Скворцы и дети

Скворцы и дети

* * *

После рождения Даши в 1986 году в количественном увеличении нашей семьи опять наступил некоторый перерыв. А со временем произошло и качественное изменение в процессе. Новых детей Господь, снисходя, видимо, к физической слабости Аллы, посылал нам иным образом, чем традиционные роды. Не все эпизоды этой непростой жизненной ситуации пришло время оглашать, но о главных событиях и обретениях расскажу. После переезда в Старую Богдановку и моего рукоположения буквально с первых же месяцев моего служения к нам на приход и в семью начали приходить люди. И зачастую оставались. Надолго, а то и навсегда. Об одной линии этой истории - о судьбе нескольких человек, потерявшихся в этой жизни и на какое-то время нашедших приют у нас, - рассказ отдельный [28]. Сейчас же - о детях. Лена К-ва. Мать Лены, жительница Старой Богдановки, родив двоих детей, постепенно совсем спилась. Отец давно утонул на рыбалке. Старшая дочка Оксана до времени окончательного распада семьи успела подрасти и как-то определиться; младшая же оказалась совсем брошенной. В селе жили две ее бабушки, но одна сама была бездомной, а вторая, мамина мать, очень старой и немощной. Одно время Лена жила у нее, но в конце концов, по старости бабушки, и это стало невозможным. Родственников разной степени близости было немало, однако приютить ребенка оказалось некому. Впрочем, иногда Лену кто-то подкармливал, как-то ее одевали, где-то она ночевала; иногда со второй, бездомной, бабушкой девочка приходила в церковь - там мы и обратили на нее внимание, начали, по возможности, помогать. Со временем Лена все чаще появлялась у нас в доме, оставалась ночевать. И в какой-то момент осталась навсегда. К этому времени ей исполнилось 12 лет, но она выглядела не более чем лет на восемь. У нее были признаки рахита, почти не было коренных зубов, в школу она практически не ходила. Со временем мы стали предпринимать попытки оформить на нее опекунство. Оказалось, что это крайне сложно. Дело в том, что ее мать жила с сожителем буквально в пятидесяти метрах он нас. Беспробудная пьянка и полное небрежение ребенком с точки зрения властей не являлись основанием для лишения ее материнских прав, без чего оформить опекунство было невозможно. Пару раз по нашему требованию приезжала компетентная комиссия, но мамаша встречала гостей объяснением: "Я ее не гнала, а хочет она у них жити, то че я ей кажу? Мабуть, они ее там чем-то подмазали, та шо, мне ее силой забирать?" Такие доводы комиссию убеждали, и даже беседы с Леной ничего не меняли: разрешения на опекунство нам не давали. Лена же жила у нас. Впрочем, через несколько лет проблема (вопрос был в получении ребенком статуса, гарантирующего ей право пребывания в нашей семье, да и некоторые льготы) разрешилась сама собой. Как-то мать Лены пришла к нам со странной просьбой - поменять ей наличные сто долларов на рубли. У нас таких денег не было. Но кто-то все же деньги таинственного происхождения ей поменял - и на следующее утро ее нашли, скончавшуюся от алкогольного отравления. А к тому времени наша семья официально уже числилась детским домом семейного типа, и Лена стала нашей законной воспитанницей. Здоровье ее нормализовалось, школу она, хотя и не блестяще, закончила, а затем, после двух лет учебы в профучилище, получила профессию швеи и закройщицы. Вот уже несколько лет Лена благополучно работает по своей специальности в частной николаевской швейной фирме.

* * *

А сейчас пришло время ответить на вопрос - каким же образом мы решились на воспитание сирот, на создание в нашей семье детского дома? Ответ очень прост - мы на то не решались. Это все произошло исподволь, естественным образом. Ничего самоизмышленного в том не было. И потому мы можем надеяться - произошло это не без промысла Божиего. Остановимся на сей важной теме более подробно. Каков наш опыт на этом пути? Конечно, с одной стороны, взять на воспитание сироту - подлинно христианский подвиг и, мы верим, душеспасительный. С другой стороны, подвиг во Христе обязательно должен быть посильным, ибо подвиг не по разуму (так называемый "самодельный крест") приводит сначала к гордыне, а затем - к тяжелейшим падениям и отречениям. Как найти правильное решение в подобных ситуациях? Естественно, это вопрос более чем сложный. По своей значимости принятие решения о призрении [29]сирот в своей семье сопоставимо с немногими основополагающими решениями в жизни человека, как то: брак, монашество, священство. Назад дороги нет, а если и есть - то дорога эта не что иное, как духовная, нравственная и житейская катастрофа. Единственный способ избежать этого - предпринять все возможное, дабы согласовать свои благие пожелания с волей Божией. Об этом - отдельный большой разговор вне формата данного издания, но ищущий - да обрящет. А пока несколько слов применительно к конкретной ситуации. Что может помочь нам принять решение? Начнем с очевидного. Естественно, нужно быть очень осторожными семьям, не имеющим опыта воспитания детей; неблагополучны также в этом смысле и неполные семьи. Опасна ситуация и тогда, когда семья так или иначе потеряла ребенка и хочет (осознанно или нет) "новым" чадом восполнить потерю - но каждый ребенок неповторим, и постоянное сравнение (чаще всего не в пользу приемного ребенка) может привести к трагедии: разрушению любви и осмысленности отношений, к разрыву. Далее. Должно внимательно следить за обстоятельствами жизни: в числе прочего благоприятным признаком являются случаи самостоятельного прихода сирот в семью, их обращение за помощью. В этом есть удостоверение Божиего промысла, а также освобождение приемных родителей от бремени выбора. Сама по себе необходимость выбора - ситуация тяжелейшая. Самовластный выбор ребенка из многих "кандидатов" - действие страшное и почти безнравственное. В нашем случае Господь устраивал так, что все пришедшие к нам дети приведены были Божиим промыслом и, слава Богу, мы ни разу не стояли перед необходимостью выбирать из нескольких детей кого-то одного (подробнее об этом - далее). При этом промысел Божий проявлялся в самой разнообразной форме: то - как бы случайной встречи, то - просьбы знакомых, то - рекомендации представителей органов опеки и др. Но, с другой стороны, ни в коей мере не следует считать любую встречу с сиротой или просьбу о принятии в семью автоматически проявлением воли Божией. Важнейшим условием расширения семьи является ее готовность к этому, как практическая, так и душевная. Движущей силой должна быть христианская любовь, любовь-самопожертвование; не горячечный энтузиазм (в том числе и энтузиазм благочестия), не эмоции жалости, но осознанное и выстраданное желание послужить Господу и близким. Так что первичным должно быть состояние созревания соответствующего решения в семье и затем - молитвенное обращение ко Господу с просьбой явления Его благой воли: этот подвиг (как и любой о Господе) ни в коем случае не должен быть "самоизмышленным". И, конечно же, как и в любом деле о Господе, не следует ни в чем проявлять спешки. Господь умудрит.

