Глава 9. Макеевка — Донецк. Комендатура МГБ

Глава 9. Макеевка — Донецк. Комендатура МГБ

После коротких раздумий Вадик решил, что лучше всего нам будет в Макеевской комендатуре, где мы вскоре и оказались. Наш новый командир подразделения задумчив, слегка флегматичен, подчёркнуто корректен. У него просматривается некая военная косточка — но гораздо больше он «военный интеллектуал», из тех, что за ум любят подчинённые и терпеть не могут вышестоящие командиры. В комендатуре изрядное количество местных ополченцев — они несут караульную службу, решают задачи противодиверсионной борьбы, наводят порядок в Макеевке. Хохлаческая «милиция» крышевала и трогательно взращивала везде наркоторговлю, это страшное лихо выкосило нашу молодёжь хуже любой чумы, и теперь мы его решительно искореняем. Наркоторговцев сурово предупредили — не прекратите — последуют жёсткие меры. Они не поверили. Меры последовали.

Среди различных ярких личностей, которые несли там службу, запомнился невысокого роста, кряжистый воин с округлым лицом и умными глазами — с позывным Комбат. Как оказалось, в Афганистане он командовал батальоном. Много позже, мне придёт весть — в бою под Шахтёрском, раненый, в окружении врагов, он выдернет кольцо «эфки». Святая душа воина в пламени взрыва вознесётся ввысь, в ряды воинства Святого архистратига Михаила. А зазубренная сталь осколков русской гранаты отправит в ад чёрные души укромутантов, пытавшихся захватить его в плен.

Ещё запомнился один крайне колоритный воин — огромного роста, богатырского сложения, с бородой. Он со смехом рассказывал, как приехал с «боевых» немного расслабиться домой. «Захожу в ванную, глядь — а сбоку на меня пялится какая-то зверская бородатая незнакомая рожа! Я выдёргиваю из кармана гранату, прыгаю спиной вперёд из ванной — и уже готов гранату обратно в ванную закинуть, как вдруг сообразил: это же ЗЕРКАЛО! Стою с гранатой без кольца в руке и ржу как идиот. А любовница что-то совсем без чувства юмора оказалась: как была голая выбежала из дома с криком: ничего не хочу, ну тебя, идиота, на фиг!»

Среди этой толпы разношерстных, очень порядочных и смелых, но в целом неорганизованных и необученных людей, резко выделилась группа человек из двенадцати. Все в дорогущих камуфляжах и прекрасных разгрузках, с плавной грацией прекрасных рукопашников, спокойными повадками привычных к оружию воинов. Я думал, что это «русский спецназ», о котором столько говорили и которого с самого начало никто не видел, но оказалось, что эти — тоже местные. Просто толковые, настоящие мужчины — запасшиеся оружием и снаряжением, а также в частном порядке прошедшие спецподготовку ещё в мирное время. Ряд из них имел опыт участия в боевых действиях, и они заблаговременно собрали вокруг себя единомышленников с хорошей спортивной подготовкой. В принципе, вполне нормальная для русского народа с незапамятных времён ситуация — когда князья, бояре и олигархи со своими дружинами бегут с поля боя и присягают польским самозванцам, и спасение Отечества становится свободным выбором каждого настоящего Мужчины. Настоящий Мужчина — это тот, кто скорее умрёт стоя, чем согласится жить на коленях, а не тот, кто сумел в кредит купить иностранного изготовления повозку…

Эта группа позже станет ДРГ «Евпатий Коловрат», а ещё позже — из неё вырастет Центр специальных операций МГБ ДНР — славное подразделение с богатыми традициями, на счету которого будет множество головокружительных спецопераций… Служба в этом подразделении примечательна прежде всего тем, что ввиду большой секретности от этого периода у меня не осталось никаких записей. МГБ — структура специфическая, ведение дневников и тому подобная деятельность в её рядах могут обойтись весьма дорого. В составе этого подразделения мы приняли присягу ДНР.

