13. Боровой выигрывает патентную войну

13. Боровой выигрывает патентную войну

Немного найдется людей, которые отклонили предложение работать в Intel в первые годы ее существования. Среди них был Роджер Боровой, приятель Боба Нойса, один из лучших юристов в Fairchild. Когда Нойс пригласил его в новую компанию, Боровой дал ему понять, что не представляет себе, что значит работать в начинающей компании. Он пошутил, что Intel еще не скоро понадобится юрист его уровня, и предложил вернуться к разговору через несколько лет, когда компания станет больше. Поэтому был приглашен другой юрист. Через три года после первого публичного выпуска акций Нойс снова сделал предложение, и на этот раз Боровой согласился. Он уволился из Fairchild и решил провести несколько дней отпуска дома, прежде чем начать работу в Intel.

В один из таких дней и раздался телефонный звонок.

— Роджер, это Энди Гроув.

— Привет, Энди, — Боровой сказал обычные для таких случаев слова о том, как он рад тому, что будет работать в Intel, и ждал аналогичного ответа от Гроува.

Однако Гроув, никогда не любивший говорить по пустякам, звонил не для того, чтобы приветствовать его вступление в ряды компании. Он сразу сообщил причину своего звонка.

— Я хочу, чтобы ты уволил Тэда.

— Что?

В юридическом отделе Intel было два сотрудника, и Нойс договорился, что они оба будут подчиняться Боровому. Старшим из них по должности был Тэд Вайан — корпорационный юрисконсульт, хотя и не блестящий, но очень компетентный. Его-то Гроув и просил уволить.

— Я хочу, чтобы ты рассчитал Тэда. Ты знаешь, что индустрия вошла в полосу спада? Я сокращаю инженеров, а когда сокращают инженеров, то не нанимают новых юристов. Если ты собираешься работать, то должен уволить одного из них — Тэда или другого.

(Как же так, подумал про себя Боровой, я в дверь не успел войти, еще не начал работать в компании, а он уже хочет, чтобы я уволил первого же своего подчиненного!)

— Энди, я никогда не работал с Тэдом. Я не знаю его.

— Мне все равно кого, но увеличивать поголовье юристов, выставляя за дверь инженеров, я не позволю. Увольте одного из них.

Боровой ответил, что рад будет рассмотреть этот вопрос, когда приступит к работе, однако в течение как минимум двух недель он, конечно, не будет ничего предпринимать. "Я абсолютно не знаю и второго юриста, — сказал он. — Полагаю, тебе было бы лучше самому поговорить с Тэдом".

Через несколько дней Боровой доложил, что приступает к работе, и узнал, что Тэд Вайан теперь уже единственный сотрудник юридического отдела Intel. Энди поговорил с Тэдом, и Тэд уволил другого сотрудника. Боровой умело избавил себя от неприятной ситуации, устояв перед провокацией Гроува, но получил четкое представление о реальном балансе сил внутри Intel.

"Энди являлся президентом компании с первого дня, — вспоминал он о случае с Вайаном. — У меня никогда не возникало сомнений по этому поводу. Энди был боссом для всех. Именно он заставлял все крутиться".

Таким образом, хотя формально предполагалось, что Боровой будет подчиняться Бобу Нойсу как председателю компании, он сразу же понял, что его непосредственный начальник Гроув. "С того телефонного звонка, еще не переступив порог, я уже знал, кто босс".

За шесть лет, прошедшие с момента первого предложения работы до того дня, когда Боровой стал сотрудником Intel, юридическая служба электронной индустрии претерпела существенные изменения. В далеком 1968 году люди и идеи легко перелетали из одной компании в другую, а их перемещениям способствовали разговоры в таких местах, как "Wagon Wheel". К 1974 году отношение электронных компаний к своим сотрудникам и своей интеллектуальной собственности изменилось. Судебные иски стали привычным делом; компании оформляли патенты, чтобы получать высокие лицензионные платежи от конкурентов или заключать разнообразные "перекрестные лицензионные соглашения", согласно которым две компании разрешали друг другу бесплатно использовать свои патенты. Менеджеров заставляли подписывать контракты, запрещающие в течение какого-то времени переходить к конкурентам.

Боровой знал об этих изменениях не понаслышке. После того как Лес Хоган со своей бандой героев пришел на место Боба Нойса, Motorola подала иск на Fairchild, обвиняя ее в нарушении коммерческой тайны, и Боровой более пяти лет отстаивал интересы компании в этом деле.