* * *

Итак, детей нам посылал Господь - это очевидно. Следующими в нашу семью прибыли Федя, Игорь и Дима. Предыстория их появления такова. Мое более чем десятилетнее настоятельство в сельском храме, расположенном в крайне малолюдном приходе (примерно четыреста жителей), дало весьма неутешительный опыт устроения на таком приходе воскресной школы. Имеется в виду воскресная школа, условно говоря, "классического типа". И думаю, этот опыт не случаен. В середине девяностых годов при нашем приходе существовала многопрофильная воскресная школа. Было соответствующим образом оборудовано просторное помещение в пустующем сельском клубе. Кроме Закона Божиего, который, естественно, преподавал священник, регулярно проводились уроки изобразительного искусства, музыки; одно время даже и спортивные занятия. Не реже раза в месяц устраивались поездки детей в город: экскурсии в музеи, посещения городских церквей, театров и концертов, зоопарка и т.п. За усердие в учебе дети поощрялись, разыгрывались призы. Все мероприятия оплачивались из средств прихода. Зимой занятия проводились по субботам, иногда и по воскресеньям после богослужений; во время летних каникул - также и в будние дни. Как правило, дети участвовали в воскресных и праздничных богослужениях; мальчики пономарили, девочки пели в хоре. Посещаемость занятий - от 10 до 30 (летом за счет детей дачников) человек. Дети из церковных семей (в нашем случае это семья священника и одна семья воцерковленных прихожан) на занятия ходили с удовольствием и свои знания Священной Истории, безусловно, углубили - однако не ради этого создавалась школа. В семьях же нецерковных никто из детей так по-настоящему и не воцерковился. Таким образом, эффект - нулевой. Причем, нужно сказать, предсказуемый. В нецерковных семьях детей не только не поощряли к посещению занятий, но и всячески им противодействовали: "Чего тебе идти попу руку лизать? Вон дома сколько работы". А тут еще летом соблазны: река и роща, футбол и дискотека, телевизор, посиделки; зимой же, напротив, препятствия - грязь и холод, немалая нагрузка в школе. Свою негативную роль играли также насмешки хулиганистых сверстников. Заманить на занятия детей из нецерковных семей можно было только чрезвычайными мерами. С некоторого времени я как законоучитель стал ощущать себя персонажем прочитанного в детстве фантастического рассказа. Героиня рассказа, школьная учительница, попадает в предельно демократизированную компьютерную школу, в которой статус преподавателя и зарплата зависят от интереса учеников к занятиям. Мужчины-учителя рассказывали на уроках анекдоты, демонстрировали фокусы, женщины чуть ли не показывали стриптиз. На каждом занятии приходилось придумывать нечто новенькое, дабы привлечь внимание "учащихся". Мое положение было схожим. Обязать я никого ни к чему не мог. Педагогические сверхусилия принимались снисходительно; на занятия дети ходили или тогда, когда им нечего было делать, или - когда рассчитывали на получение награды. Впрочем, все хорошо знали, где родился Христос, кто такой святой Николай и как в церкви нужно ставить свечи. Пока не слишком наскучило, с прохладцей, исповедовались, причащались. Чуда не произошло. Почти никто из них не воцерковился. Впоследствии эта проблема оказалась эффективно решена другим способом: созданием "литургической воскресной школы", организацией "детских литургий". Эффект этих служб был выше всякого ожидания. Не только никого не приходилось загонять или зазывать на богослужение - но более того, в случае, если по каким-то причинам в какую-либо субботу литургию не служили, дети настойчиво спрашивали: "Когда же наконец будет наша служба?" И пошли дети из села, в том числе и те, которые раньше никогда в церковь не заглядывали. И даже родители, что-то прослышав, стали приводить своих чад - и часто сами оставались на службах. Но это произошло позже. Тогда же, в середине 90-х, я предложил другой возможный путь воцерковления детей: организовать при храме что-то вроде небольшого церковного детского дома и дать хотя бы нескольким детям-сиротам полноту заботы - телесной, душевной, духовной. Условия для этого были. В церковной ограде стоят два домика, один из них - двухкомнатный, с кухней, более-менее новой постройки. Мы рассудили, что в любом случае приходские доходы дадут возможность прокормить и одеть двоих-троих детей, а мы уж постараемся дать им необходимую душевную теплоту и заботу. Самым сложным, конечно, было найти подходящего для этого дела человека, имеющего как способности, так и возможности стать воспитателем. Ведь в наших условиях единственным вариантом было совместное проживание с детьми. Но, против ожиданий, подходящий человек вскоре нашелся, в чем мы и усмотрели промысел Божий. Это была некая Е-на, женщина лет сорока пяти, профессиональный педагог, мать уже выросших и самоопределившихся детей. Ее брак давно распался, никакими обязательствами связана она не была, да еще, по каким-то семейным обстоятельствам, ей было удобно переехать жить в сельскую местность. Она уже достаточно давно ездила из города в наш храм на богослужения. Так что, как тогда казалось, все сходилось. И я предложил ей заняться воспитанием детей, живя при нашем храме; естественно, с соответствующей оплатой труда. При этом предупредил о необходимости трезвого, осторожного и молитвенного подхода к принятию решения. Е-на, после некоторого размышления, согласилась. В домике мы сделали ремонт, закупили необходимый инвентарь; все было готово. О нашем желании я сообщил в райгосадминистрацию, с руководителями которой у нас к тому времени установились вполне добрые и конструктивные отношения. Курирующая эти вопросы Наталья П. отнеслась к нашим планам с большим сочувствием. (Особо доверительные отношения с ней сложились у нас после того, как нам, с Божией помощью, удалось помочь Наташиной дочке Жанне освободиться от влияния секты сайентологов, плотно втянувших девочку в свою деятельность.) Мы решили, что детей будем оформлять под свою опеку, администрация же даст согласие на проживание их при церкви с воспитателем; прецедентов создания сугубо церковных детских домов тогда еще не было. В скором времени Наташа связалась с нами и попросила о встрече. Она рассказала о мальчике, Федоре В., направленном на проживание в городской интернат из села нашего района. Судьбу Феди она знала и, как могла, помогала ему. Семья, в которой он родился, видимо, была неблагополучной. Мать воспитанием сына не занималась, а со временем вообще стала жить отдельно. Отец мальчика постоянно пребывал в каких-то разъездах; Федя же жил у бабушки и дедушки. Как-то отец появился и уехал вновь, увезя с собой ребенка. Неизвестно, что произошло потом, но Федю через некоторое время нашли брошенным на территории "сопредельного государства" - России - и "этапировали" на родину. Здесь мальчик еще несколько лет прожил с бабушкой и дедушкой, а когда те по старости уже не могли должным образом обеспечить содержание ребенка, был определен в интернат. В 1997 году Наташа попросила нас взять Федю к себе на воспитание. Мальчику тогда было 12 лет от роду. И вот я поехал за Федей... Именно тогда мне впервые привелось побывать в Пятом интернате г. Николаева. Нужно сказать, что это заведение не произвело на меня удручающего впечатления: территория была ухожена, дети неплохо одеты, шел нормальный учебный процесс. Тем паче удивил меня директор интерната И.К., заявивший при первом же нашем разговоре: "Мы здесь детей калечим!" - Как же так? - изумился я. - В системе интерната мы не можем дать полноценного развития личности. Все делается по расписанию, по команде - строем на уроки, строем на обед, в определенные сроки меняется постель, выдаются новые ботинки и т.д.оссии, и этапировали на родину. ХЗдесь Федя еще несколько лет прожил с Ро Дети не получают навыка ответственности, а значит - и не взрослеют полноценно. И мы выпускаем их такими за двери интерната в самом трудном возрасте. А после этого помочь уже не можем ничем: наши полномочия на том заканчиваются... В результате этого разговора я сразу и навсегда проникся к И.К. глубоким уважением. Впоследствии я узнал и о других, страшных, аспектах интернатовской жизни - например, о сексуальном беспределе (видимо, в таких условиях жизни с этим ничего поделать невозможно). Но уже и после первого разговора с директором я глубоко прочувствовал важность затеянной миссии. Итак, документы оформлены. Я сижу в кабинете завуча. Кого-то послали за Федей. Минут через десять в кабинет заходит довольно высокий белокурый худощавый мальчик; хорошее лицо, но уж очень зажатый, насупленный. На вопросы отвечает односложно и неопределенно, отправляться жить в деревню, да еще при церкви, желания не проявляет. В конце концов Федя говорит, что согласен ехать, но при одном условии - если с ним возьмут и его одноклассника, лучшего друга - Игоря. А Игорь, как оказалось, все это время, волнуясь, стоял в коридоре - они с Федей заранее обсудили такой вариант. Игорь свое согласие высказал сразу, подкрепляя его широкой улыбкой. Ну что же, возражений нет. Конечно, и Игорь поедет. Игорь М. оказался полной противоположностью Феди чуть ли не во всем: он отличался внешностью, темпераментом, характером. Игорь невысок, коренаст, темноволос. В отличие от сдержанного обстоятельного Федора характер Игоря оживленный и крайне легкомысленный. Игорь обладает явными музыкальными способностями, пытается писать стихи. Федя несколько замкнут и очень осторожен в отношениях с окружающими, Игорь же - рубаха-парень, присутствует везде шумно и зачастую навязчиво. Способности у обоих примерно равноценные; Феде труднее войти в тему, зато он глубоко в нее вникает и так или иначе успешно осваивает. Игорь многое схватывает на лету, но так же легко и бездумно теряет. На сегодняшний день итоги таковы: Федя в 2005 году с отличием окончил среднее учебное заведение (по судостроительной специальности), работает на производстве и продолжает учебу на заочном отделении технического вуза. Игоря же все мотает с работы на работу, с места на место, и можно только надеяться, что со временем он все-таки повзрослеет и обретет положительную стабильность в жизни. Слава Богу, штопора падения пока удается избежать, ну а там уж - как Бог даст. Федя, после сдачи экзамена в школе: "Мне попался двадцать первый билет, а я, когда готовился, очень налегал на четвертый". Учится на первом курсе техникума. Батюшка удивляется: "Как же ты там с математикой справляешься? Ты ведь в школе и арифметику толком не выучил". Федя (вполне серьезно): "Так это ведь не арифметика, это совсем другой предмет - высшая математика!". В селе не было света, работал свой генератор. Федя: "Это какой свет: родной или приемный?"

Игорь, хочет сказать "окинуть взглядом". Говорит: "кругом кинуть глазом". Не хочет признаваться, что разбил вазу: "Я отошел от стола, а нога моя там еще оставалась". "Роман заканчивается непонятно: как новелла". "Я купил цветок вроде гвоздики: длинный и покусанный". "Я выловил момент...". "Из Алеши вырастет настоящий мужлан" (имеется ввиду - настоящий мужчина)".

