Глава шестая КОНЕЦ ПЕТЛЮРЫ

Глава шестая

КОНЕЦ ПЕТЛЮРЫ

20 октября 1920 года в Риге был подписан мирный договор с панской Польшей.

По течению Збруча и в лесной чаще Полесья устанавливались опознавательные знаки государственной границы.

А на юге советской страны продолжались бои с белогвардейскими частями барона Врангеля, вооруженного Антантой.

Красная Армия шла на штурм Перекопа и Чонгара. Под ураганным огнем бойцы переходили Сиваш.

В эти героические дни 1920 года бригада Котовского, отделенная сотнями верст от Крыма, выступала в новый поход.

На юго-западе Украины агенты Антанты поспешно сформировали из остатков разбитой белогвардейщины так называемую «третью армию Врангеля», которая совместно с петлюровцами должна была нанести новый военный удар советской стране.

Эту авантюру возглавлял заклятый враг украинского народа, буржуазный националист Петлюра, который уже не раз выполнял самые черные и провокационные задания иностранных интервентов.

По захваченным документам командование Красной Армии установило, что петлюровцы подготовляют общее наступление своих дивизий на фронте от Могилев-Подольска до Винницы, с главным направлением на важнейший железнодорожный узел — станцию Жмеринка. Петлюровцы хотели выйти в тыл и на фланги частей Красной Армии для того, чтобы поднять контрреволюционный мятеж, объединив вокруг себя многочисленные бандитские шайки, действовавшие на Украине.

Удар по Петлюре подготовлялся заблаговременно и организованно. Во всех подразделениях проводились беседы о том, какую угрозу представляет Петлюра для трудящихся Украины. В эскадронах проходили митинги.

Партийная конференция бригады объявила «неделю ликвидации петлюровщины». Этот боевой лозунг никого не оставил равнодушным.

И на этот раз отдельная кавалерийская бригада под командованием Котовского должна была выступить в новый поход совместно со стрелковыми частями 45 дивизии.

В этом походе командование возложило на Котовского с его бойцами самые трудные и ответственные задачи.

Скрытно и незаметно продвинулись части 14 армии навстречу врагу и заняли выгодное исходное положение.

В ненастное зимнее утро 10 ноября началась «неделя ликвидации петлюровщины».

Бригада сразу же перешла в наступление.

По сильно пересеченной местности, по дороге, испорченной дождем, в густом тумане, котовцы мчались вперед Вот и деревня Березовка, занятая противником. Петлюровцы открыли частый пулеметный, ружейный и артиллерийский огонь. Березовка была сильно укреплена. Атаковать ее в конном строю было нельзя. Котовский приказал 2 полку, который шел в голове колонны, спешиться и при поддержке конной батареи, выдвинутой на прямую наводку, выбить противника. Спешившиеся кавалеристы дружным ударом выбили петлюровцев из Березовки. 2 кавалерийский полк был снова посажен на коней. Наступление продолжалось.

Котовцы разбили «железную» дивизию Удовиченко, одну из надежнейших петлюровских частей; захватили около четырехсот человек пленных, шесть легких орудий, одиннадцать пулеметов, большой обоз и даже канцелярию. Лихой атакой они сбили и обратили в бегство петлюровских кавалеристов.

Наступление, предпринятое Красной Армией, расстроило все планы петлюровского командования.

В первый же день боев многие из насильно мобилизованных Петлюрой побросали оружие, разошлись по домам или перешли с оружием на сторону красных. Чтобы избежать разгрома и выиграть время, петлюровцы стали отходить.

Конники Котовского, утомленные дневными атаками, сделали привал в деревне Беляны.

Комбриг остановился в большом поповском доме. Здесь Котовский узнал, что в прошлую ночь в этом же доме, на широкой кровати, предоставленной сейчас ему, изволил почивать атаман Фролов, командовавший большим отрядом петлюровской кавалерии. Этот атаман только вчера говорил при всех, что он считает Котовского серьезным противником и мечтает помериться с ним силами.

Котовский и раньше слыхал о Фролове — сыне известного царского генерала, окончившем до революции военную академию.

— Что ж! Если мы встретимся с ним лицом к лицу, буду рад тому, — сказал комбриг. — Я верю в своих орлов!

