25. Микрокод

К 1982 году из основателей AMD в компании оставались только Свен Симонсен и Джерри Сандерс. Лэрри Стенджер всегда говорил друзьям, что уйдет, как только стоимость его доли акций вырастет до миллиона долларов, и в 1976 году, когда это произошло, он с радостью распрощался с AMD. Джим Джиле, блестящий разработчик аналоговых схем, никогда не стремился руководить другими, как Сандерс, и, будучи верным себе, оставался просто "индивидуальным участником", посвящая свободное время фотографии и уходу за больным ребенком. Предпоследним ушел Джон Кэри. В 1978 году, когда Сандерс вносил последние штрихи в сделку с Siemens, во время коллективного выхода в Мюнхенскую оперу у Кэри случился небольшой коллапс. Он покрылся потом, почувствовал тошноту и головокружение. Его коллегам было очевидно, что болезнь является следствием стресса, а возможно, и натянутых отношений с Сандерсом. Не прошло и года, как он уволился из AMD, посвятив себя уходу за садом и коллекционированию старых автомобилей.

Благодаря щедрому жалованию и льготным акциям, получаемым с одобрения совета директоров, личное состояние Сандерса все возрастало. Он приобрел второй "роллс-ройс", третий дом и только что достигшую совершеннолетия бывшую "королеву красоты", ставшую ему второй женой. Линда Сандерс, его первая супруга, подала на развод вскоре после возвращения из месячного отпуска во Франции.

Следует признать, что Сандерс всегда выглядел и вел себя, как истинный преуспевающий управляющий. На одну из роскошных рождественских вечеринок, которыми славилась AMD и которая обошлась ей в астрономическую сумму — 500 тыс. дол., он пригласил выступать Брюса Спрингстина, а затем появился и сам в роскошных санях. В качестве приза одному из сотрудников AMD он преподнес красный "корвет", что не преминула отметить пресса под заголовком "Самая горячая машина Америки для самой горячей компании Америки". Он отдал 240 тыс. дол. из средств компании — по 1 тыс. в месяц на протяжении двадцати лет — на лотерею 21-летней девушке с Филиппин, устроившейся на работу в AMD в ночную смену за 4 дол. в час. Для книги о пионерах Силиконовой Долины он предпочел сфотографироваться фривольно лежащим в халате на огромной четырехспальной кровати в одном из своих домов.

Сандерс всегда любил щегольнуть. Когда аналитик фондового рынка спросил его в 1981 году, почему он продал 30 тыс. акций AMD, если у компании столь радужные перспективы, как он утверждает, Сандерс ответил: "Я продал акции в первую очередь для того, чтобы оплачивать свою весьма расточительную жизнь". Выступая на ежегодной встрече Ассоциации полупроводниковой промышленности, проходившей в самый пик спада после нефтяного шока, Сандерс поднял над головой лист бумаги:

— Для тех из вас, кто присоединился к нашим рядам в последние двенадцать месяцев и является новичком в нашей индустрии, я хочу показать кое-что, чего вы, скорее всего, никогда не видели. Это заказ на поставку. (Смех в зале.) Закрывая календарь 1981 года, полупроводниковая индустрия отвечает на вызов. Мы догнали японцев по выходу продукции. Мы догнали их по ценам. Мы догнали японцев по качеству. А к концу года выяснится, что мы догоним их и по отсутствию прибылей!

Следующим выступал Боб Нойс, который должен был дать прогноз объемов реализации на предстоящий год.

— Это все равно что после выступления Боба Хоупа читать некролог, — сказал он.

Но с Сандерсом нелегко было иметь дело, особенно тем, кто пытался заглянуть под его президентскую маску, а также тем, кто знал его еще в те первые, тяжелые для AMD дни. Сандерс не только любил унижать высших должностных лиц, иногда проверяя расписания их командировок, чтобы убедиться, что они выбирают наиболее экономичный маршрут полета и не проводят лишнего времени в отелях. Он продолжал твердо удерживать власть над компанией.

Так было и в случае, когда Комиссия США по ценным бумагам и биржам (SEC) в 1980 году рекомендовала назначать членов советов директоров открытых акционерных компаний номинационными комитетами. Цель SEC была предельно ясна: она хотела, чтобы неисполнительные директора стали менее зависимы от штатных членов исполнительного персонала, так как штатные руководители теряли при этом право назначать и увольнять внешних директоров. Но поскольку именно хорошие отношения с советом директоров и влияние на его состав лежали в основе баснословных доходов Сандерса от AMD, эта идея ему, конечно, не понравилась. При содействии Тома Скорниа он придумал нехитрую уловку, позволявшую обойти это правило: вместо того чтобы создать в совете директоров подкомитет, решающий, кого назначить директором, Сандерс ввел в подкомитет весь состав совета. Таким образом он выполнил рекомендации SEC, но сохранил свой контроль над назначениями в совете директоров, как и над любыми другими его решениями.

