Глава 7 Арас Агаларов «КРОКУС»

Глава 7

Арас Агаларов «КРОКУС»

 Глава о том, кто такие ликвидаторы; о том, на кого и как наезжали бандиты, а также о том, у кого самый красивый в Европе коммерческий центр

Агаларов Арас Искендерович - президент компании «Крокус Интернэшнл», кандидат экономических наук. Лидер выставочного бизнеса в России. У компании - 320 000 метров торгово-выставочных действующих площадей. Заканчивается строительство еще 380 000.

Владелец торгового центра «Крокус-Сити Молл» и торговой сети «Твой дом».

Араса Искендеровича впервые я увидела на фото в журнале «Форбс», где он числился среди ста самых богатых российских бизнесменов. На обложке был аристократического вида мужчина средних лет с платиновыми часами «Patek Philippe» на руке, в модном, хорошо скроенном костюме, из кармашка которого выглядывал белый платочек. Журналист начал статью об Агаларо-ве с забавной истории о том, как Араса фотографировали для журнала. Фотограф сказал, что хорошо бы из кармана его пиджака выглядывал краешек белого платка. Платка под рукой не оказалось. Агаларов, глазом не моргнув, купил в соседнем бутике дорогую сорочку и попросил сделать из нее платок. Настоящий принц.

Арас Агаларов обладает также редкой способностью вызывать уважение профессионалов. Мне приходилось общаться с его собратьями по бизнесу, в частности, с Леонидом Фридляндом, руководителем торгового дома «Меркури». Леонид высоко ценит и уважает личность и работу господина Ага-ларова.

Когда моя приятельница Наталья Зазули-на, известный политолог, любезно привезла меня на встречу с Арасом Искендеровичем, я издалека увидела его в огромном роскошном кабинете с длинным столом для заседаний. Там также стоял его рабочий стол-бюро с креслом и, на некотором отдалении, журнальный столик перед диваном и двумя креслами, где мы и разместились для разговора за чашкой чая. И при личной встрече Агаларов произвел на меня очень благоприятное впечатление - обаятельный и любезный, говорит тихо, спокойно, уверенно.

Меня давно волнует тема имиджа российских предпринимателей. Еще год назад, когда я только задумала написать о них книгу на французском языке для известного французского издательства «Грассэ», я мучилась над вопросом, как же разбить существующие на Западе примитивные стереотипы о том, что все российские бизнесмены - мафия. А еще раньше эта тема волновала меня в более широком смысле. Во время своих многочисленных выступлений во французских ток-шоу я постоянно отвечала на вопросы, казалось бы, неглупых журналистов: а правда ли, что все русские, живущие на Западе, - это агенты КГБ, все русские девушки - очень легкого поведения, а все российские бизнесмены отмывают чемоданами преступные деньги в офшорных зонах. У вас такие вопросы метут вызвать лишь улыбку. А я чувствовала на своей шкуре последствия «холодной войны» и грязной работы средств массовой информации. Но никто никогда на Западе не будет уважать российских предпринимателей, если мы сами не будем их уважать. Есть же достойные люди.

Первое, что я спросила Агаларова, который много работает с иностранными партнерами, - соответствуют ли действительности представления западных бизнесменов о российских.

– На самом деле о российских предпринимателях существуют разные мнения, - ответил Агаларов, - и, действительно, прежде чем обратиться к предпринимателям с идеями о партнерстве, о сотрудничестве или о финансировании, они пытаются выяснить, с кем они будут иметь дело. Это связано с тем, что, помимо правил игры, существующих в бизнесе, большое значение имеет морально-этический облик человека, как он себе представляет ведение бизнеса. Потому что существуют явления, приемлемые с точки зрения нашего законодательства, но не считающиеся нормальными с точки зрения морали. Например, в случае банкротства, завладение чьим-нибудь имуществом. Это происходит сплошь и рядом в России. Причем есть люди, которые специализируются на банкротствах, есть так называемые ликвидаторы…

Я попросила объяснить поподробнее, вдруг другие блондинки будут читать.

