СТАЛИН И ВОЙНА

СТАЛИН И ВОЙНА

Если завтра война…

 «В чём только не обвиняли Сталина в связи с войной! Я с юности был антисталинистом и оставался им до смерти Сталина. Тем не менее я утверждаю, что Сталин проявил себя и в период подготовки к войне, и в проведении её как гениальный стратег. В тех условиях, с теми возможностями, какими располагала страна, любая другая стратегия означала бы неминуемое поражение».

Александр Зиновьев, известный философ и советолог.

Эффект бумеранга

Это будет потом, спустя три года после смерти Вячеслава Михайловича Молотова, когда фашиствующие молодчики в Прибалтике устроят под барабанную дробь сатанинский шабаш в день 23 августа 1989 года, отмечая таким вот неподобающим образом 50-летие т. н. «пакта Молотова — Риббентропа». А чуть позже подрывные деятели введут ещё более хлёсткий термин, который, правда, не приживётся — «пакт Сталина с Гитлером».

Сам факт подписания германо-советского Договора о ненападении за неделю до начала Второй мировой войны подаётся идеологическими диверсантами как доказательство того, что-де не западные демократии натравляли Гитлера против СССР, а как раз напротив, коварные большевики в лице Сталина и Молотова, вступив в преступную связь с фюрером, выдали ему карт-бланш на агрессию в Западной Европе.

Но у Истории цепкая память. И в ней чётко зафиксировано, что бросились в объятия Гитлеру именно западные демократии ещё за год до начала его сокрушительных военных действий на европейском континенте: Мюнхенский сговор между премьером Англии Чемберленом, премьером Франции Деладье и рейхсканцлером Германии Гитлером состоялся 29 сентября 1938 года, а 30 сентября и 9 декабря того же года в «мюнхенской корзине» появились англо-германское и франко-германское соглашения «о ненападении и мирном урегулировании спорных вопросов».

По злому умыслу западных демократий «мюнхенская корзина» давала фюреру прекрасный шанс для осуществления политики “Drang nach Osten” и разгрома Советов. Однако англо-французская буржуазная дипломатия позорно просчиталась: сработал «эффект бумеранга», и западные демократии очутились в той яме, которую они так дружно копали для Советского Союза.

… Конечно, последняя неделя ничего не решала, и война всё равно началась бы 1 сентября 1939 года. Но вот само подписание «Договора о ненападении между Германией и СССР», как мы увидим дальше, явилось триумфом советского дипломатического искусства и, в частности, триумфом внешнеполитического курса двух величайших дипломатов — Иосифа Виссарионовича Сталина и Вячеслава Михайловича Молотова.

Как Айви Лоу подставила своего горячо любимого мужа-наркома.

17-го апреля 1939 года, когда Предсовнаркома В.М. Молотов выступил с новыми важными мирными инициативами, в Лондоне, на Даунинг Стрит, 10 (по этому адресу размещается резиденция премьер-министров Великобритании) семидесятилетний Невилл Чемберлен, танцуя на банкете с женой тогдашнего народного комиссара иностранных дел СССР Максима Литвинова, англичанкой Айви Лоу, заявил ей: «Я, скорее подам в отставку, чем пойду на союз со Сталиным».

Когда И.В. Сталину стало об этом известно, он прокомментировал сообщение так: «Лондон и Париж стремятся поставить нас в положение внешнеполитической изоляции, а Литвинов этого не хочет замечать. Они его водят за нос, а он не замечает их коварных замыслов».

В этих условиях, когда переговоры с СССР лицемерные западные демократии сплошь и рядом приносили в жертву продолжению политики Мюнхена, Сталин счёл необходимым произвести дипломатическую рокировку и поставить главой внешнеполитического наркомата в столь ответственный, в столь драматический исторический момент своего ближайшего и надёжнейшего соратника, упрямого и несговорчивого Молотова.

