки и контратаки следуют одна за другой. Обеспечивая отход своих войск из Эстонии, фашисты сопротивляются с отчаянием обреченных.

После форсирования 63-м полком реки Педеле, гитлеровцы в одной из контратак вышли на его командный пункт. Ночной бой необычен и требует особой стойкости: в небе осветительные и сигнальные ракеты. Как будто нацеленные на тебя светящиеся трассы снарядов и пуль… Выстрелы орудий, треск пулеметных и автоматных очередей. Характерные звуки рвущихся снарядов, мин, гранат. Вой и свист проносящихся вблизи осколков и пуль. Плохо виден противник и трудно определить, где главная опасность. Вот почему в темное время даже небольшие подразделения способны выполнять крупные задачи. Хорошо ориентируясь ночью и удачно выбрав позицию, старший сержант М. Е. Кузовлев вместе с бойцами своего взвода почти в упор расстреливал фашистов. Стойкость гвардейцев позволила полку собраться с силами и восстановить положение. А утром подошли наши танки, и враг начал отходить.

…20 октября 1944 года. С наблюдательного пункта командира корпуса, куда я прибыл за получением задачи, хорошо просматривался плотно насыщенный дзотами, с развитой системой траншей и ходов сообщения вражеский рубеж обороны. Перед ним были установлены два ряда проволочных заграждений. По данным разведки, передний край прикрывался противотанковыми и противопехотными минами.

Вскоре подъехал и генерал-майор В. И. Смирнов — командир ведущей бой в первом эшелоне 33-й стрелковой дивизии. Во взаимодействии с ней 23-й гвардейской предстояло овладеть городом Тукумсом. Ввод в бой дивизии второго эшелона является обязанностью командира корпуса. Он определял ей задачу, время и рубеж ввода, артиллерийское и авиационное обеспечение, средства усиления и порядок взаимодействия. Услышав, что перед атакой планируется только трехминутный огневой налет, я доложил командующему артиллерией корпуса, что здесь, судя по обороне противника, нужна мощная артподготовка.

— Результат огневого налета, — сказал корпусной артиллерист, — зависит не только от времени, но также от количества и качества участвующих в нем средств…

В принципе это верно. Но в ходе боевых действий уже выработались некоторые практические нормы. Непродолжительный налет обычно применялся в случае поспешного перехода противника к обороне на неподготовленном рубеже или перед внезапным ударом.

К сожалению, я оказался прав. Успеха мы не имели. Увеличив продолжительность огневого налета, войска еще дважды повторяли атаки, сумев лишь на отдельных участках захватить первую траншею противника.

…Гвардии сержант А. С. Корнейчук, ворвавшись со своим отделением в первую траншею, увидел перед собой вражеского пулеметчика. Расстреляв все патроны, тот пытался бросить в гвардейцев гранату, но тут же был убит. Не видя перед собой противника, Корнейчук скомандовал — «За мной! Вперед!» — и бросился ко второй траншее. Но здесь отделение было встречено огнем и пришлось залечь. Гитлеровцы открыли огонь из минометов. Оглянувшись, Корнейчук увидел и два других отделения своего взвода. Впереди, из второй траншеи противника, выходило в контратаку до роты пехоты с тремя штурмовыми орудиями…

В тот день в полосе дивизии было несколько подобных случаев. Когда мы осмыслили эти факты, нам стала ясна и тактика врага. Базируясь на глубоко эшелонированную оборону, гитлеровцы небольшими подразделениями прикрывали ее передний край, а основные силы держали в глубине, используя их вместе с танками и штурмовыми орудиями для немедленных контратак. Пленные показали, что им под страхом смерти запрещено отходить.

Только позднее был разгадан вражеский замысел — привлечь как можно больше наших сил и средств с главного направления и в тяжелых боях перемолоть их. Курляндская группировка немцев была блокирована и капитулировала в мае 1945 года.

…14 ноября дивизия вышла из боя и сосредоточилась в районе Яунземьи во втором эшелоне корпуса. В эти дни решением его командира в целях пополнения 33-й стрелковой и 52-й гвардейской дивизий, остающихся в первом эшелоне, приказано было передать им большую группу солдат и сержантов из стрелковых рот. Я понимал, что это дань временно сложившейся обстановке. Но люди жаловались, не хотели уходить из своих подразделений. Каждый оставлял здесь боевую семью, заменившую ему на фронте все, чего он лишился с началом войны.

Начался короткий период учебы и доукомплектования.

3 декабря, будучи поблизости, заехал к нам командующий 10-й гвардейской армией генерал-полковник М. И. Казаков. В составе этой армии, командуя 119-й гвардейской дивизией, я участвовал в ряде боевых операций. За обедом Михаил Ильич поделился новостями, рассказал, как воюют гвардейцы. Потом мы смотрели нашу самодеятельность. Руководил ею сержант К. Л. Лясников. В образе бывалого солдата Фомы Смыслова, в юмористической форме давал он имевшие большое воспитательное значение наказы и советы солдатам. Командующему самодеятельность понравилась. В любых условиях летом и зимой на импровизированной площадке из двух грузовых машин давали концерты наши «артисты».

Я был очень рад посещению командующего. Как-то теплее становится на душе, когда видишь, что хотя ты и ушел из состава армии, но не забыт…

В тот год в декабре шли мелкие моросящие дожди, часто с мокрым снегом. Но настроение у всех было бодрое. Родина была уже почти полностью освобождена от фашистских захватчиков. Наши войска на всех фронтах шли вперед.