– Вот представьте себе, - вежливо и терпеливо согласился пояснить мой собеседник, - что вы из бывших красных директоров. Вы директор крупного предприятия в 1991 или в 1992 году, когда вышло законодательство о приватизации и приватизировали всех почти насильно, и вы тоже приватизировали предприятие. Вам сказали, что вы не должны управлять единолично, без трудового коллектива, и что трудовой коллектив вместе с вами определяет управление. Но вы стараетесь контрольный пакет оставить за собой. В это время появляется человек или организация, которая проявляет интерес к какому-нибудь зданию, заводу, предприятию. И начинается работа: скупка акций у уборщиц, кочегаров, мелких сотрудников, пока директор не знает. Иногда прямо предлагают директору продать акции. И если им удается купить 51% акций, они могут не платить остальным. Законодательство позволяет человеку с контрольным пакетом акций взять предприятие и одолжить деньги. И если он их не возвращает, у него забирают предприятие. Причем это происходит в течение нескольких суток с участием гражданских, арбитражных судов, судебных исполнителей. Это я вам рассказываю всю подноготную. Коллектив вдруг узнает, что он ничем уже не владеет, и начинаются штурмы зданий и прочее.

Человек, который купил 51% акций, делает это для кого-то, он работает по заказу. В Москве имеются несколько организаций, которые работают по заказу. Это большой офис, где есть юристы, следователи, бывшие работники правоохранительных органов, красивые молодые парни, актеры, психологи, которые знают, как разговаривать с клиентом. Приходит заказчик и говорит, что ему нравится вот этот трубный завод. Покупается абсолютно все. Более того, есть еще более мощные организации с могущественными связями: ликвидаторы ликвидаторов. И вы можете найти также другие организации со связями на высоком уровне, которые могут с ними конкурировать. Вот этот небольшой срез дает приблизительное представление о нашем бизнесе. Как может западный предприниматель доверять такой системе? Представляете, как выглядят люди, которые по заказу банкротят и приватизируют чужое имущество? Кстати, внешне они очень хорошо выглядят, они респектабельные, общаются на самом высоком уровне и не чувствуют свою мораль ущербной. Незаконно приватизируя заводы, они находят причины для самооправдания. Исходя из того, что я сказал, существуют разные отношения к людям. Западные предприниматели - умные люди, понимающие, что сначала партнера надо изучить, узнать, чем он дышит, чем занимается, можно ли на него положиться. Я считаю, что иметь хорошую репутацию у нас в стране - это большой капитал, потому что в стране, которая не имеет истории капиталистической формации и в которой не наработаны еще четкие законы, регулирующие правила игры, у человека должны быть внутренние установки, которые сдерживают и ограничивают его.

Мне очень интересно, как начинался бизнес моего героя. Это всегда что-нибудь вызывающее улыбку самого интервьюируемого, что-то вроде «стол, два стула и полбухгалтера».

– Началось это, - начал вспоминать Агаларов, - с международной выставки. Это была эра компьютеризации. Я обратил внимание, что с началом приватизации деловые люди выезжают на международные выставки и пытаются там приобрести технику, в основном вычислительную. И у меня появилась мысль, а почему бы не притащить саму выставку в Россию.

Это было в конце восьмидесятых годов, семнадцать лет назад. Мне сейчас пятьдесят. Тогда было тридцать два года. Я окончил уже аспирантуру и работал в научном центре. Тогда была смена политики, была разрешена частная предпринимательская деятельность, и я занялся ею. Мы провели на арендных площадях, у нас тогда не было своих, первую международную выставку по компьютерным технологиям в 1990 году, которая в 1995 году стала третьей в мире по значимости и размерам.

Я обратила внимание, готовясь к встрече, что Агаларов имеет много высших образований: политехнический институт, высшая школа профсоюзов, аспирантура, диссертация «Экономика труда», курс бизнеса в США. Поэтому поинтересовалась, считает ли он, что образование помогает в бизнесе, или оно не имеет большого фундаментального значения?

– Оно необходимо, - уверенно кивнул он, - но я думаю, что, если бы я получил полноценное образование на Западе, оно помогло бы мне больше, чем образование при социализме.

Я пошутила что-то вроде того, что марксизм-ленинизм не очень-то помогает в бизнесе.

