«Пятая колонна», как мина для СССР

Следует признать, что в Союзе ССР действительно находилась мина замедленного действия. Ею являлась «пятая колонна», состоявшая из бывших врагов советской власти, ждавших своего часа, который пробил в годы предательской горбачевской перестройки. Это является естественным выводом из содержания ранее приведенного интервью Л. Кравчука.

Выяснилось, что Леонид Макарович, родивший в 1934 году на территории Западной Украины, в 1950 году был не только комсомольцем, но и членом бандеровской сотни «отважных юношей». Для подтверждения обращусь к книге Юрия Васильевича Тараскина «Война после войны. Воспоминания контрразведчика» (М.: Кучково поле, 2006). Книга рассказывает о борьбе органов госбезопасности СССР с бандитами из ОУН – УПА на территории Западной Украины в 1944–1947 годах.

Ю. Тараскин был сотрудником СМЕРШ и в течение нескольких лет работал под легендой в среднем командном составе ОУН – УПА (Организация украинских националистов – Украинская повстанческая армия). Соответственно, Юрий Васильевич прикоснулся к многим тайнам бандеровского подполья в западных областях Украинской ССР. Об этом он рассказал в своей книге.

Поскольку приобрести или прочитать книгу Ю. Тараскина «Война после войны» крайне сложно, любознательным читателям предлагаю электронные адреса статей Андрея Чеснокова, опубликованных в газете «Спецназ России». «Спецназ России» № 3, 2014 г. «Укры: от Бандеры до майдана» (http: //www.specnaz.ru/articles/210/18/2005.htm), «Спецназ России» № 4, 2014 г. «Структура украинских националистов» (http: //www.specnaz.ru/articles/211/18/2021.htm).

В этих статьях приведены фрагменты бесед с ветераном КГБ СССР Ю.В. Тараскиным. Он отмечал, что ОУН – УПА отличала хорошо продуманная организационная структура. «Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе станичных передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва – расстрел. Особое внимание хочу уделить “сотне отважных юношей” и такой же “сотне отважных девушек” при отделе особого назначения в каждом районе и надрайоне ОУН. Это была настоящая кузница кадров ОУН – УПА.

Вся молодежь делилась на три возрастные группы, 10–12 лет, 13–15 лет и 16–18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие – как диверсанты. Например, в «сотне отважных юношей» при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий президент Украины Леонид Кравчук.

О том, насколько это была серьезная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоявшего в Тучинском лесу в 1944 году с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей. Бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети.

А “сотня отважных девушек” при этом же отделе – так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран…

Надрайонные руководители предпочитали не светиться, находились обычно в лесу, в своих бункерах. У них там все было оборудовано для автономной жизнедеятельности: и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей. На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей, аналоги современных тренировочных лагерей в Чечне, находившиеся в глухих карпатских лесах. Большинство из них были уничтожены в 1943 году партизанским соединением под руководством Вершигоры. В лесах на Оржевских хуторах Клеванского района Ровенской области, в хорошо оборудованном бетонном бункере со всеми удобствами, построенном под наблюдением немецких инженеров, находился и центральный провод ОУН – УПА.

Именно отсюда отдал потрясающий своей бесчеловечностью последний приказ командующий УПА, палач украинского народа Роман Шухевич, ставший Героем Украины по иронии судьбы и по прихоти обанкротившегося русофоба Ющенко: “Мы должны добиться, чтобы ни одно село не признавало советскую власть. УПА должна действовать так, чтобы всех, кто ее поддерживает, уничтожать… Я повторяю: не запугивать, а физически уничтожать. Не надо бояться, что люди осудят нашу жестокость. Мы должны уничтожать всех, кого заподозрим в связях с советской властью, а их семьи будем вырезать до третьего колена. Пускай из сорока миллионов украинцев останется половина – ничего страшного в этом нет”».

После смерти Сталина, рассказывал Юрий Васильевич, по амнистии, проведенной первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым, вышли на свободу все активные участники УПА – ОУН, возвратившиеся к себе на родину. «В 1950–1960 годах началось тихое восстановление ОУН, – вспоминал ветеран КГБ. – Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приема проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом (яркий пример – Леонид Кравчук).