^{Спартак. Розы и стволы}

Вскоре мы сменили базу — переехали из Макеевки в Донецк, на бывший завод изоляционных материалов. На этом предприятии уже давно не работало производство, зато до нашего появления «трудился» некий «креативный проект» «Изоляция» — они на прекрасной дорогой бумаге, с фотографиями замечательного качества издавали книги — толстые, на сотни листов — с изображениями и описаниями зоофилии, педофилии, психических расстройств и физических уродств, и иной мерзости. Большинство этих книг были на иностранных языках — скорее всего, они предназначались для распространения в «цивилизованных» странах. Трудно описать всю мерзость искажённых пороками харь, которыми переполнялись по виду солидные и явно дорогие издания этого вертепа. Такое впечатление, что не один, а множество демонов вселились в их «натурщиков» и рвались изнутри, с белых страниц, наружу — в мозг и души читателей.

Когда мы выбросили оттуда всю эту нечисть и организовали там базу подготовки, множество вражеских СМИ, буквально на следующий день, завопило о том, что «террористы захватили культурный центр». Я очень хотел бы, чтобы вы, дорогие мои читатели, чётко и без иллюзий, понимали для себя: для Европы культура — это вот это. И то, что в Европе так чисто всё вымыто и такой порядок везде, — это только оболочка истинной её сущности. Это чисто выглаженная умопомрачительная в своей белизне и гладкости шёлка простыня, на которой валяется «любимая» собака или изнасилованный маленький ребёнок…

Когда мы там были, было множество спецопераций, о некоторых из которых нельзя будет рассказать и двадцать лет спустя. О некоторых рассказать можно, потому что это уже не является тайной.

Однажды меня срочно вызвали к командиру с полным комплектом всего медицинского. По прибытии я узнал, что наши ребята выследили и повинтили редкую хохлопидарскую мразь. Даже на фоне прочих «укровских» мутантов, предавших русский язык, Родину и Православие и пошедших в услужение пиндосам, за грязный скудный доллар убивать свой народ, отдельные особи умудрялись выделиться своими «выдающимися» качествами. Этот был именно из таких. Прошу любить и жаловать — полковник ГУР (ГРУ — это в России. У укров, не так, у них совсем по-другому — ГУР, «главное управление разведки»!).

Дьявол, как известно, сам ничего создавать не может — он может только уродовать то, что создано Всевышним. Так и хохлы, неспособные даже придумать названия своим структурам, смогли только присваивать и искажать не ими созданные аббревиатуры славных подразделений. А теперь пошли дальше: эмблема на беретах «нового образца» их десанта — тот же орёл, что был у фашистских десантников.

Звали его, кажется, Свитан — но тут я не уверен. Мне просто сказали, что это полковник, и что он очень ценен для нас. В чём же состояла его ценность?

Вы наверняка видели, дорогие мои читатели, сцену зверской расправы над русским населением в Одессе. Не увидеть это было невозможно — показывали и обсуждали везде. Так вот, этот «орёл» был главным её организатором и координатором. Теперь, будучи официально назначенным «помощником» местного олигарха Таруты — которого «Уряд Украины» назначил «губернатором» Донецкой области, он прибыл сюда, к нам в Донецк. На связи с ним — 5 групп боевиков из укровской «альфы». Натасканные пиндосскими инструкторами по образу и подобию «батальонов смерти» в Сальвадоре и других местах до высочайшей квалификации убийц и террористов, эти профессиональные убийцы своего народа только ждут приказа. Помимо них в городе — десятки групп «Правого сектора», этого дешёвого одноразового расходного материала, которого, однако, много и который при толковом руководстве вполне способен результативно работать. Дорогие читатели, привыкшие глумливо ухмыляться при сочетании «Правый сектор», вспомните, пожалуйста, как успешно они подавили прорусское движение во всех регионах кроме Донбасса, вспомните также, что их уже два десятка лет готовили во всяких лесных лагерях Украины и Польши, в то время как наши спецслужбы палец о палец не ударили, чтобы хоть как-то поддержать все сориентированные на поддержку России движения.

