Глава 13 БОРЬБА СО ЗМЕЕМ

Глава 13

БОРЬБА СО ЗМЕЕМ

Помимо «Kebra Nagast» с «официозной» историей царицы Савской и описанием ее значения для возникновения «теологии царства», существует множество народных сказаний. Они глубоко укоренились в мире древних африканских мифов. В центре этих мифов тоже стоит царица Савская, но с чертами характера, которые остались неучтенными в «Kebra Nagast».

Особенно в устных преданиях, популярных в провинциях Тигре и Эритрея, были версии истории о борьбе со змеем, где более или менее замешана царица Савская. Иногда речь идет о змее, иногда о драконе. Царицу теперь зовут Этье Азиеб, что является переводом библейского имени «царицы Юга», в других версиях царицу зовут Македа. Мы перескажем исчерпывающую историю из Эритреи. Начало ее воссоздает мифический мир райского века, который характеризуется иначе, чем в библейской традиции:

«Адам и Ева хотели быть как Бог. Когда они вкусили от запретного плода древа познания, они узнали друг друга и «возлегли». В ту же ночь огромный дракон подполз к близлежащей реке и «замутил» воду своим семенем. Когда Ева утром искупалась на том же месте, она забеременела от змея. В положенное время она родила дочь и маленького дракона. Соседи посещали мать, чтобы пожелать ей счастья, и дивились странным близнецам. Сын дракона подрос и объявил себя властелином страны. В течение четырехсот лет чудовищу платили дань.

Но из страны савеев пришел освободитель, по имени Агабос. Он долго наблюдал за драконом, когда тот ел. С помощью жены он изготовил из плодов маренцевого дерева (strychnos abyssinica) смертельный черный яд и размешал его в лепешке. За этим наблюдала его дочь. Это была Македа, будущая царица Юга. Агабос накормил отравленной лепешкой козу и пустился в путь к пещере чудовища, взвалив козу на спину. Змей жадно съел отравленное козье мясо и нашел бесславный конец. Агабос отсек ему голову мечом и показал народу свой победный трофей. После этого он был провозглашен царем Эфиопии. Казалось, что с властью змея навсегда покончено.

Царь Агабос состарился, страна процветала, но кто должен унаследовать ему, глубокому старику? Агабос предложил в престолонаследницы свою дочь Македу, но народ запротестовал. Агабос умер и был похоронен в соответствии с эфиопским погребальным ритуалом. По истечении сорока дней траура князья предложили Македе отказаться от трона, и она начала борьбу за него. Ей не оставалось ничего другого кроме как использовать средство политического убийства. Ночью она отправилась к могиле отца и молила его вернуть змея назад. И действительно, из пещеры стремительно выскочило чудовище, со страшной жадностью накинулось на людей и животных, посеяло страх и вызывало хаос. Ему было недостаточно одного скота в качестве жертв.

Тогда народ стал умолять Македу уничтожить чудовище. Если ей это удастся, она получит царский трон. Но Македа немного повременила перед тем как приговорить к смерти чудовище за пожирание людей. Она сама исполнила приговор, размозжив камнем голову страшного змея. Македу короновали, и она устроила царский пир. Силы хаоса и анархии были укрощены; царице Савской приписали в заслугу их уничтожение, после того как она сама преднамеренно выпустила их на свободу».

Этот миф о змее является свидетельством о переходе из одного состояния в другое. В его основе явно просматривается обычай «ритуальной» анархии, которая начинается после смерти правителя и заканчивается восшествием на трон нового царя. Этот обычай объясняет также, почему борьба со змеем, то есть с хаосом и анархией, происходит дважды.

Переходу от хаотической анархии к стабильности и порядку соответствует другой — замена «демократического» права при выборе царя народом династическим «правом по крови» при престолонаследовании.

В третьих, в подтексте этой истории описан переход от «природного состояния» к «состоянию культурному». За фазой беззащитности перед необузданными силами природы — здесь их воплощает змей — следует цивилизованное состояние, на которое указывают новые орудия, такие как меч Агабоса, яд и новая династическая царская власть. Но, должно быть, подразумевался еще один переход: освобождение от африканского культа змеи.

Почитание змеи является отличительным признаком многих африканских культов. С ней особенно связывалось плодородие и зачатие. В самом начале нашей истории тоже обращается внимание на оплодотворяющую силу змеи, когда Ева от нее забеременела. Когда Агабос убил змею, земля, на которой ее убили, отличалась особым плодородием. Большие урожаи тефа (вид эфиопского злака) собирают именно на змеиной земле. Во всяком случае это рассказывается в амхарском тексте первой половины нашего века.

