День 12 993-й. 28 июля 1958 года. «Девушка с гитарой»
День 12 993-й. 28 июля 1958 года. «Девушка с гитарой»
Вернувшись из Швеции, Никулин и Шуйдин влились в подготовку циркового обозрения «Юность празднует». Эту программу, которую цирк показывал во время московского фестиваля молодежи, после фестиваля тоже давали, постоянно обновляя, вводя в нее новые номера и новых артистов. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Сценарист спектакля, Владимир Поляков, встретив меня однажды в фойе цирка, вдруг остановился и, внимательно рассматривая, будто никогда раньше меня не видел, спросил:
— Слушай, хочешь подзаработать? Сейчас по нашему с Борисом Ласкиным сценарию ставится фильм "Девушка с гитарой". Там есть два эпизода, на которые никак не могут найти артистов. Хочешь?
Вспомнив, как меня не приняли во ВГИК, как зря я бегал по Цветному бульвару, изображая американца в "Русском вопросе", как выгнали меня со съемки в цирке и как обошелся со мной Натансон, я отказался. Однако Владимир Поляков все же протянул мне записку с номером телефона съемочной группы.
— Будешь звонить, попроси Карелова. Он ассистент режиссера. Закажет тебе пропуск. Обязательно при этом сошлись на меня».
Когда Никулин рассказал жене о предложении сняться в кино, которое он так неожиданно получил, та не просто поддержала эту мысль, она сама позвонила Карелову.
Молодой симпатичный ассистент режиссера Евгений Карелов встретил Никулина на «Мосфильме» и повел к режиссеру Александру Файнциммеру, имя которого тогда прочно ассоциировалось с его фильмом «Овод» с Олегом Стриженовым в главной роли. Александр Файнциммер дал Никулину сценарий и попросил поскорее прочесть его.
Действие картины строилось на том, что конкурсная комиссия отбирает лучшие самодеятельные номера для показа на
Всемирном фестивале молодежи и студентов. Главную роль в фильме исполняла Людмила Гурченко. После успеха «Карнавальной ночи» именно для нее, в расчете на ее популярность, писался сценарий «Девушка с гитарой». Для оживления довольно убогого сюжета (любовь продавщицы музыкального магазина и начинающего композитора) в сценарии были прописаны смешные эпизоды и среди них — появление перед отборочной комиссией странного человека с чемоданчиком, пиротехника. На эту роль и звали Никулина. Эпизод небольшой. Пиротехник вбегает с чемоданчиком в комнату, где комиссия просматривает участников конкурса, и говорит:
— Товарищи, я извиняюсь, товарищи. Для фестиваля, понимаете, придумал эффектную вещь… Люди увидят — ахнут. Самодеятельный фейерверк типа салют. Сейчас я его зажгу, и вы увидите. Сядьте.
И перед ошеломленной комиссией он вынимал шутиху, поджигал ее, шутиха летала по всей комнате, а потом взрывалась. Члены комиссии, черные от сажи, вылезали из-под стола, и один из них спрашивал:
— Товарищи, а где же конструктор?
Открывалась дверь, и входил пиротехник, весь закопченный, но уже с огромной шутихой в руках, и говорил:
— Я извиняюсь, товарищи, не ту зажег. Сейчас повторим.
Комиссия в полном составе опять быстро пряталась под стол.
Эпизод Никулину понравился, и он даже представлял, как будет его играть. Выбрал вместе с художником фильма и костюмером одежду для своего персонажа: маленькую кепочку, красную рубаху, кеды. В руки взял фибровый чемоданчик. Свой текст — всего несколько фраз! — учил три дня. Сниматься хотелось, но было и страшно.
Перед съемкой гримерша, мельком взглянув на Никулина, сказала слова, которые Никулин уже не раз слышал: «А что его гримировать? Положим общий тончик на лицо — и хватит».
Первым на съемочной площадке Никулина в его красной рубахе, в кедах, кепке, с чемоданчиком в руках увидел Михаил Иванович Жаров и без улыбки спросил: «Кто это?»
Узнав, что этот человек будет играть пиротехника, Жаров посмотрел на Никулина еще раз и вдруг громко засмеялся: «Точно. Такой может взорвать!»
Из воспоминаний Юрия Никулина: «Началась репетиция. Я предложил режиссеру:
— А что, если после взрыва, когда пиротехник исчезнет и его начнут искать, вместо него увидят только кепку на полу?
С предложением согласились. Осмелев, я предложил поджигать шутиху не спичками, как в сценарии, а папироской, как это делает большинство пиротехников.
— А где вы возьмете папироску? — спросил Файнциммер.
— Пусть кто-нибудь из членов комиссии курит, — предложат я. — Пиротехник вытащит у него изо рта папироску, а потом вставит обратно. Будет смешно.
Режиссер и это предложение принял.
Начали репетировать. Всё получалось довольно прилично. А когда пиротехник брал папироску у одного из членов комиссии, все вокруг смеялись.
Наконец раздалась команда:
— Тишина. Мотор…
Файнциммер тихо сказал:
— Начали.
Перед моим носом ассистентка громко щелкнула деревянной хлопушкой. Как только щелкнула хлопушка, у меня заколотилось сердце и мне показалось, что меня пронизывают какие-то невидимые лучи, исходящие из кинокамеры. Ноги стали ватными.
С трудом вошел я в декорацию и обалдело остановился. Текст вылетел из головы. Стоял до тех пор, пока режиссер не крикнул:
— Стоп! — И спросил меня: — В чем дело? Какую фразу вам нужно сказать? Почему вы остановились?
— Товарищи, я извиняюсь, товарищи… — произнес я первую фразу пиротехника.