Итак, с условием "испытательного срока" мальчики перебрались жить в церковный домик ("испытывать" должны были они нас - мы договорились, что, если им не понравится, они будут иметь возможность вернуться назад; впрочем, учитывая непривычную специфику и строгость жизни при церкви, это было серьезное испытание для всех). Какое-то время все шло по плану. Но через несколько месяцев (дети к тому времени уже сделали окончательный выбор - оставаться с нами) все рухнуло. Воспитательница нежданно для нас решила, что дальше жить с детьми она не сможет. Причина к тому была для меня неожиданной: вовсе не плохое поведение детей или тяготы работы с ними, нет, а, напротив, опасение привязаться к ним сердцем слишком близко и страх возможных последствий того. Я, как уже сказал, в свое время многократно предупреждал Е. о серьезности и ответственности предпринимаемого шага, советовал ей не спешить с решением - подумать, помолиться, все взвесить. Однако вот такого оборота не предусмотрел, хотя и следовало бы... Но что уж поделаешь, лукавый хитер и опытен. Искушение. Е-на уехала от нас, причем с некоторым неизбежным в этой ситуации расстройством отношений. Можно представить себе нашу растерянность. Еще расширять нашу семью мы как-то не предполагали; на тот момент, кроме Лены К-ой, с нами постоянно жила еще одна девушка, Ю.П., оставшаяся без дома и без семьи. И наконец, стояла проблема жилья - всем разместиться в нашем доме казалось невозможным. Ведь жили мы в купленном в 1990 году малюсеньком сельском домике-мазанке 1905 года постройки (общей площадью 30 кв. м), без кухни, удобств и фактически без прихожей; причем уже тогда жили там всемером. Одно время Саше и Илюше вообще приходилось жить под стенами дома в палатке. Правда, еще в 1993 году мы продали нашу городскую квартиру и начали постепенно к старому домику пристраивать новый двухэтажный жилой "отсек": сами изготавливали стеновые блоки из шлакобетона, сами же (с помощью прихожан) клали стены. Но к заселению эта часть дома еще готова не была. Однако и пути назад не существовало... В первое время решением проблемы показалось предложение завхоза нашего храма заняться воспитанием мальчишек. После некоторого размышления мы с этим согласились. Завхоз с женой и маленькой дочкой переехали в церковный дом. Однако уже вскоре стало ясно, что и это - не то... Сначала к нам в дом перебрался Игорь. Мы интенсивно завершали отделочные работы в новом блоке и постепенно начали заселение. Через некоторое время с нами воссоединился и Федя. А еще через недолгое время Игорь вдруг огорошил нас сообщением, что у него в интернате остался родной (по матери) младший брат Дима (чего до того момента мы не знали). Естественно, я поехал за Димой. С Диминой стороны никаких возражений отправиться к нам не было - он и возрастом был помалее (девять лет), да и возможность жить с братом, конечно, его прельщала. Но уже тогда мы поняли, что в вопросе отношения детей к своим опекунам или приемным родителям все совсем не просто. Одним из самых распространенных заблуждений является мнение, что дети-сироты тяжко страдают от своей сиротской, часто бродяжнической жизни. Исходя из этого предположения, взрослые ожидают определенного отношения воспитанников к своему новому положению, ожидают благодарности. Но даже не говоря о том, что таковое отношение чуждо христианскому духу, ясно: эти ожидания оправдаться не могут. Дети старше шести-восьми лет, как правило, осознают свое прошлое как некую вольницу, в которой хотя временами и было плохо (а ведь плохое быстро забывается!), но была свобода, были многочисленные приключения, "крутые" развлечения и своеобразные удовольствия. (Так, богатый опыт уличной жизни имел наш Игорь.) Воровство, попрошайничество, бродяжничество не воспринимаются ими в перспективе прошлого как нечто унизительное и неприятное. То же самое в несколько иной форме относится и к детям "интернатского" воспитания. Учитывая это, не следует рассчитывать на особое "рвение" детей в устроении новой жизни; ни в коем случае не стоит "из педагогических соображений" пугать их возможной отправкой обратно в интернат - можно нарваться на спокойное: "Ну и хорошо, там мне лучше". Более того, необходимо суметь завоевать доверие и в конечном итоге любовь детей, их согласие считать вас папой и мамой - это при том, что они нередко помнят своих родителей и память эта часто не имеет негативного содержания. Нужно сказать, что в специфических условиях нашей семьи вопрос, как детям именовать своих родителей-воспитателей [30], был во многом упрощен тем, что священника и его жену традиционно в приходе именуют батюшкой и матушкой. Так сначала звали нас и наши новые дети - для них это было просто и естественно. "Батюшка-матушка" вроде бы тождественно "папа-мама", но в то же время и дистанцировано от их плотских родителей - которых они, конечно, хорошо помнили. И большой родительской наградой для нас стало то, что через несколько лет, по сути дела, став уже взрослыми (лет в 16-18), мальчики стали по своей инициативе звать нас папой и мамой. Далось это им сперва нелегко, понадобилось какое-то волевое усилие, но тем не менее они решительно и самостоятельно, без какого-либо подталкивания с нашей стороны, вошли в эту полноту семейных отношений. Однако это произошло со временем. А пока, осенью 1997 года, наша семья пополнилась Димой Б. Из троих друзей-братцев Дима был, пожалуй, самым трудным. С раннего детства он находился в интернате, поступив туда с травмами в результате жестокого обращения в семье. Учился он плохо, характера был нервического, неуправляемого и непредсказуемого. Здоровье его было весьма неблагополучно; в частности, из-за черепно-мозговых травм зрение на одном глазу у него - 20%; на другом - 60%. С ним было нелегко. Были и эксцессы, из ряда вон выходящие, - так, где-то в начале 2000-х его за безобразное поведение выгнали из больницы, в которой он проходил медицинское обследование. После этого нам даже пришлось вести его к психиатру, который, слава Богу, нас успокоил и обнадежил. И не зря - за последующие годы Дима очень изменился; сегодня он, пожалуй, главный наш помощник в семье. Диму можно попросить о помощи в любом деле, и он постарается задание выполнить. Кроме того, у него открылись замечательные способности к технике - на уровне интуиции, одаренности. Как-то у Даши я увидел чей-то кассетный диктофон и поинтересовался - откуда? - Это мне сокурсница дала, там электродвигатель сгорел, просила Диму починить. - Да? И что? - Он из старого разбитого магнитофона выпаял рабочий двигатель и вставил сюда. Все работает. А еще Дима умудрился из выброшенных фрагментов старых разбитых компьютеров собрать рабочий аппарат, который не только включался, но и загружался, функционировал. Сейчас Дима учится в городском Высшем техническом училище на факультете электротехники. Дима, с ленцой и бестолково моет посуду. Мама говорит: "Дима, думай, что ты делаешь; работать нужно разумно. А то действуешь по принципу: "что там думать, трясти нужно" (из анекдота про обезьяну и мичмана)". В этот момент Дима наполняет водой бутылку и трясет ее с целью ополоснуть. Мрачно отвечает: "А я и так трясу". Илюша Диме: "Димочка, дорогой, пойди, пожалуйста, помоги убрать". Дима никак не реагирует. Илюша (грозно): "Дима, а ну немедленно иди убирать!" Дима: "Ну, так бы сразу и сказал..." Диму просят посчитать, сколько человек в Церкви. Дима, который в качестве младшего брата находится под строгим присмотром старшего - Саши, сообщает: "Сто двадцать семь человек и Саша". Дима: "Врач-стоматолог - это Дантес?"

