30. Новый президент

30. Новый президент

"Мы рады сообщить вам, что 1986 год закончился. Это был, несомненно, самый тяжелый год в истории Intel, с закрытием заводов, приостановками производства и громадными убытками".

Новости, которые Энди Гроув и Гордон Мур поведали владельцам акций Intel в начале 1987 года, действительно оптимизма не внушали. Объем продаж компании снижался уже второй год подряд, и чистый доход Intel за 1986 год составил 1,27 млрд. дол. по сравнению с 1,6 млрд. в пиковом 1984 году. За этот же двухлетний период годовые прибыли в 198 млн. дол., превратились в 173 млн. убытков. В отчете руководства Гроув и Мур признали, что после бума 1984 года структура компании стала избыточной, "подходящей для компании с капиталом в 2–3 млрд. дол., каковой мы хотели бы быть, а не 1,0–1,5 млрд., каковой мы становились". В результате неразберихи в индустрии, конкуренции со стороны японцев и медлительности компании в решении проблем с устройствами динамической оперативной памяти Мур и Гроув вынуждены были в том году временно снять с работы 7200 сотрудников Intel, закрыть заводы на Барбадосе и в Пуэрто-Рико, продать бизнес пузырьковой памяти и взять долговые обязательства на реструктуризацию на сумму 60 млн. дол. против выручки.

Но в конце туннеля уже забрезжил свет, и Intel была готова использовать преимущества подъема. Она истратила 388 млн. дол. на новый завод и оборудование в 1984 году и еще 391 млн. в 1985-м и 1986-м, и теперь имела много свободных производственных мощностей. Непрестанно вкладывая средства в исследования и научные разработки в течение всего периода спада (затраты фактически выросли со 180 млн. дол. в 1984 году до 195 млн. в 1985-м и 228 млн. в 1986-м), компания получила серию новых продуктов, готовых к выпуску или находящихся в стадии разработки. Одним из них стал новый процессор 386, во много раз более быстрый, чем тогдашний стандарт 286, и обрабатывающий по 32 бита данных одновременно.

Больше года Intel пыталась уговорить IBM выпустить на рынок новую модель с использованием чипа 386. Но, к своему глубокому разочарованию, Intel обнаружила, что IBM не проявляет к ним особого интереса. Корпорация не поручила эту работу своим лучшим специалистам по компьютерам и дала понять Intel, что ее пугает идея 32-битного микропроцессора, поскольку он слишком приблизит персональные компьютеры по мощности и гибкости к мини-ЭВМ, которые IBM успешно продавала по почти вдесятеро превосходящей цене. Поэтому, с точки зрения IBM, имело смысл не допускать 32-битные PC на рынок как можно дольше.

Но такая стратегия не устраивала Intel. И хотя позиции архитектуры х86 в машинах IBM и их копиях были весьма устойчивы, на арене появился новый игрок. В 1984 году Apple Computer выпустила компьютер Macintosh (Mac). По сравнению с ним IBM PC выглядел неандертальцем. Прежде всего Apple избавилась от противного черно-зеленого экрана; на новом экране слова появлялись в точности как на бумаге — черным по белому. Не нужно было зубрить непонятные кодовые строки для управления компьютером, вместо этого Мае давал вам мышку и набор маленьких картинок на экране, именуемых "иконками". Он был в тысячу раз более понятливым и удобным. Созданные на базе процессора Motorola компьютеры Mac составляли меньше одной седьмой части всех продаваемых машин. Но Intel понимала, что преимущества в использовании Mac представляют долгосрочную угрозу для архитектуры PC, а следовательно, и для самой Intel. Плохо было то, что компании приходилось ждать, пока другие разработают графический интерфейс, как у Mac, для ее чипов х86. Да к тому же IBM сдерживала процесс развития, не давая лучшей технологии Intel дойти до потребителя.

