Ничто

В то пасхальное воскресенье, с утра, около девяти, мне вдруг позвонили в дверь. Пришел давний приятель. То есть человек, которого ты знаешь, но он не сделал тебе ничего плохого.

— Ну вот, Христос воскрес, — мне было лень идти делать второй кофе.

— Если бы.. — сказал он, который приятель. Но давний. — Есть разговор.

И я понял, что придется нести свой крест. Хотя бы до обеда.

— Понимаешь, — он скинул куртку и освободился, заняв меня. — Жена, подвыпив где-то, вдруг заявила, что ненавидит. И повторила это не раз. Я не спал всю ночь. Места себе не нахожу вторые сутки. Нужен твой совет, что делать?.

— Подожди в кабинете, пока сварю кофе.

Я все-таки прошамкал на кухню.

За последние почти десять лет мы виделись два раза. В моем доме. У него были странные предложения по нефтянке и торговому бизнесу. Словно это я, а не он, заканчивал торговый институт. Чтобы кататься в масле необходимости людям. Но времена изменились и оказалось, что вокруг все есть. Люди уже не искали, где купить. А наоборот, пришлось работать, чтобы заставить их это делать. Все стали продавать все и всех. Это называется капитализмом. Тоже неплохо. Если хорошо живешь.

Приятель этот жил хорошо, но в квартире, которую ему купили еще в те времена родители. И пока хватало денег, а родители не стали пенисонерами. Потом они перестали давать и стало плохо. Точнее хорошего — понеможку.

Где он жил я так и не знал. Жену в глаза не видел, не говоря уже об остальном.

Утренний кофе, между тем, закипел, бурлявый. Я успокоился.

— Так что случилось?

— Ничего. Жили — и вдруг. За что она меня ненавидит?

Сначала я хотел посоветовать ему полюбить и её разочек, «по русски», но не стал — обвинят еще, саблезубые апостолы, в провоцированиии насилия в семье. Ссылайся потом перед архангелом в казенной мантии на народную мудрость. Где казна — а где народ.

— Может, не то сказал, обидел? — я зашел с другой стороны.

— Нет, все по-старому.

— Деньги перестал давать? Они это не прощают…

— Даю, что есть, чтоб не грузила. Заначку придерживаю. Но так было всегда. Она тоже придерживает. Сегодня это называется «тырить у мужа». По телевизору так учат, сам слышал. А я и не выступаю. К тому же повышение на работе получил. Не страшно, нам хватает. Не так, как прежде, но достаточно, чтобы быть на плаву. На спине.

— Ну, тогда не знаю. А не «замкнуло» её? Твоей жене лет пятьдесят — это бывает, хотя, на самом деле от возраста не зависит. Не стоит обращать внимания на всё, что говорит жена. Иначе рехнешься раньше времени.

— Да я места себе не нахожу. Заявить такое — ненавижу, — он уткнулся в кофе с таким остервенелым видом, что я заглянул в чашку.

Там была только гуща.

— Что гадать. Сам говоришь о повышении. Успех и бескорытие — это то, что не простят завистники-враги. И, прежде всего, жена.

— Вечно ты… — вдруг обозлился он — У меня нет врагов. И завистников нет. Я со всеми в нормальных отношениях, никуда не лезу, с начальством не спорю, в гости почти не хожу, политикой не интересуюсь. Курить даже бросил — дорого. Плазму ТВ будем покупать большую. Как все. Чего мне завидовать?

— Подожди, — меня осенило — У тебя нет недругов? И завистников? Так ты для нее никто. По молодости, дети малые, квартира, быт, она этого не замечала. А вокруг твоего календарного полтинника задумалась. Жены в этом возрасте, после сорока, либо резко глупеют, либо умнеют.

— Так не дура, вроде.

— А я о чем? Накопилось, вот и прорвало её. Бежать-то с корабля поздно. Вот если бы ты, с чемоданчиком…

— И оставить все этой крысе? Подожди. — подскочил он, окрыленный — Точно. Приключений ей захотелось. Скучно со мной стало. А если мы, в Анталию, в турецкую, в отпуск поедем? Там хорошо. Или в Черногорию, это модно. Но лучше в Крым, там дешевле.

— Дешевле, — обреченно согласился я, пригубил кофе, прикурил очередную сигаретку, утренний кайф, и посмотрел в окно — Воистину воскрес…

А он еще долго рассказывал, что купил ей за годы совместного проживания. И как трудно сегодня заработать и отдать. То есть жить и ездить на уже стареющей, как жена, машине. В ржавчине непонимания и разболтанных молчанием тормозов. Вместо благодарности за терпение и отстежки заработка.

Майское солнце уже веяло благодатным огнем весны и жизни. Хотелось чего-то крепкого и в меру.

Безмерными в этом мире бывают только счастье и водка.

Счастье реже.

Но его и не должно быть много. Все-таки, оно не водка и не свечи. Надолго не купишь.