Так что в Донецке, в ОГА готовилось то же самое, что произошло на Куликовом Поле в Одессе. И этот немолодой высокий мужчина неприметной внешности с благородной сединой должен был очередной раз сыграть важную роль в массовом убийстве лучших людей нашего народа — при активней поддержке польских, немецких и пиндосских спецслужб и при полном безучастии спецслужб РФ. Но наши ребята оказались молодцы, выследили и повинтили эту редкую гадину — и теперь надо получить из этого нелюдя необходимую для разгрома вражеского подполья информацию.

Сразу же обратили на себя внимание ряд нехарактерных для обычного человека признаков в его поведении. Полнейшее отсутствие болевой чувствительности, вплоть до отсутствия рефлекторной реакции зрачков на боль, расширенные и не реагирующие на свет зрачки, а также своеобразная манера отвечать на вопросы допрашивающих — говорить одними и теми же повторяющимися фразами, которые составлены так универсально, что в принципе подходят к большинству вопросов — и в то же время не дают никакой информации. На его венах, как и у задержанных из «Правого сектора», с которыми мы раньше имели дело, не было никаких признаков инъекций. Однако мы уже знали, что это ничего не значит — наш настоящий противник, то есть пиндосские спецслужбы, пичкает своих зомби боевой наркотой с жидкой пищей. Это и гораздо удобнее в боевой обстановке, если применение этих препаратов носит постоянный, непрерывный характер, и позволяет снимать естественное неприятие инъекций, присущее обычным людям.

Проблема в том, что его при задержании слегка «помяли» и он получил ножевое ранение в бедро — у него открылось сильное кровотечение из бедренной артерии, и его надо срочно остановить. И ещё проблема в том, что у меня из инструментов — несколько зажимов, несколько атравматических, годных только для наложения косметических швов на кожу игл, да, пожалуй, и всё. Кроме того, у него имеется массивная кровопотеря и нужен комплекс мер по срочной компенсации последствий. Это не только физраствор — это ещё и целый ряд специализированных препаратов, а также глубоких знаний реаниматологии, которых у меня нет. Ну и наконец — его нужно оперировать. Всё приводило к тому, что нам срочно нужен анестезиолог-реаниматолог — чтобы не дать помереть проклятому укронелюдю и создать условия для выполнения оперативного вмешательства. К счастью, у нас были такие знакомые. Мигом привезли их, поставили капельницу, дали наркоз — и я полез ушивать. Ангел мне ассистировала — у неё хороший опыт фронтовой медицинской сестры. В принципе, может, и ничего сложного — но у меня пот катился по лбу градом. Во-первых, подходящего инструментария не было, а во-вторых, что гораздо важнее — его жизнь стоила гораздо больше, чем, возможно, жизни взвода наших ребят. Этот урод должен был остаться живым, чтобы побеседовать — где, кто и что. Осознание огромной ответственности сжимало мне грудь и мешало нормально работать.

Новоприбывший реаниматолог обратил внимание на поразительный рост артериального давления, который имелся у раненого, невзирая на кровопотерю. Понадобились немалые усилия по стабилизации его уровня.

К счастью, милостью Всевышнего лечение этого полного «странностей» пациента закончилось благополучно. И только много позже от профессионалов мы выяснили кое-какие детали, от которых наши челюсти с грохотом изумления стукнулись о пол. Во-первых, эти универсальные словесные формулы, которые он повторял даже в бессознательном состоянии в ответ на все наши вопросы, — это «закладка в подсознание» со стороны пиндосских спецслужб. Для её создания человека вводят в транс и путём тщательно разработанного гипнотического воздействия закладывают в него на рефлекторном уровне «словесные реакции». И под пытками, и под угрозой смерти, и в бессознательном состоянии, и даже под воздействием всевозможных «сывороток правды» он всегда будет говорить одно и то же — и не выдаст никаких тайн. А во-вторых, для «особо ценных» носителей секретной информации, таких как этот, существует ещё одна «закладка», гарантирующая от утечки информации. Параллельно с предыдущей, эта, включаясь, начинает быстро повышать артериальное давление пациента — гипертонический криз, кома, пиздец. И это всё — дополнительно к боевой наркоте, которая подавляет чувство боли, страха, инстинкт самосохранения. Фактически допрашивать такого «химического киборга» бесполезно.