— Ну, вот и хорошо, — успокоил меня Файнциммер. — Попробуем снова. Только, пожалуйста, соберитесь. Не волнуйтесь. Приготовились…
— Тишина! Мотор! Начали!»
Следующие четыре дубля тоже оказались сорванными…
Никулин никак не мог уследить и за своими движениями, и за взглядом, и останавливаться точно на метках, и одновременно со всем этим произносить свой текст. Наконец режиссер пошел на хитрость: Никулину сказали, что съемки не будет, все только прорепетируют сцену еще раз, а на самом деле камера работала. Эпизод был снят.
Прошло несколько дней, и позвонил Евгений Карелов. Он сказал, что всё получилось просто отлично, что во время просмотра материала на сценке с пиротехником все смеялись и сценаристы решили написать для Никулина второй эпизод: пиротехник приходит в музыкальный магазин и тоже демонстрирует директору магазина шутиху, взрывая там чуть ли не целый отдел. Сниматься в эпизоде предстояло вместе с Жаровым. Естественно, Никулин с радостью согласился.
Перед съемкой этого второго эпизода ему показали часть смонтированного материала. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Впервые увидев себя на экране, я остолбенел. "Неужели я такой?" — поразился я. И голос, и выражение лица, которое я привык видеть в зеркале, — всё было другим. Не считая себя красавцем, я, в общем-то, думал, что выгляжу нормальным человеком, а тут на экране полный кретин, с гнусавым голосом, со скверной дикцией. На меня это так подействовало, что я расстроился. А вокруг все были довольны и говорили: "Хорошо. Молодец!"
Уже во время первых съемок я понял, что актер может вносить свои добавления в текст. Теперь тоже я добавил отсебятины: о шутихе, которую доставал пиротехник, я сказал:
— Вот сейчас она у нас джикнет…
"Джикнет" смешнее, чем "взорвется", как было написано в сценарии. Так в картину и вошло».
Второй эпизод отсняли. Во многом он был повторением первого эпизода, но, тем не менее, лег в картину хорошо. Никулин подумал: а что, если снять еще один эпизод, совсем короткий, в конце фильма? Огромное здание. В окнах горит свет. В подъезд этого здания входит пиротехник с чемоданчиком в руках. Проходит секунда-другая, и вдруг во всех окнах одновременно гаснет свет. А затем отдельным кадром снять, как по Москве мчится пожарная машина. Тогда линия пиротехника имела бы сюжетное завершение.
Предложение многим понравилось, но режиссер Файнциммер не захотел его снимать — и так уже перерасход пленки, да и пожарная машина не заложена в смете…
«Девушка с гитарой» не имела столь большого успеха, как «Карнавальная ночь», хотя в картине и снимались такие прекрасные артисты, как Михаил Жаров, Фаина Раневская, Михаил Пуговкин, Сергей Филиппов. Но все-таки по итогам 1958 года фильм занял в прокате десятое место. Самыми смешными эпизодами в нем оказались именно те, в которых участвовал Никулин. Над его незадачливым пиротехником, который своим фейерверком сначала едва не спалил кабинет приемочной комиссии, а затем и целый отдел в магазине, зритель смеялся больше всего. Пожалуй, и сегодня никулинский персонаж смотрится единственным живым человеком в этом картонном фильме.
Из воспоминаний Юрия Никулина: «Прошло время. "Девушку с гитарой" выпустили на экраны, и меня первый раз в жизни узнали на улице. Это произошло около мебельного магазина в Костине под Москвой. Стоя с бидоном в очереди за квасом, я почувствовал, что кто-то на меня внимательно смотрит. Оглянулся и вижу — меня рассматривает молодой парень.
— Скажите, вы киноартист? — спросил он.
— Нет, я работаю в цирке.
— А в кино снимались? Я вас узнал, — сказал он с какой-то особенной радостью. — Я вас видел в фильме "Девушка с гитарой". Вы там всё взрываете. Верно?
Признаюсь, в первый раз это обрадовало. Тогда я и не предполагал, что узнавание может раздражать. Подумал: "А вдруг меня больше никогда не позовут сниматься? А мне так хочется!"»…
Он не знал еще, что именно с «Девушкой…» перелистнётся еще одна страница книги «Жизнь Никулина», и самым кардинальным образом. Что именно с этого почти забытого сегодня фильма начнет раскручиваться новый маховик его дней…
А жизнь в цирке шла своим чередом: Никулина и Шуйдина направили по разнарядке в Запорожье. Стояло дождливое лето, работа шла спокойно, привычно. Сборы были средними, как это и всегда бывает, если стоит плохая погода: давно замечено, что люди в дождь мало ходят в цирк. И вдруг клоуны получили письмо, подписанное художественным руководителем Ленинградского цирка Георгием Семеновичем Венециановым. В нем он предлагал Никулину и Шуйдину открыть коверными очередной сезон в Ленинграде.
Как бы предугадывая смятение и колебание артистов, Георгий Семенович писал, что во всем им поможет. Письмо заканчивалось словами: «Не бойтесь, не боги горшки обжигают».
Предложение Венецианова было заманчивым. Но с чем ехать? Кроме «Насоса» и «Бантиков», к этому времени Никулин и Шуйдин придумали еще сценку «Гиря», а также интермедию с яйцом, которое непонятно каким образом исчезало с табуретки. Вот и весь их репертуар. Правда, до начала гастролей в Ленинграде оставалось два месяца. И клоуны решили, что примут предложение Венецианова, а кое-что новое придумать — тоже успеют. О всех своих сомнениях они честно написали Георгию Семеновичу. В этом же письме, как он их просил, они послали подробное описание своих реприз.