Вскоре нового генерального юрисконсульта ждало первое испытание: дело, возбужденное против Intel компанией Western Electric, подразделением AT&T. Эта компания уже несколько лет периодически предъявляла иски известным представителям полупроводникового бизнеса, требуя лицензионных платежей за то, что она считала использованием очень старого патента (полученного в 50-х годах) на ключевую стадию обработки транзисторов оксидом. Некоторым фирмам пришлось расплачиваться. Боровой, будучи еще сотрудником Fairchild, собственноручно подписывал соглашение о лицензировании технологии. Однако Intel и ряд других новых компаний утверждали, что они не должны платить за эту технологию, и отказывались иметь дело с Western Electric.

Первым делом Боровой поинтересовался, сколько еще компаний в Долине получили такие же иски от Western Electric. Их оказалось восемь, причем Intel среди них была самой крупной. Хорошо зная этот патент, Боровой решил вести дело сам, а не нанимать адвоката со стороны. Через несколько недель его избрали главным адвокатом всей группы компаний.

В ходе судебного разбирательства каждой стороне было позволено прочесть документы, имевшиеся у другой стороны. Боровой потребовал разрешения проверить документы, относящиеся к патенту, в Bell Labs, известном исследовательском центре в Мюррей-Хилл (штат Нью-Джерси), где были проведены первые работы с транзисторами. Он просмотрел патентные записи центра и выписал имена людей, которые имели отношение к различным патентам в области интегральных схем. Затем он попросил посмотреть лабораторные записные книжки всех этих научных сотрудников.

Тот факт, что записные книжки бережно хранились в архиве, не был сюрпризом: любая компания, серьезно относящаяся к патентам, должна хранить предварительные данные и ежедневные заметки, на которых базировались заявки на получение патента. В противном случае она рисковала потерять свидетельство, которое могло оказаться решающим при попытке другой стороны оспорить патент. Однако Боровой был все же немного удивлен, когда служащий Bell Labs провел его в комнату в глубине здания и предложил сесть за грязный стол из металла. На столе лежали, аккуратно сложенные в стопочки, более тысячи пыльных записных книжек. На высоте десяти футов над столом висела единственная 40-ваттная лампочка без абажура.

— Вот, пожалуйста, — сказал клерк, — Вы должны уходить ежедневно не позднее 5 часов. Кафетерий за углом.

Дверь захлопнулась, и Боровой с тоской посмотрел на кучу книжек. Он не знал точно, что хочет найти. Патент относится к использованию оксидных шаблонов для диффузии при производстве чипов. Его обладатели — инженер Дерик и техник-лаборант Фрош. Кроме того, ему было известно, что в то время патенты для Bell Labs считались вопросом политическим. В результате антитрестовского расследования Департамента юстиции компания AT&T, чтобы отвязаться от поборников правительственных мер, подписала согласительный декрет, где, помимо прочего, выражала готовность предложить бесплатные лицензии конкурентам на все патенты, полученные компанией до 1 января 1956 года. Патент, который теперь использовала Western Electric против Intel, был зарегистрирован позднее этого срока, поэтому не подпадал под действие декрета.

Взяв верхнюю записную книжку из ближайшей стопки, Боровой подумал: "Господи, мне придется провести здесь две недели". Однако он ошибся. Через два часа, просмотрев пару десятков записных книжек, юрист нашел книжку, принадлежавшую исследователю по фамилии Фуллер и сравнил ее содержимое с патентом Дерика и Фроша: "Боже мой, вот патент Дерика и Фроша, а в записной книжке то же самое, причем на 9 месяцев раньше!"

Записная книжка Фуллера не могла служить окончательным доказательством, но она в значительной степени свидетельствовала о том, что AT&T неверно датировала свое изобретение, когда подавала заявку на оригинальный патент. Имелся явный мотив: если AT&T воздержится от патентования идеи до срока, установленного Департаментом юстиции, она сможет получить от него какие-то лицензионные платежи. Однако неправильное присвоение и датирование изобретений были запрещены законом, поэтому появился шанс, что из-за этой аферы AT&T патент будет признан недействительным. Выяснить это можно было только одним способом — опросить Дерика и Фроша. Но прежде чем надеть пальто и взять свой портфель, Боровой наугад выбрал полдюжины других записных книжек. Он отнес эти книжки находившемуся поблизости клерку AT&T и попросил разрешения воспользоваться копировальной машиной. Он сделал около сотни копий из разных записных книжек, чтобы нельзя было понять, чем он заинтересовался. Затем Боровой сложил книжки в стопки по их датами, сделал пару телефонных звонков и уехал.