* * *

Таким образом, к концу 90-х у нас в семье уже жили несколько воспитанников разного возраста, из них четверо, оформленных под опеку. И тогда наконец стало ясно, что это - не случайность. Что дети посланы нам промыслом Божиим. И что даже непростая ситуация с Е., взявшей на себя обязательства по воспитанию детей, а затем уехавшей, - тоже элемент этого Промысла. Ведь если бы не происшедшее, если бы мы не были поставлены в положение безальтернативного решения, то вряд ли решились бы на такой шаг. Так что низкий поклон Е. - ей самой пережить происшедшее было, конечно, нелегко, но именно благодаря ее "посредничеству" мы обрели новых детей. В то время большую помощь нам, как материальную, так и организационную, оказывал областной детский фонд под руководством Маргариты Николаевны Бобковой. Ей же принадлежит и идея создания на базе нашей семьи второго в области детского дома семейного типа (ДДСТ). Детские дома семейного типа - относительно новая форма воспитания детей-сирот, промежуточное звено между интернатом и усыновлением. Сложность этой структуры заключается в том, что в ней приходится соединять трудносовместимые вещи: семью со всем ее внутренним строем и самобытностью и государственное учреждение. С одной стороны, дети в такой семье находятся в том же положении, что и родные (я предпочитаю термин "своерожденные", ибо, по сути дела, родными являются все дети), живут рядом с родителями-воспитателями и являются органической частью семьи со всеми ее индивидуальными особенностям (зависящими от характера, круга интересов, социального происхождения, статуса родителей и пр). А с другой стороны - это структурное подразделение администрации со строго лимитированным функционированием, бюджетным финансированием и пр. Эта двойственность долго тормозила развитие системы ДДСТ, ибо никак не удавалось создать адекватную законодательную базу. Тендеры, инвентаризации, отчетности, проверки и т.п. дамокловым мечом висели над каждой такой семьей. Но наибольшим препятствием в организации ДДСТ была система их финансирования - из местного, районного бюджета. Понятно, что сия головная боль районному руководству была нужна менее всего (особенно в трудные годы перестройки), и потому о создании новых ДДСТ лучше было и не заикаться [31]. В Николаевской области к тому времени функционировал один, созданный в 1988 году как экспериментальный, ДДСТ семейства Рус. Несмотря на успешность их деятельности, развития на николаевщине эта система тогда не получила. И вот через десять лет был поставлен вопрос о создании еще одной аналогичной структуры. Впрочем, наш ДДСТ фактически уже существовал, для получения соответствующего статуса нужно было только в течение года взять на воспитание еще одного ребенка (по закону, в ДДСТ должно быть не менее пяти воспитанников). И, конечно, согласие властей. Однако... Структурные и экономические проблемы казались довлеющими, и надежды на положительное решение не было [32]. Тем не менее, против всяких ожиданий, тогдашний глава районной администрации Николай Дмитриевич Карпенко к нашему с Бобковой предложению отнесся положительно, выслушал со вниманием и пообещал поддержать. Свое обещание Николай Дмитриевич выполнил в полной мере. В январе 1999 года на базе нашей семьи был официально зарегистрирован детский дом семейного типа. А весной того года к нам пришла и Марина. Марину Т. нам опять же "сосватала" Наталья П. Девочка из нашего района, трех лет от роду, органами опеки была определена на государственное воспитание и отправлена в Очаковский детский дом. Отец Марины неизвестен, мать проживала в Николаеве и была наркоманкой "со стажем" [33]; квартира, где жил ребенок, по сути дела, являлась наркоманским притоном. Это неизбежно сказалось на развитии Мариши, и лишение материнских прав было совершенно закономерным. Марину сама Наташа никогда не видела; через ее руки только прошли соответствующие документы. И Наташа решила, поскольку в нашу семью по статусу положено было принять еще одного воспитанника, направить Маришу к нам. Конечно, о том она с нами предварительно посоветовалась, и с нашей стороны никаких возражений не было. Наоборот, мы были очень рады, что перед нами не ставится задача "выбора" ребенка (слава Богу, и в будущем никогда этого не пришлось делать). Наталья оформила необходимые документы и передала их нам. За девочкой нужно было ехать в Очаков. Машина у нас в то время была не на ходу, и отвезти нас с Аллой мы попросили Светлану Ковалеву. Светлана и Сергей Ковалевы - наши односельчане, прихожане и друзья - не раз выручали нас в трудную минуту. Они очень помогли нам с восстановлением и благоукрашением церкви, прихода. К ним я и решил обратиться в важном вопросе, касающемся нашей растущей семьи. Я понимал, что маленькие дети, которые придут к нам в семью, скорее всего будут некрещеные. И принял решение искать каждому ребенку такого крестного отца (крестной матерью всех становилась Алла), который в случае какой-либо необходимости мог бы существенно поддержать своего крестника - и в личностном смысле, и в житейском. Закономерно, что крестным Марины я заранее попросил быть Сергея Ковалева. И вот приезжаем мы со Светланой в Очаков. Нас провожают в кабинет директора детского дома, мы показываем документы. В воздухе витает некоторое напряжение. Расспрашивают: "А почему вы именно Марину решили взять? А кто вам ее рекомендовал? А вы ее видели?" Я объясняю ситуацию. Наконец приводят ребенка. Вид у нее ужасающий - иначе не назовешь. Лысая, ноги раскорякой, глаза воспаленные от ячменей, во рту черные гнилые зубы. Держится волчонком, на все вопросы невразумительное мычание и плач. Честно признаюсь, мы были в ужасе. Но, слава Богу, Он определил все за нас - сами бы никогда не решились взять к себе такого ребенка. Но мы приехали с уже оформленными документами. Да и после того, когда ребенка спросили: "Хочешь ли, чтобы мы были твоими мамой и папой?" - невозможно было (даже несмотря на молчание в ответ) "переиграть" ситуацию. Так что из Очакова мы уехали с Маришей. Шло время, недели, месяцы. Волосики у Мариши отросли, глазки подлечили и пр. Но нормальных отношений с ней наладить никак не удавалось. Уже позже нам рассказали воспитательницы из Очаковского детдома, что за все время работы тяжелее ребенка у них не было (!). И то же самое мы услышали от работников детской больницы, в которой Марина лежала перед определением ее в детдом. С тем же пришлось столкнуться и нам. В итоге появилась все растущая растерянность - было непонятно, что нам делать с этим маленьким человечком. Марина отталкивалась от любого вида нормального общения. Она категорически отказывалась говорить: "Доброе утро", "Спасибо", "Пожалуйста" и т.п. На любой вопрос получить ответ "Да" было практически невозможно; на все - или "Нет", или плач. Оживлялась она, как правило, только если видела на столе бутылку и огурец; игры с куклами были однообразные: вазюкать одну по другой. Голос Мариши был какой-то недетский - низкий, с неприятными интонациями; только через некоторое время я понял, что она просто повторяет то, что слышала с детства: голоса пьяных и обкуренных барыг, звуки притона. Ведь она только такую жизнь и видела. С первого же дня пребывания Марины в нашей семье Алла переселила Дарью в отдельную комнату и спала в обнимку с Маришей - и так более года. Но пока ничего видимо не менялось... Через некоторое время моя растерянность стала переходить в уныние; никаких сдвигов в отношениях с Мариной не происходило, что делать дальше - было непонятно. И вот в один прекрасный - именно так! - день Мариша подошла ко мне (я стоял во дворе, под березой), взяла за палец и, доверчиво глядя снизу вверх, произнесла "новым" тоненьким детским голосом: "Доброе утро, спасибо, пожалуйста, приятного аппетита!" С этого момента ребенка словно подменили. Она не только стала нормально, соответственно возрасту, говорить, общаться, вести себя, но и проявила удивительную способность к адаптации, вменяемость. Стоило ей буквально один раз на что-либо указать, как она это брала к сведению и осваивала. Жизнь вошла в нормальную колею. Сегодня Марина уже большая девочка, девушка - 12 лет. Прекрасная помощница, трудолюбивая, спокойная, разумная, хорошо поет, чувствует музыку, пишет стихи. И замечательно, с большой любовью и терпением, способна заниматься малышами. Марина случайно слышит разговор взрослых - "И все это из-за одной вредной бабы... Впрочем, так говорить нельзя". Марина: "Конечно, нельзя! Нужно говорить: вредной бабушки!" Даша учит Маришу считать: "Сколько будет семь плюс два?" Марина: "А вот ты сначала скажи, сколько будет двадцать восемь плюс три?" Даша: "Тридцать один". Марина (изумленно): "О-го-го!" Детям на обед положили по два кусочка мяса в тарелку. Марина: "По два ведь дают только на похороны!" Марина: "Это грех благоухания!" Марина на вопрос анкеты: "Твои любимые школьные предметы?" пишет: "Тетрадь и карандаш". Марина Даше: "А та гусеница, которую ты мне вчера показывала, в действительности ядовитая..." - "Ну да, скажешь тоже..." - "Точно ядовитая. Я на нее села, и она меня так ущипнула, я аж подпрыгнула!" - "Чем же она это тебя ущипнула?" Марина: "Верхним телом!" Марина: "Замороженное мясо теряет вкусовые качества вследствие прекращения в нем обмена веществ". Ужин. Настя все подпрыгивает и нахально хихикает; Марина задумчива, физиономия красная. "Мариша, что у тебя с лицом?" - "А... Это Настя меня в песок уронила". Настя (все так же весело попрыгивая): "Мне очень нравится с Маришей толкаться!" (Учтем - Настя старше на 8 дней, ростом одинаковы, но в весовой категории Марина в два раз солидней). Марина: "Вот я вырасту(!) - тогда я тебе покажу толкаться!" На следующий день спрашиваю Маришу (с улыбкой): "Ну как, сегодня Настя тебя не роняла?" - "Уф, обошлось, слава Богу!". Марина: "Я вчера на лошади каталась!" Я: "Ну и как, лошадь не прогнулась?" (а Мариша у нас девица крупная) - Мариша: "Не! Лошадь была в седле". Обсуждается меню. Есть у нас семейное блюдо "скорого приготовления" (рецепт по названию): ХЛЕБОЯИЧКОСМЕТАНОТВОРОГ. Марина: "Так что, делаем этот... чмо...чмо...чмо...чмо... Тьфу, у меня это название по-русски произнести не получается!" Марина (томно): "Я когда на улице белье полоскала, жука проглотила. И теперь так неудобно..." Марина: "Я печенье языком откусила!"