Форин-оффис валяет дурака

На проводившихся в августе 1939-го военных переговорах между Советским Союзом, Великобританией и Францией западные делегации просто «тянули время», обставляя советские предложения явно неприемлемыми для нашей страны условиями и не предлагая каких-либо совместных действий для обуздания Германии, как потенциального агрессора: действовала установка английского форин-оффиса на проведение «переговоров ради переговоров». Эти делегации возглавлялись отставным британским адмиралом, бывшим комендантом Портсмута, и 60-летним французским генералом — преподавателем Парижской военной академии. Ознакомившись со списочным составом делегаций, Сталин сказал Молотову: «На несколько генералов приходится немало младших офицеров. Это несерьёзно. Совершенно очевидно, что эти второстепенные лица не уполномочены принимать важные решения».

При таком раскладе данные переговоры были обречены на провал. Сделав всё, чтобы натравить гитлеровскую Германию против Советского Союза, западные демократии ехидно потирали руки: как-то будут выкручиваться Сталин и Молотов?

А этим двум советским руководителям было ясно, как дважды два — четыре, что для спасения Советской Родины у них имелось лишь три варианта:

1. Договориться с Англией и Францией.

2. Заключить с Германией договор о ненападении.

3. Остаться в одиночестве.

Наиболее предпочтительным был первый вариант, но, как мы видим, западные демократии поставили классовые интересы буржуазии выше интересов национальной безопасности и бойкотировали все разумные инициативы Кремля.

Последний вариант был гибельным для СССР, если учесть, что кроме ведущих двойную игру «стран Антанты» и Германии с её сателлитами была ещё и кровожадная Япония, готовая отхватить азиатскую часть Союза от Урала до Сахалина (кстати, англо-японское соглашение Арита — Крейги, заключённое в июле 1939 года, вошло в историю как «Дальневосточный Мюнхен»).

…Итак, международное положение Советского Союза было до крайности тяжёлым: у западных рубежей война грозила вспыхнуть с минуты на минуту, у дальневосточных границ она фактически велась.

Часы томительного бденья

Всю ночь с 20 на 21 августа в Кремле не смыкали глаз три человека: И.В. Сталин, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов, нарком обороны, возглавлявший советскую делегацию на советско-англо-французских переговорах.

Получив телеграмму от Адольфа Гитлера, И.В. Сталин со своими соратниками взвешивали все “pro” и “contra.” С одной стороны, — рассуждали они, — этот договор даст временную передышку, которую можно будет использовать для дальнейшего укрепления обороноспособности страны. Ну, а с другой, мера это крайне непопулярная, и народ может не понять такого шага: «Советское правительство, — сказал И.В. Сталин В.М. Молотову, — не могло бы честно заверить советский народ в том, что с Германией существуют дружеские отношения, если в течение шести лет нацистское правительство выливало ушаты помоев на Советское правительство».

Наконец, Иосиф Виссарионович попросил Молотова ещё раз перечитать вслух всю телеграмму, содержание которой ему было хорошо известно. А сам, попыхивая трубкой, набитой любимым табаком «Герцеговина Флор», с предельным вниманием вслушивался в её текст: «Заключение с Советским Союзом пакта о ненападении означает для меня закрепление германской политики на долгую перспективу…».

«Ведь врёт, подлец. Гитлер может в любой момент нарушить любой пакт о ненападении, И он его нарушит. Война, к сожалению, неизбежна. Вопрос лишь — когда? А как ты думаешь, товарищ Молотов?» — спросил Сталин.

Молотов ответил так: «Согласен, опыт Польши заставляет сомневаться в прочности заключаемых Германией пактов о ненападении».

«Вот, ознакомься с этими откровениями», — сказал Сталин, протягивая народному комиссару иностранных дел последнее донесение разведки из Оберзальцберга, где Гитлер 11 августа сделал заявление верховному комиссару Лиги наций в Данциге Карлу Буркхарту. В донесении приводились слова фюрера: «Передайте Чемберлену: всё, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад так глуп и слеп, что не может этого понять, я буду вынужден договориться с русскими, разгромить Запад и тогда, после его поражения, направить все мои силы против Советского Союза».

Лишь под утро 21 августа Сталин продиктовал следующий текст ответной телеграммы:

«Рейхсканцлеру Германии А.Гитлеру

21 августа 1939 г.

Благодарю за письмо. Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении создаст поворот к серьёзному улучшению политических отношений между нашими странами.

Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа.

                     И. Сталин».