К счастью, у Intel нашелся потенциальный союзник. Компания Compaq Computer, первый и, пожалуй, лидирующий производитель клонов IBM, "спроектировала наоборот" BIOS (Basic Input-Output System) — базовую систему ввода/вывода IBM, взяв наиболее популярные на рынке пакеты программ и проанализировав сигналы, посылаемые программами аппаратным средствам PC, и сигналы, получаемые ими в ответ. После этого компания разработала собственную версию BIOS, не используя никаких кодов IBM, и на ее основе создала первую удачную переносную версию PC. Благодаря этому объемы продаж Compaq в первый же год составили 111 млн. дол., что сделало ее самой быстро растущей компанией в истории. Все это говорило о том, что инженеры компании чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы стать партнерами Intel и разработать собственный компьютер на базе процессора 386. В октябре 1986 года новая машина Compaq была продемонстрирована на торговой выставке Comdex. К удовольствию Гроува, другие производители компьютеров бросились к Intel за поставками нового чипа, чтобы создать собственные версии. Пользователи компьютеров готовы были неплохо заплатить за повышенную производительность, которую давал им новый чип, a Intel являлась единственным источником устройств. Средняя цена продажи чипа 286, у которого имелись конкуренты, составляла 40 дол., а 386-й приносил сразу 150 дол. дохода.

Выпуск новых машин Compaq имел большое значение. Он знаменовал собой поворотный пункт в истории компьютерной индустрии, поскольку компания пошла вперед, не дожидаясь того, что предпримет IBM. И хотя доля IBM на рынке персональных компьютеров неуклонно снижалась с момента выпуска первой модели PC, это был первый клон, который бросил вызов техническому лидерству IBM в индустрии. Теперь IBM становилась просто одним из многих производителей компьютеров, пусть самым важным, но все же одним из многих. Охрана стандартов, определяющих персональный компьютер, больше не находилась в руках одного игрока. А судьба компьютерного бизнеса перешла в совместное управление владельца базовой процессорной технологии и владельца компьютерной операционной системы, т. е. Intel и Microsoft.

При том, что отстранение IBM в 1986 году от лидирующей роли сделало эти две компании капитанами индустрии, просто поразительно, насколько они не понимали друг друга. Для Энди Гроува Microsoft так и осталась компанией, которая попала в яблочко, продав паршивую операционную систему IBM, да к тому же купленную у другой компании. С тех пор Microsoft стала более крупной и более мощной — в марте 1986 года Билл Гейтс сделал компанию открытым акционерным обществом, получив лично потенциальную прибыль более 300 млн. дол., но, по мнению руководителя Intel, мало что изменилось. Основанная человеком, который был моложе Энди Гроува на двадцать лет, Microsoft, казалось, относилась к разработке программ как тинейджер.

Ярким примером различий во взглядах между двумя компаниями была их работа по созданию компиляторов — программ, которые переводили коды, написанные на удобном для использования языке высокого уровня, в заумный базовый язык ассемблера, который можно ввести непосредственно в процессор. Компиляторы Intel были лучше. Дело в том, что их разработчики в Intel имели программные средства, позволявшие сразу измерить, как быстро программа компилирует и сколько ошибок она преобразовывает. Кроме того, достаточно было взглянуть на сам компилятор, чтобы увидеть, удалось ли его автору создать небольшую и элегантную программу. "Компиляторы, которые мы писали в Intel, обычно физически были вполовину меньше, — вспоминает Джон Новитски, входивший в группу Intel по разработке компиляторов, — А когда в системе только 16 или 32 Кбайт [памяти], это очень важно. Компилирующие программы Microsoft часто имели много ошибок, а скорость их выполнения была в два-три раза ниже, чем у компиляторов Intel".

С точки зрения Энди Гроува, это было больше, чем некомпетентность. В его глазах это было просто аморально. Если Intel заставляла своих сотрудников два года подряд работать над 15 %-ным повышением производительности процессоров, то Microsoft отказывалась от возможности впятеро увеличить эффективную скорость только потому, что была так тупа в написании своих компиляторов.

Постепенно внутри Intel укоренилось мнение, что парней из Microsoft, похоже, вообще не волнует, что их программы работают непозволительно медленно на процессорах Intel. Intel собрала команду из трех или четырех человек из группы, занимавшейся разработкой микропроцессора 386, и дала ей задание научить всех ключевых разработчиков прикладных программ и компьютерные компании, пишущие программы для 386, использовать преимущества новых характеристик чипа. Но Microsoft, в отличие от программистов, работающих над электронными таблицами Lotus 1-2-3 или над операционной системой UNIX, это, казалось, совсем не интересовало. "Они совершенно не дорожили теми рабочими взаимоотношениями, которые мы пытались установить. Им ни до чего не было дела. Они считали, что Intel им не нужна".

