Глава пятая. СЛУЖБА НА БПК «СТОРОЖЕВОЙ»
Глава пятая. СЛУЖБА НА БПК «СТОРОЖЕВОЙ»
После окончания академии 29 июня 1973 года капитан 3-го ранга Саблин получает назначение заместителем командира по политической части на большой противолодочный корабль «Бдительный» 128-й бригады 12-й дивизии ракетных кораблей Балтийского флота. БПК «Бдительный» был кораблем с хорошими боевыми традициями. Летом 1972 года, находясь в зоне военных действий при несении боевой службы на Средиземном море, «Бдительный» успешно выполнил задачу по оказанию помощи вооружённым силам Египта и Сирии.
Но служба Саблина на «Бдительном» не сложилась. Пока он гулял свой послеакадемический отпуск, в 128-й бригаде произошло небольшое «ЧП» — пропился и был снят с должности заместитель командира по политической части новейшего большого противолодочного корабля «Сторожевой» капитан-лейтенант Подрайкин, а потому по прибытии в Балтийск 13 августа 1973 года Саблин был назначен на «Сторожевой».
Как знать, не попадись на пьянке заместитель командира по политчасти «Сторожевого» и получи тогда назначение Саблин на «Бдительный», то, может, вся последующая история сложилась бы совсем иначе. Но все произошло так, как произошло.
Корабль, на который получил назначение выпускник военнополитической академии Саблин, принадлежал к новейшей серии кораблей проекта 1135.
Корабли этого проекта предназначались для обеспечения противолодочной и противовоздушной обороны соединений кораблей и поиска подводных лодок противника в открытых морских районах.
Из всех послевоенных проектов наших кораблей именно корабли проекта 1135 являются не только одними из самых удачных, но и одними из самых красивых. По ходившей среди наших моряков легенде, американцы якобы звали их за характерный свист турбин «поющими фрегатами». Согласитесь, чтобы заслужить столь романтичное прозвище у вероятного противника, надо было произвести на него особое впечатление! В том, что так именно и было, у меня нет никаких сомнений. Внешне 1135-е выделялись своим удлиненным полубаком, округлыми обводами и устремленным вперед острым клиперским форштевнем. Корабль был не только надежен и мореходен, но и отлично управляем, а также имел хорошие бытовые условия.
«Сторожевой» был пятым по счету кораблем в серии БПК проекта 1135. Главнокомандующий ВМФ СССР С.Г. Горшков к кораблям этого проекта относился с особенной любовью, согласно его планов, серия 1135-х должна была насчитывать до 50—60 единиц, составив основу противолодочных сил на всех флотах.
На этих кораблях наши моряки любили служить, и, наверное, не найдется ни одного бывшего командира 1135-го, который бы не считал годы, проведенные на мостике этого корабля, лучшими в своей жизни. В КБ конструкторы именовали этот проект кораблей шифром «Буревестник».
Как великая океанская птица, в честь которой он был назван, «Буревестник» действительно был всегда устремлены вперед, готовый по первому приказу сорваться с места и мчаться сквозь шторма и ураганы. Еще одна легенда гласит, что столь красивым корабль получился именно потому, что его проектировала женщина-конструктор. Совершенство форм 1135-х соответствовало и оптимальности их конструкции, а потому не случайно, что даже спустя сорок лет после ввода в строй первого «Буревестника» на российских стапелях все еще строятся его младшие модернизированные братья. Подобного в практике отечественного кораблестроения еще не было, но именно этот факт является лучшим подтверждением совершенства конструкции этих кораблей.
Отметим, что сторожевыми кораблями «Буревестники» стали именоваться лишь с 1977 года. До этого времени по принятой в ВМФ СССР классификации они именовались большими противолодочными кораблями (БПК), поэтому и в нашем расследовании мы будем причислять «Сторожевой» именно к этому классу кораблей. Любопытно, что уже в постсоветское время 1135 снова сменил класс и ныне именуется уже фрегатом. Это тоже уникальный случай. Что касается натовцев, то они присвоили нашему «Буревестнику» свое собственное наименование — «Кривак». Почему «Кривак»? А кто их знает, натовцы они и есть натовцы!
Строился «Сторожевой» в Калининграде на судостроительном заводе «Янтарь» (бывшие знаменитые немецкие верфи «Шихау»).
При полном водоизмещении в 3200 тонн корабль имел две газотурбинных установки по 17 тысяч лошадиных сил. При форсажном режиме эти установки повышали мощность еще на 6 тысяч лошадиных сил, что обеспечивало кораблю максимальную скорость в 32 узла с дальностью плавания в 1300 миль. На экономическом ходу в 14 узлов корабль мог пройти и все 5000 миль.
Объект № 155 (так в технической документации завода именовался будущий «Сторожевой») был заложен 20 июля 1972 года, спущен на воду 21 марта 1973 года, официально вступил в строй 30 декабря 1973 года. 7 декабря 1973 года на корабле был поднят военно-морской флаг и «Сторожевой» был включен в состав Балтийского флота. Тогда же в несекретной переписке он получил наименование в/ч 49358.
