Если вы думаете, то и я думаю

Если вы думаете, то и я думаю

К 72-му году я дозрел до того, чтобы перейти Рубикон. Стал говорить всем, кому не лень, что если меня и дальше будут душить, то, пожалуй, устрою большой скандал. Что толку в моем членстве в Союзе писателей, если меня по-прежнему морят голодом? Я готов из этого Союза выйти хоть завтра. Я говорил это громко, в расчете на то, что те, кому надо, услышат. И они услышали.

Вдруг мне позвонил Верченко. Еще недавно он заведовал отделом культуры в горкоме КПСС, а теперь – секретарь Союза писателей СССР по оргвопросам. Та же должность, что у Ильина, только ступенью выше. Вызывает к себе. Прихожу. Он улыбается, на этот раз настороженно, ожидая от меня хамской реакции. Но теперь я пришел не затем, чтоб хамить.

– Как у вас дела? – спрашивает.

– Хреново, – отвечаю.

– Да? А почему, как вы выражаетесь, хреново?

– Как почему? Вы же знаете, что меня нигде не печатают.

Он делает вид, как будто для него это новость.

– Я слышал, что вы написали книгу о Вере Фигнер.

– Да, – говорю, – написал. Но не знаю, напечатают ли.

– Но там, наверное, ничего такого, что бы не напечатали, нет.

– По-моему, нет.

– Ну, если нет, думаю, что напечатают.

– Ну, если вы думаете, что напечатают, – говорю я, – то и я думаю, что напечатают.

– Правильно думаете, – сказал он и многозначительно улыбнулся.