Д’АРК ЖАННА

Д’АРК ЖАННА

(род. в 1412 г. - ум. в 1431 г.)

Кто знает, кому предназначено вершить историю? Далеко не всегда главными действующими лицами оказываются те, кому это вроде бы положено «по чину» — боги, цари и герои. Властители мира отходят на второй план, вперед выходят люди, ничем, казалось бы, не примечательные, и совершают то, что ни одному правителю не под силу.

Самый яркий тому пример — жизнь Жанны д’Арк, девушки, которая за два года своей жизни фактически определила дальнейший ход европейской истории. Неграмотная пастушка вдохнула веру в людей, повела их в бой, возглавила многотысячную армию, победила неприятеля, возвела на престол короля. И погибла из-за людской подлости и предательства.

Свершения Жанны, которая была, по большому счету, неграмотной провинциалкой из захолустной деревушки, потрясают воображение настолько, что для них существует, кажется, только одно объяснение — чудо. И хотя с той поры прошло почти шесть столетий, Жанна продолжает оставаться одной из величайших героинь человечества. О ней снимают фильмы, пишут книги — как художественные, так и научные исследования, ибо объективность требует найти объяснение феномену Жанны д’Арк. Не обошло это поветрие и медицину; не один специалист обнаруживал в этой девушке болезненные черты, хотя чисто по-человечески, неблагодарное это дело — ставить диагнозы святой, спасшей свою страну от гибели. И тем не менее, многое в жизни Жанны д’Арк становится более понятным, если посмотреть на нее под «медицинским» углом зрения, но об этом позднее.

Сначала немного истории. В 1416 г. герцог Жан Бесстрашный, объединивший под своей властью Бургундию, Фландрию, Франш-Конте и Артуа, заключил тайное соглашение с англичанами, рассчитывая завладеть восточными провинциями Франции и Парижем. Расчет оправдался, ив 1418 г. герцог вошел во французскую столицу. Он жестоко расправился со своими противниками, но некоторым удалось бежать вместе с наследником престола.

В руках герцога оказался король Франции Карл VI Безумный, от имени которого он стал править страной. В 1419 г. Жан Бесстрашный был убит, его сын стал регентом, который в мае 1420 г. вместе с женой Карла VI Изабеллой Баварской вынудил короля подписать мирный договор с Англией. Согласно этому документу, законный наследник престола дофин Карл лишался прав на корону, англичане же получали власть над большинством французских провинций.

Изабелла расправилась с Францией не хуже английской армии. В народе говорили: «Жена погубила Францию», — искренне веря в старинную легенду, что из лесов Лотарингии явится дева, которая спасет страну. Прорицательнице Марии Авиньонской были видения: Франции придется перенести много страданий и испытать бесчисленные бедствия. Среди прочего она узрела оружие и доспехи, предназначенные для Девы, что придет, возьмет оружие и освободит Францию.

Такова была общая обстановка, в которой росла Жанна д’Арк. Она родилась в 1412 г. в крестьянской семье — одной из многих, живших в селении Домреми в Лотарингии, жители которой были ярыми патриотами, фанатично преданными Франции. Кроме Жанны в семье было четверо детей — три мальчика и девочка. Родители Жанны были неграмотны, равно как и она сама. «Я не знаю ни А, ни Б, — заявляла она без всякого стеснения. — Зато я умею шить и прясть лен». На всю жизнь это осталось одним из главных предметов ее гордости.

Дом Жака Дарка⁵ стоял рядом с церковью, и Жанна росла очень набожной, чему немало способствовал ее дядя священник. Она истово молилась, строго соблюдала все посты, бывало, что не ела по нескольку дней. Впрочем, по тем временам в этом не было ничего особенного.

Жанна росла здоровой, крепкой и красивой девочкой, помогала матери по хозяйству, пасла овец. Она отличалась прямотой, самоотверженностью, нежностью, добротой, непоколебимостью убеждений и готовностью их защищать. Все эти черты сочетались в ней с замкнутостью, мечтательностью и склонностью к мистицизму.