Навигационную безопасность нового корабля обеспечивали РЛС «Дон-2» и «Волга». Как и все корабли советского ВМФ, БПК проекта 1135 были максимально насыщены оружием. Главным ударным комплексом явился противолодочный ракетный комплекс УРПК-4 «Метель» с четырьмя управляемыми ракетами 85Р. На 1975 год и ракетный комплекс, и сами ракеты были самыми современными. При дальности стрельбы на 50 километров каждая из ракет могла нести ядерный заряд в 5 килотонн. Кроме этого для поражения подводных лодок имелись два 4-трубных 533-мм торпедных аппарата и две установки реактивных глубинных бомб РБУ-6000. Для обнаружения подводных лодок противника на корабле имелись подкильная гидроакустическая МГ-332 «Титан-2» и буксируемая гидроакустическая станция МГ-325 «Вега». Противовоздушную защиту корабля составляли радиолокационная станция обнаружения воздушных целей МР-310 «Ангара», две спаренные пусковые установки новейшего зенитного ракетного комплекса самообороны «Оса» и две двуствольные 76-мм универсальные артиллерийские установки АК-726 с радиолокационной станцией управления огнем «Муссон». Помимо этого корабли проекта 1135 могли брать на борт два десятка мин.
Экипаж кораблей 1135 проекта по штату составлял 197 человек, в том числе 23 офицера, 27 старшин и 147 матросов. Что и говорить, служить на столь совершенном и новейшем корабле было в то время не только почетно, но и престижно.
По своим тактико-техническим данным «Буревестники» значительно превосходили тогдашние наиболее массовые американские фрегаты США типа «Нокс» и вполне соответствовали наиболее современным и перспективным новейшим американским многоцелевым фрегатам УРО типа «Оливер X. Перри».
* * *
Несмотря на то что Саблин попал на Балтийский флот, на котором до этого никогда не служил, он попал служить в весьма комфортные условия. Во-первых, командир «Сторожевого» капитан 2-го ранга Потульный был, как и Саблин, выпускником ВВУ им. Фрунзе, которое окончил всего двумя годами ранее, причем тот же артиллерийский факультет, что и Саблин. Оба они знали друг друга еще в училище, а потому отношение командира к новому заму с первых дней было почти приятельское. Командиром 12-й дивизии надводных кораблей, в состав которой входил «Сторожевой», являлся капитан 1-го ранга Селиванов, не только одноклассник Потульного по училищу, но и бывший старшина роты, в которой учился курсант Саблин. Оба они тоже неплохо знали друг друга. И, наконец, заместителем командира 128-й бригады противолодочных кораблей (в состав которой входил «Сторожевой») был назначен одноклассник Саблина по военно-политической академии капитан 2-го ранга Попов. В столь доброжелательном окружении однокашников служить замполиту «Сторожевого» было не столь уж и тяжело.
Из воспоминаний вице-адмирала А.И. Корниенко: «Отношения (между командиром и замполитом «Сторожевого». — В.Ш.) были нормальные, чисто служебные. Будучи по натуре скрытным человеком, Саблин держался официально, не был откровенен. Хотя, подчеркиваю, с командиром у них были дружеские отношения. На концертах самодеятельности корабля они часто пели дуэтом». Однако пройдет совсем немного времени, и Саблин пожелает петь только соло...
Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «После окончания военно-морской академии в 1971 году я был назначен ыа Балтийский флот начальником штаба бригады кораблей ПЛО в Балтийск, а через два года командиром 76-й бригады эсминцев в Лиепаю. Бригада была большая, т.к. помимо эсминцев включала и крейсера. Бригадой я прокомандовал два года, после чего, минуя должность начальника штаба дивизии, сразу был назначен командиром 12-й дивизии надводных кораблей, которая была тогда основным соединением надводных кораблей Балтийского флота. В составе входившей в дивизию 128-й бригады кораблей находился и БПК “Сторожевой”. В дивизии “Сторожевой” был на неплохом счету, не лучшим, но и не худшим. Незадолго до моего назначения он успешно выполнил задачи боевой службы. Мое отношение к “Сторожевому” было несколько особенным. Дело в том, что его командир Анатолий Потульный был моим одноклассником по училищу Фрунзе, и мы были с ним достаточно дружны. Конечно, в официальной обстановке мы и держались официально, но наедине оставались друзьями. Помню, как во время моего посещения “Сторожевого” ко мне подошел Саблин и, представившись, напомнил, что я когда-то был в их курсантской роте старшиной класса. Я его тоже вспомнил и пожал руку. Больше я с Саблиным особо не общался. Тогда у меня в подчинении было 38 кораблей 1-го и 2-го ранга, из них 4 крейсера. Это больше, чем сегодня на всех флотах вместе взятых. А потому забот у меня хватало. Так как Саблин был замполитом, то по большей части он общался с начальником политотдела дивизии капитаном 2-го ранга Иваном Медведевым, хорошим, грамотным политработником».
Из автобиографии Саблина: «С приездом в Балтийск опять возникли трудности. Оказалось не так просто попасть на “трибуну”. Вместо одного плавающего корабля, на который я назначался на БПК “Бдительный”, меня направляют на новостроящийся корабль “Сторожевой”. Я понимал, что это минимум потерянный год и всячески отказывался, но вызвали к члену Военного Совета и заставили в приказном порядке принимать должность. С августа по март 1974 года был сумасшедший. Эго период выхода из завода и сдачи корабля флоту. Конечно, я в этот момент не мог ничем заниматься, никакой политикой. Единственно, что я изучал людей, корабль, а больше ничего.
После отпуска в мае встал вопрос о подготовке к боевой службе в июле. Личный состав, офицеры рвались на боевую службу, и выступать в это время было неразумно. Однако вместо неудачной этой боевой службы, которая не состоялась, была назначена новая на декабрь—июнь месяц. И опять началась подготовка, опять ожидание, ну а потом вот началась служба, на которой мы сейчас находимся.
Итак, получается, скоро два года, как я нахожусь на трибуне, на которую я все время рвался, но нет пока той обстановки, когда можно выступить. Но считаю, что наиболее вероятный срок, с учетом всех “за” и “против” — ноябрь, вернее конец ноября. Вот и все. Оказывается, просто рассказать о своем трудном и сложном пути, от веры, советской веры, детской веры в благополучие сегодняшнего дня к твердому убеждению о необходимости революционной борьбы. И на этот путь я встал».