Понадобилось меньше дня, чтобы извлечь полезную информацию об обстоятельствах оригинального изобретения у двух указанных в спорном патенте ученых. Когда на следующее утро он приехал, чтобы продолжить опрашивать их, ему передали записку. "Менеджер по лицензированию Western Electric хочет поговорить с Вами", — было написано в ней.

Боровой позвонил менеджеру и, к своему удивлению, получил приглашение на обед.

— Вы знаете, я сейчас нахожусь в Мюррей-Хилл, — ответил генеральный юрисконсульт Intel. — Сегодня приехать в Манхеттен я не могу, так как должен вернуться сюда к 1.30, чтобы продолжить опрос свидетелей.

— Нет проблем.

Гора идет к Магомету!

Во время обеда менеджер по лицензированию объяснил, что после вчерашних событий с ним связались юристы Western Electric. Внезапно размер требуемых лицензионных платежей стал вполне разумным. Вместо 1,5 % годового объема продаж Intel — невероятно высокая цифра в те дни — он предложил: "А что, если мы дадим вам лицензию на пять лет и предложим приемлемые условия, а затем договоримся о лицензионном платеже за весь портфель патентов компании начиная с этого года?"

Поторговавшись, они остановились на общей сумме в 50 тыс. дол., включающей все платежи до этой даты и небольшой процент в качестве лицензионных платежей в дальнейшем.

— Послушайте, — сказал Боровой, — если бы речь шла только об Intel, мы бы забрали показания и я уехал. Но я главный юрисконсульт всех восьми компаний, а остальные еще не урегулировали спор.

Через несколько недель разногласия были полностью устранены. Благодаря исследовательской работе Борового с записными книжками в Bell Labs, Western Electric вынуждена была предложить другим семи компаниям аналогичные условия. Средства, сэкономленные только Intel, равнялись пожизненной зарплате нового генерального юрисконсульта.

Вторая битва за Intel оказалась для Роджера Борового не столь успешной. На этот раз его противником оказалась нефтяная компания Shell. Она обладала патентом на одну технологию, связанную с усилителем считывания, используемую Intel в запоминающих устройствах. Патенты были хорошо составлены, и Shell избрала Intel в качестве первой мишени. Боровой вместе с представителями Shell выработал решение, которое казалось ему конструктивным. Intel должна была признать, что ее последнее поколение чипов нарушает патент, и заплатить Shell единовременный лицензионный платеж в размере 2 млн. дол. за дальнейшее использование технологии. Однако стороны не могли договориться о том, что делать с прошлым. Боровой считал, что более ранние поколения чипов Intel не нарушали патент, a Shell настаивала на обратном. Для того чтобы с наименьшими издержками разрешить спор, стороны договорились опросить свидетелей, написать заключения и попросить независимого патентного юриста выступить арбитром. Если будет признано, что нарушение имело место, Intel заплатит Shell 0,5 млн. дол., если нет — больше никаких взаимных платежей не будет.

После обмена заключениями, непосредственно перед слушанием дела, представитель Shell позвонил Боровому.

— Нужно ли нам это слушание? Давайте поделим спорную сумму, — предложил он, — Вы получите лицензию за 250 тыс. дол.

Немного подумав, Боровой направился к Гроуву.

— Как по-твоему, что я должен делать? — спросил он, — Разница между четвертью миллиона и половиной могла бы существенно отразиться на квартальном заработке.

— Нет, — ответил Гроув. — Это суммы одного порядка. Каковы, на твой взгляд, шансы на победу?

— Я бы сказал, лучше, чем 50 на 50.

— Тогда сделай это.

Через два дня Боровой отклонил предложение Shell и объявил о намерении Intel дождаться результата слушаний. К сожалению, он проиграл. Через два дня после того, как Intel отослала чек на 500 тыс. дол., Гроув должен был давать отзыв о работе Борового.

— Какую новость тебе сообщить — хорошую или плохую? — спросил Гроув.

— Давай плохую. Впрочем, не надо, я знаю плохую новость. Это Shell, да?

— Нет.

И Гроув сообщил о какой-то другой, не очень существенной, проблеме в работе Борового. Затем он продолжил: "А теперь хочешь узнать хорошую новость? Это Shell".

— Что ты имеешь в виду? Как это может быть хорошей новостью? Мы же проиграли!

— Роджер, мы вели тяжбу. Ты нашел разумное решение, при котором заплатил столько, сколько считал нужным. Ты нашел схему, как разрешить разногласия. Еще лучше то, что, когда другая сторона предложила разделить спорную сумму, ты решил идти до победы.

Боровой вышел из кабинета в приподнятом настроении и с благоприятным отзывом в руках. "Возможно, Энди Гроув не такой уж плохой", — подумал он.