(Там же. С 30)

Около полудня 23 августа специальный самолёт Фокке-Вульф-200 «Кондор» с главой Германского МИДа Риббентропом и сопровождавшими его несколькими экспертами на борту приземлился на Московском аэродроме. В этот же день в Кремле Риббентроп и Молотов подписали Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом.

Давая оценку этому Договору И.В. Сталин говорил в своём историческом выступлении по радио 3 июля 1941 года следующее: «Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими вероломными людьми и извергами, как Гитлер и Риббентроп? Не была ли здесь допущена ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп. И это, конечно, при одном условии — если мирное соглашение не задевает ни прямо, ни косвенно территориальной целостности, независимости и чести миролюбивого государства. Как известно, пакт о ненападении между Германией и СССР является именно таким пактом».

Агрессия Германии против СССР могла бы иметь место уже в сентябре 39-го (а не в июне 41-го), если бы Сталин отклонил предложение Гитлера. А так называемый «пакт Молотова-Риббентропа» дал Советской Родине 20 месяцев передышки, в течение которых в 8 раз (!) увеличились военные ассигнования, численность армии была доведена до 5 миллионов человек, создавались новые системы вооружения, произошло расширение территории СССР за счёт включения в него Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии, ужесточилась производственная дисциплина, усилилось морально-политическое и патриотическое воспитание…

«Мы, — писал Александр Зиновьев, — в неизбежности войны были убеждены. Страна готовилась к ней. Но подготовить страну к войне с таким противником, каким была Германия, — для этого мало знать, что она будет. У нас, например, ещё до войны были изобретены виды оружия, которые были лучше немецкого и вообще западного. Но чтобы наладить их серийное производство и обучить владению им тысячи людей, требовались годы. И Сталин принимал всяческие меры, чтобы отсрочить начало войны. Этой цели служил и пакт 1939 года. Гитлер тоже был не дурак. Он понимал, что если бы войну он начал хотя бы на год позже, то мы разгромили бы его быстрее и с меньшими потерями. Это понимали и лидеры западных противников Гитлера. Они делали всё от них зависящее, чтобы война против СССР началась быстрее и чтобы большевики понесли сокрушительное поражение» (Зиновьев А. Глумление. Правда.9 мая 1995 г.).

И Гитлер решил поспешить, прибегнув к скорейшей реализации операции «Барбаросса», успех которой целиком зависел от того, удастся или не удастся фюреру осуществить её начало в обстановке строжайшей военной тайны.

И ведь врал, подлец

Главная идея военной хитрости в целях обеспечения внезапности при подготовке немецко-фашистского вероломного нападения на СССР в соответствии с операцией «Барбаросса» — любыми путями представить дело так, будто готовится вторжение на Британские острова. Гитлер не жалел средств для осуществления этой, по его словам, «величайшей в истории войн военной хитрости»: внезапному «оцеплению» подверглось побережье Ла-Манша и Норвегии, где устанавливалось техническое «оборудование», которое неприятельская разведка должна была принять за неизвестные до той поры «ракетные батареи», распространялась дезинформация о намерении использовать против англичан авиадесантный корпус смерти, выпускались и «случайно» попадали в руки английской разведки самые свежие топографические карты Великобритании, изданные в Германии, с указанием объектов, подлежащих уничтожению, фабриковались ложные приказы, личные письма, которые с целью дезинформации либо подбрасывались англичанам, либо организовывалась «утечка» помещённых в ней «секретных» сведений, производился спешный набор «переводчиков» из числа чистокровных арийцев, владеющих английским языком будто бы для обеспечения связи между «германскими оккупационными властями» и населением покорённой Великобритании, распространялись слухи о «точной дате» нападения на Британские острова и так далее (Директивы немецко-фашистского командования о дальнейшем ведении начальной кампании против СССР. — Военно-исторический журнал. 1959. № 6. С.12).