Содержание грез Жанны определялось окружающей жизнью. Девочка постоянно слышала разговоры о войне во Франции. Вокруг деревни бродили шайки разбойников и отряды бургундцев (что для Лотарингии означало одно и то же). Все, встреченное ими на пути, предавалось огню и мечу, а жителям приходилось прятаться в лесу. Не раз она слышала призывы о спасении, обращенные к легендарной Деве. Девочка мечтала о божественном Провидении и явлении Девы из лесов Лотарингии — тем более, что вот они, эти леса. В мечтах Жанна уже давно стала избранницей и отрешилась от всего земного.

И вот однажды, в летний полдень, двенадцатилетняя Жанна услышала голос, шедший от церковной ограды: «Будь добродетельна, благоразумна и ходи в церковь». Жанна оглянулась и увидела чудесное сияние, а в нем человеческие фигуры, которые она не успела рассмотреть.

Спустя несколько дней Жанне было новое видение: ей явились архистратиг Михаил, Св. Маргарита и Св. Катерина. Она узнала их сразу, потому что они выглядели так же, как на иконах в церкви. Св. Михаил сказал: «Небесный Царь избрал тебя для спасении Франции, на помощь и поддержку королю Карлу, изгнанному из своих владений. Ты облечешься в мужскую одежду, возьмешь оружие, будешь предводительствовать войсками, — ты будешь управлять всем». Жанна пробовала возражать, но архистратиг Михаил перебил ее: «Св. Катерина и Св. Маргарита помогут тебе», — и видение исчезло.

С тех пор явления святых, толкующих о спасении Франции, стали регулярными, но еще более частыми были голоса, от которых Жанна получала советы, указания, наставления и разъяснения. Девушка окончательно уверилась, что она — та самая Дева из Лотарингии, избранная Богом спасительница Франции. «Характер ее миссии может быть истолкован по-разному, — считает французский историк Тапье, — в зависимости от различия религиозного или философского понимания. Однако бесспорно то, что в душе Жанна была глубоко убеждена в том, что она слышит голоса Святых Михаила, Маргариты и Екатерины, которые возвещали о том, что она должна выполнить задачу, сложность которой вначале ошеломила ее, но за выполнение которой она бесстрашно принялась, когда почувствовала рядом с собой помощь небесных сил».

Колоса требовали: «Ступай в Вокулер к Роберу де Бодрикуру». И Жанна вместе с дядей отправилась в Вокулер, где Робер де Бодрикур командовал гарнизоном. Жанна явилась в «большой зал» Вокулерского замка и, благодаря голосам, сразу узнала коменданта гарнизона, хотя никогда его не видела. Она обратилась к Бодрикуру со словами: «Я пришла к вам от Господа моего, чтобы вы дали знать дофину, что он должен держаться и избегать сражений с врагом до середины будущего поста, когда Господь мой поможет ему. Королевство принадлежит не дофину, а Господу моему. Но воля Господа моего — поручить это королевство дофину. Он сделает его королем, несмотря на его врагов, и я поведу его к помазанию».

Бодрикур, услышав слова, которые показались ему явственным бредом, посоветовал дяде Жанны отхлестать помешанную девчонку по щекам и отправить домой, к родителям. Дядя рассыпался в извинениях, и Жанне, несмотря на попытки доказать свою правоту, пришлось вернуться домой.

До отца Жанны дошли слухи о происшествии в Вокулере. Ему был сон, что она уйдет с солдатами, и отец сказал братьям Жанны: «Если такое дело случится, вы должны ее утопить, а не то я сам утоплю ее своими руками». Но сначала он решил выдать дочь замуж — от греха подальше. Однако не тут-то было — Жанна дала обет целомудрия и категорически отказывалась выходить замуж.

Парень, с которым сговорились ее родители, подал на нее в церковный суд жалобу, и она дважды участвовала в разбирательстве. Жанна проявила удивительную твердость и стойкость, присягнув на Библии, что не давала истцу никаких обещаний, и трибунал отверг все его претензии.

В октябре 1428 г. бургундские войска осадили Орлеан, который был последним очагом французского сопротивления. Близился голод, за ним падение города, а значит, и Франции. Казалось, что это — дело нескольких месяцев. Дофин Карл VII, которого никто даже не осмеливался называть королем, уже несколько лет находился в изоляции в Бурже и готовился в любой момент бежать из страны. Он не был коронован, и сам сомневался в своем праве на престол.