Утром бригада продолжала наступление. Разведка обнаружила движение кавалерийских частей противника. Котовский решил вступить с ними в бой. В конном строю, с шашками наголо, котовцы атаковали деревню Бендичаны. Не выдержав удара, петлюровцы бежали из нее. Это была та самая хваленая кавалерия, которой командовал атаман Фролов.

Котовцы настигли вражеских конников за Бендичанами. Началась рубка. Ржали и храпели кони, сверкали клинки. Под копытами дрожала промерзшая земля. Протяжные кавалерийские команды и сигналы труб сливались со стонами раненых.

Фроловцы повернули коней. Среди других трофеев было захвачено их знамя. На черном полотне серебром была вышита крупная буква «Ф».

Одиннадцатого ноября Котовский разгромил значительную часть отряда Фролова.

Наступление продолжалось беспрерывно и 12 ноября. Но в этот день уже трудно было разобраться в обстановке и точно установить, где какая находится часть. Все перемешалось. Одни части противника отходили, другие же подтягивались и переходили в контратаки. То и дело происходили непредвиденные стычки.

В одном месте эскадрон котовцев натолкнулся на петлюровских конников, которые переправлялись через реку, прикрываясь белым флагом. Котовцы погнались за ними. Они застрелили лошадь одного петлюровца, но он успел вскочить на другого коня и умчался. Котовцы бросились к убитой лошади, сняли седло и открыли кобуру. По документам и монограммам оказалось, что удравшим всадником был не кто иной, как петлюровский полковник Юрко Тютюнник, командовавший петлюровской «гвардией». К Котовскому подъехал Просвирин:

— В тыл наступает конница, всадников шестьсот, а то и больше. Я едва успел снять батарею.

— Откуда наступает?

— Из деревни Татариска.

Котовский решил сам проверить, что это за конница. Он взял с собой несколько разведчиков, знаменщика со знаменем 2 полка и несколько командиров.

Еще издали котовцы увидели выстроившуюся у шоссе в боевом порядке конницу. Ее было не менее тысячи сабель.

Когда подъехали еще ближе, стало ясно, что это не свои.

Котовский понял, что в тыл его бригады вышла какая-то кавалерийская часть противника. Отступать было поздно.

Петлюровцы, заметив приближение всадников, выслали навстречу взвод, сабель в тридцать. Впереди несся сотник.

Петлюровцы приближались галопом. Не доезжая, сотник крикнул:

— Кто вы такие?

— Котовцы, — услыхал он в ответ. — А вы кто?

— Мы — казаки Яковлева. Будете драться или сдаетесь?

— Сейчас подумаем, — ответил Котовский и шепнул одному из своих командиров: — Оставайтесь и ведите переговоры, пока я не подведу бригаду.

Командир сразу же понял, в чем дело, и крикнул петлюровцам:

— Вот сейчас пошлем человека к Котовскому с донесением, пусть он сам решит.

Котовский повернул коня и поскакал назад.

Его полки, построенные для боя в восточном направлении, не были готовы для встречи удара с запада. В таком положении еще никогда не бывали котовцы. Мнимыми переговорами о сдаче в плен необходимо было выиграть время.

— Вы нам бумагу составьте, чтобы мы знали, на каких условиях в плен сдаваться, — начали котовцы разговор с сотником.

Петлюровец потребовал, чтобы котовцы свернули свое красное знамя, развевавшееся на пике. Знаменщик начал медленно и аккуратно свертывать полотнище. Котовцы продолжали затягивать разговор с сотником. Им удалось убедить его в том, что он должен письменно изложить свои условия сдачи в плен, чтобы передать этот документ Котовскому.

Сотник достал из полевой сумки блокнот и начал писать. Котовцы же продолжали вести переговоры. Они задавали петлюровцу всевозможные вопросы и, чтобы не вызвать подозрений, даже не оглядывались по сторонам.

Время шло.

— А что, добродий, вы будете делать с нашими комиссарами и коммунистами?

— Комиссаров и коммунистов арестуем и будем судить. Зато командиров ваших не тронем, — глубокомысленно отвечал сотник.

— Вы так и запишите.

Пока сотник составлял условия, Котовский успел перестроить бригаду. Он вел ее за собой к месту, где велись переговоры. Сотник еще не закончил свое писание, как послышался конский топот. Он отшатнулся, когда увидел, как из-за бугра выскакивают всадники.