Потому-то И.В.Сталин и не верил неоднократным сообщениям Черчилля и своих спецслужб о возможном нападении Гитлера на Советский Союз, тем более, что одна из этих «точных дат» — май 1941 года (полученная от Черчилля) — совпала с нападением германских частей не на Советский Союз, а на английскую базу на острове Крит. И эта критская операция тоже была частью военной хитрости Гитлера, частью его стратегического плана нападения на Советский Союз. Фюреру очень хотелось усыпить бдительность И.В. Сталина, очень хотелось, чтобы у Сталина сложилось впечатление, что Гитлер не может пуститься на авантюру одновременной войны сразу с несколькими странами, чей совокупный потенциал намного превышал потенциал Германии, чтобы в Кремле думали, что Черчилль, пытаясь столкнуть их в ожесточённой схватке, настойчиво дезинформирует И.В. Сталина. И надо признать, что Гитлеру удалось в какой-то мере усыпить бдительность нашего вождя…

О степени засекреченности истинных планов Гитлера в отношении СССР свидетельствует тот факт, что даже в тайных переговорах с собственными союзниками всего лишь за месяц до нападения на Советский Союз Гитлер говорил о «крупных наступательных операциях на Западе», а требование привести в боевую готовность армии Финляндии, Венгрии и Румынии объяснял «необходимостью повысить готовность к обороне на Востоке» (История Великой Отечественной войны. М. 1960. Т.1. С.115)

А чего стоит, к примеру, обращение германского посла Шуленбурга с предложением к советскому руководству осуществить такую провокацию по отношению к Великобритании: мол, германская авиация имеет намерение подвергнуть бомбардировке не только восточное побережье Англии, но и западное, а так как сведениями о состоянии погоды в этой части Атлантического океана немцы не располагали, то не могли бы Сталин и Молотов послать месяца на два-три в нужное место советское судно для регулярной передачи по радио метеоданных; при этом легендой мог бы служить советский научный интерес к течению Гольфстрим. Разумеется, Молотов дипломатично отказал послу. Шуленбурга, впрочем, отказ вполне устраивал, потому что фюрер на него и рассчитывал…(А.М. Семиряга А.М. Тайны Сталинской дипломатии. 1939–1941. Высшая школа.1992. С.47).

В то же время в беседе с узким кругом высшего командования вермахта 9 января 1941 года Гитлер был предельно откровенен:

«Сталин, властитель России, — умная голова, он не станет открыто выступать против Германии… Ему тоже совершенно ясно, что после полной победы Германии положение России станет очень трудным.

Англичан поддерживает возможность русского вступления в войну. Будь эта последняя континентальная надежда разрушена, они бы прекратили борьбу… Вот почему надо разбить Россию. Тогда либо англичане сдадутся, либо Германия продолжит войну с Великобританией при наиблагоприятнейших условиях. Разгром России позволил бы и японцам всеми своими силами повернуть на США, а это удержало бы США от вступления в войну…» (Данилов А.А., Косулина Л.Г. Рабочая тетрадь по истории России. ХХ век. 1928–1953. М. Просвещение. 1999. С.40).

Реальных планов Гитлера не знало почти до последнего момента даже военное руководство тех войск, которые предназначались для боевых действий непосредственно на Востоке. Дезинформация мощным потоком шла и через дипломатические каналы в нейтральные страны. Именно такой абсолютной засекреченностью Гитлеру и удалось ввести в заблуждение Сталина, обеспечить внезапность нападения на Советский Союз, что как раз соответствовало логике блиц-крига и неоднократно было с успехом опробировано Гитлером в отношении западноевропейских стран. Внезапный первый удар давал фюреру стратегическую инициативу, которой он, в конечном счёте, так и не смог в Советском Союзе воспользоваться.

Почему? Что Гитлер предусмотрел и что он упустил из виду? Застав «врасплох» Сталина, нанеся ему тяжёлые потери, выиграв время, лишив его стратегически важных экономических объектов, он не смог сделать только одного — подорвать моральную устойчивость советского воина, его дух, его веру в Коммунистическую партию, в вождя ВКП(б) И.В. Сталина.

В ходе начального этапа войны со стороны нацистов неоднократно допускались многочисленные факты коварства: для дезорганизации управления и работы тыла немецко-фашистское командование забрасывало в наш тыл специальные подразделения в советском военном обмундировании. Как отмечалось в одной военно-методической брошюре тех лет, «широко применялись методы провокации и шантажа: переодевшись в красноармейскую форму и просачиваясь в наши боевые порядки, гитлеровцы зачастую выбрасывают белый флаг; переодетые в нашу форму немецкие солдаты подают команду на русском языке: «Командир приказал отходить»; отмечены факты, когда в форме командиров Красной Армии немцы просачиваются в наши боевые порядки и, подавая команду взводу, роте, направляют их под удары своих контратакующих резервов». (Из опыта боёв Великой Отечественной войны. М. 1942. Вып.1. С.63).