– Социалистическое образование не слишком востребовано, - согласился он. - Я выскажу вам свое убеждение. Что отличает образованного человека от необразованного? Образование - это умение учиться, системно подходить к разным вещам и умение преодолевать препятствия. Вы понимаете, что на первом этапе вы учитесь в школе, сдаете экзамены, учитесь преодолевать препятствия, готовясь к экзаменам. Учеба в аспирантуре, диссертация требуют еще большего умения преодолевать препятствия. Это сложный путь, определяющий результат, которого вы должны добиться. Умение спроектировать, упорядочить то время, которое вам отпущено на получение какого-то результата, - это должно лучше получаться у образованного человека, чем у необразованного. С криками «ура» и с шашкой в руках ничего не добьешься. Нужны система и последовательность. Нужно запараллелить, связать и организовать, так чтобы всем было интересно достигнуть результата.

Агаларов очень гордится своим «Крокус-Сити Моллом». У него есть на это основания. Об участке в девяносто га на берегу Москвы-реки он говорит как о самом красивом месте в Подмосковье. В «Крокус-Сити Молле» двести роскошных бутиков самых известных марок мира, которые работают в окружении пальм, экзотических деревьев и цветов, под звуки пения птиц и журчания фонтанов. Все в мраморе и хрустале. Я очень много путешествую и много роскоши уже повидала, но нигде в мире я пока еще не видела коммерческого комплекса шикарнее. Он может выполнять функции музея по приобщению к прекрасному. Я даже привозила сюда некоторых крупных иностранных бизнесменов, чтобы похвастаться тем, как стало красиво в Москве. Сто миллионов долларов потратил Агаларов на строительство комплекса.

Самым рентабельным же бизнесом Ага-ларова устойчиво считается его сеть магазинов продажи материалов для ремонта и предметов интерьера «Твой дом». Этот рынок до сих пор быстро растет, и даже крупные иностранные сети не смогли завоевать больше 15% его объема.

Три миллиона долларов уходит у Агала-рова ежемесячно только на зарплату его сотрудникам. В связи с этим я спросила у него, какой стиль руководства и способ поощрения и наказания он предпочитает.

– Я пытаюсь организовать работу так, - поделился он, - чтобы заинтересовать людей. Правда, это не всегда у меня получается. Понятно, что стимулировать слесаря или водителя конечным результатом труда сложно. Но для среднего и высшего звена, руководителей, менеджеров я пытаюсь придумать формулу: если они получают «X», а сделают «А», то будут получать «В». Эта формула работает во всем мире, и создается она применительно для каждого объекта. Единую схему трудно придумать.

А легко ли ему увольнять людей, продолжаю я искать секреты управления крупным бизнесом.

– У нас случаи увольнения редки, и люди увольняются сами, добровольно. Мы не санкционируем текучесть кадров. Кто бы к нам ни пришел, мы их не ставим сразу на ключевую должность. Все руководящие кадры у нас выросли снизу. Поэтому у нас нет разочарования: вот мы надеялись на этого менеджера, сразу дали ему большую зарплату. Те, которые после определенного периода перестают расти, как правило, не увольняются потому, что они связали свою судьбу с предприятием, и это их устраивает.

С проблем управления изнутри разговор с Арасом Искендеровичем постепенно перешел к проблемам внешним. Мы говорили о преступности, которая в конце 80-х и начале 90-х сопровождала творческий путь почти каждого делового человека. Малиновые пиджаки, золотые цепи, бритые головы и бандитские формирования с крышами и наездами. Агаларов много интересного рассказал мне об этом периоде.

– Наезды были. Но в разных формах: провокации, создание ситуаций, при которых всегда нужно чье-то вмешательство. Там всегда была стандартная схема, в которой был плохой и хороший. Если неожиданно рядом с вами появлялся знакомый с добрыми намерениями и если через месяц-два складывалась ситуация, при которой, по их расчетам, я должен был обратиться к этому доброму знакомому, значит, вас разрабатывают. Один нападает, а другой как бы пытается защищать. Через некоторое время тот, который защищает, говорит, хватаясь за виски, знаешь, вот так все получилось… И в результате того, что эти ситуации вычислялись, было понятно, как это происходит, разными способами приходилось этого избегать.

