Команда Ельцина

Команда Ельцина

П. А.: Правильно я понимаю, что с осени 1990 года ты был плотно в команде Бурбулиса и Ельцина?

С. Ш.: Да.

А. К.: А какая внутри этой команды была иерархия? Какую роль там играли, например, Лобов, Скоков и т. д.?

С. Ш.: Можно сказать, что у Ельцина было несколько команд. Но мне почему-то ближе конструкция, что команда у него была одна, но, кроме этой команды, у него была куча связей, обязательств, любимых людей, каждый из которых был сам по себе, без команды. Не было у Лобова команды, не было у Скокова команды.

А. К.: Петров там еще был, Илюшин, Корабельщиков…

С. Ш.: Петров, да. Ну, Илюшин — это другое, это аппаратчик, управленец, это святое. А команда у него была одна: это Бурбулис, Гайдар, Шахрай. Со всеми противоречиями, с неорганизованностью, с прочими вещами. Это и была его команда. Остальных он держал для противовеса…

А. К.: Своей собственной команде?

С. Ш.: Своей собственной команде.

А. К.: Вот это меня в Ельцине всегда поражало.

С. Ш.: И сейчас ничего не изменилось.

П. А.: А ты лично ощущал, что есть этот противовес?

С. Ш.: Тогда это не ощущалось. Мне было 34 года. Я просто пытался что-то делать хорошо. И потом Гена выступал своеобразным диспетчером и амортизатором…

А. К.: Ты имеешь в виду, что так было и до Гайдара, когда рассказываешь ситуацию?

С. Ш.: Да, и до прихода вашей команды так было.

П. А.: А у Гены конкурентов внутри не было?

С. Ш.: Можно сказать, что аппаратно ему интуитивно сопротивлялся Илюшин.

А. К.: И он его и схарчил в конечном итоге.

С. Ш.: Это не он его схарчил. В чем была проблема Гены? Я ему это объяснял как человек, чуть-чуть разбирающийся в конфликтологии, в психологии: не канализируй все на себе. Ты становишься единственной пуповинкой, которую перерезать легко, и все рушится. Не бойся создавать параллельные каналы информации, просто их отслеживай. А он всех людей замкнул на себе и нес полученные в результате мозговых штурмов знания Бэну[10], интерпретируя все по-своему, считая, что только он один может Ельцина убедить, мотивировать. В итоге это погубило его, это погубило команду, это погубило правительство Гайдара!

П. А.: Давай остановимся на команде того времени. До появления команды Гайдара кто входил в политбюро Ельцина, условно говоря? Ты, Бурбулис, сам Борис Николаевич — кто еще?

С. Ш.: Думаю, это был Гена, но все-таки у него была подчеркнуто диспетчерская роль. И это было психологически правильно. Все-таки само решение он не принимал. Он готовил ситуацию так, чтобы решение было принято Бэном. Он не говорил нам: «Это царя такое решение. Борис Николаевич сказал так». Нет. Гена нас слушал, собирал мнения, иногда вместе шли, рассказывали, кто как мог, и Ельцин принимал решение. Иногда Гена его готовил заранее, иногда не готовил…

С. Ш.: Нет, Станкевича не было. Всегда присутствовал Илюшин. Потому что надо было все решения аппаратно оформлять. Был Лев Суханов¹³²…

А. К.: Полторанин?

С. Ш.: Полторанин всегда был в то время. Сейчас почему-то стал все немножко по-другому озвучивать, но тогда он активно участвовал. Силаев? Нет.

П. А.: Из депутатов кто-то еще?

С. Ш.: Да, из депутатов. Рыжов Юрий Алексеевич…

А. К.: Собчак?

С. Ш.: Появлялся эпизодически. Он ведь ушел на Питер.

А. К.: Гаврила Попов?

С. Ш.: Попов приезжал на заседания президентского совета.

А. К.: Хасбулатов?

С. Ш.: Нет. Членом команды он все-таки не был.

А. К.: Не был?

С. Ш.: Он никого не любил, и его не любили…

А. К.: А зачем избрали?

С. Ш.: Ну, как? Примитивное соображение, что Россия — государство многонациональное и что Россия — государство левое. Поэтому от левых появился Руцкой, а от национальностей — Хасбулатов.

А. К.: Но есть татары, башкиры. Почему именно чеченец?

С. Ш.: Когда случился ГКЧП, в первый же день президенты всех наших автономных республик сидели через час в приемной Янаева — и татары, и башкиры, и все остальные. Поэтому из них кого-то уже брать Ельцин не хотел. А чеченцы не сидели…

П. А.: Гена сказал, что для него было шоком, когда он встречался с Ельциным и тот сказал, что вице-президентом будет не он, Гена (о чем они давно договорились), а Руцкой! Для тебя это тоже было удивительно?