Жанна день ото дня становилась беспокойнее: «Голос говорил мне, чтобы я шла во Францию, и я не могла больше оставаться там, где была; и еще Голос говорил мне, что я сниму осаду Орлеана». Видения участились, стали более яркими, они взывали: «Чего ждешь ты? Почему не идешь по пути, который предназначил тебе Царь Небесный? Без тебя гибнет Франция, разоряются города. Царь Небесный повелевает».

Жанна не смела говорить о голосах, боясь, что ее путешествию могут помешать бургундцы. Но пуще бургундцев она страшилась отца, который не спускал с нее глаз. Наконец психическое напряжение стало нестерпимым. Жанна тайно покинула отчий дом и направилась в Вокулер. Она говорила позже: «Я должна была уйти, раз это повелевал Бог. Если бы у меня было сто отцов и сто матерей, если бы я была королевской дочерью, я ушла бы тоже».

На этот раз она прямо «потребовала от Бодрикура конвой, чтобы идти к дофину». Она заявила, что будет отныне повторять без устали: по повелению Божьему она должна получить солдат и освободить Орлеан, прежде чем вести дофина к помазанию. Бодрикур снова выгнал ее, но Жанна осталась в городе, чтобы добиваться своего.

Вера Жанны в свою миссию не произвела никакого впечатления на Бодрикура, но оказала магнетическое влияние на простой люд. Пошла молва о появлении долгожданной Девы из Лотарингии. Народ толпами валил смотреть на нее и, увидев, заражался ее решимостью и готовностью отдать свою жизнь за родину. Появились желающие встать под знамена Лотарингской девы. Всем она говорила одно и то же: «Хочу идти к королю и хотела бы иметь спутников на дорогу».

Однажды она встретила офицера Жана де Нуйонпона, знавшего ее семью. Он спросил ее: «Что вы тут делаете?» Она ответила: «Я пришла сказать Бодрикуру, чтобы он провел меня или велел провести к дофину. Он не верит ни мне, ни моим словам. А я должна быть у дофина до середины поста, хоть бы мне пришлось для этого истереть ноги до колен. Ни короли, ни герцоги, ни дочь короля Шотландии — никто на свете не спасет королевства французского, которое не получит помощи иначе как через меня. Я предпочла бы прясть на глазах у моей матери, это для меня совсем непривычное дело, но я должна идти, должна сделать это, потому что так угодно Господину моему».

И Нуйонпон присягнул ей на верность: «Я, Жан де Нуйонпон, я обещаю тебе, девушка, что с Божией помощью проведу тебя к королю».

Он вместе с другими помощниками Жанны убедил Бодрикура дать ей коня и провожатых, и зимой 1429 года небольшой отряд направился в резиденцию дофина. Жанна надела в дорогу мужское платье (один костюм ей купил Жан Нуйонпон, а второй приобрели в складчину жители Вокулера), остригла свои длинные черные волосы и стала похожа на пажа, едущего с рыцарями.

Переодеваясь мужчиной, Жанна нарушала церковные уложения, но: «Раз я сделала это для того, чтобы служить Господу, я не считаю, что поступила плохо. Эта одежда не обременяет моей души!» Да и заступница Жанны, Св. Маргарита, когда-то убежала из дому, «остригши волосы и переодевшись мужчиной».

Разумеется, Жанна руководствовалась и чисто практическими соображениями. Во-первых, бургундцы прознали про воодушевление, которым народ встречал новоявленную Деву из Лотарингии, и Жанна опасалась, что они могут помешать ей. Во-вторых, постоянно находясь среди мужчин, она не хотела все время напоминать им о том, что она девушка.

В резиденцию дофина, замок Шинон, Жанна явилась 6 марта 1429 г. И началась новая волокита: придворные не хотели допускать к Карлу полоумную девчонку из диких лесов, которая требовала, чтобы тот шел освобождать Орлеан, а оттуда в Реймс для коронации.