Эфиопский список царей называет даже первым царем Арве-змея. Это напоминает царя змей, который появляется в египетской «истории о потерпевших кораблекрушение»: один из потерпевших кораблекрушение спасается на плодородном острове, на котором милосердно царствует змея. Вакаранга (негритянское племя Центральной Африки) рассказывают об одном царе, по телу которого проползла змея, что вызвало вожделенный дождь после длительной засухи. У племени манде в Южном Судане змея Коронго располагает многочисленными волшебными средствами, среди которых — средство омоложения. Африканские племена давра и аура рассказывают, как и эфиопский текст, о достижении власти посредством убийства змеи.

Но мистическая змея играет важную роль не только в Африке. В вавилонском мифе о сотворении мира «Enuma elisch» в начале мироздания стоит чудовище Тиамат, которого убил юный герой Мардук. Из разорванного тела змеи-хаоса образуюте я небо и земля. До нас дошла примечательная история о змее времен странствования евреев по пустыне. Бедствие от змей можно было устранить только с помощью сооружения «железного змея», к которому должны были обращаться обреченные на смерть. Реликт традиции, когда змеи культово почитались?

Почитание змей послужило субстратом для возникших, возможно, независимо друг от друга мифов. Однако ее убийство символизирует многоплановые изменения, которые привносили политические, династические, культурные и религиозные «нововведения». Убийство или ограничение власти змеи было признаком преодоления хаотического состояния, от которого освободился человек.

Рядом с эритрейской легендой о царице Савской следует поставить аксумитскую историю, с отрывком из которой о «соблазнении медом» мы уже познакомились:

«Мать царя Мене лика была девушкой из народа тигре, по имени Этье Азиеб. При ее жизни народ тигре поклонялся дракону. Жертвы, приносимые ему, были следующими: поочередно каждый отец отдавал свою первую дочь, а также дань мясом и молоком. Когда пришла очередь родителей Этье Азиеб, ее привязали для дракона к дереву. В то место, где она была привязана, пришли семеро святых и сели в тени этого дерева. Пока они сидели в тени, Этье Азиеб заплакала, и одна ее слеза упала на них. И когда эта слеза упала на них, они посмотрели вверх, увидели ее путы и спросили: «Кто ты? Ангел или человек?» Она ответила: «Человек». Они снова спросили: «А почему ты здесь привязана?» Она ответила: «Чтобы меня проглотил дракон». Они спросили: «Он на этой или на той стороне холма?» «Он и есть холм», — был ответ. И когда они его увидели, Абба-Цахама схватился за бороду, а Абба-Гарима сказал: «Он меня напугал». А Аббу Ментелит сказал: «Дай-ка мы его схватим». И побежал, набросился на него и оглушил. Тогда они все напали на него, выставили навстречу крест и убили».

Этье Азиеб, царица Савская, в этой истории появляется не как убийца змея, а как жертва чудовища. Из своей героической роли в эфиопской легенде она была вытеснена святыми, которые вместо нее совершают подвиг освобождения. Аксумитская версия христианизировала легенду о царице Савской, святые — это уже известные нам монахи, которые занимались миссионерской деятельностью в Эфиопии. В одном из вариантов легенды речь идет не о семи, а о девяти святых или ангелах.

Некоторые предания о борьбе со змеем приукрашены еще больше. Речь идет о демонической деформации ноги, которая нам встречалась в еврейской легенде как волосатость, в исламе — как ослиная нога, а в Бургундии — как гусиная лапа. Эритрейская легенда сообщает о том, что царица при борьбе со змеем не осталась невредимой. Капли змеиной крови окропили ее ногу, и она превратилась в ослиное копыто. В другой версии рассказывается, что острая кость змеиного скелета ранила ее ногу и она стала косолапой. В аксумитской легенде сказано: «И когда они (святые) ее (змею) убивали, из нее брызнула кровь и окропила их пятки, и они превратились в ослиные копыта».

Характерно, что в уже упомянутом придворном эпосе «Kebra Nagast» не сказано ни слова о демонической деформации ног царицы Савской. Это не соответствовало бы образу благочестивой и мудрой государыни. В аксумитской легенде, возможно, выявляется, что стоит за раной ноги: видимо, речь идет о переработке библейской истории о рае. Там змей, который соблазняет Еву, получает особого рода проклятие от Бога: «И вражду положу между тобой и между женой, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пятку» (Бытие, 3, 15).

