1. Бесспорный фаворит

1. Бесспорный фаворит

Возможно, вы не захотите читать эту главу.

Место действия, я полагаю, вам уже известно. Поздний вечер, в гараже почти темно, и только пятно света отбрасывается на верстак дешевой лампой, висящей под углом. Будущий миллиардер ссутулился за компьютером, поглощенный своей работой, и не обращает внимания на груду пустых коробок из-под пиццы. Голова давно не мыта, на нем все та же грязная футболка, которую он не снимал с того самого дня, когда ушел из колледжа. У него ни связей, ни поддержки; единственное его богатство — техническая сноровка да еще блестящее умение убеждать и договариваться, которое проявится в нем через годы.

Пожалуй, нет ни одной компании, которая полностью соответствовала бы этому стереотипу. Однако у большинства процветающих технологических компаний Америки есть много общего: скромное начало, борьба с более сильными соперниками, блестящие идеи, идущие вразрез с общепринятым здравым смыслом, основатели — не профессионалы, которым нечего терять в случае неудачи. Возьмите, к примеру, Стива Джобса и Apple, Билла Гейтса и Microsoft. Эти модели принято считать примером организации успешной высокотехнологичной компании.

Корпорация Intel создавалась в 1968 году совсем не так.

Два ее основателя не были молодыми бунтарями. Этих респектабельных людей среднего возраста, весьма состоятельных, хорошо знали в отрасли. Они не тратили месяцы или даже годы на то, чтобы найти средства для финансирования своего предприятия, а собрали капитал в 2,3 млн. дол. за одно утро при помощи пары листов бумаги, содержащих один из самых приблизительных бизнес-планов, который когда-либо финансировался.

Первое, что было записано в этом бизнес-плане, — "Robert Noyce". Сорокалетний Нойс работал управляющим фирмы Fairchild Semiconductor, входящей в число самых крупных предприятий в зоне Залива к югу от Сан-Франциско. Главное же — он был одним из создателей интегральных схем.

Чтобы понять, что это значит, вспомним: в первых компьютерах в качестве основных элементов схем использовались вакуумные трубки. Они работали как небольшие лампочки, были громоздкими и ненадежными. Кроме того, их приходилось долго разогревать, прежде чем они начинали нормально работать. Электроэнергии расходовалось жуткое количество. Большой компьютер вполне мог претендовать на собственную электростанцию, а его вакуумные трубки выделяли столько тепла, что могли запросто обогреть огромную комнату.

Строительный элемент сегодняшней электроники — миниатюрный переключатель, работа которого основана на том, что некоторые кристаллы, например кремний, иногда проводят ток, а иногда нет. За изобретение этого переключателя, названного транзистором, трое ученых компании Bell Labs в 1948 году получили Нобелевскую премию. Первые транзисторы были меньше вакуумной трубки и не требовали нагревательного элемента для своей работы. Кроме того, их не надо было менять так часто, как лампочки. Однако один недостаток, присущий вакуумным трубкам, все же остался: чтобы собрать компьютер, приходилось соединять транзисторы по одному друг с другом в электрическую схему.

Боб Нойс мог приобрести известность благодаря идее поместить несколько транзисторов в один кремниевый фрагмент. Схемы, собранные по такой технологии стали называться интегральными. Так случайно совпало, что идея интегральных схем пришла почти одновременно в 1959 году к ученым двух разных компаний, находящихся на расстоянии двух тысяч миль друг от друга. Первый патент на интегральные схемы получил Джек Килби, инженер компании Texas Instruments. Однако именно Нойсу и его коллегам из Fairchild Semiconductor удалось превратить интегральную схему из лабораторного образца в изделие, выпуск которого постоянно увеличивался, а цена на него постоянно падала, что позволило инженерам мечтать о множестве ранее невозможных новых продуктов.