Заместитель командира ВПК по политической части — это уже достаточно солидная должность, тем более что далеко не все замполиты в 128-й бригады имели за плечами политическую академию. Поэтому приняли Саблина в Балтийске хорошо. Вскоре после прибытия он получил и квартиру в новостройке. Приехала жена с сыном. Что еще надо, служи и радуйся, но Саблин уже вовсю думал свою великую мятежную думу, а замполитовские будни его не слишком волновали.
В день прибытия на «Сторожевой» Саблин принес в каюту и свой талисман — старый фашистский кортик со свастикой. Особенно он талисман никому не показывал, понимая, что для замполита и коммуниста это не лучший предмет хранения и поклонения. Однако шила в мешке не утаишь, и через некоторое время об оригинальном талисмане замполита стало известно офицерам корабля. На вопросы о том, для чего ему старый фашистский кортик, да еще со свастикой, Саблин отшучивался:
— Служа в бывшей немецкой базе Пиллау (Балтийске), я просто интересуюсь военно-морской историей!
Так как «Сторожевой» изначально предполагалось использовать для выполнения задач дальних походов, офицеров на него подбирали специально. Попасть служить на «Сторожевой» было престижно. Именно поэтому своего сына отправил туда и начальник РТУ БФ.
Почти сразу после окончания государственных испытаний «Сторожевой» начали готовить к боевой службе.
Сразу же началась перетасовка офицерского состава. Прежде всего был убран склонный к пьянству командир БЧ-5 капитан-лейтенант А. Гриб и на его должность назначен хорошо зарекомендовавший себя командир турбомоторной группы с БПК «Бодрый» старший лейтенант А. Иванов. Менее чем за год на корабле сменилось три старпома (Сазонов, Гаврилов), и только перед самой боевой службой наконец прибыл толковый старший помощник командира— капитан-лейтенант Н. Новожилов. Сменился командир БЧ-3, новым минером стал старший лейтенант Сайтов, командиром БЧ-4 выпускник ВВМУ лейтенант Левиков. Секретарем парторганизации корабля был выбран командир электротехнической группы старший лейтенант В. Фирсов. К моменту окончания подготовки к первой боевой службе на борту из старых офицеров первого состава остались лишь командир БЧ-1 лейтенант Д. Смирнов, командир БЧ-2 В. Виноградов и начальник РТС капитан-лейтенант Прошутинский.
Именно в этот момент на корабль попали и такие мутные личности, как уголовник Шейн, и другие. Чехарда с перемещениями офицеров и пополнение команды не самыми дисциплинированными матросами сразу же сказалась на состоянии дисциплины на корабле. Чтобы не выносить сор из избы, Потульный и Саблин вовсю занимались теперь сокрытием происходящего на корабле, замалчивая множившиеся грубые проступки и наличие напряженной обстановки на корабле. При этом, как оказалось впоследствии, каждый из них преследовал свои цели. Если командир, скрывая нарушения дисциплины, ратовал за поддержание реноме передового корабля, то замполит имел куда более далеко идущие замыслы.
Вскоре во время одного из выходов в море едва не произошло весьма странное ЧП. Вспоминает ветеран Балтийского флота В. Дугинец: «После отработки задач по совместному маневрированию в море “Сторожевой” ночью возвращался к своему причалу. Ветер свирепствовал своими осенними порывами, и вода в канале била в правый борт. Вдруг в самом узком месте прохода молов одновременно произошла остановка всех 4-х работающих турбин. И маршевые, и форсажные турбины заглохли в самом неудобном для маневрирования месте канала. Корабль погрузился в тишину, и только свист ветра и шум волнения завладели помертвевшим корпусом и стали сносить его на мол. Потульный приказал отдать оба якоря, и корабль, рискуя навалиться на ограждение канала, про-штормовал в канале до рассвета. А в это время механики, взбудораженные небывалой неприятностью, искали неисправность. Фирсов и Гиндин вместе с Ивановым на животах проползли все межтурбинные щели и обследовали все кабели подводки питания к турбинам. Нет никаких неисправностей — все топливные и электрические параметры в норме, и по какой причине произошла потеря хода, выяснить так и не удалось. По всем механическим понятиям такая остановка турбин и всех 4-х в один момент практически невозможна. Если... если только на мгновение не обесточить все средства движения. А на рассвете турбины запустились, все и без каких-либо затруднений и проволочем, словно и не было никаких несанкционированных остановок несколько часов назад».
Что же случилось одновременно сразу с четырьмя турбинами и почему они спустя несколько часов вдруг так же одновременно оказались в строю, так и осталось загадкой. Эта история с турбинами впоследствии будет еще иметь свое продолжение.
Летом 1974 года «Сторожевой» принял участие во флотских учениях по высадке десанта на мысе Таран в качестве флагманского корабля министра обороны.
