1978

1978

20 января 1978

Володя В. читает «Слово» Распутина. Что скажет? Не знал я, что он в Европу летал, дал бы ему 20 франков на книжки и пластинку.

17 мая 1978

Главное — это 21 мая, когда мы с Высоцким отчитываться будем[151]. Как бы не посмеялся надо мной шеф потом. У Володьки карта выигранная. А мне за счет русских песен выезжать надо, однако.

23 июля 1978

Еще мне предстоит записать неприятнейший разговор с Любимовым по поводу концерта в театре. На «Добром» он поздоровался с Высоцким за руку. Мне не подал.

— Здравствуйте, товарищ Золотухин. Ну, вы совсем прям Муслим Магомаев. На концерте вас имел честь видеть… И обращенье, и манеры…

— А что, голосовые данные у него не хуже, — поддержал Высоцкий.

— Лучше, что вы, лучше…

Я повернулся и отошел. А дальше, через несколько дней, еще хуже. Он понял, что обидел меня. На спектакле показывал зеленый свет[152].

Как-то увидел — пригласил в кабинет.

— Валерий, тебе этого никто не скажет… Трифонов[153] — человек серьезный, и он не в шутку, а на полном серьезе спросил меня: «Это он для провинции приготовил?» Всерьез меня спросил. Когда Есенин надевал поддевку и сапоги, будучи давно городским и известным поэтом, щеголяя своим крестьянством, те, кто видели, говорят, что это было мерзко…

Уши мои горели, хотелось плакать от такого открытого и справедливого удара.

12 декабря 1978

Концерт — «В поисках жанра» — в ЗИЛе. Володя жаловался на шефа: «Берете, надеваете образ… не общаетесь, не действуете…» и пр.

Вчера Володя пробовался на Дон Гуана. В Лепорелло вызвал Лепорелло Таганского — Бортника.

Надписал Володе книжку свою: «Володя! Ближе человека „по музам, по судьбам“ у меня нет, спасибо за дружбу, любящий тебя В. Золотухин».

27 декабря 1978

Ночь всю, прошедшую без сна, Смоктуновский мне являлся, как Марфа Петровна Свидригайлову, с дьявольской, ангельской улыбкой, которой он одарял меня вчера при встрече в театре после прогона[154]:

— Здравствуйте, очень рад видеть вас… Кажется, нам с вами предстоит работать вместе… сниматься. Но скажу вам откровенно, я вашу пробу страшно разругал. Угостите меня сигареткой. Нет у вас? Ну позвольте, я вашу несколько раз курну? Ну вот. Когда мне сказали о вас как о Моцарте, я очень обрадовался. Я вас люблю как артиста, индивидуальность, но то, что я увидел на экране, страшно разругал. Швейцеры[155] замечательные, милые люди, но… понимаете, ведь он — гений… Гений, понимаете? Как ты да я… немного помоложе. Вот, как хорошо вы на меня смотрите… А так что-то на вас нацепили, какие-то побрякушки… Разрешите, я еще курну?.. Я вас не обидел? Вы не сердитесь на меня?

— Что вы. Я вас люблю и когда хорошо и когда плохо.

— Да, вы знаете, меня стоит, право, и когда удачи, и неудачи… я… в общем, хороший… и добрый, так что вы не сердитесь.

Подошел Высоцкий:

— Иннокентий М., я испугался, увидев вас в зале. Ведь это всего лишь третья репетиция у меня… Как вы замечательно выглядите. Подтянутый, в такой спортивной форме…