С. Ш.: Это вообще отдельная история. Начнем с того, что закон о президенте написал я и у меня там никакого вице-президента не было. В России же самое страшное — это двоевластие. В это время Гена с Борисом Николаевичем были во Франции, а у меня утром — сессия, нужно выходить перед депутатами и доказывать там первое, второе, проводить закон. Ночью — звонок сначала от Гены, потом от Бориса Николаевича: «Впиши вице-президента». На мое вяканье, что нам нельзя этого делать, никто не прореагировал. В личном контакте, может быть, я убедил бы, но по телефону не смог убедить.

А. К.: Гена себе рисовал?

С. Ш.: Ну, естественно. В общем, к утру вписал статью про вице-президента. Естественно, Геннадий видел себя на этом месте, потому что он тогда был рядом.

А. К.: А Ельцин так не считал!

С. Ш.: Он всегда по ситуации действовал… К вечному вопросу об «ошибках — не ошибках». Бэн часто медлил, был далеко не таким решительным, как его представляют. Но из-за этого пропадали месяцы! Драгоценные месяцы, ситуация усугублялась, а он все медлил, медлил… Все могло пойти по-другому…

П. А.: А почему пропадало время? Он что, запивал, исчезал?

А. К.: Вот и я хотел это спросить. Он бухал уже тогда?

С. Ш.: Он, по-моему, и до этого любил выпить. Но! У него было одно особое качество организма, наверное, до самых 1996–1997 годов — быстро перерабатывать алкоголь. У биохимиков, по-моему, это называется «активная алкогольдегидрогеназа». Он через час, через два был как стеклышко. С возрастом это, естественно, исчезло. А в самом начале 90-х Бэн был орел. Все остальные еще долго болели, а он уже через час выходил в новой рубашке и говорил: «Ну, что вы тут? Давайте дальше работать!»

П. А.: Рассказывай, как выбирали вице-президента.

С. Ш.: Когда стали готовиться к выборам (а времени было очень мало), стали срочно выбирать Ельцину пару, потому что голосовать надо было сразу за президента и вице-президента. Тут все начали говорить, что, поскольку важно забрать голоса у коммунистов, надо взять в пару какого-то левого лидера. Приглядели Руцкого. К тому времени российская компартия себя сильно дискредитировала, а Руцкой, будучи членом ее ЦК, создал более-менее вменяемую фракцию «Коммунисты за демократию». Вдобавок он был летчик, молодой Герой Советского Союза, усатый, симпатичный. Должен был увести много голосов женщин… В итоге Гена оказался без вице-президентства, что несложно было предугадать.

А. К.: Видишь, все были очень наивные тогда.

П. А.: Гена ужасно расстроился.

А. К.: Понимаешь, в чем дело, он бы не расстроился, если бы Ельцин ему эту должность не обещал. А Ельцин ему ее обещал. Потом была для Гены изобретена должность госсекретаря, как я понимаю, но это уже была полумера.

С. Ш.: Госсекретарь — это не полумера. Государственный совет — это вариант коллегиального совещательного органа. У КПСС это называлось Политбюро. А в 1991 году ни партии нет, ни другой какой-либо организации, а где-то надо было объединить 5–7 человек, которые принимают решения. Вот и появился Госсовет.

А. К.: Почему Ельцин так до конца и не создал партию для себя? Ведь она бы ему сильно помогала.

П. А.: Ну, он это не понимал. Он считал, что он связан с народом напрямую, без всякой партии. Как монарх.

А. К.: Концепция «президент всех россиян» — это же глупость несусветная. Ты, как человек, который занимался парламентаризмом, должен это хорошо понимать.

С. Ш.: Я-то это понимаю, но я также понимаю и другое. На дворе 2011 год. И что? Кому-то у нас удалось партию создать?

П. А.: Никому.

С. Ш.: И Бэну не удалось.

А. К.: Неправда! Ельцин и не пытался. А вот Путин (точнее — Березовский) создал «Единую Россию».

С. Ш.: Это не партия! Это механизм.

А. К.: Замечательно. Вот такой бы механизм и мог создать Ельцин.

С. Ш.: Такой не мог. Тогда не было государственного аппарата. Союзные чиновники отошли в сторонку и ждали, что это все грохнется, а они тогда с чистыми руками вернутся.

А. К.: Нормальных партий у нас действительно до сих пор не создано. И мне кажется, потому, что Путин тоже придерживается темы «президент всех россиян».

С. Ш.: В общем, да.

А. К.: Но это ошибочный, тупиковый путь.

С. Ш.: Лучше Черномырдина не скажешь: «Какую партию ни создавай, а все равно КПСС получается».