Из воспоминаний бывшего начальника медицинской службы БПК «Сторожевой» Олега Садкова: «Министр обороны СССР A.A. Гречко и старшие офицеры Генерального штаба на борту “Сторожевого” выходили на полигон для наблюдения высадки десанта. Подготовка к посещению велась около месяца. Корабль красился, проверялась форма личного состава. К визиту на борт завезли десять сортов пива и десять сортов сигарет и папирос. Приготовление обеда осуществляли личный повар министра обороны в звании майора и повар командующего Балтийским флотом в звании мичмана. Были заготовлены таблички для кают с указанием звания и должности офицеров Генерального штаба. Сам Гречко поднялся на борт, со свитой более 40 генералов и адмиралов, около 9 часов утра. Переход до района высадки более двух часов. В миле до берега легли в дрейф. И началась обработка берега и линии обороны супостата штурмовиками, подошедшими БДК, работала артиллерия и система “Шквал”, потом пошел десант. Гречко, сидя в командирском кресле, требует подойти ближе к берегу. Потульный где-то от штурманского стола докладывает: “У берега мелко, можем набрать песка в систему охлаждения”. Тут же получает тычок от Михайлина (командующий Балтийским флотом. — В.Ш.). Подошли... Спектакль закончился. Гости приглашаются в кают-компанию на обед. Гречко ставит задачу командиру через час быть у стенки в базе. Тот пытается сказать, что это невозможно, но приказ получен. Через час с небольшим из Балтийска убыла кавалькада лимузинов. Таблички с дверей кают сняли. На ГКП висела — “Генеральный штаб”. Итог выхода — сожженная турбина. Меняли ее три недели на заводе “Янтарь”».
Следующим экзаменом для «Сторожевого» стал дружеский визит с БПК «Славный» в октябре 1974 года в Росток на празднование 25-й годовщины образования ГДР. Визит дружбы прошел без происшествий. Наши корабли стояли у причала Ростока с поднятыми флагами рассвечивания, а ночью на них зажигали праздничную иллюминацию. Не было недостатка и в посетителях, немцы толпами приходили посмотреть советские корабли. Были и ответные визиты, в которых непременно участвовал Саблин.
Из воспоминаний бывшего начальника медицинской службы БПК «Сторожевой» Олега Садкова: «Эпизод из визита в ГДР на 25-летие. Корабль новый, все секретно. Собирают особисты и озвучивают легенды по вооружению и т.д. Посетители только на верхней палубе. Немец подходит “к офицеру и спрашивает: “А что это на носу под водой?” Тот не знает что ответить, подключает особиста. А откуда вы это знаете? Все просто. Немец проходил мимо кают-компании и заглянул внутрь. Справа от двери на подставке стоял макет из плексигласа. Там и видно ГАС. После этого приказ задраить все иллюминаторы на броняшки».
А перед уходом из Ростока произошел конфликт между Сабли-ным и командиром БЧ-5 Ивановым, который, на мой взгляд, имел далеко идущие последствия. Причиной конфликта стал приказ Иванова командиру электротехнической группы старшему лейтенанту Фирсову заниматься снятием праздничной иллюминации, на что тот доложил о приказе Саблина следовать вместе с ним на прощальный банкет (Фирсов являлся в тот момент секретарем партийной организации корабля). Иванов немедленно отправился выяснять отношения с замполитом. Пользуясь властью, Саблин решил вопрос в свою пользу, однако после этого с Ивановым они уже более никогда не имели товарищеских отношений.
* * *
После возвращения из Ростока «Сторожевой» был полностью доукомплектован людьми и 1 января 1975 года наконец-то вышел на долгожданную боевую службу в Средиземное море с последующим заходом на Кубу. Старшим отряда пошел недавно окончивший ВМА командир 128-й бригады капитан 2-го ранга Л. Рассукованный.
Волею случая на кораблях отряда в этот момент оказалось всего два офицера с академическим образованием — Рассукованный и Саблин, причем Саблин окончил академию на год раньше Рас-сукованного. По этой причине он считал себя равным командиру отряда и даже более опытным во всех вопросах. Это стало причиной последующего конфликта между ними.
Забегая вперед, скажем, что когда корабли вернулись в Балтийск, Саблин первым делом помчался к командиру дивизии, чтобы рассказать о том, как плохо командовал кораблями в походе командир отряда. Думаю, что этот поступок авторитета к замполиту «Сторожевого» в шазах командира дивизии не прибавил. Как относился к Саблину Рассукованный, сказать не берусь, но вряд ли он также питал к замполиту «Сторожевого» теплые чувства. Судьба в данном случае сыграла с Саблиным злую шутку — именно его личный враг капитан 2-го ранга Рассукованный впоследствии возьмет его под арест после провала мятежа. Этот факт Саблин будет переживать особенно тяжело и во время допросов, время от времени, вспоминая Рассукованного, будет поливать его грязью даже тогда, когда это совершенно не относилось к теме допроса. При этом центральное место во всем саблинском доносительстве по-прежнему будет занимать конфликт, произошедший между Саблиным и Рас-сукованным во время дальнего похода.
А дело обстояло так. Во время несения боевой службы в Средиземном море отряд кораблей Балтийского флота стоял на якоре у побережья Марокко. Воспользовавшись относительно спокойной обстановкой, Рассукованный решил провести смотр художественной самодеятельности БПК «Сторожевого» и «Свирепого». Он приказал прибыть на флагманский корабль командиру «Свирепого» и вместе с ним 30 членам экипажа — участниками художественной самодеятельности. Но в это время резко усилился ветер, и катер со «Свирепого» задержали. Тогда Рассукованный приказал Потульному сняться с якоря и подойти поближе к «Свирепому». Во время этого маневра Рассукованный (по версии Саблина) вмешивался в командование кораблем и дал неверное указание зайти к «Свирепому» с наветренного борта. Когда «Сторожевой» остановился и катер со «Свирепого» был спущен, Рассукованный приказал Потульному дать задний ход, но Потульный не выполнил этой команды (Саблин при этом добавляет «к счастью»), иначе, по версии Саблина, «Сторожевой» неминуемо разбил бы катер, находившийся по корМе. Далее Саблин пишет: «В результате “Сторожевой” навалился на “Свирепый” и получил пробоину 3 на 1,5 метра выше ватерлинии. Форштевень “Свирепого” остановился в 5 сантиметров от контейнеров с ракетами. Еще немного, и взрыва бы не миновать». Далее, по словам Саблина, он начал при всех пенять Рассукованному на его некомпетентность, на что тот грубо ответил замполиту, чтобы тог не лез не в свое дело. На это оскорбленный Саблин заявил, что он сам закончил академию и понимает в военном деле не меньше Рассукованного. Произошел конфликт. В ходе его Рассукованный, по словам Саблина, и сказал ему, что он никого не боится, так как у него есть влиятельная «лапа» (т.е. покровитель).