Судя по всему, эфиопский читатель Библии это таинственное проклятие змея отнес к царице Савской. Она получает рану в пятку от уже мертвого змея. И именно царица Савская размозжила камнем голову змея, во всяком случае, так говорится в эритрейской легенде. В западном толковании этому месту из Библии придается порой мессианское значение. Может быть, эфиопский вариант тоже содержит это значение, но переносит его на царицу Савскую.

Тогда рана ноги получила бы христианское объяснение, о чем не могло быть речи в еврейской и исламской легендах. У евреев демоническая волосатость была поставлена в связь с дьяволицей Лилит. А в исламских легендах пресловутая ослиная нога могла объясняться ее отношением к доисламскому культовому поклонению животным. Объяснение увечья ноги проклятием змею является новым, специфически эфиопским истолкованием загадочной ослиной ноги.

В любом случае эфиопские «истории о ноге» предлагают убедительную мотивировку желания царицы посетить Соломона. От него она могла ждать исцеления, может быть, как в еврейской легенде, с помощью волшебной мази. В эфиопской легенде об этом речи не идет. Однако она все-таки была исцелена, на первый взгляд, загадочным способом. В аксумитской редакции легенды сказано:

«После этого она услышала следующую весть: в Иерусалиме есть царь по имени Соломон. Тот, кто придет к нему, будет исцелен от любой болезни. Ей было сказано: «Если ты к нему пойдешь, твоя нога станет такой, как прежде, едва только ты войдешь в его дверь…» Когда она приближалась, царь Соломон услышал о ней. Ему сказали: «Идет царь Абиссинии!». Он сказал: «Просите его!» И когда она вошла, ее нога стала такой, как раньше, едва только она переступила порог…»

Что же случилось? Каким образом произошло чудесное исцеление? Сам Соломон кажется совершенно непричастным к этому, он даже не заметил исцеления! С самого начала царица входит к нему «здоровой женщиной». То, что случилось с царицей, заставляет нас углубиться в христианскую легенду о царице Савской, которой подробнее мы займемся дальше. Здесь сказано слишком много: царица Савская касается своей искалеченной ногой дверного порога дворца. Но дерево, из которого сделан порог, происходило из райского сада, было частью дающего бессмертие древа жизни. Извилистыми путями это дерево становится в конце концов крестом Иисуса. Царицу исцеляет соприкосновение с дающим жизнь деревом креста, а не одержимый дьяволом Соломон.

Здесь мы явно чувствуем руку христианского рассказчика легенды, и протягивается линия от древнеафриканского культа змеи через известную из иудаизма и ислама историю посещения до заблаговременной встречи царицы Савской с христианским крестом. В Эфиопии слились друг с другом африканские, исламские, еврейские и христианские мотивы.

Мы до сих пор не знаем, как и когда эти мотивы были объединены, но одно можно сказать определенно: эфиопская легенда о царице Савской пользуется такой популярностью, что постоянно изображается в историях с картинками. Эти «книги с картинками» находятся не в церквях или монастырях, для этого они, вероятно, слишком мирские и политические. Они выставлены на продажу на рынках и в маленьких лавках. Нарисованы они, как comic strip — на пергаменте, холсте или козьей шкуре, но всегда с неповторимой простотой и ясностью — наглядные примеры цветущей народной живописи.

Правила этой живописи напоминают византийское искусство: изображения находятся в середине картины. «Положительные» персонажи изображены фронтально и поэтому приобретают особую значимость. Отрицательные персонажи никогда не изображаются фронтально, а всегда в профиль. Правило изображения в профиль соответствует специфически эфиопскому живописному канону: зритель не должен подвергаться воздействию «злого взгляда». Гамма красок ограничена основными цветами: красным, желтым и голубым. Краска наносится грубыми мазками и обводится черными контурными линиями. Пространственная перспектива и другие зрительные эффекты отстутствуют. Для эфиопского искусства типично изображение очень длинного, поучающего указательного пальца. Притягательно воздействуют огромные, широко открытые глаза, что придает особое очарование картинам.

Одна из этих историй в картинках была нарисована в 1970 г. Афаварком Мангешей. На семидесяти двух картинках он в традиционной форме рассказывает историю эфиопской царицы Савской.