В данном случае, милостью Всевышнего, все сложные сатанинские планы пиндосских спецслужб не сработали. Кровопотеря не дала развиться гипертоническому кризу, а также с кровью из него вышла значительная часть «химии». Глубокий наркоз при операции снял многие гипнотические установки. И на следующий день, проспавшись после операции, этот выродок, этот профессиональный палач своего народа пел, как Карузо, рассказывая нашим всё, что было нужно. Какая там «слава руине» — как и у всех этих «зарывших сало хэроев», смелость заканчивалась одновременно с действием пиндосской наркоты.

Укровские террористы собирались отбить своего вожака — мы подтянули дружественные подразделения, развернулись в боевую готовность и целую ночь ждали штурма. Они не отважились. Позже министром службы безопасности руины была объявлена «кровная месть» нашему подразделению — именно за данный случай.

Во всяком случае, одесский вариант был в Донецке предотвращён.

Данная история имела любопытное продолжение.

Сначала — непосредственное. Я так перенервничал в условиях выполнения сверхважной операции без необходимого инструмента, что буквально очень громко взмолился: «Господи, да где же инструменты?!!»

И настолько от души получилось, что буквально на следующий день пришла посылка по гуманитарке от наших друзей из Питера — организации «Гуманитарные войска — «Спасём Донбасс» Санкт-Петербург» с целым большим набором хирургических инструментов. Это сотрудники и студенты Питерской медицинской академии для нас собрали. Из этого простого случая лично для меня последовал неоспоримый вывод: если ты действительно очень сильно чего-либо хочешь, и хочешь хорошего, ты его непременно получишь. Но поскольку обычно хотим мы вяло и еле-еле (или не того, чего стоит хотеть), то и не получаем желаемого.

Второе продолжение было отсроченным и носило гораздо более философский характер. Я много думал об этом, когда, находясь в России в начале мая многократно видел и слышал, как различные журналисты, телеведущие и прочие с пафосом и обличительным гневом различных степеней интенсивности вспоминали Одессу. Когда я смотрел, как им хватает наглости с показным осуждением (а на самом деле — с безмерным цинизмом) комментировать кадры зверского убийства русских людей в русском городе прямо на камеру — мне всё хотелось воскликнуть: «Что же вы, суки, останавливаетесь? Говорите дальше. Что организовал всё это замечательный человек, аж полковник, педофил Свитан. Что планировал то же самое в Донецке. Что русские спецслужбы и правительство палец о палец не ударили, чтобы хоть как-то это предотвратить. Они рассчитывали, что всё повторится, как в Одессе: нас сожгут, телевизор повозмущается, протестное движение на Донбассе заглохнет и можно будет не париться дальше со всей этой «Новороссией» и «Русским Миром». А тут вышел косяк: этого мутанта — организатора изловила и расколола группа местных. Она же отдала его вам. А ваши, блин, российские, спецслужбы подлечили его и вернули в целости и сохранности своим хозяевам — цэрэушникам. И этот урод, который весь по уши в крови, вновь убивает и пытает русских людей. Зато местным эту «самодеятельность» не забыли — и командир нашего отряда, и командир группы, которая его повинтила, сидят в подвале уже каждый по нескольку месяцев. Их ещё и зверски пытали, выбивая на себя показания. Так ничего и не выбили — но сидят они по-прежнему. И это закономерно — они же не служили за доллары Госдепу — они забесплатно воевали за Россию. Для нынешних российских спецслужб и правительства такие люди гораздо «вреднее», чем садисты и палачи русского народа на службе Штатов, вроде Свитана.