Далее Саблин пишет: «Все это я наблюдал, находясь на ходовом мостике. По приходе в Балтийск я доложил о происшедшем, а также о поведении Рассукованного командиру соединения, однако никаких мер по отношению к Рассукованному принято не было».
Рассказ Саблина надо прокомментировать. Во-первых, тот факт, что командир отряда, используя небольшую передышку в плавании, сразу же организует смотр художественной самодеятельности, характеризует его как командира, заботившегося о досуге своих подчиненных. Во-вторых, во время маневра Потульный не выполняет рекомендации Рассукованного (именно рекомендации, а не команды, т.к. командир отряда официально не вступил в командование кораблем). Именно упрямство Потульного (а не команда Рассукованного) и приводит в конечном итоге к столкновению кораблей, которое могло иметь печальные последствия. В происшедшем однозначно виновен вовсе не Рассукованный, а командир «Сторожевого». Этого не мог не понимать и Саблин, но его ненависть к командиру отряда была столь велика, что он во всех грехах обвиняет именно его. Отметим и тот факт, что, несмотря на произошедшее аварийное происшествие, ни Потульный, ни Саблин не имели никаких последствий. Все это не только характеризует Рассукованного как грамотного моряка, но и как немстительного и справедливого человека, чего никак не скажешь о самом Саблине.
Впоследствии Саблин будет особенно возмущаться на допросах тем, что Рассукованный открыто заявил о наличии у него в Москве «лапы».
Ну, ответил бы ему Саблин, что и у него там же в Москве есть «лапа» не слабее комбршовской, и дело бы с концом. Но не тут-то было!
Слова Расскуванного глубоко запали в душу честного замполита, и он трижды (!) упоминает этот, в общем-то, заурядный случай в протоколах допросов. Ну, допустим, были у Рассукованного какое-то связи в Москве, ну, допустим, похвастался он о них, не подумав, в узком кругу, ну и что? Саблин возводит слова Рассукованного в ранг государственной политики, вот, мол, как легко было служить тем, у кого были связи, и как трудно было служить ему, талантливому офицеру, но без связей. Полноте, неужели Саблин искренне верил, что о его собственной сверхмогучей московской «лапе» никому ничего не было известно. Наивный человек! Слухи о высоком покровителе выпускника академии достигли Балтийска еще до его появления там. Если Рассукованный и говорил о своих связях, то вполне возможно для того, чтобы раскрутить Саблина поведать о своих. Но не на того напал! Замполит «Сторожевого» был настоящим конспиратором и на такие штучки не клевал. Наоборот, он сразу насторожился и понял, что его прощупывают, и может, именно потому вновь и вновь возвращался на допросах к неосторожным словам командира бригады.
Листая тома уголовного дела, у меня сложилось стойкое впечатление, что Саблин пытался хотя бы напоследок, но любой ценой опорочить своего старого недруга. И хотя следователя Добро-
Вольского рассказы о Рассукованном абсолютно не интересовали, Саблин, начиная ответ на какой-то очередной вопрос, упорно, в конце концов, все сводил на претензии к своему заклятому врагу.
Вот, к примеру, что он рассказывает на очередном допросе следователю о «негодяе» Рассукованном: «Во время дальнего похода командир отряда кораблей Рассукованный неоднократно и необоснованно объявлял боевые тревоги, срывая распорядок дня и запланированные мероприятия, давал неправильные указания по эксплуатации техники. Часто вел себя вызывающе, в нарушение всех уставных требований давал через голову командира, причем вел себя вызывающе, надменно. Свои частые объявления боевой тревоги Рассукованный объяснял необходимостью повышения боевой готовности кораблей».
Что и говорить, право, негодяй этот Рассукованный! Саблин хочет матросам в десятый раз энзейпггейновский «Броненосец “Потемкин”» закрутить, дабы наглядно показать, как следует мятежи на кораблях устраивать, а тут опять некстати боевая тревога по отражению воздушного нападения вероятного противника! Понятное дело, Саблину такая постановка вопроса очень даже не нравилась. Конечно, куда легче подбить на бунт сырой, живущий по принципу партизанской ватаги экипаж, чем экипаж сплаванный и отработанный, а значит, сплоченный и здравомыслящий. Именно поэтому вся деятельность Рассукованного объективно вызывала раздражение нашего тайного коммунара.
Но командиру отряда было глубоко наплевать на вздохи выпускника политической академии. Он вышел в море не на круизном лайнере заниматься развлечением пассажиров, а для того, чтобы учиться воевать и держать корабль в полной готовности к отражению возможного внезапного удара по кораблю. Боевая служба на то и называется боевой, потому что корабли находятся на передовом крае обороны Отечества, вдали от его берегов, и рассчитывать в бою могут исключительно на свои собственные силы. Вспомним, что «Сторожевой» на тот момент был еще новым кораблем и его экипаж был еще «сырой», неотработанный и несплаванный. Это, кстати, полностью признает и Саблин в своих рассуждениях об экипаже «Сторожевого». Подавляющее число моряков никогда прежде не бывали на боевой службе, не говоря уже о столь дальнем и ответственном походе, как поход на Кубу. Именно потому первейшей задачей Рассукованного было доведение в кратчайшие сроки «Сторожевого» до высокого уровня боеготовности, а также обучение экипажа ведению боевых действий в реальных океанских условиях. Как опытный и грамотный командир, Рассукованный понимал, что при стоянке в базе никогда нельзя сделать того, что можно сделать в дальнем походе. А потому он и старался использовать для учебы каждую лишнюю минуту.
