Глава предпоследняя, в которой речь пойдет о кино и некрасивых скандалах

Глава предпоследняя, в которой речь пойдет о кино и некрасивых скандалах

Я никогда не любил «Битлз». Но я всегда знал, что «Битлз» – великая группа… Но если смотреть такие байоники, как «Стать Джонном Ленноном», можно их и возненавидеть.

Я люблю Бродского за то, что в его стихах сконцентрирована такая бездна отчаяния, что она резонирует с твоей бездной, а это утешает (мысль я спиздил у Дм. Быкова, но ведь лучше не скажешь!).

Если барышня способна меня рассмешить, она уже на полпути к моему сердцу.

Иногда я идиот идиотом: хочу, чтобы меня прощали, а сам прощаю со скрежетом зубовным.

С возрастом (в мои-то сорок!) уже отчетливо понимаешь, что все клише, над которыми ты потешался, вообще-то правда!

Главный штамп: жизнь-то правда дерьмо, конец-то правда – один! И не обольщайтесь, вы тоже – говнюк.

Все, что я делаю, – пишу лучше всех, говорю лучше многих.

Конечно, я думаю о возрасте. Нет страха постареть. Меня парализует сама мысль, что в один день мне станет скучно.

Я паршивый бизнесмен.

Я атеист, но вы знаете, меня это начало беспокоить.

Я слишком много времени провел с людьми, которые знамениты, но лишены таланта.

Соловьев

Большой режиссер и хороший человек Сергей Соловьев, чьи мемуары в том числе сподвигли на написание книги, тоже считал меня морской свинкой с рудиментарными когтями.

Перед лицом такой несокрушимой убежденности у меня достало нахальства опрокинуть такое лестное суждение посредством… доказательства, что я и реценцир киношную могу соорудить, да еще и на знаковый для самого Соловьева и для наших палестин фильм. Знаковый, потому что оказался пугающе проницательным.

Ваше сиятельство, молвил я, я отпишу такое эссе про «АССУ» – ахнете, за сердце схватитесь, поедете по миру утверждать, что ОК суть гений, а не остолоп, как утверждали прежде.

Я способен старинную бронзу отреставрировать, не то что крепкую рецензию написать!

За столом, где я толкал эту речугу, нарастал смех. Маэстро стукнул по столу, смех прекратился, говорит, напиши. Удивишь хоть строчкой – пятьсот ЕВРОпейских твои! Нет – буду обзывать двуногим кротом.

…Славно я погулял на соловьевские евро!

Та самая рецензия

На просторах зимней Ялты встретишь ты свою любовь. На просторах зимней Ялты ты убьешь свою любовь.

Зимняя Ялта придумана для девических вздохов, для тяжелого похмелья на скамейке на дамбе под аккомпанемент цинических шуток о тщете надежд, для схватки Бананана с суровым папиком Крымовым.

Бледность завладела лицом моим, когда в 89-м я с присными своими и с тяжеленной головой вышел на ялтинскую набережную в шесть утра – от лепоты. Клянусь вам, тогда случилась сначала секунда, когда я понял, как жить дальше, а потом истерика – от отчетливого сознания, что жить так, как осенило, я не смогу. Не Бананан потому что.

Битва старого и нового под песни о причудливом устройстве мира; вы не участвовали в такой? У вас все впереди.

«Асса» не фильм, но фестиваль. Осанна манерному инакомыслию; русскому року, который в эмбрионе был обаятельным, потому что нищим; граду золотому, где разлита любовь, где, сделав шаг, попадаешь в параллельное измерение; где смерть не смерть, а перекур; Татьяна Друбич, чьему личику есть перевод Блока на русский язык, а Северянина – на грузинский.

Как Вы относитесь к Российской киноиндустрии, и не стала ли она похожа на американскую «фабрику грез»?

Отношусь плохо. И не станет никогда. Это два разрозненных мира, как физика и лирика. Спросите у Бекмамбетова.

Манерность Соловьева здесь уместна. Сны № 1 и № 2 сняты так, будто человек расширял сознание долгие годы членством в андеграунде, чья китчевость посыпана блестками так густо, что понятно, почему он обречен на обожание и ненависть разом.

Мочалкин блюз, башаровская гиль, фамилия Эйдельман как обухом по голове, понты расхристанных баболюбов, между делом ругающих советский бедлам, и вечный Цой как саундтрек к новой субкультуре, где папики проиграют, потому что не знают, калеки, что такое забриски-пойнт.

Соловьев и Цой

Лирический режиссер Сергей Соловьев, вспоминая о преобразившем все его бытие знакомстве с Виктором Цоем, в конце монолога с горечью выдохнул: «С тех пор что-то произошло с художественной генетикой нации».