* * *

В то время начали понемногу разрешаться наши жилищные проблемы. Дом, строительство которого начато было после продажи городской квартиры, был завершен; мы получили пять новых комнат, большую кухню, санузел, централизованное отопление. Но семья все росла - нас в одном доме жило уже одиннадцать человек. Друзья, семейство Барминых из Обнинска, пожертвовали три тысячи долларов на расширение жилплощади. Затем к этой сумме приплюсовались подаренные тещей две тысячи. В результате мы построили фундамент и стены нового трехкомнатного флигеля; на этом все остановилось. И здесь нам Бог послал встречу с прекрасными людьми из международной благотворительной организации "Hope & Home for children" ("Надежда и жилье для детей"). Началось все, как это нередко бывает, с цепочки незначительных, как бы случайных, событий. Под утро пасхальной ночи в конце 90-х, когда люди, освящавшие крашенки и куличи, давно разошлись, да и сам я уже собрался уходить, в храм, запыхавшись, торопливо зашли мужчина и женщина лет 30-35. Внешне очень милые, симпатичные. "Что же вы так поздно?" - "Проспали, батюшка, простите!" Но именно то, что они приехали так поздно - а звали их Паша и Наташа, - дало возможность побеседовать с ними неспешно. Я подробно рассказал им о празднике Пасхи, о службе, да и вообще кое-что о Церкви. Через некоторое время Паша и Наташа (они жили в одном из пригородов Николаева) приехали на воскресное богослужение, затем уже - на исповедь и причастие и так постепенно стали нашими постоянными прихожанами. И друзьями. Коими являются и доныне - хотя уже несколько лет живут и работают в России, на Крайнем Севере. Так вот Наташа, несмотря на свою суровую мужскую профессию - горный инженер-маркшейдер, - очень милая и женственная, со способностью к созиданию красоты и уюта в быту. Естественно, у нее всегда было множество разных глянцевых женских журналов (которые я всегда считал совершенно бесполезной макулатурой). Вот как-то приезжает она к нам с журналом "Натали" и предлагает прочитать статью о детских домах семейного типа и о благотворительной организации, которая занимается помощью в деле создания таких домов. Статью я просмотрел и отнесся к ней более чем скептически: представление о том, какими непреодолимыми препятствиями обставлена возможность получения благотворительной помощи, я уже имел. Но все же позвонил по указанному телефону. И так мы обрели новых друзей. Руководителями украинского отделения организации тогда были Богдан Рымаренко и Галина Посталюк. Богдан (постоянно проживающий в Андорре) был представителем фонда в странах СНГ, Галина - исполнительным директором украинского отделения. Дед Богдана, иерей Андриан Рымаренко, - личность замечательная, широко известная в церковных кругах, был тем священником, которого старец Нектарий Оптинский попросил совершить обряд погребения после своей смерти. Расскажем о нем подробнее. Родился Андриан Рымаренко 28 марта 1893 года в г. Ромны Полтавской губернии в семье обедневшего промышленника. После реального училища он поступил в Петроградский политехнический институт, где учился с отличием. Будучи инженером, Андриан тем не менее всегда интересовался областью гуманитарной, увлекался творчеством Ф.М. Достоевского, встречался и беседовал с православными пастырями. Поиски истинного смысла жизни привели молодого человека в Оптину пустынь, где он обрел духовника и путеводителя своей жизни - старца иеромонаха Нектария. В годы нараставших большевистских гонений на Церковь решиться стать священником мог не всякий - это был настоящий подвиг. Однако именно в это время, в 1921 году, Андриан Рымаренко принял священство. Не получив регистрации у властей как священник, он был вынужден служить тайно, нелегально жил у своих знакомых. В 1928 году в Оптиной пустыни он читал отходную по усопшему старцу Нектарию - в соответствии с предсмертной волей последнего. В 1930-м был арестован, освобожден после тяжелой болезни. В 1934 г. стал настоятелем Николаевской церкви на Аскольдовой могиле в Киеве. С 8 мая 1935 г. - настоятель Свято-Пантелеймоновской церкви на Куреневке. Однако вскоре снова перешел на нелегальное положение, служил тайно. Организовал в Киеве тайный домашний храм, постоянно подвергался угрозе ареста, скрывался в квартирах своих духовных чад. После того, как в сентябре 1941-го Киев был занят немецкими войсками, о. Андриан возобновил открытое служение, стал духовником возрождающегося Покровского женского монастыря, одновременно занимался помощью нуждающимся, создал дом для престарелых и увечных, больницу. Осенью 1943-го, перед входом в Киев советских войск, выехал на Запад. С 17 ноября того же года исполнял обязанности настоятеля кафедрального Воскресенского собора Берлина, с 8 марта 1944-го - полноправный настоятель этого собора. Был духовным пастырем для самых разных категорий верующих: для "старых эмигрантов", военнопленных, угнанных в Германию "восточных рабочих", бежавших от Красной армии противников большевизма и лиц, сотрудничавших с оккупационной администрацией; о. Андриан не прекращал богослужений во время бомбардировок Берлина союзной авиацией. В соборе была открыта приходская столовая, в которой кормили живших в Берлине русских людей, многие из которых потеряли все свое имущество и голодали. По воспоминаниям современников, собор превратился в круглосуточный пункт оказания помощи и участия. В 1949 году батюшка вместе со своей церковной общиной переехал в США. Там он стал основателем знаменитого центра православной духовности в Америке - Ново-Дивеевского Успенского женского монастыря в Спринг-Вэлли (штат Нью-Йорк). Овдовев, отец Андриан принял монашество в феврале 1968 года с именем Андрей. С марта 1968-го он - епископ Роклендский, викарий Нью-Йоркской епархии. С 1973-го - архиепископ. Скончался о Боге владыка Андрей в 1978 году в основанной им Ново-Дивеевской обители. Внук о. Андриана, Богдан Рымаренко, родился в Праге во время штурма города войсками Советской армии в 1945 году; незадолго до этого его отец погиб под бомбами в Берлине. Богдан вырос в Европе, женился, у него родилась дочка. Однако ребенок трагически погиб в младенчестве. Больше детей в семье Богдана быть не могло. И тогда всю свою дальнейшую жизнь он посвятил помощи детям-сиротам, стал сотрудником фонда "Hope & Home...". Естественно, что при его украинском происхождении ему поручили руководить проектами в Украине, Белоруссии, Молдове. Галина Посталюк, удивительным образом сочетающая в себе женскую красоту, душевность, обаяние с исключительной способностью к практической деятельности и энергией, стала руководителем украинского проекта "Hope & Home..." с момента его реализации в Украине. Сегодня уже сотни детей знают ее как родного, заботливого и любящего их человека. Нельзя не упомянуть создателя организации - сэра Марка Кука (виделся я с ним раза два-три). В свое время, будучи полковником британской армии, командующим английским контингентом миротворческих сил на Балканах, он стал свидетелем разрушения в результате боевых действий интерната для сирот. Скрывавшимся в подвале перепуганным малышам он лично пообещал восстановить их дом. Но сделать это было непросто. Марк демобилизовался и основал благотворительную организацию, целью которой стало оказание помощи детям-сиротам в обретении ими ДОМА. Благотворительная организация "Hope & Home for children" распространила свою деятельность на десятки стран со сложной социальной обстановкой; преимущественно на страны третьего мира и постсоветские республики. Главным направлением деятельности фонда в Украине стала помощь в организации детских домов семейного типа. На средства фонда приобреталось жилье, отсутствие которого - главная проблема при организации ДДСТ, а также оборудование и инвентарь. После чего ДДСТ уже официально регистрировался и входил в районную структуру системы народного образования (по новому законодательству - в систему Управлений по делам семьи и молодежи). Но и в дальнейшем организация "Hope & Home..." курирует созданные при ее участии семьи, оказывает помощь в социальной реабилитации детей, их лечении и образовании. В последние годы интенсивно развивается новое направление - работа с молодыми матерями по предотвращению случаев оставления ими детьми после рождения. В 2008 году фонд отмечает десятилетие своей официальной деятельности на территории Украины. Нужно еще сказать о работниках Николаевского областного Управления службы по делам семьи и молодежи. Руководитель управления с многолетним стажем, Димитров Михаил Федорович [34], всегда оказывал нам (и другим приемным семьям) всяческую поддержку и содействие. В том числе и при установлении отношений с "Hope & Home for children" его рекомендации сыграли решающую роль. Михаил Федорович - человек "на своем месте". Организационный талант, неутомимость, ум, доброта и столь необходимые именно в этой должности общительность и веселость (Михаил Федорович - душа любой компании) сочетались в нем в гармоничное единство. Со временем Миша стал нашим кумом и близким другом семьи. Но не он один помогал нам - работники управления Виталий Бойко, Люда Чеканова всегда с готовностью откликались на любую просьбу о помощи. К концу 1999 года знакомство с организацией "Hope & Home for children" реализовалось в практической помощи: нам выделили средства для решения жилищной проблемы. Фонд профинансировал достройку нашего флигеля и приобретение продававшегося соседнего дома. В результате мы получили благоустроенное жилье с достаточной для всей большой семьи площадью.