Было много забавных случаев. Например, хорошо запомнился случай, когда я решил потренироваться — а тут как раз пожаловали к нашему командованию командиры от Стрелкова. Выбегаю я из-за угла — весь взмыленный и с автоматом. Охрана напряглась.

— Ты кто?!

— Врач подразделения!

— А чего бегаешь?

— Тренируюсь.

Как оказалось, нашего командира потом за это хвалили: «У него такой порядок — даже медицина тренируется!»

Однажды противник дал «Градами» прямо по нашей базе — чуть-чуть не попал, самые ближние легли с недолётом пятьсот метров. Однако всё это улетело в жилой сектор, и мы сразу же рванули оказывать медпомощь мирному населению. Тогда первый раз я увидел вокруг пожары в жилом секторе, перепуганных, но чаще — совершенно невменяемых от шока людей, гражданское население. Они настолько впали в ступор, что не могли провести нас на соседнюю улицу, которую знали всю жизнь и которая была в пятидесяти метрах, — только водили нас кругами. Отсветы близкого пламени плясали на искажённых шоком лицах, запах гари и беды висел в воздухе.

Я тогда ещё вспоминал строчки бессмертного, из Шевчука:

Здесь я видел, что может быть будет

С Москвой, Украиной, Уралом…

Долгое время мы все думали, что это просто гипербола, что поэт погорячился и нагнал жути… Увы, «поэт в России больше, чем поэт». На Украине — всё уже есть сейчас. «Дарагие масквичи» и гости столицы — которых уже под пятнадцать миллионов! Подождите чуть — скоро будет и у вас.

Логика исторического процесса неумолима. Сейчас вы смеётесь над тем, как тупо, неактивно и так далее донбассцы защищают свою родную землю. Не так давно вы самоустранились от страданий русских людей в Чечне и Таджикистане, в Прибалтике и Молдавии. Теперь вы предали русских на так называемой «Украине». Вам не привыкать продавать своих — иначе откуда же возьмутся «бабки» на шикарные «Лексусы» и квартиры в десятки миллионов ценой? «Мама, чем нужно торговать, чтобы ездить на такой машине? Родиной, сынок…»

Так вот, «божьи жернова мелют медленно, но верно». Москва всегда была столицей нашей Родины не потому, что больше воровала, а потому, что возглавляла сопротивление нашего народа иноземным захватчикам, отстаивала права русского населения, расширяла границы «Русского мира» и русского влияния. Вы все отказались от исторической миссии столицы, превратили её в вертеп казнокрадства, взяточничества и разврата. Продали право первородства за чечевичную похлёбку. Как там было написано когда-то? «Мене, текел, упарсин». Ваши злодеяния, мера равнодушия, подлости и воровства взвешены и оценены на весах Всевышнего. Так что готовьтесь — в пророческой песне Шевчука Москва-то — на первом месте…

Многие бойцы и командиры в ЦСО МГБ были просто уникумы. Про одного из них не могу не сказать хотя бы пару слов.

Зовут его Василий. Спокойное лицо без особых примет, нахмуренные брови и тяжёлый, внимательный взгляд умных глаз. Негромкий размеренный голос. Краткие чёткие фразы — не чеканные, на армейский манер, а именно чёткие — вдумчивые, наполненные информацией, исчерпывающе точно сформулированные. Из его боевых изречений легко можно составить книгу афоризмов.

— Медицина, сядьте вон в те кусты, и чтобы в ходе боя я вас не видел!

— Медицина, свою задачу помнишь?

— Не мешать, не забегать вперёд, не потеряться!

— Фух, наконец-то я спокоен.