Гении не рождаются, шедевров не стало, да и сам СС… Если два его последних фильма «Асса-2» и «Одноклассники» – хорошие, то я – овцепас или муж Патриции Каас (что, с учетом того, в кого превратилась наша некогда любимица, по престижности одно и то же). Так что и сам-то СС форму не сохранил, но он-то еще ничего, остальные вообще поражены деменцией, кто-то, как прочие участники легендарного «Кино», спаслись эскапизмом.

Вы любите мультики? Если да, то какой любимый?

«Том и Джерри» – и сейчас иной раз заменяет книгу. Я ж кошатник. Да какой! Кто обидит кошку – об колено сломаю.

Составить себе вполне определенное понятие о том, какая эпоха нас терпела, по юрмальским концертам и по романам какого-нибудь Олега Роя, довольно мудрено. Или нет? Эпоха-то была нормальной, мы были дебилами, нанодебилами, Тимати считавшими певцом.

В один из наездов в Москву, когда я готовил почву для блицкрига, Юрий Айзеншпис познакомил меня с тогда уже кумиром. Не было в нем ни геройства, ни мифологизированности, но то, что, даже не говоря ни слова, он был центром внимания, свидетельствую. С первого взгляда было понятно, что он смоделирован для великих дел, затеян не для мелкой суеты, как я, но для исполинских свершений.

Без нимба над головой, он мог участвовать даже в чепуховых разговорах, ничего, это слышно, не упуская из виду.

И, разумеется, как большой художник, это тоже слышно, боролся с демонами.

Цоя нужно слушать, когда мы сами себе кажемся находками для психоаналитика. Когда нужно наладить отношения с собственной головой, скрасить подобие существования.

Трофим и Стас Михайлов не помогут. Эти, напротив, до дистимии доведут.

Во времена художников седьмого ряда, суррогатов и подделок надо, как я, сбежать из большого города, да хоть как я в холостяцкую келью, целый день слушать Цоя, мечтательно обдумывая будущность.

Природа, одарив его тонким умом и чувствительностью, не отказала ему в чувстве изящного, что роднит с ним Земфиру – единственную конгениальную ему боевую единицу на сегодня.

Правда, напрочь лишенную цоевского человеколюбия, без какового отделы мозга и сердца не сообщаются.

Гай Ричи. Кино для всех

Сила Гая Ричи ясная (особенно когда он сбросил кобылу-каббалистку Мадонну с возу), и в этой ясности – ручательство, что злу она не послужит; он отловил всех по эту и ту сторонам Цейлона и всех, подвергнув «карательной» киномедицине, обратил в свою веру интеллектуального пересмешника.

Новое творение Гая Ричи (ГР) про Шерлока Холмса и его наперсника возмутило наших людей, как им сдается, кощунственной интерпретацией давно нами приватизированных означенных шалых бойцов.

Говоря про такого рода реакцию, не могу не выйти из обыденного тона. Не понимать, что ГР – адепт и апологет буффонады и бурлеска, это не то что неумно, это первый признак эстетической шизофрении. ГР и новым фильмом призывает восстать от сна и восстать супротив догм. И догматиков.

Вы чувствуете себя шутом?

Не чувствую, это условность, я и есть.

Тут на днях объявился еще один. Зовут Бекмамбетов. Который, судя по всему, поверил в то, что он – Бертолуччи. Днесь его спросили: что, дескать, вы, Ваша Высокореспектабельность, думаете о «Бесславных ублюдках» другого озорника – Квентина Тарантино (КТ)? Бертолуччи хренов ответствовал безжизненным (я так и вижу эту сценку) голосом пастыря (я, конечно, не дословно): такая, мол, поэтизация садизма – это неприемлемо… Я не могу понять: когда этот-то, снимающий бестолочь и породивший говнецо под названием «Черная молния», стал моралистом? Я-то ласкал себя надеждой, что коль скоро человек снимает такую милую коммерческую непотребщину, то какая-то самоирония у него есть по определению. Ан нет…

Сколько я понимаю, режиссер – это не транслятор верховных истин, но аниматор, и ГР с КТ снимают кино не для выработки, осознания и культивирования нацидеи, но для самих себя и для людей, погруженных в атмосферу одинокого существования – чтобы себя и их развлечь. Попутно внушая мысль, что зло должно быть наказано, и наказано лихо и весело.