— Откуда это взялась ваша конница?

— А как же, ваша тоже давно стоит в боевом порядке.

— Но вы же хотели сдаться нам в плен?

— А вот сейчас посмотрим, кто кому сдастся.

Ошеломленный сотник круто повернул коня…

Кавалерийская бригада, под водительством Котовского, развернутым строем неслась на петлюровцев.

Батарея Просвирина открыла огонь по вражеской коннице. Первый же снаряд разорвался в самой гуще петлюровцев.

Гайдамаки не ожидали такого исхода переговоров. Несмотря на свое большое численное превосходство и на выгодную позицию, петлюровцы обратились в бегство. На мосту через речку у деревни Снитково началась давка. Мост не выдержал и провалился. Люди и лошади полетели в воду. Котовцы рубили направо и налево.

После этих боев Котовский писал жене: «…близится час, когда мы будем снова вместе. Судьба хочет, чтобы я сохранился и в этих жестоких последних боях, где я несколько раз был на волосок от гибели. Что же, может быть, моя безграничная любовь к тебе спасает, охраняет… Противник разгромлен по всему фронту блестяще. Бригада Котовского захватила у противника 11 орудий, до 60 пулеметов, 800 пленных, разгромила 8 киевскую дивизию, отдельную конную дивизию, значительную часть лучшей кавалерии кавотряда Фролова… Противник, после нанесенных ему страшных ударов, в панике разбегается и бежит дальше, бросая обозы, и части пехоты трех дивизий идут теперь без боя. Наша кавбригада двинула и двигает по фронту три пехотных дивизии. Когда мы были 12-го окружены, кругом отрезаны, и противник уже подъехал ко мне и предложил нам сдаться, — он в ответ на это был в бешеной схватке опрокинут, разбит и обращен в паническое бегство».

Котовцы безостановочно продвигались вперед, атакуя противника в конном и пешем строю, громили неприятельские отряды, захватывая трофеи и пленных. Они не давали петлюровцам перегруппироваться и сосредоточиться.

Своими быстрыми инициативными действиями Котовский свел на нет контрманевр 3 армии Врангеля, на которую Петлюра возлагал особые надежды. Во всех этих боях гибкостью своей тактики, напористостью, умением маневрировать Котовский неизмеримо превосходил противника. Этого успеха он достигал ценою огромного напряжения. Котовский никому не давал передышки. Несмотря на удачи, никто в бригаде не был опьянен ими. Бригада за несколько дней прошла сотни километров, а комбригу все было мало. Он распекал командиров за неповоротливость и медлительность, багровел, когда наталкивался на оплошности, и мрачнел при одной лишь мысли, что вдруг Петлюре удастся уйти от преследования.

16 ноября разведка донесла, что все боеспособные петлюровские части и основные силы 3 армии Врангеля стягиваются к Проскурову, где противник намерен оказать упорное сопротивление.

В ночь же с 17 на 18 ноября петлюровская кавалерия ударила во фланг советским частям и заняла крупный населенный пункт Деражня. Котовский считал, что единственное средство ликвидировать зарвавшегося противника в районе Деражня, — это нанести удар по его главным силам и тылам в Проскурове.

В три часа утра 18 ноября кавалерийская бригада форсированным маршем выступила на Проскуров.

Петлюровцы напрягали все свои силы, чтобы не допустите красных к Проскурову. Перед самым городом котовцы встретились с «белокрестиками» — отрядом, составленным из бывших офицеров-деникинцев и врангелевцев. Одетые в английское и французское обмундирование, они имели на рукавах и на верхах фуражек нашитые белые крестики. «Белокрестики» засели в деревне по дороге к Проскурову. Они обрушились на котовцев метким, сосредоточенным огнем. Среди них было немало умелых пулеметчиков, стрелявших до последнего патрона. Но котовцы обошли врага с тыла и выбили из деревни.

Бой продолжался в открытом поле. Белые офицеры дрались отчаянно. А когда поняли, что им все равно не миновать плена, многие из них кончили жизнь самоубийством.

Редко встречали котовцы такое ожесточенное сопротивление. Все поле было усеяно фуражками с белыми крестиками. Тут же валялись снесенные головы; целый эскадрон белогвардейцев лежал на взрытой гранатами земле. Лишь несколько человек удалось взять в плен.

