1. Размышления о штрафбате
1. Размышления о штрафбате
Сведения об этом периоде жизни Алексея Фатьянова носят путаный, сбивчивый, отрывочный характер. Автор попыталась выстроить мозаику из воспоминаний и архивных документов, дабы прояснить истину. Хочется думать, что мне это удалось. Например, не менее как два авторитетных биографа Фатьянова (Г.Н. Фатьянова и Ю.Е. Бирюков) сообщили мне, что Алексей Иванович после описанного инцидента попал в штрафбат. Об этом неоднократно писали журналисты и литераторы, в том числе и я, о чем сожалею. Теперь, проанализировав ситуацию всеми доступными способами, я уверилась в том, что это не так. Во-первых — стал ли бы позорить свои седины сам генерал, предавая огласке сей некрасивый случай. Бойца отправили в штрафбат… Но за что? В штрафбате воевали в основном зека. Отправить туда могли лишь за серьезное преступление. Суровое требование «послать в штрафбат» нужно было обосновать. Нужен и приговор военного трибунала. Ведь послать в штрафбат — это сослать на верную гибель. Верит ли молодость в верную гибель? Лермонтов, будучи разжалован, шел в свой штрафбат на Кавказ с бравой радостью. Может быть, и Фатьянов испытал бы схожее чувство, получив такое суровое взыскание. Но он не был в штрафбате.
Как мог бы обосновать Александров требование такого серьезного наказания? «Ввиду того, что он был замечен соблазнителем молодых жен»? Но любой, читающий подобный документ, невольно домыслил бы ситуацию иначе. Молодая жена генерала, пользуясь некоторой властью не только женских чар, стала бы в этих домыслах соблазнительницей поэта, чем сразу был бы унижен знаменитый супруг. Оклеветать Фатьянова, приписать ему какой-то другой проступок? Но это был не обычный подчиненный, а знаменитый поэт, который не проглотил бы обиду молча, тем более, что дело касается не только женской, но и мужской чести. Мог ли Александров — человек истории, человек, естественно пекущийся о своем реноме, поступить столь опрометчиво? Вероятнее всего версия, что он просто поспешил избавиться от вызывающего в нем тревогу молодого человека. Рискну предположить, что он вызвал Фатьянова и спросил: — «Куда же, мол, голубчик, тебя теперь девать?»… Таким образом давая поэту возможность изъявить символическое «последнее желание». А куда мог попроситься Фатьянов? Военных ансамблей было много и фронтов тоже. Фатьянов мог попроситься только на передовую. И, скорее всего, Александр Васильевич учел это прошение. Трудно вообразить себе, как ощущал бы себя этот старомодный и воспитанный в благородных традициях человек, если бы с его подачи Фатьянов попал в штрафбат и погиб безвестным героем в какой-нибудь из лобовых атак. Вероятность такого развития событий очень мала. Вероятней, что командир удовлетворил просьбу подчиненного и отправил того подальше от греха, издав следующий приказ, который — в отличие от мнимого приговора военного трибунала — сохранило для нас время:
«Артист красноармеец Фатьянов А.И. направлен на пересыльный пункт для службы в рядах действующей армии.
Начальник Краснознаменного ансамбля песни и пляски Союза ССР профессор, генерал-майор Александров. 30 августа 1944 года».
Ни о штрафбате, ни о трибунале нет речи в этом приказе, найденном в грудах пыльных архивных документов и опубликованном литературоведом и журналистом Татьяной Малышевой в ее книге о Фатьянове. Это во-первых.
Второй довод еще более убедителен, на мой взгляд. Мог ли рядовой штрафного батальона быть награжден знаком боевого отличия, каким бы непревзойденным мужеством он не отличился? Никак не мог. Алексей же Фатьянов за участие в кровопролитных боях под Секешфехерваром получил медаль «За отвагу». Медаль эта наиболее уважаема среди других. Ее достоинство в военной среде велико и неоспоримо. Это один из высших знаков солдатской доблести, который невозможно получить по штабной разнарядке.
И все это вместе взятое позволяет всерьез усомниться в том, что в некоем штрафном батальоне числился рядовой Алексей Фатьянов. Нужно лишь добавить, что при освобождении Венгрии легло 200 000 наших солдат и офицеров и что «штрафбатом» на этом направлении была вся передовая…