* * *

Через год после прибытия в нашу семью Марины, весной 2000 года, мы с Аллой стали задумываться о том, что Марише нужна была бы подружка ее возраста. Все дети у нас были гораздо старше, и ей не хватало общения со сверстниками. Решили взять в семью еще одну девочку. И тут мы встали перед катастрофической в нашем представлении задачей - каким-то образом выбирать для себя ребенка. Конечно, детей-сирот много, но как понять - кто твой? Приезжаешь в детский дом, и десятки малышей подбегают к тебе, просятся на руки, обнимают: "Папа, папа, ты за мной приехал?" И что же, брать первого встречного? Или того, кто громче кричит? Или того, чье личико приглянется? Или кого воспитатели порекомендуют? Вот с таким неразрешенным недоумением мы и пришли к директору Очаковского детского дома. Рассказали, что хотели бы взять на воспитание еще одну девочку, возраста Марины, плюс-минус год, т.е. от четырех до шести лет. Детей такого возраста в детдоме оказалось человек пятнадцать, но... С удивлением мы узнаем, что, оказывается, далеко не все находящиеся в детском доме малыши являются сиротами в юридическом смысле слова и, соответственно, не все могут быть усыновлены (удочерены) или взяты под опеку. Таковыми являются те дети, у которых родители были так или иначе не лишены родительских прав (например, находящиеся в местах лишения свободы или в розыске и т.п.) или у кого имелись близкие родственники (бабушки-дедушки), оформившие опекунство на детей, но временно передавшие их на воспитание в детдом и пр. Так что вопрос оказался сложнее, чем мы предполагали. Итак, директор занялась исследованием архивов, мы же пошли пообщаться с детьми младшей группы; играли, разговаривали с ними, присматривались. Были девчушки красивые, крепенькие, веселые, ясноглазые. Но о ком бы мы ни спрашивали - "передаче под опеку не подлежит". А в это время Даша (приехавшая с нами) обнаружила в углу маленькую девочку на редкость невзрачного вида, похожую на серую мышку: молчаливую, тихую, волосики редкие и тоненькие, личико бледное. Даша взяла девочку на руки и стала с ней о чем-то шептаться. В это время нас пригласили к директору. К удивлению и великому нашему облегчению, выбор за нас вновь сделал Господь: для определения в наш ДДСТ подходил только один ребенок - Анастасия Е. (Впоследствии это "подходил" проявилось в стольких совпадениях, что невозможно не увидеть в том промысла Божиего. Настя родилась на восемь дней раньше Марины, обе блондинки, обе левши; одно время они были настолько похожи, что их принимали за близнецов.) Мы опять пошли к детям. Настей оказалась девчушка, найденная в углу Дашей. Девочка вела себя очень тихо и, нужно сказать, никак не отреагировала на предложение жить у нас. Ну что же, мы поехали оформлять документы. Вернулись за Настей через неделю. Почему-то приняли нас весьма холодно, настороженно. Был тихий час, дети спали. Мы с директором зашли в спальню, разбудили Настю. Спросонья она начала тихо плакать. Хотя документы на передачу ребенка в наш ДДСТ были полностью оформлены, директор принялась расспрашивать плачущую девчушку, хочет ли она идти с этим дядей. Настя всхлипывала и ничего не отвечала. "Вот видите, она вас боится и идти с вами не хочет. Мы ребенка в таком состоянии отпустить не можем!" Я присел возле кроватки и заговорил с Настей: "А знаешь ли ты, что я тебе снюсь?" Настя широко открыла глаза и перестала всхлипывать. "А ты когда-нибудь во сне на машине каталась? Вот сейчас я возьму тебя на руки, и мы пойдем во сне на машине кататься". Настюша протянула ручки, обхватила меня за шею, и мы пошли. Директор, поджав губы, следовала сзади. Мы сели в "сонную" машину, я впереди справа с Настей на руках (за рулем был водитель). - Тебе нравится сидеть в машине во сне? Кивок головой. - А сейчас тебе приснится, что мы едем, приготовься. Настя приготовилась, и мы поехали. Вскоре девчушка, поглазев по сторонам, действительно заснула... Настя родилась в одном из сел Николаевской области. С младенчества она проживала в семье дяди и тети (сестры матери). Через некоторое время дядю посадили в тюрьму "за кражу домашнего скота", тетушка куда-то исчезла (своего жилья у них не было). А затем... девочку нашли на городском рынке, грязную, в рваном платьице, с вшами. Как она туда попала - неизвестно. Настя и Мариша составили замечательную пару, вдвоем они очень хорошо дополняют друг друга. Настя оказалась сильна в учебе, в случае необходимости она помогает Марише, и та за ней подтягивается. Настя очень талантлива в художественном плане. Веселость нрава не мешает ей быть ответственной, чувствовать себя старшей (на восемь дней старше Марины!); среди "младшей группы" она - лидер. Красивая, стройная девочка с большими серыми, то внимательными, то веселыми глазами. Крестный Насти - бывший начальник николаевского морского порта Хабаров В.О. [35]Настя с Маришей прибегают к папе: "А мы паука крещеного видели! У него на спине крестик нарисован!" Илья сдавал сессию в институте. Приезжает домой. Настя спрашивает: "Ты эдгамены сдал?" Илья: "Нет". - "А мы-то молились-молились с мамой. Так что же это, мы зря, что ли, молились?" "А что это у вас картошка недочищенная лежит? - "А она зеленая..." - А чего же не выбросили?" - " А может быть она еще дозреет..." Настя: "Неправильно детей называют почемучками. Это взрослые почемучки - Почему не сделала? Почему не выучила? Почему опоздала?..."

* * *

Прошло два года. Звонит мне как-то знакомая и говорит: ее мама, работающая в детской больнице, просила нам передать, что к ним поступила маленькая девочка, брошенная родителями. Собственно-то, не просто брошенная, а как-то особенно изуверски. Физиологическая мать ребенка (потом выяснилось - наркоманка) родила ее, видимо, дома; во всяком случае, рождение ребенка нигде не было зарегистрировано. В какой-то момент (ребенку было три года) мать оформила продажу квартиры, получила деньги и уехала навсегда. Оставив девочку - Валюшу - в запертой квартире. На третий день соседи, слыша жалобный писк и плач, вызвали милицию. Дверь взломали, девочку отправили в больницу. К нам нередко обращались с такого рода просьбами - возьмите того или иного ребенка в свою семью. К сожалению, по понятным причинам [36], удовлетворить каждое пожелание мы не могли. Но случай с Валей нас как-то особо задел. Я поехал в больницу. Валюши там уже не было, ее отправили в городской приют [37]. Но и приют мне найти удалось далеко не сразу - они только что перебрались на новое место обитания (городские власти выделили здание не функционирующего детского садика). По новому адресу мы приехали уже вместе с Аллой и с нашей доброй знакомой Галиной Д. Познакомились с директором - Клюевой Светланой Николаевной. Светлана Николаевна встретила нас совсем по-другому, чем в Очакове, - с доброжелательным вниманием. Со временем мы познакомились с ней ближе, подружились и, шутя, стали называть ее нашей со-мамой, подарившей нам троих малышей. Светлана Николаевна - из тех людей, для которых доброта и любовь - не абстрактный принцип или эмоции, но руководство к действию. Она и прекрасный детский психолог, и талантливый организатор, но, главное, она - добрый человек, искренне любящий своих подопечных. Бесконечное количество сил она положила на то, чтобы создать в детском приюте домашнюю атмосферу любви и доверия. И это у нее, несмотря на непрестанную борьбу за существование и неизбежную "текучесть" контингента, с Божьей помощью получилось. Трудности не превратили приют в "перевалочный пункт"; это - ДОМ. И вот Светлана Николаевна спрашивает нас с некоторым сомнением: "А вы уверены, что хотите взять к себе именно Валентину Щ.? Девочка непростая, вам будет нелегко". Но мы настояли на своем - именно потому, что в этом решении видели волю Божию. И, видимо, не ошиблись. Нас познакомили с Валюшей. Девочка произвела впечатление (впоследствии сторицей подтвердившееся) очень живой, бойкой. Желание жить с нами она выказала моментально. - Ну что же, будем оформлять документы. - Хлопоты Светлана Николаевна взяла на себя. - Хотите, я проведу вас по нашему новому зданию? Конечно, мы согласились. В приюте тихий час, дети спят. Светлана ведет нас по обшарпанным коридорам и вся светится радостью: после трущоб, в которых они ютились до того, это - дворец. Работы непочатый край, но - глаза боятся, а руки делают (сегодня благодаря усилиям Клюевой, помощи городских властей и спонсоров, приют, во всех смыслах, - образцовое заведение). Проходим мимо спален. У одной из дверей стоит мальчик, темноволосый, черноглазый, и задумчиво смотрит на нас, особенно пристально разглядывая меня (а я приехал, естественно, в иерейском облачении - в рясе, на груди большой "желтый" крест с распятием). Светлана Николаевна гладит мальчика по голове и говорит: "А это наш любимый Родя, Родион". Родя протягивает ко мне ручку и, указывая на распятие, говорит: "Я знаю. Это Бог. А я молюсь". Все застывают. "Ну что же, мальчик сказал пароль", - вздыхает наша спутница Галина. Несколько растерянные мы возвращаемся в кабинет директора. Просим оформлять документы на двоих детей. Оформление документов заняло недели две. И так уж совпало, что в эти дни приехала к нам в гости Галя Посталюк (со спутником - известным фотографом-документалистом, постоянным сотрудником организации "Врачи без границ" Александром Гляделовым). В тот момент, когда мы сидели за обеденным столом, приехала Светлана Николаевна Клюева и привезла с собой Валюшу и Родю. Валюша подстрижена почти под ноль, растеряна, все ее тельце покрыто какими-то язвочками. Родя немного испуган, но держится молодцом. Галя плакала - впервые в ее присутствии дети обретали семью. Саша щелкал своей "Лейкой". История Родиона Ч. удивительна и трагична. Его мать вскоре после родов уехала куда-то за границу на заработки - и не вернулась. Женщина, которой она поручила присматривать за младенцем, когда вышли все сроки, "делегировала" свои обязанности детдому "Солнышко" (в котором до двухлетнего возраста проживают детки, оставленные родителями в роддоме). Родю приняли, поместили с малышами-сверстниками. Что произошло далее - никто не понимает до сих пор. Но факт - в положенное время, по достижении двухлетнего возраста, ребенка почему-то в воспитательное учреждение Министерства образования не передали [38]. Родя остался в николаевском "Солнышке" и прожил там еще два года. Все время он находился в манежах с годовалыми младенцами; его ничему не учили, никто с ним не общался, не разговаривал. Когда Родиону шел четвертый год, его из ставшего тюрьмой "Солнышка" извлекли члены какой-то комиссии. Ребенка передали в городской приют для несовершеннолетних (к Клюевой). Первое время по прибытии в приют Родя вообще не разговаривал. Решили, что он немой. Но вскоре ребенок начал произносить отдельные слова, затем фразы. Оказалось, что он очень даже говорящий - просто никто его этому не учил. В приюте Роде создали "режим особого благоприятствования" - разрешили ходить везде, где он захочет, свободно со всеми общаться, невзирая на режим дня. И все увидели: Родя - мальчик удивительно добрый, ласковый. Вскоре один из работников приюта решил взять его к себе под опеку. Но пробыл там Родя недолго - стечение разного рода обстоятельств привело к тому, что ему пришлось вернуться в приют. (Кстати, именно в этой семье Родион с бабушкой ходил в церковь, узнал о Боге, о Христе, о распятии, научился молиться.) Но так уж попустил Господь, что трагическим поворотом обстоятельств Родя опять оказался без семьи. И тут произошла встреча с нами в коридоре приюта, и им был сказан "пароль"... Сейчас Родя подрос. Его смуглость выдает в нем восточную кровь, что подтверждается и темпераментом: мальчик живой, любит подвижные игры. Но при этом - большой любитель чтения, книги "проглатывает" запоем. Ему свойственен интересный дар копииста - Родя может срисовать картинку, изображение с замечательной точностью и тщательностью. Задержка в развитии речи не сказалась ни на умственных способностях, ни на словарном запасе - разве что возможным последствием того является чрезвычайная торопливость в произношении слов. Однажды Родион удивил всех. В какой-то момент, когда я служил молебен в присутствии одних "малых", нужно было прочитать по книге тропарь праздника на церковнославянском. Я спрашиваю старших девочек - Маришу и Настю, - кто прочитает; они мнутся - церковнославянский шрифт знают плохо. И вдруг Родя предлагает: "Можно, я?" Я, с удивлением: "Попробуй". Родя читает незнакомый текст бойко и совершенно правильно. Я (с изумлением): "Как же ты научился читать на церковнославянском?" Родя: "Да вот, когда ты служил, я стоял рядом и следил за текстом. Вот и выучил..." Еще Роде свойственно чувство абстрактного и абсурдного, следствие чего - особое чувство юмора, обыгрывание абсурда жизни. Обратная сторона этого - способность не понять самой простой вещи, принимать решения не простые и очевидные, но сложные, путаные и из-за того часто неверные. Или же - "зависание". Родион: "Мама, ты знаешь, тут индюки дрались. Один таскал другого за волосы, а тот его за щечку!" Родион пяти лет и Валя трех лет, глядя, как исповедуются взрослые, решают также подойти к священнику. Батюшка спрашивает Валю: "Ну, как ты себя, Валюша, вела?" - "Ховошо". Родя, глядя на Валю с крайним возмущением: "Как это хорошо? Она меня стукнула, она на меня плюнула, она мне сказала, что я ей не жених, а она мне не невеста!" Родя услышал, как на кухне скребется мышь: "Кто-то на кухне чешется!" Женщина говорит Роде: "Ты смотри, хорошую жену себе выбирай, а то всю жизнь все самому придется делать". Родя: "А зачем мне выбирать? Мне папа выберет. Вон он, какую маму хорошую выбрал!" "Я сначала вспотел, а потом засох". Мама Роде: "Что ты целый час в туалете делал?" - "Я сначала хотел, а потом расхотел и ждал, когда снова захочу". Валя с Родей играют в школу. Валя очень серьезным тоном спрашивает Родю: "Сколько будет минус-плюс?" Родя (отвечает очень быстро): "Два-два". Валя (сосредоточенно подумав): "Правильно!" Родя: " У меня болит икра. В смысле - человеческая икра" (имеется в виду - икроножная мышца). Читаю детям "...но бойтесь того, кто душу может ввергнуть в Геенну". Спрашиваю: "Дети, кто знает, что такое Геенна?" Родя: "Это когда зубы чистить нужно..." (подразумевается - гигиена). Мариша: "Это африканский зверь". Младшая Валюша: "Это, кажется, что-то вроде ада..."

