Глава 27

Глава 27

Зимой на острове Уайт жизнь затихала, оставались только местные жители: с бурного моря постоянно задували сильные ветры.

Меня это устраивало тем, что я мог в одиночестве лазать по горам, ходить на тренировки и вообще проводить целые дни на открытом воздухе, без чего я уже и жить не мог.

А летом на острове начиналось настоящее столпотворение: на каникулы и в отпуск люди приезжали сюда со всей Англии целыми семьями и селились в коттеджах. Сразу оказывалось множество ребят моего возраста, с кем можно было дурачиться, ходить в море и бродить по горам. Тогда остров мне нравился еще больше.

С наступлением темноты мы тайком от взрослых выбирались из дому и бежали на берег, где устраивали барбекю, жгли костры и пили незаконно приобретенные напитки. (В пятнадцать лет чаще всего это была большая бутыль сидра, позаимствованная у кого-нибудь из родителей в надежде, что они не заметят исчезновения.)

Разведя огромный костер, мы усаживались вокруг на песке, по очереди отпивали из бутылки, швыряли в море камешки и болтали о том о сем. Это было здорово.

Моим самым близким другом на острове был Мик Кростуэйт. Мы вместе учились в Итоне, позднее служили в армии, поднимались на Эверест и бороздили волны Атлантического океана на севере, в районе Арктики. Но по-настоящему мы подружились на острове.

Незаметно выскользнуть из дому было относительно легко. Из окна спальни я вылезал на покатую крышу и спускался по ней до водосточной трубы, а потом оставалось только соскользнуть по этой трубе длиной в двенадцать футов прямо на лужайку.

По сравнению со школой пустяки.

Мама с папой приходили пожелать мне спокойной ночи, потом выключали свет и уходили, закрыв за собой дверь, думая, что я засыпаю.

А тем временем я убегал на берег, где меня ждала потрясающе интересная жизнь. Именно здесь я подростком впервые поцеловал девочку, которая мне очень нравилась: мы сидели с ней на скамье и смотрели на море, и это было прекрасно!

Иногда мы встречались не на берегу, а дома у кого-нибудь из ребят. (Из тех, у кого родители были более либеральные, чем мои, и не возражали, если на втором этаже ватага ребят до четырех утра смотрит фильмы, реагируя на острые моменты буйными воплями. Мои родители никогда бы этого не разрешили.)

Однажды все мы увлеклись стриппокером.

«Вот это да!» – с восторгом подумал я.

На самом деле это был даже не покер: получаешь козырь и снимаешь какой-нибудь предмет одежды. Как-то вечером я решил немножко смухлевать для того, чтобы остаться вообще без одежды, сидя рядом со Стэфи, той самой девушкой, которая мне нравилась.

В начале игры я ловко уселся рядом со Стэфи и старательно подобрал нужную комбинацию карт. Но к моей досаде, девушка скоро поменялась местами с парнишкой, который подошел позже, и я, расстроенный и смущенный, оказался сидящим нагишом рядом с Миком. (Это навеки отбило у меня всякое желание мошенничать.)

Мои попытки завести себе девушку по большей части оказывались неудачными.

Если мне действительно нравилась какая-нибудь девушка, в конце концов она всегда уходила к другому парню, потому что я никак не мог набраться храбрости признаться в своей симпатии и спросить ее, как она ко мне относится.

Помню, как-то раз в конце лета один мой приятель приехал отдыхать на остров и через сутки уже лежал в постели с девушкой, за которой я ухаживал все каникулы!

Я не мог этому поверить! Черт возьми, что он сделал такого, чего не сделал я?

Я обратил внимание на его ковбойские коричневые ботинки из нубука, поэтому пошел в секонд-хенд и купил себе такую же пару, но выглядел в них довольно глупо. В дополнение к моему огорчению, этот приятель решил подробно описать мне все то, чем они занимались в постели.

О, ужас!

На этом мои попытки приобщиться к разврату закончились.