Например, сложилась такая ситуация и появился человек, о котором я говорил, которого долго не было. Знаете, с наколками на бровях: «не буди, я сплю», с наколками на кистях рук: «не забуду мать родную», с наколками на плечах, на ногах. Приходит, спрашивает, как дела. Он не понимает, что я знаю, зачем он пришел. Он в полной уверенности, что я не догадываюсь. А я тогда хорошо эти ситуации вычислял.

Я не психолог, но бывал в таких ситуациях, что и не каждый профессиональный психолог разобрался бы. Я ему говорю: «Я тебе так верю. Ближе тебя у меня никого нет, потому что мы здесь в такой враждебной обстановке». Он спрашивает: «Что случилось?» Я говорю: «Тебе придется заботиться кое о ком. Там у меня есть небольшая сумма, я ее тебе отдам». Он спрашивает: «Так что же случилось?» Я говорю, что на днях я, может быть, должен буду совершить тяжкое преступление. Он спрашивает, неужели убить кого-то? Я говорю, что не могу объяснить, но для себя я уже решение принял. Вот такая была ситуация. Им ведь нужны только деньги. Им не нужен был сумасшедший, способный даже на убийство. И встреча, которая должна была состояться, так и не состоялась. Знакомый мой не приехал. И таких историй я много могу рассказать. Я когда-нибудь книжку об этом напишу.

Я рассмеялась и попросила помочь пока написать мою.

– Пожалуйста, - продолжал он, - рассказываю вторую историю. В Москве в то время, в начале девяностых годов, были векселя банков, и их можно было обналичивать. Позвонил один знакомый и говорит, что у него есть хорошие друзья. Я не знаю, использовали ли его, или он дал работу. Ну, во всяком случае, приехала такая бригада, человек восемь. Ребята спортивного вида с бритыми затылками, не очень опрятно одетые, хамоватые. У них такая манера: они смотрят всегда прямо в глаза. Они зашли ко мне в кабинет, сразу всей толпой. Зайдя в кабинет, они посмотрели на клиента, на его реакцию. Обычно люди тут же начинают волноваться. Они поняли по моему уверенному виду, что этот человек их не боится. Они достали бумагу и сразу на «ты»: «Вот к тебе у нас предложение». Я произнес: «Вас слушаю». Нам сказали, что у тебя есть деньги и ты можешь взять этот документ за 90% стоимости. А я вижу, что этот документ фальшивый. Я вызываю бухгалтера, а она разбирается в подлинности векселей. Я вижу сразу, что бумага фальшивая, но делаю вид, что в этом ничего не понимаю. Мне надо, чтобы это не я сказал, а кто-то другой. Я попросил бухгалтера: «Посмотрите, пожалуйста, что это за документ». Она берет и говорит: «Да это же фальшивка!» И тут началось: она говорит - «фальшивка», другие - «не фальшивка». Да ты знаешь, кто мы! Вот такой диалог. Я быстро все взвесил и принял, как потом выяснилось, самое правильное решение. Я спросил: какая там сумма? Это было миллион восемьсот тысяч рублей. Сумма по тем временам небольшая - порядка восемнадцати-двадцати тысяч долларов, но в начале девяностых годов она тоже была значимой. Для меня - это деньги небольшие. Я сказал бухгалтеру: выдайте им. А им: «Идите к тому, кто вам выдал это фуфло (говорил на их жаргоне), разберитесь с ним, а мне принесите нормальный документ». Они оказались в тупике, непонятно, как им себя вести. Я же им деньги выдал. Они спросили: «А если мы не принесем?»

Я ответил: «А если не принесете, сами знаете, как с такими людьми поступают». И посмотрел одному прямо в глаза, в упор. Такая немая сцена: он - на меня, я - на него. Пауза минуты полторы. Он взял документ и сказал: «Ребята, пошли отсюда». А деньги они, конечно, оставили.

Мне и смешно, и грустно от того, через какие страшные вещи прошли почти все наши бизнесмены.