То, что порой командир отряда брал команду кораблем в свои руки, в этом тоже нет ничего сверхъестественного. Именно флагман несет всю ответственность за результат похода, а потому именно ему и принимать самые важные решения, когда он считает это нужным. Пусть читатель теперь сам решает, кто из двух оппонентов в данном случае прав: тот, кто старался поднять боеготовность корабли, или тот, кто желал спокойной жизни в боевом походе.
Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Что касается капитана 2-го ранга Рассукованного, то он служил у меня в бригаде эсминцев начальником штаба, а когда я стал командиром дивизии, он возглавил 76-ю БЭМС. Моряком Рассукованный был хорошим, умело командовал кораблями в море. Лучшее подтверждение этому успешно проведенный под его началом поход отряда кораблей на Кубу. Как недостаток, он был грубоват, мог под горячую руку провинившегося обматерить. Что произошло между Рассукованным и Саблиным, я в точности не знаю, но думаю, замполит попал под горячую руку, первый обругал за что-то второго, а тот разобиделся. Других причин для столь негативного отношения Саблина к Рассукованному я не вижу».
1 марта 1975 года «Сторожевой» прибыл на Кубу. Первым входил в Гаванскую бухту БПК «Свирепый», за ним должен был следовать «Сторожевой». И опять ЧП, как две капли воды похожее на потерю хода в Балтийске. Когда начались приготовления к съемке с якоря, командир БЧ-5 доложил в ходовую рубку, что не запускаются турбины. О причинах ничего доложить не мог, т.к. на пульте ПЭЖа все приборы показывали исправность турбин. Начались поиски повреждений во главе с командиром БЧ-5. Офицеры, мичманы и матросы в течение трех часов обследовали все агрегаты и системы питания. Неожиданно Иванов наткнулся на странный кабель. С него была ножом срезана изоляция, а жилы перекручены и закорочены. Вызвали особиста, и тот начал расследование явного вредительства. В том, что это была не случайность, а вредительство, сомневаться не приходилось, т.к. закорочен был именно тот провод, который и обесточил сразу все турбины, и закорочен именно в том месте, где к нему труднее всего подобраться. Однако расследование так ничего не дало.
Февраль на острове Свободы — время традиционных карнавалов, так что наши моряки в прямом смысле попали с корабля на бал. На Кубе наши корабли простояли два месяца. Советских моряков кубинцы принимали как родных. На «Сторожевом» побывал министр обороны Рауль Кастро. Для экипажа организовывались экскурсии, был предоставлен и отдельный пляж.
На Кубе по вине Саблина произошел и неприятный инцидент. В ту пору на флоте все поголовно увлекались чеканкой по меди. Поэтому по прибытии на Кубу Саблин велел матросу-чеканщику заняться изготовлением сувениров для кубинцев. Во время обжига меди паяльной лампой на ней сорвало пробку бачка с керосином, заливший матросскую робу керосин мгновенно вспыхнул, и матрос чудом спасся, выпрыгнув за борт. С ожогами его переправили в местный госпиталь.
После двух месяцев пребывания на Кубе, на обратном пути, отряд кораблей Балтийского флота завернул в Северную Атлантику. Там в рамках межфлотских маневров «Океан-75» балтийские корабли успешно выполнили ракетные стрельбы по условному противнику, за что Потульный получил благодарность от командующего Северным флотом. Затем «Сторожевой» и «Свирепый» зашли на отдых в Североморск.
Вспоминает контр-адмирал в отставке В.Т. Лосиков: «В 1975 году в Северном море проходили совместные учения Северного и Балтийского флотов с ракетными и артиллерийскими стрельбами. После успешного проведения учений в Североморск для пополнения запасов и отдыха личного состава на три дня зашел отряд кораблей Балтийского флота в составе крейсера и двух БПК. Одним из них был “Сторожевой”. Я в то время был начальником политотдела 2-й дивизии противолодочных кораблей СФ, и наша дивизия был назначена принимающей стороной. “Сторожевой” мне запомнился тем, что в сравнении с нашими избитыми океаном кораблями он был совсем новый и свежевыкрашенный, как игрушка, так возвращался с визита на Кубу. Познакомился я и с замполитом “Сторожевого” Саблиным. У него было открытое лицо, сам чернявый, похожий на еврея. У меня привычка, когда знакомился с замполитами, всегда шел в его каюту. Каюта очень много может рассказать о своем хозяине: насколько он аккуратен, собран, какие книги читает, чем увлекается на досуге и т.д. Попросил Саблина отвести меня в его каюту. Он ответил, что не может, так как каюта занята старшим на борту, а он временно перебрался в другую. Пошли туда. Что меня поразило с саблинской каюте — это висящие рядом на стене два портрета—Энгельс и Горшков. Никогда больше я не встречал столь редкого сочетания. Спросил Саблина, почему именно этих деятелей он решил повесить у себя в каюте. Ответ был таков:
— Энгельс был великим военным теоретиком и марксистом, а Горшков — наш современный флотоводец.
При этом он удивился, что я сразу обратил внимание на портреты:
— Вот наш ЧВС Шабликов несколько раз был у меня в каюте, но на портреты никогда внимания не обращал.
Когда я предложил от дивизии помощь в организации отдыха матросов, организации снабжения, то Саблин от всего отказался достаточно резко:
— Я здесь служил и все знаю не хуже вас, никакой вашей помощи мне не надо, я справлюсь и сам!