А тех, кто им мешал, или запугивали, шантажируя жизнью близких, или устраняли под видом несчастного случая или бытовой ссоры. В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, не говоря о мелких, особенно в сельской местности – в Ровенской, Львовской, Ивано-Франковской областях, стояли люди ОУН…

В конце “перестройки”, в 1989–1991 годах, этот долго зреющий гнойник вскрылся. Возникло движение “Рух”. Подпитываемый деньгами Ватикана и западной диаспоры из Канады и Америки, начался планомерный захват власти “Рухом” на территории всей Украины. Начались захваты православных храмов греко-католиками при помощи боевиков из УНА – УНСО. Эта организация возродилась именно тогда, как наиболее экстремистское политическое движение бывших бандеровцев, не удовлетворенных деятельностью “Руха”.

Бандеру и его сподвижников объявили мучениками и жертвами НКВД. Большую поддержку и идеологическое покровительство “Руху” и УНА – УНСО оказал бывший “храбрый юноша”, на тот момент заведующий идеологическим отделом, секретарь ЦК КП Украины Кравчук, ставший затем председателем Рады, а после президентом. После августа 1991 года маска коммуниста Кравчука была отброшена за ненадобностью. В декабре этого же года по предложению правительства Украины была организована в Беловежской Пуще встреча трех президентов пока еще союзных государств. Именно Кравчук поставил крест на подписании Союзного договора…»

Известно, что в 1950 году Кравчук вступил в комсомол, в 1958 году он окончил Киевский университет, затем он консультант-методист Дома политпросвещения, лектор, помощник секретаря, заведующий отделом агитации и пропаганды Черновицкого обкома КП Украины. В 1967–1970 годах Кравчук учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС, там же защитил кандидатскую диссертацию. «Хорошо» готовила партия свои кадры!

В годы горбачевской перестройки Кравчук уже заведующий идеологическим отделом и секретарь ЦК КП Украины, верный соратник антикоммуниста и секретаря ЦК КПСС Александра Николаевича Яковлева. В этой связи вернусь к Тараскину. Он писал: «В 1945–1947 годах мы перебили банды на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности (“безпеки”) этих жесточайших палачей нам добить толком не дали. Когда в 1947 году мы вышли на уровень надрайонного (то есть областного. – В.Ш.) руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущевым. Тут нас и остановили.

В 1947 году свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях. Были ликвидированы отделы СБ, ОКР СМЕРШ, ББ (борьба с бандитизмом). Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущева генерала Рясного, как оказалось после, сочувствующего националистам».

Анализируя структуру, представленную Ю. Тараскиным, можно представить, каким обширным человеческим материалом располагала УПА в западных областях Украины. Тараскин по этому поводу писал: «Нашей армии пришлось уничтожить УПА численностью 100 тысяч человек. Чтобы иметь возможность содержать такую армию, ОУНовцы поступили следующим образом.

Взяли за административную единицу село, в котором должно быть не менее двухсот дворов. Если в селе не набиралось столько, то объединялось несколько, до нужного количества. Дальше националисты действовали по тройственной системе, т. е. три села объединялись в станицу, три станицы в подрайон, три подрайона в район, три района в надрайон, три надрайона в виддил.

Надрайон и виддил у них были областными структурами, а всю территорию Украины поделили на четыре части (луча). Во главе всех этих лучей стоял Центральный провод ОУН во главе с Проводником. Основным был луч “Захид” – северо-западный, включающий в себя Галичину и Закарпатье, остальные были второстепенными и поддержкой местного населения не пользовались.