Только к вечеру вошли котовцы в проскуровские хутора. Решили передохнуть и привязали лошадей к оголенным яблоням.

Разведчики же, под покровом ночи, отправились в город. Они разузнали, что в Проскурове расположился тыловой штаб есаула Яковлева, что городская тюрьма забита пленными красноармейцами и рабочими, а на путях станции стоит петлюровский бронепоезд «Запорожец».

Вместе со стрелочником котовцы разобрали железнодорожные рельсы, чтобы отрезать бронепоезду путь отхода.

…На рассвете продрогшие за ночь люди снова двинулись вперед. Хотелось спать, лица у всех были утомленные; кони шли понуро. Котовский объезжал эскадроны и отдавал приказания. Артиллеристам он приказал немедленно стать на позицию, открыть ураганный огонь по станции, после же обстрела станции перевести огонь на город.

Бригада выехала на позицию. Артиллеристы окопали орудия. Просвирин сделал наводку. Грохот разрывающихся снарядов разбудил Проскуров. В панике петлюровцы бросались друг на друга; издали город был похож на развороченный муравейник. Неслись подводы, метались лошади… Просвирин продолжал командовать. Он подгонял артиллеристов, требуя непрерывного огня.

Обстреляв город и станцию, Котовский решил перейти в атаку. Второй полк уже понесся на Проскуров. Перед тем, как покинуть командный пункт, комбриг приказал дать последний за ли по городу. Он прислушался к стрельбе.

— Почему третье орудие не стреляет?

— Третье орудие заело. Сейчас, товарищ комбриг, досыплю гильзу.

Просвирин приказал досыпать порох. Он взмахнул белым платком. Раздался взрыв оглушительной силы. Батарея окуталась дымом. Наступила жуткая тишина. Орудия замолкли. Артиллеристы с почерневшими от дыма лицами бежали к Котовскому.

— Беда! Орудие разорвало, комбат ранен!

Котовский бросился к Просвирину. Тот лежал невдалеке от разорвавшегося орудия и стонал. Комбриг наклонился над окровавленным комбатом, и слезы выступили на его глаза.

Артиллеристы бережно подняли Просвирина и осторожно понесли к тачанке.

Котовский приказал отвезти Просвирина в тыл — в Ладыжин, вызвать Ольгу Петровну и самых лучших врачей, сделать все, чтобы спасти старого воина.

Ординарец Черныш подвел к комбригу Орлика. Артиллеристы снимали орудия. Потрясенный помощник командира батареи долго стоял, не двигаясь с места, и смотрел вслед тачанке.

В последний раз Котовский увидел комбата через несколько дней, когда тот, уже мертвый, лежал на лафете. Гибель Просвирина глубоко потрясла Котовского.

…18 ноября котовцы ворвались в Проскуров. Они бросились, к тюрьме освобождать политических заключенных. Из домов выбегали дети; на ступеньках крылец стояли люди и, встречая красноармейцев, плакали от радости.

На каждом шагу котовцы наталкивались на кровавые следы петлюровского разгула. Но всего лишь несколько часов пробыли котовцы в Проскурове.

Кавалерийская бригада, заняв Проскуров, оставила позади себя другие части Красной Армии, участвовавшие в разгроме петлюровщины.

Комбриг не стал дожидаться подхода пехотных частей.

— Пехота прогуляется, а Петлюра уйдет. Сейчас нужен молниеносный удар, — говорил Котовский. Он решил самостоятельно, без всякой поддержки справа и слева, форсированным маршем идти на Волочиск.

Выход кавалерийской бригады к Проскурову заставил петлюровские части, действовавшие по тылам красных в районе Деражни, свернуться и спешно начать отход.

Переменным аллюром, проходя по шестьдесят-семьдесят километров в сутки, бригада Котовского направлялась к Збручу.

К Збручу бежали и петлюровские министры, сотники и всевозможные «белокрестики». Петлюровцы отходили по всему фронту к Волочиску, где они рассчитывали перейти государственную границу, чтобы спасти остатки своих сил.

В Волочиске уже шла эвакуация. Все железнодорожные пути и тупики были забиты эшелонами с продовольствием, обмундированием, снарядами и лошадьми. На дорогах сбились огромные обозы. Петлюровцы поспешно перебирались на правую сторону Збруча. За ними следовали подводы с награбленным добром: мехами, драгоценностями. Они понимали, что остались последние минуты, и всячески стремились оттянуть время, чтобы успеть перешить колею для вывода за Збруч эшелонов и бронепоездов.