Было организовано дознание, назначен церковный суд в Пуатье, Жанну подвергли наблюдению со стороны высшего духовенства. Ей поверили только после того, как в течение месяца ее с пристрастием допрашивали богословы, юристы и советники Карла, чтобы выяснить, не ведьма ли она. Суд пришел к единодушному мнению, что Жанна — истинная христианка и достойна доверия. Тогда ее допустили на аудиенцию к дофину, но снова подвергли испытанию, чтобы узнать, обладает ли она даром прорицания. Была устроена торжественная встреча, но на троне восседал не дофин, а подставное лицо. Карл в это время затерялся в свите. Жанна узнала дофина, хотя раньше никогда не видела, и преклонила пред ним колено. Карл признал ее божественную миссию, уверовал в нее и поручил ей поход на Орлеан. «Можно себе представить, как выглядел дофин, когда Жанна попросила его доверить незначительные военные силы ей — девушке, которая не могла иметь никакого представления о военном искусстве, и уж тем более о дипломатии. Кроме того, она не была дворянского происхождения — а в те времена это было серьезным недостатком, — пишет невролог И. Лесны. — Но Жанна д’Арк, наконец, уверенно провозгласила, что с ее помощью дофин станет фактическим королем Франции. По-видимому, именно это заявление — как ни казалось оно невероятным — наконец все решило».

Перед началом похода Жанна снова продемонстрировала дар ясновидения. Она просила короля послать гонца в Фьербуа, где, по ее словам, в церкви Св. Катерины хранится меч. Король послал туда гонца, и оказалось, что за алтарем в земле действительно обнаружился заржавленный меч. Он был вручен Жанне, и Дева не расставалась с ним до самой осады Парижа.

Путь Жанны в Орлеан был настоящим крестовым походом — с хоругвями, песнопениями и молебнами. Город был обложен английскими и бургундскими войсками, вокруг высились неприятельские укрепления, но Жанна провела войска мимо них. Неприятель оцепенел и безмолвно следил за шествием Девы и ее армии. 29 апреля 1429 г. ее отряд проник в Орлеан.

В «Журнале осады Орлеана» вступление Жанны в город описано так: «Она появилась вооруженная, верхом на вороном коне. Перед ней несли белое знамя с начертанным на нем образом Божией Матери с двумя ангелами по бокам, держащими каждый белую лилию в руке. <.> Ей вышли навстречу войска, граждане и женщины Орлеана с факелами и с такой радостью, как будто они видели самого Бога, нисшедшего к ним. <.> Кто-то из несущих факел подошел так близко к знамени, что материя загорелась; при этом она пришпорила свою лошадь и так быстро повернула ее и потушила пламя, что все окружающие были удивлены ее военной, как будто привычной выправкой».

Появление Жанны деморализовало англичан — по их мнению, во французской армии завелась нечистая сила, которая выступает против них во главе войска. Англичане растерялись, и к 7 мая 1429 г. Орлеан был освобожден. Жанна в глазах французов была святой, в глазах англичан — ведьмой. Она руководила ходом сражения, выказывая полное понимание дела, как если бы была офицером, прослужившим в армии долгие годы.

После победы Жанна лично отправилась за дофином и торжественно ввела его в Орлеан. Это было начало возрождения Франции. Люди прозвали Жанну Орлеанской девой.

Король возвел Жанну и весь ее род по мужской и женской линии в дворянское достоинство, наградил графским титулом и даровал герб. Впрочем, в начале XVII века королевский подарок был видоизменен. Те из рода д’Арк, кто успел получить дворянство, оставались дворянами, а остальные (равно как члены рода по женской линии) право на дворянство теряли.

Жанне оставалось взять Реймс и короновать дофина. Король же, достигнув Орлеана, идти в занятый англичанами Реймс не собирался. Жанна умоляла короля, убеждала придворных, взывала к их благоразумию, но все было напрасно. Тогда она прибегла к последнему доводу: «Спешите, потому что я не проживу больше года». Король подчинился Деве. Армия двинулась вперед, разрастаясь по дороге. Через восемь дней Орлеанская дева освободила Реймс. Явился туда и дофин. Коронация состоялась — Франция вновь стала королевством. Миссия Жанны была завершена, она бросилась к ногам короля и воскликнула: «Теперь исполнилась воля Божия; Орлеан освобожден, и ты, государь, помазан на царство».

Растроганный король пообещал Жанне выполнить любое ее желание. Жанна просила одного: освободить Домреми от податей, и ее деревня получила право не платить их на вечные времена. Впрочем, у королей слово «вечность», похоже, имеет своеобразное значение — уже в 1614 г. эта привилегия была с Домреми снята. Отмена освобождения от податей была подтверждена в 1634 г., потом в 1771-ми, окончательно, в 1776 году.