– Эти истории, которые я вспомнил, - всего маленькая часть из происшедшего со мной. Я часто сталкивался с сумасшедшим риском, не отвергал никаких встреч и не прибегал ни к чьей помощи.

Я спросила, часто ли он испытывал страх.

– Нет, - уверенно ответил он, - я для себя решил, что лучше не жить, чем жить под чьей-то крышей, работая на него, вверяя ему свою судьбу и платя ему еще за это деньги. И когда была какая-нибудь дилемма, я ехал на встречу, и мне было неважно, скольких людей я там встречу. Говорил: «Денег не будет! Жизнь моя стоит рубль. Хотите - возьмите». Они понимали, что тут ничего не выйдет. Такая у меня психология. А так как в Москве тогда им многим можно было заняться, они меня оставляли в покое. Такой проблемный клиент никому не был нужен.

Я предложила поговорить о чем-нибудь хорошем, а то уж как-то очень страшно выглядели будни бизнесмена девяностых годов. Агаларов согласился и подвел меня к огромному длинному столу заседаний, на котором стоял огромный макет его стройки - гостиница, небоскребы, подземные трассы. Он рассказал мне о жилом доме, который построил в центре Москвы. Тот считается одним из самых лучших жилых домов в центре, купить квартиру там невозможно не только для человека со стороны, но и даже для жильцов дома. Было похоже, что если ему представится возможность еще построить что-нибудь интересное в Москве, то он не преминет ею воспользоваться.

Когда мы затронули тему торговли люксом, то Агаларов оценил количество покупающих предметы роскоши в нашей стране примерно в несколько сотен тысяч человек, что, по его мнению, несколько больше, чем в Нью-Йорке или Париже.

У него нет партнеров по бизнесу, разве что его собственный сын Эмин, который, вернувшись из Америки, возглавил в компании у отца направление торговли люксом. И опять последователи классической школы американского менеджмента возмутились бы, считая, что с родственниками и друзьями работать нельзя.

– Это благоприятное стечение обстоятельств, - убедил меня в своей правоте Агаларов. - В течение многих лет торговлей люксом у нас руководили менеджеры. Со временем они потеряли энтузиазм, начали заниматься своими делами, и торговля увяла. И как раз в это время Эмин переехал из Нью-Йорка в Москву. В Америке у него был свой сайт, он торговал русскими сувенирами, плакатами, матрешками, шкатулками. Этот сайт был успешным. Он торговал и часами. В Москве у нас было несколько часовых магазинов, где он собрал большую коллекцию хороших отечественных и к тому же недорогих часов, которые продавались хорошо. Но он видел, насколько я занят. Строились объекты, надо было развивать модный бизнес, встречаться с модными марками. И я ему сказал, что приветствую его желание начать с нуля и идти дальше. Я ему объяснил, что жизнь - она относительна. Можно начать с нуля и достичь того, чего я достиг в моем возрасте. А можно взять мое и достичь еще больших результатов. Я решил ему отдать все, что связано с люксом, с модой, марками. Там он полностью самостоятелен, сам принимает все решения, со мной не советуется. Мне повезло. Он даже в чем-то превосходит меня.

Я посетовала на моральный облик российских бизнесменов в отношении девушек. Так, многие известные бизнесмены перемещаются по миру в окружении стайки молоденьких фотомоделей.

– Я не отягощен этими проблемами, - категорично высказался Агаларов, - может быть, из-за моей предыдущей жизни. Думаю, что человек отличается от животного тем, что помимо физиологического должен быть и моральный контакт.

Я заподозрила Агаларова в известном недуге всех бизнесменов - трудоголизме и спросила, что он будет делать, если его не будут пускать в офис по выходным.

– Пойду на свою стройплощадку как посторонний, - сказал мне этот счастливый человек, который любит свою работу, - чтобы еще раз убедиться, что получилось так, как я хотел.

Но по поводу счастья у него своя точка зрения.

– Счастье - это ощущение внутреннего комфорта. Это не определяется достатком. Можно быть несчастным с огромными деньгами и счастливым в полной нищете. Если вы сами собой довольны: никогда в жизни не струсили, поступали правильно, не допускали того, за что вам было бы стыдно по своему внутреннему кодексу чести.