В начале войны несколько миллионов советских военнослужащих оказались в плену у немцев. По мнению А.Зиновьева, «многие люди на Западе усматривали и до сих пор усматривают в этом признакотрицательного отношения к советскому социальному строю. Такой взгляд абсурден. В плен сдавались целые подразделения, даже армии. Сдавались не из ненавистик коммунизму, а в силу военной безвыходности положения, бездарности командования и других причин, не имеющих ничего общего с отношением людей к своему социальному строю. Под Сталинградом в плен сдалась армия Паулюса вовсе не из-за того, что немцы вдруг невзлюбили национал-социализм. Когда в плен сдаётся целое подразделение, мнение отдельных солдат не спрашивают» (Зиновьев А. Глумление. Правда. 9 мая 1995.).

Как известно, чтобы остановить панику начала войны и пресечь капитулянтские настроения, Сталин учредил заградительные отряды в тылу неустойчивых частей и вообще прибегнул к самым суровым мерам по отношению к трусам, дезертирам и предателям. Если бы не эти сталинские меры, мы были бы разгромлены в сорок первом или по крайней мере в сорок втором году.

Сталинское руководство оставалось верным своей стране, своему народу и идеалам коммунизма. Оно проявило совершенно оправданную твёрдость, добилось перелома в ходе войны и заставило армию воевать подобающим ей образом.

Вопреки навязанному массовому сознанию ложному стереотипу, будто «Сталин ну никому не верил, а вот Гитлеру верил», на основе многих документально установленных фактов, я опровергаю эту ложь. Будучи человеком высокоответственным, и уже получив, благодаря заключённому с Германией пакту о ненападении, передышку для укрепления обороноспособности советской страны -600 мирных дней, Сталин боялся совершить роковую ошибку, чтобы не спровоцировать войну преждевременно. Гитлер же выжидал момента, когда Сталин объявит всеобщую мобилизацию, и тогда у него будет повод — фюрер как бы был вынужден «опередить» Советский Союз и начать против него превентивную войну. С другой стороны, Гитлер рассчитывал, что если СССР, проведя всеобщую мобилизацию, сосредоточит на границе свои основные силы, то он сможет их с боями обойти и устремиться к Москве, не встречая на своём пути никакого сопротивления.

Крупнейший просчёт Гитлер

Но Гитлер жестоко просчитался: после первого шока, Красная Армия, истекая кровью, стойко и отчаянно воевала за каждую пядь родной земли, а Гитлер получил истребительную войну, которая привела его к закономерному поражению.

Без самоотверженного, кровоточащего подвига 41-го не было бы победоносного 45-го. Падение Берлина было бы совершенно невозможно без героической обороны Брестской крепости (22 июня — 20 июля); без стойкой обороны советской военно-морской базы на полуострове Ханко (Гангут) (26 июня — 2 декабря);без самой длительной в истории человечества обороны Ленинграда (10 июля 1941 — 13 января 1944); а также — Киева (11 июля –19 сентября), Одессы (5 августа –16 октября), Таллина (7 — 28 августа). Без длившегося в течение недели с 23 по 29 июня танкового сражения в районе населённых пунктов Луцк, Броды, Ровно. Без проигранного кровопролитнейшего Смоленского сражения (10 июля –

10 сентября). Без успеха 30-го июля, когда войскам Северного фронта удалось остановить наступление финских войск на олонецком и петрозаводском направлениях. Без первого в истории Великой Отечественной войны поражения, которое нанесла Красная Армия немецко-фашистским войскам в сражениях в районе Ельни 30 августа — 6 сентября. Наконец, без беспримерной исторической битвы за Москву (30 сентября 1941 — 8 января 1942), в которой был развеян во всём мире миф о непобедимости гитлеровских орд. Без первых освободительных операций Великой Отечественной: освобождения городов Елец и Тихвин (9 декабря), Истра (11 декабря), Клин (15 декабря), Калинин (16 декабря), Волоколамск (20 декабря), Наро-Фоминск (26 декабря), Калуга (30 декабря). Без проведения Керченско-Феодосийской десантной операции Закавказского фронта и Черноморского флота (26 декабря 1941 — 2 января 1942).