Говорят, Карл VII предложил Жанне просить еще что-нибудь, и она пожелала уехать домой, но король не позволил ей возвратиться к мирным занятиям. Тогда Жанна потребовала идти на Париж, но и этого король не одобрил.

И все же Жанна двинулась на Париж самовольно, во главе боготворившего ее войска, и осадила столицу. Карл приказал прекратить осаду Парижа и отступить, лишив войско продовольствия и денег. Армия отступила, а Жанна осталась с немногими преданными ей людьми. 23 мая 1430 года во время вылазки близ города Компьен отряд Жанны был взят в плен бургундцами. Ходили упорные слухи, что ее предали приближенные Карла VII.

При желании король мог выкупить свою избавительницу у неприятеля, но он не сделал этого. Не проявил никакого интереса к судьбе Жанны и архиепископ Реймский. Жанна оказалась не нужной. Она имела слишком большое влияние в народе, что могло стать опасным. Король поверил в ее божественную миссию, но не смог поверить в ее абсолютную преданность — и отдал врагам.

Зато англичане не пожалели 10 тыс. ливров за Деву. Англичане купили ее, чтобы предать позорной казни. Они нуждались в доказательствах того, что она действовала ведьминской силой — иначе приходилось признать, что английская армия не столь уж сильна. Жанну должны были отлучить от церкви и уничтожить, чтобы подорвать патриотические чувства французов.

Девушку заковали в кандалы и увезли в Руан — подальше от линии фронта. Возглавить суд инквизиции должен был епископ Бовэ по фамилии Кошон (точно так же по-французски звучит слово «свинья»).

Формально Кошон был назначен потому, что Жанна попала в плен у Компьена, входившего в епархию Бовэ. На деле он был членом королевского совета Англии, доверенным лицом герцога Бедфорда (опекуна Генриха VI). За успех в судебном разбирательстве над Жанной д’Арк англичане обещали Кошону митру архиепископа Руанского.

Кошон назначил трибунал из 12 богословов (по числу апостолов), привлек в качестве экспертов около 125 юристов и церковников. Из них только аббат Никола Гуперланд усомнился в том, что суд, состоящий из заведомых противников Карла VII, может объективно разобраться в деле его сторонницы. Гуперланд а исключили из состава трибунала, бросили за решетку и пригрозили утопить, если он станет настаивать на своем.

Суд длился много месяцев. «Священный» трибунал заседал в Буврейском замке, в одном из подвалов которого содержалась Жанна.

Инквизиторы обвиняли Орлеанскую деву во всех смертных грехах: в колдовстве, идолопоклонстве, связях с Дьяволом и других преступлениях против веры. Она слышала «голоса» — значит, это были голоса бесов. Она пыталась бежать из темницы — значит, признавала свою вину. Она утверждала, что является девственницей, и ее подвергли освидетельствованию (истинность слов Жанны очень осложнила ход следствия — теперь нельзя было утверждать, что она вступала в связь с дьяволом).

У Жанны не было адвоката, допрос производился при закрытых дверях, ее ответы извращались, а то и просто сочинялись и писались от ее имени. В камере вместе с Жанной постоянно находилось несколько английских солдат, и она не могла расстаться с мужской одеждой — «доказательством» того, что она колдунья. К ней прислали священника, который, выдав себя за ее земляка и друга, вел с ней беседы и подсказывал, как отвечать на вопросы инквизиторов. В это время в соседней камере, приложив ухо к отверстию, их беседу слушал Кошон.

Судебная машина, казалось, должна была сломить Жанну, запутать ее и заставить отречься от самой себя. Но, как писал Марк Твен, девушка, «ослабленная муками жестокого тюремного заключения и вынужденная ежедневно отвечать на ловкие коварные вопросы, придуманные отборными судьями, никогда не теряла ни присутствия духа, ни чудесной ясности ума. Ей расставляли ловушки, которые она угадывала верным инстинктом. На нее дождем сыпались вопросы, которые затруднили бы ученых богословов; с полдюжины ожесточенных спорщиков нападали на нее одновременно и прерывали ее ответы». Жанна легко парировала провокационные вопросы инквизиторов.

Но у Орлеанской девы не было ни малейшей надежды спасти свою жизнь. Англичане были неумолимы: она является причиной их неудач, и ее судьба предрешена.