Давайте пойдем по схеме снизу вверх и рассмотрим ее уровни и звенья. Вот уровень села. Это – основа основ всей структуры. На базе села существовали различные мастерские по всем видам ремонта, цеха переработки сырья и пошива одежды и т. д. и т. п. Вся хозяйственная часть была очень похожа на наши колхозы и совхозы. Бандеровцы после начала войны не стали разгонять эти организации, а использовали их, как очень удобные для себя структуры. У них была жесткая плановая система. Заранее давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать. Всей этой службой заготовки в селе руководил господарчий, он был главный заготовитель – хозяйственник…

И никогда не забывалась политико-воспитательная работа с населением. Для каждого возраста и пола имелся свой отдельный воспитатель, снабжающий своих подчиненных необходимой литературой и агитационными материалами…»

К этому добавлю следующую информацию. По данным историков, летом 1942 года во вспомогательной полиции на оккупированной территории Украины служили 150 тысяч полицаев. Через УПА в период Второй мировой войны же прошло примерно 100 тысяч человек. Эти 250 тысяч были и, вероятно, остались врагами советской власти. Не говоря уже о тысячах тех украинцев, которые оказались волей или неволей задействованными в структурах УПА и были депортированы на Восток.

Советская власть была гуманной и не слишком строго карала предателей. Известно, что на 1 марта 1946 года из 4 199 488 репатриированных советских граждан, в том числе 1 539 475 военнопленных, в распоряжение НКВД было передано всего 272 867 бывших власовцев, полицаев и бургомистров, то есть, чуть больше 5 процентов. При этом большинство (148 079) осужденных получили за предательство смехотворные 6 лет спецпоселения и уже в 1951–1953 годах были освобождены.

Видимо, немало из них были с Западной Украины, куда они вернулись. Одним словом, социальная антисоветская база на Украине была весьма солидная. Причем вряд ли Кравчук был там наиглавнейшим. Неслучайно он отказался назвать того или тех на Украине, а может, и вне ее, кто принял решение устроить встречу трех лидеров в Беловежье. Кравчук заявил, что решение собрать встречу трех лидеров в Белоруссии и решение Украины не подписывать новый Союзный договор было результатом очень серьезной подготовки. Кто осуществлял эту подготовку, кто дергал за ниточки политическую марионетку по фамилии Кравчук, кто реально тогда управлял Украиной и кто сегодня управляет? Ответа на эти вопросы пока нет.

Однако гипертрофировать влияние антисоветчиков на Украине, как решающей силы в развале СССР, нет оснований. Ведь сидели эти люди, как мыши под веником, 40 лет, сидели бы и дальше, если бы в Кремле не поселилась измена, помноженная на политическую немощность и предательство главного руководителя. Ведь почти 70 лет советская власть успешно справлялась как с внутренними, так и внешними врагами.

Напомню ситуацию в Литве. Здесь антисоветское сопротивление было несколько менее массовым и организованным, нежели на Западной Украине, но тоже достаточно сильным. По данным Центра геноцида и сопротивления жителей Литвы, весной 1945 года в Литве действовало около 30 тысяч национальных «партизан», которых еще называли «лесными», летом 1946 года – около 4,5 тысячи, осенью 1950 года – около 1200.

Между тем известно, что общественно-политические организации Литвы, поддерживающие режим президента А. Сметоны, в 1940 году ориентировочно насчитывали около 100 тысяч человек («Союз народников/националистов» – 12 тыс., «Союз стрелков» – более 30 тыс., «Союз добровольцев» – свыше 10 тыс., «Молодая Литва» – 40 тыс.). Это без учета чиновников госаппарата буржуазной республики, сотрудников репрессивных органов и враждебно настроенных офицеров бывшей литовской армии.

Также следует учитывать, что в годы советской власти (июнь 1941 г., май 1948, март 1949 г., сентябрь – декабрь 1951 г., январь – август 1952 г.) в Сибирь из Литвы было депортировано около 120 тысяч человек. Большинство из них вернулись в Литву после 1957 года. Именно тогда в русской школе (г. Утена, Лит. ССР), в которой я учился с сестрой, в 7–10-х классах появились новые ученики. Это были дети ссыльных, вывезенных из Литвы в районы Сибири. Там они, естественно, ходили в русскую школу. У меня о них остались самые хорошие воспоминания, однако полагать, что они простили советскую власть, сложно. Большинство детей бывших ссыльных получили в Литве высшее образование и заняли в республике неплохие должности.