Именно ценой тяжелейших потерь досталась нам победа над Гитлером в 1941-м, когда в ходе героического сопротивления немецким оккупантам был сорван нацистский план «Барбаросса», в котором на завоевание Советского Союза в результате «молниеносной войны» отводилось всего несколько недель.

Снимем шапки перед бессмертными подвигами Николая Гастелло, Александра Матросова, Саши Чекалина, Зои Космодемьянской, Олега Кошевого и других молодогвардейцев, десятков и сотен тысяч воспитанных в коммунистическом духе юношей и девушек, которые сознательно жертвовали своими жизнями во имя победы над ненавистным врагом. Это их заслуга, что план фюрера был сорван.

А. Зиновьев свидетельствует: «Во время войны большое число молодых людей моего поколения вступило в партию совершенно бескорыстно и убеждённо. Многие вступали в партию перед боем, чтобы погибнуть коммунистами. И большинство из них погибло. А сколько беспартийных шло в бой со словами «Если погибну, считайте меня коммунистом!» Бывали случаи, когда целые подразделения, в которых лишь единицы были членами партии, по команде политруков «Коммунисты, два шага вперёд!», — делали эти два шага в полном составе, шли добровольцами на верную гибель. И именно такие люди решали судьбу страны, а не трусы, шкурники, карьеристы и предатели». (Зиновьев А. Глумление. Правда. 9 мая 1995 г.).

О чём не следует забывать

Реакционная буржуазная историография пытается принизить планетарное значение бессмертного подвига, который был совершён богатырским советским народом в годы Великой Отечественной под руководством Всесоюзной Коммунистической партии большевиков, под водительством её Генерального Секретаря, Верховного Главнокомандующего, Иосифа Виссарионовича Сталина.

Так, в популярном учебнике истории Гленна Муна и Джона Макговэна, по которому учатся американские дети, учащихся подводят к гадковато-примитивному выводу: «Гитлер напал на Россию в 1941 году. Но суровая зима и американская помощь поленд-лизу (и всего-то? — Л.Б.) помогли русским прогнать немцев».

В этом же учебнике ставится знак равенства между коммунизмом и фашизмом, между Сталиным и Гитлером с Муссолини, и говорится, что объединяет этих лидеров ненависть к свободе, и неукротимое стремление покорить страны, которые-де олицетворяют её, а это так называемые «демократические» страны во главе, разумеется, с Соединёнными Штатами Америки и Великобританией, (державами, которые тем не менее, во время Второй мировой войны выступали почему-то всё-таки в одной связке с Советами, со Сталиным в составе антигитлеровской коалиции, а не vice versa — Л.Б.).

Что касается доморощенных реакционных историков, то они тоже нынче ведут разнузданную антисоветскую пропаганду, начало которой положил политический пигмей Никита Хрущёв в своей агрессивно-бездумной речи на ХХ съезде КПСС.

И это, как правило, люди, которые благодаря советскому строю, безбожно поносимому ими ныне, в своё время паразитируя на нём, бесплатно получили прекрасное образование, достигли высоких учёных степеней и званий, и всего, что сопутствовало этому социальному статусу — большие зарплаты, автомобили, дачи и прочие материальные блага, а в моральном плане — признание благодарного народа, всегда глубоко почитавшего авторитет учёного…

Попытки отобрать у нашего народа его славный подвиг в Великой Отечественной войне предпринимались неоднократно с тех пор, как, вместе с ликвидацией СССР, выстоявшего в жестокой схватке с фашистским зверем, было уничтожено и само понятие «советский народ».

Вспомним, что произнёс И.В. Сталин на приёме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам сёла и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство…» (Правда.1945.25 мая).