— Так мы и обходили это правило в течение двенадцати лет, пока Calpers (пенсионный фонд, представлявший государственных служащих Калифорнии и имевший репутацию стойкого защитника прав владельцев акций) не обнаружил, что происходит на самом деле, — вспоминал Скорниа.

После ухода из AMD Кэри профессиональное отношение Симонсена к управленческим способностям Сандерса не изменилось. Но он чувствовал, как между ним и Сандерсом растет пропасть. Эта пропасть стала еще больше, когда Сандерс назначил нового старшего вице-президента и попросил Симонсена подчиняться ему, а не напрямую Сандерсу. Поэтому, когда Симонсену представилась возможность вступить в товарищество венчурного капитала, он не преминул воспользоваться ею. В конце 1982 года последний из первых семерых партнеров Сандерса покинул AMD.

Не менее серьезные изменения происходили в том же году и в Intel. Юрист Роджер Боровой, который когда-то сказал, что новая компания Боба Нойса недостаточно велика для его лошадиной силы, после восьми лет, проведенных у юридического руля Intel, решил сменить место работы. Как и Симонсен в AMD, он был понижен в ранге. Энди Гроув решил, что ему непосредственно должны подчиняться только три или четыре человека, и попросил Борового отчитываться перед Лэрри Хутником, который с должности вице-президента по финансам был назначен старшим вице-президентом по финансам и администрации.

Боровой не изменил личного отношения к Гроуву. Он оставался одним из тех, кто восхищался его раздражительным, активным, страстным интеллектуальным лидерством в Intel. Но Борового просто "заинтелили". Его жизнь была расписана буквально по минутам. Он посещал три подряд строго регламентированных по времени совещания, затем возвращался в свой кабинет, где его ждали сообщения о дюжине телефонных звонков, требующих безотлагательного внимания. Начав, как и Симонсен, новую карьеру — карьеру венчурного капиталиста, Боровой, вернувшись в свой кабинет, тоже находил там дюжину сообщений. Но он мог сам распоряжаться своим временем, став своего рода антрепренером: теперь его миссия состояла в том, чтобы искать сделки. Оставив Intel, он почувствовал, как с его плеч свалился огромный груз.

Обсуждая с Энди Гроувом кандидатуру своего преемника, Боровой обратил его внимание на амбиции Тома Данлэпа, молодого инженера, который, оставаясь сотрудником компании, начал изучать право в вечерней школе. Гроув заметил Данлэпа в самом начале его юридической карьеры, когда один из старших должностных лиц National Semiconductor сообщил Гордону Муру, что ему предложили приобрести украденную компьютерную ленту, содержащую секретные разработки шаблонов чипов Intel. Для того чтобы взять воров с поличным, необходимо было, чтобы кто-нибудь выступил в роли руководителя National Semiconductor и совершил покупку. Поставив лояльность Intel выше собственной безопасности, Данлэп предложил себя. Вооружившись радиомикрофоном и прикрепив фальшивую идентификационную карточку сотрудника National, он отправился на встречу в одну из квартир в Сан-Хосе и договорился с ворами о стоимости покупки. Когда Данлэп подал заранее условленный сигнал "По рукам!", полиция, ожидавшая в неприметной машине, ворвалась в квартиру и арестовала продавцов.

На Энди Гроува глубокое впечатление произвела готовность юриста рискнуть своей жизнью ради компании. Когда Боровой предложил кандидатуру Данлэпа, а не Тэда Вайана, корпоративного юрисконсульта, который дожидался повышения в должности уже пятнадцать лет, Гроув ухватился за эту идею.

— Мне эта мысль нравится, — сказал Гроув, — Я никогда не забуду, какую услугу оказал Том компании, и всегда буду благодарен ему за то, что он сделал. Но Арт Рок скорее купит себе слона, чем согласится на это назначение, считая, что для такой работы Данлэп слишком молод.

— Арта Рока я возьму на себя, — предложил Боровой. Рок, венчурный капиталист, который четырнадцать лет назад участвовал в создании Intel и стал первым ее председателем, все еще имел вес в компании, хотя и покинул председательское кресло десять лет назад.

Боровой встретился с Роком и стал убеждать его, что Данлэп — один из лучших юристов, которых он когда-либо видел. "Я уверен, он подойдет для этой работы", — твердил Боровой.

Умудренный опытом финансист слушал с недоверием. "Я согласен, — проворчал он, — но пусть он будет корпоративным юрисконсультом, как был Тэд. Справится — станет генеральным юрисконсультом".