Валюша же и сегодня - самая младшая у нас в семье (не по времени поступления, а по возрасту); это не считая "племени младого" внуков и внучек. Но место в ареале жизни она занимает за троих - этакий эпицентр событий. Худенькая, глазастая, одновременно подвижная и медлительная в движениях и в мысли. То несется куда-то как ракета, то застывает с не донесенной до рта ложкой каши. То впадает в ступор, не способная запомнить расположение стрелок на будильнике, то вмиг запоминает английский текст. Мечтает командовать. Все время встревает во все разговоры и дела - ей нужно быть на виду, нужно, чтобы ее заметили, похвалили, приласкали. Хорошо рисует, любит читать. Вещи лежат грудой - она "выше" бытовых мелочей. Яркий характер. Артистка. Валя, сердится на Родю: "Вот буду большая, ты будешь мне муж, а я буду тебе жена. Вот тогда ты меня должен будешь слушаться!" И через несколько мгновений добавляет: "Вот иди, принеси горшок" Мама Вале: "Ты кашу доела?" - "Доела" - "Как, уже всю тарелку?" Валя (изумленно): "Я тарелку не ела, я только кашу ела!" Валя уходит. Даша ей говорит: "Поцелуй меня на прощанье!" - "Я уже тебя целовала!" - "Ну, еще раз поцелуй" - "Вот вы, взрослые! Все целуй вас и целуй!" Валя маме: "У меня голова болит". - "А где именно болит?" Валя (с изумлением и даже толикой возмущения): "Как где? Как где? Целая болит!" Мама укладывает Валю спать и, показывая на картинку, говорит: "Смотри, какая красивая принцесса. Вот будешь себя хорошо вести, тоже будешь принцессой". Валя скептически хмыкает: "Хм, принцесса на клеенке и в пампевсе..." Валя сообщает: "А вы знаете, что бабочка гусеницей притворяется?" В доме пахнет сигаретами. Приходит Валя, втянула носом воздух и говорит: "Пахнет гостями". Мама: "Дети плотно позавтракали, как взрослые мужчины". Валя: "Я не взрослая мужчина!" Валя смотрит по телевизору, как мужчина целует женщине руку: "Ха, он ей лобзает лапу!" "Валя, будешь есть облепиху?" - "Конечно, буду. Я люблю облепиху, потому что она кислая, и можно кривляться, когда ее ешь. Я люблю кривляться, а так не разрешают" "Я от страха испугалась!" "Я утром два раза зубы чистила: до завтрака и перед завтраком" Мама (гуляя с детьми): "Смотрите, какой обрыв крутой". Валя (покатываясь со смеху): "Мама, ну что ты такое говоришь! Крутые только люди бывают!" Мариша: "Вот когда я вырасту, то поеду в Иерусалим". Валя: "А зачем?" - "Там икона плачет настоящими слезами" - "Ну и что, у нас тоже такая есть. Только она поломалась..." Даша кормит Валю с ложечки: "Съешь это за папу. А это за маму...". Набирает еще одну ложечку. Валя: "А это за кого?" - "Это съешь за меня". Валя (очень строгим голосом): "А ты крещеная?" Валя на кухне что-то под нос себе бурчит вредным тоном. "Валя, что ты там бухтишь?" - "Это не я бухчу, а кастрюля на плите бухтит!" Валя: "Сколько у нас разной рыбы - и кефаль, и бычки, и осетр.... Осетр... То есть не осетр, а килька!" Шуточный вопрос: может ли в трехлитровой бутыли поместиться 5 литров молока? Ответ Вали: "Может! Нужно молоко мерить поллитровыми банками, и неправильно посчитать". Валя принесла рисунок, на котором изображен забавный сказочный человечек. Голова - что-то вроде телепузика; одет ярко и красиво - костюмчик в разноцветную полоску, большие мягкие тапочки с помпонами. Валюша говорит: "Вот, хотела нарисовать чудовище, а получилось что-то пасхальное". Приезжаем на пляж. Валя сидит на коленях у Марины. Выпрыгивает из машины и возмущенным тоном заявляет: "Я вся мокрая! Пока мы ехали, ты, Мариша, так вспотела ногами, что я вся обмочилась!" Валя очень долго сидит над решением какой-то арифметической задачи. Мама: "Что там у тебя такое? Что-то не получается?" - "Да вот, никак не могу посчитать, сколько гектаров помещается в семнадцати центнерах пшеницы..."