Презрительное отношение к партнеру было взаимным. В Сиэтле компромисс, на который пошла Intel при разработке чипа 8086, разбив память компьютера на сегменты по 16 байт, рассматривали как наиглупейшее решение в компьютерной истории. На точку зрения Microsoft не повлияло даже то, что первопричиной было желание поддержать совместимость; Билла Гейтса не волновала забота Intel о потребителях, которые разработали свои продукты на базе ее ранних 8-битных процессоров и теперь хотели быстро и легко получить преимущества 16-битной обработки данных. Расплатой за решение о сегментации в глазах Microsoft стали бесчисленные проблемы и неудобства. Программисты, пишущие коды для компьютеров Mac, иногда в сердцах заявляли, что фактически невозможно написать коды для машин х86, и в итоге это становилось головной болью для миллионов пользователей компьютеров по всему миру.

Поэтому программисты Microsoft без энтузиазма относились к предложениям первоклассных инженеров-программистов Intel по улучшению программ Microsoft. Один инженер Intel вспоминает: "Мы приходим к прикладникам и говорим: "Мы изучили программу Excel и сделали вывод, что, если вы измените цикл, все будет работать быстрее в восемь раз". Они отвечают: "Нам все равно. Мы собираемся добавить вот эту функцию". Мы обсуждаем это и пытаемся настоять на своем: "Версия [Excel] на Mac работает в восемь раз быстрее. Вы можете сделать версию для PC?". — "Нет, — слышим в ответ, — Наши программы покупают из-за новых функций".

При таком взаимном непонимании неудивительно, что снижение роли IBM как силы в индустрии ПК совпало с началом широкомасштабной вражды между Microsoft и Intel. С точки зрения Билла Гейтса, бизнес ПК являлся теперь игрой с нулевой суммой между двумя фирмами. Каждый доллар, который Intel сможет выудить у покупателя ПК, будет взят из кармана Microsoft, и наоборот.

Война между двумя компаниями велась на многих фронтах, но особенно сильно она разгорелась вокруг одного вопроса. Начиная с 1986 года Intel практически стала монополистом в области процессоров, a Microsoft — в области операционных систем. Каждая из них явно стремилась к тому, чтобы разрушить монополию противника.

Но признаки борьбы между Intel и Microsoft не сразу стали достоянием общественности. Между тем Энди Гроув мог похвастаться успехами в выводе компании из кризиса 1985–1986 годов. В апреле 1987 года Intel объявила чистую прибыль за последний квартал в размере 25 млн. дол, — не слишком впечатляющую по сравнению с объемом продаж за этот же период, составившим 400 млн. дол., но тем не менее ознаменовавшую явный поворот к прибыльности. Чтобы отметить это событие, компания устроила ряд банкетов для сотрудников, проходивших под лозунгом: "Черные времена позади!" В том же месяце произошло еще одно важное изменение: совет директоров Intel назначил Гроува президентом компании, оставив Гордону Муру титул председателя. Публичное лицо Intel наконец начало отражать ее внутренние реалии.

Передача должности президента от Мура Гроуву оказалась весьма своевременной. Начиная с этого квартала объемы продаж Intel стали расти с поразительной быстротой. К концу 1987 года они достигли 1,9 млрд. дол., а в следующем году составили 2,9 млрд. — отметка, которой надеялся достичь Гроув до того, как разразился кризис 1985 года.

Отчасти источником резкого увеличения сбыта Intel, а соответственно, и прибыльности, стал рост компьютерного рынка и повышение спроса на микропроцессоры класса 386. Отчасти это было следствием повышения эффективности производства: в 1986 году, к примеру, компания могла похвастаться, что количество дефектов на миллион отгруженных устройств за шесть лет сократилось с 8500 до 100; себестоимость производства на стадии изготовления снизилась на 30 % за три года, а время изготовления чипов — на 20 % за один год. Частично рост был связан и с тем, что пророчества Эда Гелбаха и Гордона Мура о негативных последствиях отказа Intel от бизнеса DRAM так и не сбылись.

Гелбаха беспокоило то, что потребители будут не столь охотно покупать полупроводники у поставщика, который не может предложить полного ассортимента продуктов. Эту проблему решили очень просто, подписав долгосрочное соглашение с лидирующим южнокорейским производителем чипов Samsung, который пытался сделать по отношению к японцам то же самое, что они проделали с американцами. Мур считал DRAM необходимым "технологическим двигателем": по его мнению, без миллионов пластин динамической оперативной памяти, на которых можно практиковаться, Intel не смогла бы разрабатывать новые производственные процессы и повышать эффективность существующих. Это мнение также оказалось ошибочным.