Нойс не соответствует стереотипу изобретателя. Он общителен, обаятелен, атлетически сложен и красив. Вырос и окончил колледж в Гриннеле, небольшом городке, где его отец служил священником местного прихода. Был бойскаутом, каждую неделю посещал воскресную школу. Запись в школьном журнале характеризует его как мальчика, который знал ответы на все вопросы, выступал в школьном ансамбле, пел в хоре, был первым в латинском и научном клубе, исполнял роли в шести пьесах. В колледже он был лучшим в команде пловцов и играл главную роль в мыльной опере, поставленной на радио. Единственным облачком над его примерной юностью (и это стало "гвоздем" биографического очерка о Нойсе Тома Вольфа в журнале "Esquire" в 1983 году) был случай, когда он вместе со своим приятелем украл молочного поросенка весом в двадцать пять фунтов: они хотели угостить своих товарищей по колледжу барбекью. В фермерских районах Айовы люди серьезно относились к свиньям. Однако Нойса, по-видимому, настолько любили, что даже такой серьезный проступок не смог испортить ему карьеру. Восхищавшийся Нойсом учитель физики уговорил руководство колледжа не исключать его. Вместо этого он был отправлен на несколько месяцев на работу в страховую компанию. После окончания колледжа Нойс поступил в Массачусетский технологический институт, где получил степень доктора философии.

Через двадцать лет Нойс стал управляющим компании Fairchild и председателем попечительского совета своего колледжа в Айове, по-прежнему оставаясь всеобщим любимцем. Он умел слушать людей и так говорить своим низким грудным голосом (как правило, сначала дождавшись, пока все выскажутся), что невозможно было не отнестись к его словам самым серьезным образом. У него было то, что Вольф называл "эффектом ореола" ("люди, которые знают, что делают; вокруг них виден ореол"). Он был прирожденным лидером и вдохновлял других.

Гордон Мур, подчиненный Нойса в Fairchild Semiconductor и возглавлявший отдел исследований и развития, разительно отличался от своего шефа. Нойс — пяти футов восьми дюймов роста и темноволосый, Мур — более шести футов, уже заметно лысеющий. Если Нойс был душой компании: выпивал, пел, устраивал розыгрыши, мог рассмеяться на любую шутку в свой адрес, то Мур обычно спокойно сидел за столом и разгова-. ривал с немногочисленными близкими друзьями. Он был примером невозмутимости, увлекался рыбной ловлей и прогулками на яхте. Мур родом из небольшого прибрежного городка Пескадеро в тридцати милях к югу от Сан-Франциско, его отец служил заместителем шерифа округа. Встретив Гордона Мура в субботу утром, когда он выходит из лавки скобяных товаров, вы бы приняли его за скромного фермера, подыскивающего инвентарь для починки качелей детям на заднем дворе. Этот человек в поношенной рабочей одежде, почти не поднимающий глаз, скрытых за стеклами очков, от своих ботинок, совсем не похож на преуспевающего предпринимателя.

Но Мур был не менее великим инженером, чем Нойс. Он защитил степень доктора философии по химическому оборудованию в престижном Калифорнийском технологическом институте близ Пасадены. Он получил ряд важных патентов. И он умел виртуозно решать технические проблемы. Если проблема может иметь пять или шесть способов решения, большинству инженеров потребуется уйма времени на то, чтобы изучить их все и отбросить неподходящие варианты. Но только не Муру: по какой-то причине, которую не мог объяснить ни он сам, ни кто-либо другой, первый же выбранный им путь часто оказывался именно тем, который давал наилучший результат.

Ходили легенды о том, как Мур, обедая в кафетерии компании с группой инженеров, бьющихся над какой-нибудь задачей в течение нескольких месяцев, спокойно подсказывал им способ ее решения. Чаше, чем можно было бы ожидать, вернувшись на рабочие места и воспользовавшись его советами, они обнаруживали, что пятнадцать минут общения с Гордоном Муром приблизили их к разгадке задачи больше, чем месяцы самостоятельной работы. Мур тоже умел слушать и был прирожденным судьей. Он терпеливо выслушивал всех. Только люди, которые говорили слишком долго, повторяя одно и то же, могли вывести Мура из себя, и тогда его недовольство становилось заметно.