Рок сдержал свое слово. Данлэп, назначенный в 1983 году, оправдал оказанное ему доверие и менее чем через год стал генеральным юрисконсультом.

Эти два увольнения — Борового из Intel и Симонсена из AMD — имели куда более далеко идущие последствия, чем кто-либо мог предполагать. Оба они оказывали некоторое сдерживающее воздействие на своих боссов. С их уходом отношения между двумя компаниями стали быстро ухудшаться.

Причиной явилось то, что баланс сил между Intel и AMD начал меняться, едва успели просохнуть чернила на соглашении об обмене технологиями, подписанном в 1982 году сроком на десять лет. Как только исчезло давление на Intel с целью определения второго источника, сделка с AMD потеряла для компании свою привлекательность, а когда Intel в борьбе против Motorola усилила свои позиции за господство поколения процессоров 8086, необходимость во втором источнике еще более уменьшилась.

К тому же Джерри Сандерс не мог устоять перед тем, чтобы публично не похвастать, какую выгоду он извлек из этого соглашения. Перед уходом из AMD Симонсен с болью писал о том, что председатель AMD рассказывал приглашенным аналитикам фондового рынка из Нью-Йорка, какая это прекрасная сделка и как глупо было со стороны Intel подписывать ее. Симонсен не раз просил Сандерса попридержать язык: "Говори им, что наши дела идут успешно. Говори что угодно о том, насколько хороша компания. Но не нужно постоянно упоминать этот контракт и тыкать носом Гроува".

Том Скорниа, генеральный юрисконсульт AMD, обратил на это внимание еще раньше. В тот самый день, когда на пресс-конференции было объявлено о заключении сделки, он находился в зале и наблюдал за реакцией Энди Гроува в момент, когда Сандерс повторял свою мантру о том, что данное соглашение является "альянсом равных".

"Выражение лица Гроува говорило само за себя, — вспоминает он. — Intel и Гроув, по мнению последнего, не имели себе равных".

В 1984 году Сандерс начал вести себя слишком рискованно. На совещании аналитиков, проходившем в сентябре в Нью-Йорке, один из них попросил председателя AMD объяснить, как могло так получиться, что Intel изобрела новый тип EPROM — Е-квадрат PROM, a AMD вышла с ним на рынок почти одновременно и продала устройств больше. В ответ Сандерс начал поливать грязью производственный процесс Intel в Альбукерке. Он подробно объяснил, что в данном случае Intel не смогла выполнить хорошую технологическую разработку, и добавил, что проблема, впрочем, не является нетипичной.

"Я тогда подумал: "Зачем он делает это по отношению к парню, который до приезда в Америку кидал "коктейли Молотова" в русские танки в Будапеште?" — продолжил свой рассказ Скорниа. — Наверняка Энди Гроув ознакомился с этими высказываниями из отраслевой прессы и сказал: "Так-так". Ясно, что с этого момента отношения покатились вниз. Поступать так было по крайней мере неблагоразумно. Но Сандерс просто не мог удержаться, чтобы не похвастать тем, что он держал большую долю рынка, в то время как Intel была изобретателем".

В 1984 году AMD и Intel пересмотрели условия соглашения 1982 года. Сандерс хотел заблаговременно получить права второго источника на два новейших процессора Intel — 80186 и 80286; взамен он согласился платить дополнительные лицензионные платежи, на сей раз не процент от фабричной стоимости AMD, а фиксированную ставку за каждый процессор. Разница была огромной: это означало, что с развитием каждого поколения процессоров, когда цены начнут падать, платежи за права второго источника из скромного процента превратятся в солидную долю дохода, что благоприятно скажется на способности меньшей компании конкурировать с Intel. Но Intel также согласилась, при условии подтверждения окончательных спецификаций, принять два важных устройства, разрабатываемых AMD. Если Intel решит стать вторым источником для этих устройств, AMD получит баллы по формуле 1982 года, исходя из сложности и формы, и не будет платить лицензионные платежи за процессоры.

К составлению изменений к сделке, как и первоначального соглашения, юристы с обеих сторон практически не привлекались. Уточненные пункты были подписаны Дэйвом Хаузом и Тони Холбруком, вице-президентом AMD по производству. Холбрук беспокоился, что инженеры Intel могут отвергнуть оба устройства. Через неделю после подписания измененного соглашения он позвонил Хаузу и поделился своими опасениями.

— Не беспокойся, Тони, — ответил Хауз. — Я заставлю их взять [их].

Речь шла о контроллере жесткого диска, сокращенно именуемом HDC, и о графическом чипе, именуемом "четырехпиксельным устройством управления дисплеем", сокращенно QPDM.

Через десять дней Хауз перезвонил Холбруку.