"Когда вы насильно увеличиваете объемы, вы ничему не учитесь, — говорил Сун Лин Чоу, один из старших технологов компании, слушателям Станфордской бизнес-школы в 1990 году. — Нужно учиться, исследуя пластины. Чтобы получить знания, надо взять ряд пластин, проанализировать их и произвести корректирующие действия. Даже если вы обработаете тысячу пластин, техническую информацию могут дать только десять проанализированных пластин. Технические знания ограничены временем и инженерным искусством, а не количеством обработанных пластин".

"Большая часть ноу-хау создается поставщиками оборудования, — дополняет его Гэрри Паркер, вице-президент компании по развитию технологии, — Японцы нас кое-чему научили. Они ожидают от продавцов оборудования выдающегося качества и заставляют их развивать знания и опыт. Если с оборудованием возникают проблемы, поставщик немедленно прибывает на производство для их устранения и может внести соответствующие изменения в следующее поколение".

Но главной причиной крутого поворота в судьбе Intel стало ее решение покончить с практикой вторых источников микропроцессоров. Начиная с 386-го, Intel задалась целью стать единственным в мире поставщиком своей архитектуры и всеми легальными способами не допустить, чтобы Джерри Сандерс или любой другой получал прибыль от того, что официально именовалось архитектурой iAPX — передовой архитектурой процессоров Intel, а в индустрии обычно называлось архитектурой х86.

Финансовое значение этого шага в цифровом выражении было представлено Intel исследователям данного вопроса в бизнес-школе Станфордского университета. В 1984 году компания продавала процессоры 286 по 250 дол. при их себестоимости 34 дол., а образцы 386-х, производство которых обходилось в 141 дол., — по 900 дол. Прибыль Intel по этим двум продуктам составляла 86 и 84 % соответственно. Для сравнения: стандартный 8-битный процессор приносил в том же году только 4,06 дол. Обладание архитектурой чипа, которую хотела использовать любая компьютерная компания в мире, было колоссальной ценностью, а лучшим способом сохранить связанные с этим прибыли являлось сдерживание конкурентов. Как и все остальные, Intel настойчиво искала пути снижения затрат. Но все, что могло хоть ненадолго задержать выход конкурентов на рынок, имело непропорционально положительное влияние на нижний уровень цен Intel. Если бы Гроуву пришлось выбирать, на что потратить деньги и время: на 10 % снизить себестоимость производства или на год задержать выход на рынок конкурента, который в противном случае завоюет долю рынка в 10 %, вне всяких сомнений, он выбрал бы второй путь. Борьба за защиту интеллектуальной собственности Intel всегда брала верх. Любопытно, что во время внутренних презентаций Гроув любил показывать слайд, где Intel изображена в виде замка, со всех сторон окруженного захватчиками, охотящимися за единственным сокровищем королевства — чипом 386.

Именно благодаря этому императиву Intel выстояла в арбитраже с AMD по поводу соглашения 1982 года по обмену технологиями. В 1987 году AMD обратилась в суд за назначением арбитра, a Intel тянула резину так долго, что арбитр, которым был вышедший на пенсию судья высшего суда Бартон Фелпс, не мог вынести заключения до 1990 года. В своем решении Фелпс порицает AMD за мечтательность в отношении соглашения, некомпетентность, выразившуюся в поставке Intel чипов низкого качества при исполнении своих обязанностей в рамках соглашения, и неблагоразумие, вследствие которого AMD долгое время не приступала к разработке собственного чипа класса 386 после того, как стало ясно, что Intel добровольно ни за что не отдаст его. Intel же Фелпс обвинил в хладнокровных и недобропорядочных действиях, препятствовавших действию соглашения, и в попытках заставить AMD сотрудничать с Intel, поддерживая в ней веру в то, что она получит 386-й, хотя втайне Intel уже решила не отдавать его.

Ключевым пунктом своего решения судья Фелпс обязал Intel предоставить AMD "постоянную безусловную лицензию, свободную от лицензионных платежей" на 386-й. Но даже после трех лет арбитража Intel не успокоилась. Она обращалась в суды за заключением, что арбитр превысил свои полномочия, присудив Intel выдать лицензию AMD, и дело дошло до Верховного суда штата, в 1994 году окончательно утвердившего решение арбитра. С коммерческой точки зрения деньги, расходуемые Intel на процесс в каждом году, были потрачены не зря. Они удерживали Джерри Сандерса вне рынка 386-х процессоров еще целый год.