Помимо этого следует иметь в виду, что в 3-летний период нацистской оккупации литовская интеллигенция была вынуждена сотрудничать с немцами. Надо было жить, кормить детей, престарелых родителей. Это была непростая жизнь, но влияние ее сохранилось у литовцев на долгие годы. Когда советская власть летом 1944 года вернулась в Литву, эти специалисты потребовались уже ей.

В послевоенные годы московские гости упрекали первого секретаря ЦК Компартии Литвы А. Снечкуса за то, что парт– и госаппарат республики засорены «враждебными элементами», он отвечал – найдите других. То, что совпартаппарат Литовской ССР в то время был «засорен бывшими», не вызывает сомнений. Однако следует представлять ситуацию в 1945 году в Литве.

Республика всего год, как была освобождена от немецкой оккупации. Надо восстанавливать нормальную жизнь. Эксперимент ускоренной советизации республики в 1940–1941 годах, проводимый в основном «направленцами» из Москвы, дал отрицательный результат. Советская власть оказалась серьезно дискредитированной. Время подпирало. Снечкусу и его команде пришлось работать с теми литовцами, кто жил в республике, хотя после войны в Литве было немало «направленцев» из России.

О том, как действовал Снечкус в кадровом плане, он не раз говорил на мероприятиях, на которых довелось присутствовать и мне. Антанас Юозович всегда подчеркивал, что верность социализму – это не только и не столько борьба с его противниками, сколько создание в республике таких условий жизни, чтобы даже противники социализма становились его сторонниками.

И он оказался прав. Я убежден, что в результате политики А. Снечкуса подлинного социализма и советской власти в Литовской ССР было на порядок больше, нежели в России. Бывшие враги советской власти работали на эту власть с большим усердием, так как понимали, что в конечном счете работали на родную республику. Конечно, следует учитывать особые условия финансирования строительства литовского социализма, на которые пошел ЦК КПСС. Однако многое зависело от руководителей Советской Литвы и, прежде всего, от главы Компартии Литвы.

Ну а когда власти в Литве и в Москве продемонстрировали слабость, а точнее предательство социалистических интересов, то грех было не воспользоваться этим. Власть перешла к сепаратистам, которые полагали, что Литве будет лучше вне Союза, который Горбачев довел «до ручки». Да, некоторым стало лучше, но большинству не очень, и более миллиона литовцев в постсоветское время покинули Литву, отправившись на заработки в Европу. Но сделанного уже не вернешь.

Помимо затаившихся бывших врагов советской власти и их отпрысков значительную часть «пятой колонны» в СССР представляли идейные перерожденцы, которые, попав в привилегированную госпартпрослойку, почувствовали вкус к «красивой жизни» и были не прочь избавиться от советской власти. Именно они стали социально-политической базой для 2200 агентов влияния Запада, занявших к началу горбачевской перестройки во властных эшелонах партии и Советов прочные позиции. Агенты влияния и идейные перерожденцы представляли значительную часть тех, кто поддержал горбачевскую «катастройку».

Помимо этого была еще одна достаточно многочисленная часть «пятой колонны». Это были люди, внезапно разбогатевшие в период перестройки. О природе их богатства я расскажу в следующей главе. По отношению к общему населению СССР три вышеназванные части «пятой колонны» составляли незначительную часть. Но они были наиболее сплоченными, организованными и, главное, обладавшими значительными финансовыми и материальными средствами, что в итоге принесло им победу.

Завершая тему, отвечу на вопрос: какой кары достойны предатели, погубившие Союз? Воздать им должное возмездие, хотя бы моральное, следует не для того, чтобы отомстить, а для того, чтобы предатели всех сортов знали, что рано или поздно придется отвечать за содеянное. Тот факт, что главный предатель Михаил Горбачев не получил официального порицания в России, создает у российских либералов, вновь призывающих к разделу страны и переходу под протекторат США, ощущение безнаказанности. Сажать их в тюрьму, видимо, нецелесообразно, но лишать гражданства и выдворять за пределы России – просто необходимо.