Сказано было достаточно категорично, и я больше ему уже ничего не предлагал.
Мне Саблин показался человеком достаточно странным. Больше я с ним уже не общался, поэтому больше узнать не успел. Однако вскоре о нем пришлось услышать немало».
* * *
1 мая 1975 года под звуки оркестра корабли отряда вернулись в Балтийск. Итогами похода были довольны все — и командование Балтийского флота, и командование ВМФ.
Разумеется, была дана команда представить списки отличившихся на награждение государственными наградами. Попал в эти списки и Саблин. Почему попал? Может быть, начинающий замполит во время похода совершил какой-то подвиг? Но нет, никаких подвигов Саблин не совершал, а занимался обычной будничной замовской работой, да к тому же, по его чистосердечному признанию, не слишком успешно.
Получение Саблиным ордена буквально через несколько месяцев после его прибытия на Балтийский флот из академии выглядит достаточно странным. Не будем уподобляться далеким от флотских реалий журналистам, которые видят в этом еще одно признание гениальности их героя. Как мы уже знаем, никакими выдающимися способностями Саблин и ранее на службе не отличался, не стал он гением и вступив на палубу «Сторожевого». Так что же кроется за столь бцстрым награждением Саблина орденом? Может быть, тогда всех так награждали? Увы, нет. Большинство весьма заслуженных и боевых офицеров так и уходили на пенсию, имея на груди лишь юбилейные медали да ведомственные жетоны за выслугу лет (как говорили на флоте, «за песок»). А в отношении Саблина вдруг такая царская щедрость!
Абсолютно ясно, чтобы получить орден, кто-то должен был написать представление на награду, и если награждение Саблина было награждением по итогам похода на Кубу, то в представлении обязательно должна была стоять подпись командира отряда кораблей, ведь именно он принимал окончательное решение, кто достоин награды, а кто нет. Но с чего бы это Рассукованному представлять к ордену того, кто на него открыто доносит?
Анализируя ситуацию с награждением Саблина, можно сказать, что вряд ли по итогам похода Рассукованный по своей воле подписал представление к ордену на ненавидевшего его зама, а если все же подписал, то не так он уж и был плох, как сообщает нам Саблин.
Помимо всего прочего, Саблин был на Балтийском флоте чужаком, которого никто еще толком не знал, так с чего прибывшего из академии «варяга» награждать только что учрежденным престижным орденом? Других куда более заслуженных офицеров что ли не было?!
Вспоминаю похожую ситуацию в своей службе. В 1981 году, после окончания училища, я прибыл в Лиепаю, в самый разгар подготовки к грандиознейшим маневрам «Запад-81». Буквально месяц спустя мой МПК-2 самым активным образом участвовал в маневрах. Мы осуществляли противолодочное прикрытие огромного конвоя с десантом, шедшего из Балтийска к мысу Таран. Помимо нас в маневрах участвовал еще один мпк нашего дивизиона. Так как с поставленной задачей мы справились хорошо и подводные лодки к конвою не подпустили, были написаны представления на награды. В результате ордена «За службу Родине» 3-й степени получили командир дивизиона и мой командир корабля. Командир второго мпк и его замполит были награждены медалями «За боевые заслуги». Награждены были и другие офицеры, и мичманы. Мне, учитывая малый срок нахождения в должности, вручили грамоту Главкома ВМФ, чему я был весьма рад, так как и это считалось весьма почетно.
К чему я это написал, да только к тому, что не в традициях было на Балтийском флоте осыпать наградами офицеров, которые еще только делали свои первые шаги по службе. Это вполне справедливо — пусть еще послужат и на деле докажут, чего они стоят! Что касается Саблина, то как профессионал он делал тогда лишь свои первые шаги на замовском поприще, а потому его надо было учить правильно работать, а не награждать. Впрочем, возможно, Саблин просто оказался в нужном месте в нужное время, т.е. попал в струю, так в жизни и в службе тоже бывает.
Впрочем, возможно, что здесь опять помог все тот же благодетель в лице адмирала Гришанова, который, как известно, любил награждать своих любимцев именно орденом «За службу Родине». Были случаи, когда понравившиеся ему офицеры и даже журналисты отправились из Москвы в краткосрочную командировку с выходом в море, а в Москве их уже поджидала «заслуженная» награда в виде томпаковой звезды. Возможно, что именно так произошло и в случае с Саблиным. Все задачи похода были выполнены, и Гришанов тут же порекомендовал начальнику политуправления Балтийского флота вице-адмиралу Шабликову сделать представление и на своего выдвиженца. Допускаю, что тот и сам додумался до этого, чтобы подфартить шефу.
Впрочем, будем объективны — результаты похода отряда кораблей на Кубу и их последующее участие в учениях в Северной
Атлантике совместно с кораблями Северного флота были действительно высоко оценены не только командованием Балтийского флота, но и главнокомандованием ВМФ. Отметим, что вместе с Саблиным такой же орден получил и командир «Сторожевого» капитан 2-го ранга Потульный. Награждены были командир и замполит второго корабля, а также руководство отрядом кораблей.
После возвращения с боевой службы начинается новый этап службы нашего «героя» на корабле. Если ранее он еще занимался воспитательной работой, то теперь, по свидетельству сослуживцев, сразу же резко потерял интерес к выполнению своих прямых обязанностей. Замполит «Сторожевого» стал нервозен и замкнут. Подчиненные его больше не интересовали. На корабле перестали организовывать культпоходы и другие досуговые мероприятия. Большую часть времени Саблин проводил теперь, закрывшись в своей каюте. О нежелании в этот момент заниматься своими служебными обязанностями признается в автобиографии и сам Саблин.