В пяти километрах от города бригада наткнулась на сплошные проволочные заграждения, устроенные из ежей и рогаток. Конники спешились и принялись растаскивать рогатки. Петлюровские бронепоезда открыли по ним артиллерийский и пулеметный огонь.

Но это не могло остановить котовцев.

Под огнем прорвались красные конники через проволочные заграждения и ураганом понеслись вперед. Эскадроны устремились прямо к бронепоездам. В трехстах шагах от железнодорожного полотна Яков Продан, заменивший Просвирина, остановил батарею и открыл огонь по бронепоездам. Не прошло и нескольких минут, как раздался гул взрыва. Это Леонид Воронянский вместе со своими разведчиками обходным путем пробрался под самый Волочиск и взорвал полотно железной дороги, отрезав бронепоездам пути отхода.

У самого моста Петлюра пытался задержать котовцев, приближавшихся галопом. Он бросил им навстречу своих кавалеристов. Схватка была короткой. Объятые паникой, бандиты бежали сломя голову, сминая своих же.

Котовцы открыли огонь по переправлявшимся через Збруч. На местах застряли обозы. Повозки наезжали друг на друга.

Пулеметчики 1 кавполка добрались до моста и начали выпускать одну ленту за другой по петлюровцам, не успевшим перебраться на тот берег.

Подъехав к Збручу, Котовский остановился. Дул легкий ветерок. Примораживало. Командир бригады долго смотрел в бинокль. Он видел, с каким ожесточением сражаются его бойцы, видел невероятное смятение врагов. Петлюровцы швыряли винтовки, шинели и синие жупаны, прыгали в ледяную воду, хватались за доски.

А на том берегу иностранные офицеры, военные атташе тоже смотрели в свои полевые бинокли. Они наблюдали агонию петлюровской армии, и им оставалось только пожимать плечами.

Знаменщик у самого моста на левом берегу Збруча водрузил алое знамя бригады. Осенний ветер развевал его золотистые кисти.

Трубачи сыграли сбор.

Погасла розовая полоска заката. У Волочиска, на берегу загорались костры. Полковые каптенармусы ходили по улицам, производя опись имущества, оставленного петлюровцами. Были взяты два бронепоезда, орудия, эшелоны со снарядами, сахаром и мукой и другие трофеи. Тут же на путях стоял «правительственный» поезд, брошенный Петлюрой и его штабом. В спальных вагонах валялись раскрытые чемоданы, енотовые шубы петлюровских министров, полевые сумки.

Котовцы брали в плен укрывавшихся петлюровцев и подсчитывали колоссальные трофеи.

Квартирьеры размещали бойцов на ночлег.

Крепким, богатырским сном победителей спали в эту ночь котовцы и их комбриг, отсыпаясь за всю неделю.

Дозоры несли охрану.

Так 22 ноября 1920 года у Збруча позорно закончился поход Петлюры. На долю кавалерийской бригады Котовского выпала основная роль в разгроме петлюровцев.

«Неделя ликвидации петлюровщины» была неделей новых замечательных побед Котовского. Он бурей ворвался в Волочиск и добил противника.

В этой блестяще проведенной операции Котовский с новой силой повторил то, что он уже осуществил в феврале того же года, когда глубоким таранным ударом нанес сокрушительный удар деникинцам. Как и под Тирасполем, Котовский, вырвавшись вперед к Проскурову и Волочиску, глубоко проник в тыл противника, захватил переправы и конечной атакой нанес ему смертельный удар.

Военные атташе иностранных государств недаром наводили свои бинокли, они не могли понять, как это немногочисленной кавалерийской бригаде удалось последовательно, одно за другим, разбить крупные соединения противника. Под командованием одного только есаула Яковлева было полторы тысячи сабель.

За разгром Петлюры Григорий Иванович Котовский был вторично награжден орденом Красного Знамени.

В приказе Реввоенсовета Республики № 209 по личному составу армии о награждении Котовского было сказано:

«Он лихим налетом захватил г. Волочиск и своими энергичными действиями в высшей степени способствовал достижению блестящих успехов в деле полного разгрома противника».