Когда в 1968 году местная газета задала Муру вопрос, почему они с Нойсом организовали новую компанию, тот ответил, что им обоим захотелось пережить волнение, которое испытываешь, приступая к работе в небольшой быстро растущей компании. Причем, мог бы он добавить, с ним это происходило уже не в первый раз. Мур с Нойсом дважды участвовали в таких начинаниях. В 1956 году они помогли Уильяму Шокли, возглавлявшему подразделение компании Bell Laboratories, которое разработало транзистор, организовать свою собственную лабораторию. Годом позднее они в числе восьми человек предложили Шокли основать компанию по производству транзисторов под знаменами Fairchild.

Вспыльчивость и психическая неуравновешенность Шокли, его нежелание прислушиваться к мнению других заставили их отказаться от этого проекта. Для того чтобы собрать капитал на новую компанию, "вероломная восьмерка" заключила сделку с Шерманом Фэйрчайлдом, изобретателем с Западного побережья, отец которого был одним из первых инвесторов компании IBM. Фэйрчайлд выделил им в 1957 году аванс в сумме 1,5 млн. дол. при условии, что они создадут дочернюю компанию его фирмы Fairchild Camera and Instrument Corporation, специализирующуюся на производстве полупроводников. В случае провала предприятия Фэйрчайлд получил бы обратно чек. В случае успеха его компания приобретала право выкупить их долю, уплатив по 300 тыс. дол. каждому.

И успех пришел. Через два года компания Фэйрчайлда воспользовалась своим правом и сделала их всех богатыми. Все восемь основателей оставались в Fairchild Semiconductor, но уже не занимались реальным управлением делами и не делали больших ставок на ее успехи. Нойс стал одним из вице-президентов головной компании и пользовался огромным уважением ее владельца. Тем не менее все знали, что важные решения всегда принимаются бухгалтерами в Сайоссете (штат Нью-Йорк).

Какое-то время все, казалось, шло без проблем. Но к концу 60-х члены первоначальной команды начали задумываться о выходе из компании и организации собственного дела. Fairchild Semiconductor в электронной индустрии стала напоминать клен с его крылатыми семенами: каждый год семена из Fairchild улетали от нее по ветру и приземлялись где-нибудь поблизости, в результате чего вырастало новое деревце. А по мере того как рост Fairchild начал замедляться, из Нью-Йорка стали чаше приезжать богатые люди, предлагающие странные компенсационные схемы, в соответствии с которыми управляющему подразделения выплачивалась премия. Она зависела от прибыли, которую приносило его подразделение. Это превратило сотрудничество в соперничество, и менеджеры стали неохотно внедрять технологии, разработанные Муром и его командой. Новые технологии сулили прибыли в будущем, а в быстро меняющейся обстановке Силиконовой Долины никто не мог знать, где ему придется работать к тому времени.

Первый тревожный звонок прозвенел для Fairchild Semiconductor в 1967 году, когда Чарли Спорк, легендарная в компании личность, гений, ушел к конкурентам в National Semiconductor. После этого его бывшие коллеги стали увольняться целыми группами. Не надо быть особо проницательным, чтобы понять, что Fairchild Semiconductor несла невосполнимые потери. Максимум, что могли сделать в этой ситуации Нойс и Мур, это замедлить процесс. Еще через год из восьми основателей компании в Fairchild Semiconductor они остались вдвоем.

В солнечный выходной день, когда Нойс, как всегда, занимался стрижкой газона перед домом, между ними состоялся решающий разговор. В результате они стали партнерами. Мур как глава отдела исследований и развития Fairchild Semiconductor должен начать работу над продуктами, которые помогут развить новый бизнес. Нойсу, который восемь лет назад вел переговоры с Шерманом Фэйрчайлдом, закончившиеся созданием компании, которую они теперь собирались покинуть, предстояло найти деньги.