Ранним утром 24 мая 1431 г. был устроен спектакль. Жанну привезли на кладбище аббатства Сент-Уэн, поставили на помост и трижды предложили отречься. Она трижды отказалась. Тогда высокий суд приступил к чтению приговора: церковь передавала осужденную в руки светской власти, прося обойтись с осужденной снисходительно, «без повреждения членов». Эта лукавая формулировка означала сожжение на костре.

И тут Жанна не выдержала, она закричала, что подчиняется во всем воле суда и приговору. Она публично отреклась, поставив под текстом отречения крест. Приговор заменили. В новом приговоре суд учел «чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее оковы церковного отлучения <.> Но так как ты тяжко согрешила против Бога и святой веры, то мы осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечное заключение, на хлеб горести и воду отчаяния, дабы там, оценив наше милосердие и умеренность, ты оплакивала бы содеянное тобою и не могла бы вновь совершить то, в чем ныне раскаялась».

На этом процесс по делу о впадении в ересь «некой женщины Жанны, обычно именуемой Девой», закончился. Однако одного покаяния было недостаточно. «Милосердный приговор» был только отсрочкой казни.

Жанне обещали: если она покается, ее переведут в женское отделение тюрьмы и снимут кандалы. И вот ее, переодев в женское платье, швырнули в прежнюю камеру, с теми же солдатами. Однако мужская одежда Жанны была кем-то заботливо подкинута в камеру и валялась здесь же, в мешке.

Прошло два дня, и Жанна, стремясь обезопасить себя от посягательств солдат, вновь надела мужской наряд. В тот момент, когда Жанна сделала это, ее судьба была предрешена: она вторично впала в ересь, то есть совершила преступление, которое неминуемо влекло за собой смерть на костре.

Трибунал приступил к слушанию дела о вторичном впадении в ересь, и 28 мая состоялся единственный допрос подсудимой. Жанна заявила судьям: «Мои святые сильно упрекали меня за малодушие, достойное гнева Божия и вечной погибели», — и отказалась от своего отречения. Во вторник, 29 мая, трибунал принял решение об отлучении Жанны от церкви и выдаче светским властям. Казнь назначили на следующий день.

30 мая 1431 г. на рыночной площади Руана собралось около десяти тысяч человек. Сюда вывели 19-летнюю Жанну. На голове — «дурацкий» колпак, лицо закрыто вуалью, полотняная рубаха пропитана серой. Шеренга английских солдат образует живой щит, никого не подпуская к костру, подготовленному для «упорствующей еретички».

Взойдя на плаху, Жанна начала горячо молиться. Она «смиренно попросила прощения у всех людей, какого бы состояния они ни были, у друзей и у врагов, прося всех молиться за нее и прощая все зло, какое ей сделали». В толпе послышались рыдания.

Кошон огласил текст окончательного приговора: «.Жанна, известная под прозвищем Дева, впала в различные заблуждения и многие преступления раскола, идолопоклонства, призывания демонов и многочисленных иных злодеяний. После отречения от заблуждений. ты впала опять в эти заблуждения и в эти преступления, как пес возвращается к блевотине своей. Мы извергаем тебя, отсекаем тебя, оставляем тебя, прося светскую власть вынести над тобой умеренный приговор, не доходящий до смерти и до повреждения членов». После этого Кошон удалился.

Жанна попросила дать ей крест, и английский солдат, сделав из палки маленький деревянный крестик, подал ей. Она благоговейно взяла крест, поцеловала и спрятала на груди под одеждой. Но ей хотелось, кроме того, получить церковный крест. Брат Изамбар де ла Пьер побежал за крестом в соседнюю церковь, чтобы держать «прямо у нее перед глазами до последнего ее вздоха».

В XV веке дрова и хворост при казнях складывали с таким расчетом, чтобы дым быстро задушил осужденного. Если дым не делал своего дела, то палач мог прекратить муки заключенного, удушив или зарезав его (сожжения заживо стали обыденным явлением позже, в светлую эпоху Возрождения). Но для Жанны сделали исключение. Она не могла ни задохнуться от дыма, ни погибнуть от рук палача: эшафот был таким высоким, что палач не мог до нее дотянуться и сократить ее страдания.