— Помнишь насчет HDC и QPDM? — спросил он. — Мы их не берем.

Звонок Хауза спровоцировал болезненную реакцию в AMD. Одна фракция говорила, что Intel просто невозможно угодить. Имея за плечами историю с выдающимся новаторством и изрядную дозу синдрома NIH (not-invented-here — не изобретено здесь), Intel, казалось, всегда смотрела на устройства других компаний несколько свысока. Правда, и Intel с определенной долей справедливости могла пожаловаться на то, что некоторые из предлагаемых AMD устройств были слишком громоздки для эффективного по себестоимости производства. Задача AMD, считали сторонники данной точки зрения, состояла в том, чтобы как можно усерднее трудиться, выполняя требования Intel по усовершенствованию и внесению изменений.

Другая фракция уверяла, что Intel играет нечестно. Совершенно очевидно, убеждали они Сандерса, что более крупную компанию не устраивает сделка по обмену технологиями. Она умышленно воздвигает препятствия. Она ставит невыполнимые условия. Intel задумала, говорили они, отказаться от HDC и QPDM и вынудить AMD платить бешеные деньги за доступ к 286-му процессору.

Сандерс решил исходить из предположения, что Intel действует из лучших побуждений. Он приказал техническим сотрудникам AMD усерднее работать над тем, чтобы оба устройства приняли форму, требуемую Intel, а также постоянно докладывать об изменениях, сколь бы трудно ни было общаться с инженерами Intel.

Однако Сандерс ошибался. Несколько лет он не догадывался, что Intel еще во время обсуждения изменений к соглашению твердо решила сорвать сделку об обмене технологиями. В секретной записке одного руководителя Intel другому стратегия компании определялась двумя сжатыми пунктами:

• Убеждать AMD, что она — наш первостепенный источник путем регулярных контактов с руководством и формальных встреч.

• Не брать больше никаких продуктов AMD по ныне действующему соглашению.

Джерри Сандерс наконец получил по заслугам за то, что дразнил Энди Гроува. Intel посчитала, что ее позиции на рынке укрепляются настолько быстро, что уже в следующем поколении процессоров — 386 — необходимость во втором источнике вообще отпадет. Компьютерная и электронная индустрия начнут говорить, что им нужен второй источник, и Intel станет поддерживать их, пока образцы 386 будут включаться в разработки новых продуктов. Когда же чип окажется готов к массовому производству, Intel откроет миру, что лицензию на его производство не получит никакая другая компания. К тому времени протестовать будет уже поздно, и новый чип поможет Intel, как единственному источнику, стать победителем. Без Джерри Сандерса, урезающего прибыли, компания сможет с самого начала установить более высокую цену и замедлить ее снижение, связанное с появлением второго источника. Эта стратегия должна была принести миллионы долларов в копилку Intel.

Но для того чтобы эта стратегия заработала, Intel нуждалась в кооперации с AMD в производстве поколения чипов 286, а значит, необходимо было убедить AMD в том, что она получит права на 386-е. В противном случае Сандерс мог навредить Intel, поддержав архитектуру класса 286 другой компании.

В 1985 году еще одна внутренняя записка Intel вкратце так определила эту цель: "Удержать AMD в лагере Intel". Далее говорилось: "Ключевой пункт — не торопиться. Для 386-го нам не нужен второй источник, тем более все предполагают, что им будет AMD". Следующая записка появилась год спустя: "Поддерживать второй источник, бизнес в обычном положении на рынке… Наша стратегия состоит в продолжении разговоров… Мы не хотим, чтобы они [AMD] пошли к Hitachi или к NEC, и не должны спровоцировать их на это".

Уже дважды поменяв знамена, Сандерс не был настроен вновь переходить к конкурирующей процессорной архитектуре. Но в 1986 году его терпение лопнуло и он решил обратиться к статье соглашения 1982 года об арбитраже. Эта статья устанавливала неформальную процедуру разрешения споров, связанных с соглашением, частным арбитром.

Рич Ловгрен, генеральный юрисконсульт AMD, позвонил независимому юристу Терри МакМэйхону и попросил его урегулировать это дело.

— Этот судебный процесс займет двенадцать недель, — сказал Ловгрен. — Ты возьмешься за него?

— Возьмусь, — ответил МакМэйхон.

Но Ловгрен ошибся. Арбитраж растянулся на три года: слушания длились 313 дней, был опрошен шестьдесят один свидетель, проверено 2093 вещественных доказательства, расшифровка стенограммы заняла 42 тыс. страниц, и вскоре спор между двумя компаниями вылился в ряд процессов в открытом суде. Началась самая длительная и ожесточенная тяжба в истории полупроводниковой индустрии.