В июле 1975 года на корабле прошло отчетно-выборное партийное собрание корабля. На нем вместо Фирсова секретарем парторганизации был избран командир БЧ-2 В. Виноградов, а его заместителем командир БЧ-5 А. Иванов, оба весьма авторитетные на корабле офицеры и, что самое главное, состоявшие в определенной оппозиции к замполиту. По свидетельству офицеров-ветеранов 12-й ДИРК, выборы Виноградова и Иванова коммунистами корабля были проведены вопреки кандидатурам, выдвинутым Саблиным. Перед нами явный протест коммунистов корабля против замполита, что дает основание полагать наличие на тот момент на «Сторожевом» противостояния партийной группы и замполита. Избранием Виноградова с Ивановым Саблин был открыто недоволен, как следствие этого — он еще больше отстранился от всех дел. Теперь при первой возможности Саблин покидал корабль и под какими-то предлогами уезжал в Калининград. Что он там делал, на корабле не знал никто.
Противопоставить новым руководителям партийной организации Саблину было нечего, так как по итогам учебного 1975 года электромеханическая боевая часть «Сторожевого» была объявлена лучшей на Балтийском флоте. В этом, разумеется, была прежде всего заслуга ее командира — коммуниста капитан-лейтенанта Л. Иванова.
Часто авторы пишут, что Саблин якобы имел допуск к управлению кораблем. Это неправда. В личном деле замполита «Сторожевого» значится лишь то, что он сдал зачеты, на самостоятельное несение вахты на якоре и на ходу. Никаких упоминаний о допуске Саблина к самостоятельному управлению кораблем в его личном деле я не обнаружил. Да и откуда им там быть, если за четыре года пребывания в должности помощника командира СКР 159-го проекта Саблин так и не сдал на допуск управления этим кораблем, а тут вдруг в должности замполита сдает на управление БПК!
...Тем временем было объявлено, что в ноябре 1975 года «Сторожевой» идет на плановый доковый ремонт в Лиепаю на 29-м судоремонтном заводе в доке № 1. Началась подготовка соответствующих ремонтных ведомостей.
* * *
За послевоенные годы у руля Балтийского флота стояло немало адмиралов, но именно в 1975 году во главе него были, пожалуй, самые слабые и непопулярные начальники. Командовавший флотом в ту пору вице-адмирал Косов отличался грубостью и военно-морской некомпетенцией. Будучи заядлым охотником и любителем горячительного, он как-то застрелил на охоте выполнявшего роль загонщика матроса 35-й комендатуры обеспечения. Еще менее популярным был и начальник политического управления вице-адмирал Шабликов. Как Косов, так и Шабликов попались на спекуляции, когда в преддверии очередного подорожания золота, узнав об этом заранее, они буквально вычистили ювелирные магазины Калининграда. Эта история получила большую огласку. Косова я видел лишь однажды, будучи еще матросом. Запомнился лишь хмурый взгляд и огромный живот.
Любопытную характеристику командованию Балтийского флота образца 1975 года дал бывший Главнокомандующий ВМФ СССР и РФ адмирал флота В.Н. Чернавин (в 1975 году он был НШ СФ) мне в личной беседе о событиях, связанных с Саблиным: «Косов был из подводников, очень своеобразный человек, всегда очень большого мнения о себе. Эта явная переоценка личных способностей и амбиции ему сильно мешали. Что касается Шабликова, то он был явно не на своем месте, был неумен, слишком заносчив и амбициозен».
Справедливости надо сказать, что, за исключением этих двух лиц, в предшествующие и последующие годы во главе Балтийского флота стояли весьма авторитетные и достойные адмиралы. Это командующие флотом: адмиралы Михайлин и Сидоров, Капита-нец, Макаров и Иванов. Под стать им были и начальники политуправления БФ: прежде всего легендарный адмирал Почупайло, вице-адмиралы Аликов и Корниенко.
Впрочем, как известно, в мире ничего случайного не бывает, а потому именно в бытность у власти на Балтике именно Косова и Шабликова там объявился и Саблин. Мне в точности неизвестно, был ли посвящен Шабликов в отношения между Гришановым и Саблиным, но думаю, что был.
На одном из допросов Саблин случайно выложил весьма любопытный факт. Говоря о том, как он заранее приготовил навесные замки для задуманного им на будущее ареста командира корабля и офицеров, Саблин сообщает, что купил эти замки^ когда ездил в Калининград «по своим личным делам в отдел кадров политического управления Балтийского флота».
В одном из сочинений о Саблине я нашел упоминание, что перед мятежом якобы рассматривался вопрос назначения Саблина на новую должность. Автор этого сочинения О.П. Бар-Бирюков пишет: «Предполагается завидное для многих выдвижение на должность замполита одного из самых крупных тогда советских надводных кораблей — тяжелого авианесущего крейсера...»
Посмотрим, может, действительно карьера Саблина столь стремительно пошла вверх, что ему уже предлагали стать замполитом самого огромного и престижного корабля советского ВМФ.
Документально известно, что команда «Киева» была сформирована в 1973 году, когда корабль еще достраивался. Разумеется, никто бы никогда не назначил Саблина замполитом первого советского авианосца. Первый замполит «Киева» был назначен 12 ноября 1973 года. Это был опытный политработник, уже прошедший хорошую замовскую школу на кораблях эскадры Северного флота капитан 2-го ранга Д.В. Бородавкин, прослуживший на «Киеве» до января 1978 года. Затем его сменил известный всему советскому и российскому ВМФ A.A. Пенкин (будущий контр-адмирал и заместитель командующего ЧФ). Так что относительно назначения Саблина на «Киев» и речи быть не могло.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.