Когда пламя занялось, Жанна начала кричать «Иисус!» И некоторым на площади стало казаться, что это имя огненными буквами начерталось в пламени костра. Палач приходил в ужас от мысли, «что сжигает святую». И вот Жанна в последний раз вскрикнула «Иисус!» и опустила голову. В это мгновение английскому солдату, стоявшему у подножия костра, показалось, что из пламени вылетела белая голубка.

Когда все кончилось, палач пришел в доминиканский монастырь «в крайнем и страшном раскаянии». Он рассказал, что, поднявшись на эшафот, нашел сердце Жанны неопаленным. От него требовалось сжечь все, но он не смог обратить его в пепел, как ни старался. Наконец он перестал терзать сердце Девы, положил его в мешок, который, как полагалось, бросил в Сену. Нетленное сердце Девы спаслось от досужих взоров и рук.

Так погибла Жанна д’Арк — спасительница Франции. Только через четверть века Карл VII организовал процесс, на котором ее честь была восстановлена. А еще через пять столетий, в 1920 году, Жанну причислили к лику святых (но не как великомученицу, невинно сгоревшую на костре, а как верноподданную, помогшую Франции). Цвета Жанны д’Арк стали цветами знамени Французской республики.

Многие верили, что Жанна д’Арк не была сожжена. В 1435 г. появилась некая женщина в мужском платье, которая искала своих братьев и оруженосца. Когда те встретились с незнакомкой, то были изумлены: перед ними предстала Жанна д’Арк. Гостья поведала, что бежала из руанской тюрьмы, а потом скрывалась под именем Клод. Вскоре на ней женился местный дворянин. «Жанна» слала депеши французскому королю, сообщая, что жива, но тот не отвечал. Прошло время, «Жанна» родила двух сыновей, переехала в Орлеан, где в ее честь были устроены торжества. В 1440 году она отправилась в Париж, и там по неизвестной причине призналась, что она не Орлеанская дева.

Писатель Анатоль Франс заметил по этому поводу: «Они верили, потому что им очень хотелось, чтобы это было именно так». С тех пор появляются книги, где приводятся «неопровержимые» доказательства, будто Жанну д’Арк не сожгли, что она была внебрачной дочерью Изабеллы Баварской и Людовика Орлеанского (т. е. сестрой Карла VII) и т. д., и т. п.

Не меньшее число исследователей заняты медицинскими аспектами истории Жанны д’Арк. В. Эфроимсон, изучив события жизни Орлеанской девы, поставил ей скандальный диагноз: тестикулярная феминизация, или синдром Морриса. Синдром Морриса — это наследственная невосприимчивость ряда тканей организма к воздействию андрогенов (мужских гормонов) из-за генной патологии. В результате организм с мужским набором хромосом (46 XY) развивается как женский.

При рождении эта аномалия никак не проявляется — дети выглядят как обычные девочки, из которых вырастают высокие, стройные, статные, физически сильные женщины с хорошо развитыми молочными железами и длинными ногами. Пропорции тела соответствуют скорее современным представлениям о женской красоте, чем среднему телосложению, поэтому женщины с синдромом Морриса сравнительно часто встречаются среди манекенщиц (сам по себе этот синдром очень редок — 1:65 000 женщин, но среди спортсменок, фотомоделей и т. п. его частота может достигать 1 %).

Женщины с синдромом Морриса бесплодны, хотя способны к сексуальной жизни и сохраняют половое влечение к мужчинам. Они характеризуются эмоциональной устойчивостью, жизнелюбием, многогранной активностью, физическая и умственная энергия их просто поразительны.

В целом таких женщин отличают: большая физическая сила; высокий рост, длинные конечности; поразительная смелость; любовь к ношению мужской одежды или элементов мужского костюма; предприимчивость; сильная воля и высокий интеллект; аменорея (отсутствие менструаций).

Жанна д’Арк вполне подпадает под эти признаки. Она была высокого роста, крепко сложена, но стройная и с тонкой женственной талией, ее лицо тоже было очень красиво. Общее телосложение отличалось несколько мужскими пропорциями, кроме того, она была очень сильна (например, легко управлялась с четырехметровым копьем), проявляла чудеса героизма. Она очень любила физические и военные упражнения, охотно носила мужскую одежду. У нее никогда не было менструаций. Все это и позволило В. Эфроимсону через пять с половиной веков поставить Жанне д’Арк диагноз — синдром Морриса.