Нойс сделал всего один телефонный звонок. В прошлой сделке с Фэйрчайлдом посредником выступал Артур Рок — банкир из Нью-Йорка. Рок приезжал в Калифорнию на встречи с "вероломной восьмеркой", он помогал им составить список потенциальных инвесторов и обошел с их идеей тридцать пять компаний, прежде чем получил положительный ответ от Шермана Фэйрчайлда. С тех пор Рок был тесно связан с основателями компании. Он переехал в Калифорнию и учредил собственный инвестиционный банк в Сан-Франциско, специализирующийся на финансировании молодых компаний. (Сегодня такой бизнес называется венчурным — этот термин ввел в обиход Рок.) Рок чувствовал себя обязанным быть лояльным в отношении Фэйрчайлда и избегать каких бы то ни было активных шагов, которые могли бы ускорить распад Fairchild Semiconductor. Впрочем, он уже помог двум другим основателям компании начать собственное дело, а Боб Нойс был из оставшихся шести его лучшим другом. Нередко они даже путешествовали вместе во время отпуска.

"Боб просто позвонил мне, — вспоминал позднее Рок. — Мы были старыми друзьями… Документы? Не было почти никаких. Достаточно было репутации Нойса. Мы составили небольшой проспект на полторы странички, но я получил деньги еще до того, как люди его увидели. Если вы попытаетесь сделать то же самое сегодня, вам, наверное, потребуется кипа бумаг. Юристы не позволят вам получить деньги, пока вы не объясните инвесторам, чем они рискуют."

Рок сделал в тот день пятнадцать звонков и получил пятнадцать положительных ответов. Он не просто хотел собрать деньги для Нойса и Мура — с их послужным списком и связями это было элементарно. Рок хотел найти таких инвесторов, которые могли бы произвести экспертную оценку, полезную для нового бизнеса. Отчасти из желания не допустить сосредоточения слишком большой власти в руках одного акционера он решил снизить размеры вложений, предложенные этими пятнадцатью инвесторами. Одним из совладельцев капитала компании стал Гриннельский колледж в штате Айова, альма-матер Нойса. Инцидент с поросенком был давно забыт. Теперь, после успеха компании Фэйрчайлда, когда Нойс стал председателем попечительского совета колледжа, было вполне естественно продать своему колледжу долю в 300 тыс. дол. в новом предприятии. Совет был очень обрадован такой идеей; его резидент, ответственный за инвестиции, Уоррен Баффет из Омахи (штат Небраска), не возражал, и деньги пошли. Нойс и Мур внесли каждый по 250 тыс. дол., а сам Рок — 300 тыс. дол. Вложение средств в дело Нойса и Мура станет для этих инвесторов самой удачной сделкой, которую они когда-либо заключали.

Несколько недель ушло на выбор названия. NM Electronics звучало старомодно. Отвергнув еше более дюжины предложений, Мур в конце концов придумал Integrated Electronics. Нойс согласился, что имя подходит задуманному бизнесу, но предложил сократить его в одно слово: Intel. Артур Рок, который в награду за успешный поиск стартового капитала получил должность первого президента Intel, не возражал. Слишком поздно, 16 июля 1968 года, когда были подготовлены документы для регистрации, Нойс и Мур узнали, что уже существует компания, именуемая Intelco. К тому времени слово "Intel" было настолько тесно связано с их бизнесом, что единственным способом избежать судебных исков стало заплатить 15 тыс. дол. за право использовать это имя.

Две недели спустя местная газета "Palo Alto Times" попросила Гордона Мура дать интервью. В статье, помещенной на всю газетную полосу, были указаны домашние адреса и Нойса, и Мура. Через несколько дней стали приходить резюме, звонки и заявления с просьбами о приеме на работу от талантливых специалистов в этой области, которые хорошо знали о работе Нойса над интегральными схемами и о достижениях Мура в компании Fairchild. Поиск подходящих сотрудников (обычно это самая сложная задача для предпринимателя) для этих двоих не стал проблемой.