Крестили Валю и Родиона вместе, в нашем храме. В центре поставили двухсотлитровую бочку, задрапировали ее и использовали в качестве купели. "Пусть он первый", - требовала Валя, тыкая пальцем в Родю. Оба, крепко обхватив ручонками шеи крестных, терпеливо вынесли водное "испытание". Крестный Валюши - Димитров Миша, о котором мы уже рассказывали. Крестный Родиона - Михаил Анатольевич Р. Наши с М.А. Р-м жизненные пути так или иначе пересекались давно - оба в свое время окончили Николаевский кораблестроительный институт, работали в судостроительной промышленности. Но ближе познакомились и сдружились всего несколько лет назад - где-то в начале 2000-х. Впервые разговорились во время мероприятия по открытию сезона в детском оздоровительном центре Никморпорта "Дельфин". Р-й - тогда, глава администрации городского района, я - настоятель церкви; обоим так или иначе приходится общаться с сотнями и тысячами людей, встречи для нас - не новинка. Но тот почти мимолетный разговор в "Дельфине" как-то зацепил, оставил ощущение неслучайности. Вскоре мы опять встретились на общественном мероприятии - праздновании 80-летия основания кораблестроительного факультета НКИ. На праздничной трапезе оказались соседями. Михаил Анатольевич расспрашивал о приходе, о детском доме. Затем в какой-то момент разговора предложил: "Дайте мне расчетный счет вашего прихода. Мы окажем вам помощь". Я даже рассмеялся: "Михаил Анатольевич, да ладно, мы так хорошо посидели, пообщались, и то - слава Богу. Не нужно брать на себя каких-то обязательств. Я очень ценю ваше желание помочь, но ведь практически это невозможно. Спасибо большое за предложение - "Господь и намерения целует", - но лучше забудем о нем, останемся просто друзьями". Предложение Р-го я воспринял как результат "застольного энтузиазма". Хорошее качество - когда у человека возникает спонтанное желание кому-либо помочь. Однако я прекрасно понимал, насколько в данном случае это сложно (и потому - маловероятно). Во-первых, я уже имел большой опыт обивания порогов в банках и других процветающих организациях и знал, какими муками достаются мизерные подачки. А тем паче получить помощь от бюджетной структуры, которая по самому своему положению сама всегда испытывает недостаток средств, - фантастика. Во-вторых, наш сельский приход никаким образом административно к городскому району отношения не имел, и это многократно усложняло даже гипотетическую возможность спонсорской помощи. Р-го, кажется, удивила моя веселая реакция, но он сказал: "А вы все-таки счет оставьте, хорошо?" Хорошо. Утром я позвонил ему в приемную и продиктовал секретарше номер банковского счета нашего прихода. На следующий день на счету лежала тысяча гривен. Сумма и на сегодняшний день, через семь лет, немалая. А тогда - очень внушительная. Но вопрос не в деньгах - в человеке, в его сердце и в его способности отвечать за себя и за окружающих. Р-ий - еще одно вразумление для меня и посрамление схем. Госчиновник высоко ранга неизбежно, по общему убеждению, должен быть бюрократом и коррупционером, человеком, которому сама система не дает возможности жить честно, по совести. Но вот... Михаил Анатольевич - высококлассный профессионал, управленец, работник, без организующей и координирующей функции которого нередко рассыпается и "верное" дело. Скромность и порядочность, сдержанность и в то же время искренность, готовность прийти на помощь, самоотверженность в несении непомерных по нагрузке обязанностей - это Р-й. Только не нужно думать, что я представляю лакированный лубок: конечно, и у Р-го, как и любого другого, есть недостатки и слабости. Но нет в нем подлости, лживости и безответственности. Это - так. И это - очень, очень много. Впрочем, я не судия, я - друг. И потому все сказанное мной - правда! Слава Богу, послал нам Господь кумовьев, достойных своих крестников.

* * *

Весной 2006 года Светлана Николаевна Клюева познакомила нас с нашим "младшеньким" - с Алешей. "Хороший мальчик, домашний. На него уже оформлены документы в интернат. Но там его "убьют"..." (Конечно, Светлана выразилась фигурально.) Алеша З. с младенчества воспитывался бабушкой (мать - алкоголичка; бабушка тоже попивала, но умеренно), ходил в первый класс школы, рос в более-менее нормальных условиях, адекватно развивался. Однако подошло время, когда бабушка по состоянию здоровья уже не могла осуществлять должный присмотр за ребенком. Алика отправили в приют. При первом же нашем знакомстве на вопрос Светланы Николаевны - хочет ли он, чтобы батюшка Михаил стал его папой, Алик очень бодро и энергично заявил: "Я хочу быть его сыном, и чтобы он был моим папой". Пятнадцать минут на сбор вещей, и вот мы уже вместе едем в Богдановку. По дороге заезжаем к моему доброму другу Игорю Копылову (директору ДОЦ "Дельфин"), нужно обсудить вопросы размещения в ДОЦе участников богословской конференции "Ельчаниновские чтения". Игорь Валентинович ждет нас на улице. Я выхожу из машины, здороваюсь. Алик стоит рядом и, протягивая Копылову руку, представляется: "Я их НОВЫЙ сын Алеша". Алик крепенький, круглоголовый, очень подвижный мальчишка с быстрой реакцией, хохотун. Если отпустить "на волю" - начинает буянить, но при первом же замечании сразу берет себя в руки. (Впрочем, все зависит от того, кто это замечание делает: Алик - прирожденный психолог.) Вполне вменяем. Когда боится, что не сможет что-либо выучить и сделать, впадает в ступор, но если действует свободно - проявляет чудеса памяти (способен почти дословно пересказать текст сказки, например) и сообразительности. Вечно чумазый - из тех маленьких свинушек, которые равно и сердят, и веселят свой способностью измазаться. Мы очень любим наших детей. Надеемся, они тоже любят и будут любить нас. Наследственность, по общему мнению, довлеющая, оказалась фактором сугубо вторичным (хотя, конечно, немаловажным). По нашему опыту, главными определяющими факторами в становлении личности ребенка оказались любовь, общение с близкими, ценности, которыми живет семья. А наследственность - она формирует способности, черты характера, темперамент и пр. Душа же растет из любви, а не из молекул ДНК. Но все - в промысле Божием. Обстоятельства нашего семейного умножения позволяют видеть в том волю Божию, и потому мы имеем дерзновение уповать на помощь Свыше. Верим, что, несмотря на неизбежные трудности, тяготы и испытания, Господь пронесет мимо наших детей чашу падения и духовного распада, чашу непосильных и трагических поворотов жизни. Как в свое время сказал нам батюшка Таврион: "Живите с Богом, и ничего страшного и непосильного с вами не произойдет. А в остальном: что-то похуже, что-то получше - по-разному бывает, но это и есть жизнь, это нормально..." Да, бывает очень трудно. Жизнь в такой семье - это невозможность принадлежать себе. Нагрузки, усталость, измотанность. Но и осмысленность, радость, развитие - а ведь это и есть счастье. И еще - надежда на милость Божию: Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов (Иак. 1, 27). Разве не в этом конечный смысл? Ради этого стоит жить... Кстати, к вопросу о промысле Божием. Через несколько лет существования нашего детского дома семейного типа я в какой-то момент вспомнил - из детства... Когда мне было лет 13 или 14, прочитал в журнале "Знание - сила" статью о получившей распространение в Англии новой форме воспитания детей-сирот - детских домах семейного типа. В этой статье довольно подробно говорилось о принципах построения таких семей, их структуре. Я помню рассказанную там историю о женщине, воспитывающей нескольких приемных мальчишек, о проблемах и радостях их семьи. И я помню, какое сильное впечатление все это на меня произвело. (При том, что журнал "Знание - сила" я читал много лет, но только эту статью да еще Раушенбаха - об иконописи - я запомнил на всю жизнь.) Почему? Ума не приложу, в те времена мне не приходилось пересекаться с проблематикой сиротства или общаться с воспитанниками детдомов; более того, все мои друзья были из благополучных, полных семей. "Что Троя вам, ахейские мужи?.." Не знаю... Но знаю - прочитав статью, я твердо решил: когда вырасту, у меня обязательно будет детский дом семейного типа (а в СССР таких структур тогда и не существовало). Я даже поделился этим своим решением с близким другом - Ирой К. А потом об этом решении я напрочь забыл. И вспомнил уже через тридцать лет - будучи отцом большой семьи, главой ДДСТ. Как плетутся нити судьбы в руках Господа... Текут потоки вод жизни, разделяются и вновь сливаются; то уходят под землю, то бьют родниками, пульсируют артерией или застывают зеркалом, смешиваются, возвращаются вспять, ускоряются, замирают и вновь текут в вечность...

** *

Да, спросите: а при чем здесь скворцы? Да вроде бы и ни при чем. Разве что... Уж очень похожи друг на друга две стайки: внизу, под деревьями, - детей, вверху, на ветвях, - скворцов. Прыгают, шумят, ссорятся, играют, поют, балуются...

* * *

P.S. К сожалению, в формате настоящих записок нет никакой возможности должным образом рассказать о многих и многих добрых людях, которые так или иначе оказали нам помощь и поддержку в деле воспитания детей и в устроении нашей жизни. О некоторых я сказал хотя бы несколько слов, но большинства не смог даже упомянуть. Но и они - Галина Чмелева, Валентина Петрушкова, Юрий Козырь, Татьяна Данилова, Али Мохаммедхани, Наташа, Светлана и другие из районной службы по делам детей, Евгений Парамонов, Лена Хижняк, Ирина Ноздря, Владимир Олейник, Михаил Кондратьев, Анатолий Стадниченко и Анатолий Огер, Валерий Оскарович Хабаров, Виктор Рогоз, Александр Бабич, Александр Гаращенко, Леонид Байденко и вообще многие работники Никморпорта, Алексей Вадатурский, усопшие Владимир Холявко и Валерий Лобачев и многие, многие другие - в нашей памяти и в наших сердцах. Спасибо вам, друзья, за вашу любовь и терпение. Без вашей доброй и зачастую самоотверженной поддержки нам было бы много труднее жить. Да благословит, спасет и сохранит вас Господь!

Доктор Гена

На паперти открытого листа И ангелы, И умершие люди, И ямка на Голгофе (след Креста), И огнь неопалимого куста - На паперти открытого листа...

Вот такой у нас доктор - Гена....

Водка и Олимпус