Вот так Сталин повинился перед советским народом! Но историк не может на этом основании вслед за Хрущёвым и K°. наносить всё новые и новые «кучи мусора» на его могилу. Профессиональный и добросовестный историк, не конъюнктурщик, просто не имеет права исследовать лишь начальный период войны, «моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах».

Пора, наконец, заговорить в полный голос и о победах, а их было всё-таки значительно больше, чем поражений, и благодаря им, не фашистское знамя со свастикой взвилось над Кремлём, а советское молоткасто-серпастое красное знамя было водружено красноармейцами над рейхстагом, и не было в природе торжества по случаю поражения Советского Союза в Берлине, и не к ногам Гитлера бросали бойцы вермахта советские боевые знамёна, но был Парад Победы, нашей Победы, который24 июня 1945 года состоялся в Москве, на Красной площади, и штандарты поверженных гитлеровских дивизий советские воины-победители швыряли всё-таки к ногам своего Верховного Главнокомандующего, Генералиссимуса Советского Союза И.В. Сталина.

Забывать об этом стыдно!

Первый серьёзный ответный удар Гитлер получил от Сталина под Москвой, а после Сталинграда у него началась сплошная полоса поражений, за которые его, между прочим, никто не упрекает. В то время, как Сталина, одержавшего победу, неблагодарные потомки смешали и продолжают смешивать с грязью.

Десять сталинских ударов.

Поставленная Сталиным задача с 1943 года осуществлять прорывы с наименьшими потерями и в высоких темпах требовала творческого поиска новых приёмов военного искусства, военной хитрости, способов обмана противника. Десять ударов Красной Армии 1944 года навсегда вошли в историю Великой Отечественной войны, как «десять сталинских ударов», может, ещё и потому, что, наученный горьким опытом труднейшего начала войны, когда «внезапность нападения» надолго выбила инициативу из его рук, Сталин высоко оценил «военную хитрость» именно как средство достижения внезапности, как важнейший фактор победы.

И. В. Сталин требовал, чтобы при организации наступления каждый командир имел глубоко продуманный план обмана противника. Методы и приёмы обмана врага не могут быть шаблонными, всякий шаблон будет разгадан. Командиры, — учил Сталин, — должны проявлять изобретательность, всеми силами стремиться скрыть свои средства и участок удара: «Там, где нашими войсками применялась скрытная подготовка и введение противника в заблуждение, всегда был блестящий успех, и наоборот: где врагу удавалось раскрыть наши замыслы, там мы часто несли большие потери и не добивались успеха» (Из опыта боёв Великой Отечественной войны. М. 1944. Вып.36. С.31).

Когда в августе 1944-го последний немецкий солдат был изгнан за пределы СССР, ТАСС передало следующее сообщение: «… В итоге десяти ударов советских войск разбиты и выведены из строя 136 дивизий противника, из них около 70 дивизий окружены и уничтожены. Под ударами Красной Армии окончательно развалился фашистский блок; выведены из строя союзницы Германии — Румыния, Болгария, Финляндия, Венгрия. Вся советская земля очищена от немецко-фашистских захватчиков…».

Впереди было освобождение порабощённых стран Восточной Европы. Впереди был Берлин…

И это стало возможным не только благодаря героизму советских людей, их безграничной преданности коммунистической идее, Советской Родине, их фанатичной (в лучшем смысле этого слова) верности своему любимому вождю, не только профессионализму командного состава Красной Армии и мужеству рядовых бойцов, но и тем колхозницам, которые их кормили, одевали и обували, тем старикам, женщинам и подросткам, которые, работая в три смены, полуголодные, истощённые, на эвакуированных Сталиным на Восток страны предприятиях производили «всё для фронта, всё для победы!». И это «всё» были не только самолёты, танки, артиллерийские орудия и другое вооружение, не только снаряды, но и… сыгравшие в войне значительную роль «декорации» для введения противника в заблуждение: макеты танков, орудий, чучела бойцов (их производили в огромных количествах).

Именно это позволяло нашему командованию осуществлять изощрённую военную хитрость, отвлекая внимание и силы нацистов от действительных районов сосредоточения наших войск, что в значительной степени облегчало подготовку и выполнение войсками фронтов наступательных операций, а в конечном счёте, помогло Сталину утереть нос Гитлеру.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.