Впрочем, даже признание за Жанной гормональной аномалии совершенно не объясняет того, как ей удалось сплотить вокруг себя огромное войско — ведь ни солдаты, ни офицеры слыхом не слыхивали ни о каких синдромах и гормонах. Более того, если бы Жанна была юношей, то вряд ли ей удалось бы совершить что-нибудь подобное.

Тут объяснение предлагают специалисты, пытающиеся объяснить поразительное влияние Жанны д’Арк психической аномалией. Как известно, с 12 лет Жанна слышала загадочные голоса, которые называли ее «дочерью Бога». Она приписывала их Святым Маргарите и Катерине, а также архангелу Михаилу. Голоса подсказывали ей, что и как предпринимать, предупредили о скором пленении и гибели.

Российский психиатр П. Ковалевский остерегается ставить какие-либо диагнозы, хотя согласен, что Жанна галлюцинировала. Причиной галлюцинаций он считает нервно-психическое и физическое истощение из-за многочасовых молитв и длительного поста. Кроме того, он отмечает, что зачастую голоса являлись Жанне в то же время, когда звонил церковный колокол, т. е. представляли собой искаженное восприятие колокольного звона, в котором Жанна «разбирала слова». П. Ковалевский пишет: «В основе лежало мистическое настроение Жанны, недостаточное образование, твердая вера в предрассудки, предания и суеверия, общее политическое настроение, общественное бедствие, крайне неспокойная жизнь. <.> Жанна глубоко верила в действительность своих галлюцинаций и предана была им до сожжения на костре. Если она беспредельно верила в священное происхождение ее голосов и в свое божественное посланничество, то потому, что это совпадало с ее глубокою верою в Бога, Пресвятую Деву, ангелов и святых, глубокою преданностью королю и безграничным желанием помочь общему несчастью».

Похожую мысль развивает и чешский невролог И. Десны: «Если оставить в стороне эпоху, в которой она выросла, и католическую литературу, которая усматривала в поведении Жанны д’Арк чудо и оценивала ее галлюцинации как настоящие голоса святых, историческая и медицинская наука находила феномену Орлеанской девы единственное объяснение: у нее проявлялась определенная форма шизофрении». Однако этот диагноз Иван Лесны категорически отвергает.

В молодом возрасте (а Жанне, когда она начала слышать «голоса», было 15–17 лет) эта болезнь протекает очень бурно, сопровождаясь раздвоением личности. Ничего подобного у Орлеанской девы не наблюдалось. Кроме того, люди, которые страдают таким психическим расстройством, с трудом входят в общество (а то и вовсе не способны на это). Ничего подобного не наблюдалось у Орлеанской девы — она очаровывала свое окружение, пользовалась любовью среди солдат. Нет никаких свидетельств, которые подтверждали бы ее шизофреническое поведение. «Существует, правда, самостоятельное психическое заболевание — психогенная акустическая галлюцинация, но при ней больной слышит в основном неприятные звуки, угрожающие голоса, причиной которых бывают стрессы и изоляция, иногда полное душевное и физическое истощение, — продолжает И. Лесны. — Таким образом, нетрудно сделать вывод, что у Жанны д’Арк не было и психогенной акустической галлюцинации».

Изучив описания видений Жанны, Иван Лесны сделал вывод, что она страдала одной из форм эпилепсии. У нее случались парциальные эпилептические припадки, связанные с нарушением работы височных долей коры головного мозга (зона мозга, отвечающая за переработку слуховой информации). «Во время припадков с очагом в слуховой области височной доли аура⁶ бывает только слуховой. А звук, который, как полагает больной, он слышит при этом, является стереотипным, всегда одинаково повторяющимся или может иметь два-три варианта. Тоже самое было у Жанны д’Арк».

Ставшие историческими фразы Жанны («для этого я рождена» перед сражением или «я не переношу вида французской крови» при виде раненого солдата) напоминают, по мнению Лесны, типичную для эпилептиков выспренность выражений.

Эпилепсия у Жанны могла возникнуть из-за травмы головы или воспаления мозга вследствие какого-либо инфекционного заболевания, которые были частыми гостями в средневековых селениях. Если это так и есть (а это представляется И. Лесны наиболее правдоподобным), то мы встречаемся с одной из множества причуд истории: один эпилептик -

Карл VI Безумный — привел Францию на край гибели, другой — Жанна д’Арк — спас ее от этой гибели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.