Скупые, точные движения. Зрачки смотрят цепко, спокойно, и в них всегда пульсирует напряжённая. глубокая работа мысли… Один из самых уважаемых мною людей, которых я имел честь знать.

Василий был весьма преуспевающий по мирному времени человек. Теперь же, как и надлежит талантливому человеку, который «талантлив во всём», он одновременно выдающийся снайпер, командир подразделения и наставник своих бойцов. Такое сочетание «боевых специальностей» — необыкновенно редкая штука. Потому что настоящий, хороший снайпер — человек с «уравновешенной до безразличия» нервной системой, одиночка-индивидуалист, сосредоточенный на самоконтроле, интроверт. Понятно, что хороший педагог, а тем более командир — носитель совсем другого психотипа. Педагог — весь сосредоточенный на ученике, тонко чувствующий его душевное состояние, умеющий подобрать и нужные слова, и правильные эмоции, чтобы найти к каждому индивидуальный подход.

Хороший командир — это вообще третья ипостась, совсем другой характер. Твёрдая железная воля. Готовность заставить любого из своих подчинённых безукоризненно выполнить свой воинский долг, даже в самой тяжёлой боевой обстановке. Умение управлять, как своими пальцами, своими подразделениями (недаром древние римляне называли управление своими воинскими единицами, «манипулами», «манипуляцией»), чувствовать движения как своих подразделений, так и войск противника. А это невозможно без доли мощной, яркой экспрессии.

Все эти различные качества настолько сложно уживаются в одном человеке, что крайне редко бывает, чтобы их сочетание было гармоничным, обычно если хороший снайпер — то плохой командир и педагог (или наоборот). Василий сочетает свои ипостаси с непринуждённостью гения.

— Медицина, я тебе что говорил? Не забегай вперёд цепи стрелков!

— Так я ж и не забегал…

— Ты-то нет, а вот Ангел…

В нескольких словах — сначала экспрессивно-агрессивных, чтобы заставить слушать, а потом — вдумчиво-проникновенных, чтобы информация ушла поглубже, всё сразу. От педагогической ипостаси — это урок мне, новичку, для которого война — первая. Напоминание чтобы не суетился, не спешил, не создавал своими действиями помехи подразделению. Даже если в общем приказ был выполнен и «вперёд не забегал» — всё равно напоминание не будет лишним.

От командира — это расчётливый жест. Какой бы лихой «медицина» в подразделении ни была, её место — не во главе боевого порядка, а в ближнем тылу. У хорошего командира порядок — основа всего. Да и вообще, хватит нам одного Дока в подразделении — доктора от Бога, который настолько лихой рукопашник, что всегда впереди, и настолько стремится уничтожать противника, что на медицину у него чаще всего времени не остаётся. На подразделение нужен хотя бы один «нормальный» доктор.

От снайпера — это совет другому снайперу: он и вправду должен держаться позади цепи стрелков. При этом совет крайне деликатный — Ангел единственная женщина в нашем подразделении, одна из немногих настоящих снайперов нашей необученной ополченческой группировки. При этом как и положено женщине, пусть и незаурядной, она несколько эмоциональна, а в ненависти к противнику и желании его уничтожать она, пожалуй, может посоперничать с нашим Доком-рукопашником. Василий, рыцарственный, как и надлежит настоящему Воину с большой буквы, и потому с подчёркнутым уважением относящийся к женщине-воительнице, элегантно нашёл способ напомнить снайперу о необходимости правильной тактики в бою.

Подразделение было замечательное, однако работы относительно мало — ребята ездили на небольшие тщательно организованные спецоперации и потерь почти не несли. Нас брали только на очень большие операции, когда выезжал весь отряд, а такие бывали редко. При этом многие подразделения, которые не вылезали из «полного контакта» с противником и несли тяжёлые потери, не имели медицины вовсе. Среди них громче всех гремела слава Константиновского разведбатальона, а в нём — разведроты Рязани. И мы с Ангелом решили переводиться туда, где сможем принести больше пользы.