ГР снял «Шерлока Холмса» как будто специально для того, чтобы вывести из себя угрюмых людей, этот страшный подотряд рода человеческого. Ведь похождения сладкой парочки есть не что иное, как просмотр наших грез о приключениях в чуждом исполнении. Чего там, я на равных с сыновьями (их, бойцов спецназа, четверо) по сегодня мечтаю об эпических схватках со злодеями со стволом наперевес, о пышных ассамблеях прошлых веков, о мелодраматическом алькове. Не надо везде искать подтекст, потаенные глубины и мифологические основы; иногда надо просто затянуться натощак и сожрать гамбургер: вредно, но вкусно!

Что нам снимают?

Я не кинокритик, благодарение небесам, иначе бы написал о каждом втором российском фильме: «Два с половиной часа мы можем смотреть, как режиссер Х сумел найти адекватную форму депрессивной Вселенной, в которой мы живем впавшими в разложение заложниками, являясь людишками, забывшими, что были когда-то чувства под названиями любовь, влюбленность и светлая грусть».

Если уж Павел Санаев, человек тонкой душевной организации (сужу по его душераздирающей и душеполезной книжке «Похороните меня за плинтусом», чудовищно экранизированной режиссером Снежкиным), снимает позор под названием «На игре», где коэффициент художественности ниже точки мерзости, где всякая девушка – проститутка, сыновья избавляются от родителей из-за квартир, закадычники стреляются на пикнике, люди – бесполые мымры, дети похожи на крыс, школьные учителя – закомплексованные садисты, милиционеры – педофилы, а люди в рясах помешаны на дензнаках и употребляют героин…

Как Вы относитесь к отечественному кинематографу?

Никак. Как к фотографиям с голыми бабами. Не трогает.

Можно, конечно, конвертировать в кино собственные неврозы и фобии, но можно это делать, как Вуди Аллен, а можно – как Николай Хомерики (читай: Хлебников, Бакурадзе, Гай Германика, кто там еще?).

Минувшим летом я на дне рождения известного продюсера оказался за столом с каким-то режиссером, чья картина про то, в каком дерьме мы живем, а на поверку – живут он и иже с ним, на ура прошла на «Кинотавре». Я тогда спросил режиссера: отчего дебют его столь беспросветный? Гений отделался абстрактным «такова правда жизни», а потом, обидевшись на мое эмоциональное «пошел ты на… с такой правдой!», эмоционально же возопил: «Зато как снято!» Сильная аргументация.

Там в самом начале девушку, бегущую по снежному полю, настигают менты, она оказывается беременной. После того как менты ее отмутузили, девушка рожает прямо во время допроса…

Никто у нас не снимает мелодрам. А молодым этого и не надо. Эталоны для них – «Яйца судьбы», Куценко и история про то, как дедушка изнасиловал внучку.

Я выбираю «Список Шиндлера», Шона Пенна и историю о любви. Такой вот я аватар.

Шифрин

Ефим Шифрин сделался писателем, в книге побрюзжал, что профессия его наследуется теми, для кого она – ежедневные фотосессии, и ехидно сказал, что, как Задорнов, «города не приговариваю» (имеется в виду бойкот, объявленный сатирику Владивостоком, после дивертисмента, исполненного сардонизма по отношению к жителям Дальнего Востока), но «просто работаю».

Людей смешу.

Зверев Серега – человек, живущий вопреки всем законам гравитации, физики и логики. Этого не понять презирающим, он играет, как и я до этой книги, принужденный скрывать свой широкий кругозор. Берет яркостью, сконструированной странностью, пугает перепадами температур настроения.

Первым дошел, что в шоу-бизнесе форма будет главнее содержания. Всегда.

Ему по хуй бунтарское реноме, но за одно то, что взрывает серость, СЗ нужно быть признательным.

Марк Рудинштейн

За последние несколько месяцев Марка Рудинштейна обозвали жрецом зла, магистром тьмы, цветком того же зла, контрацептивом, пидорасом и мразью.

Он в ответ обидчиков, цитирую: «пошлыми психами, наркоманами, ублюдками».

Дело обстоит так. Марк Рудинштейн, если пунктирно, продюсер, долгое время он был головой первого более-менее цивилизованного кинофорума и «Кинотавра», который в грозные лихие времена в Сочи противостоял всеобщему коллапсу, будучи при этом не только способом борьбы с атрофией артистической и режиссерской функций, но и изрядным продуктом энтертэймента (я ненавижу варваризмы, но их очень любят сам Рудинштейн и его оппоненты). И потом это слово еще всплывет.

Так вот, Рудинштейн разродился мемуарами, где Ярмольник, клан Янковских, Адабашьян, клан Михалковых выставлены – смотрите начало, цитату. Даже покойный Абдулов, который, сверх всего, назван воришкой.

Вот касательно ушедших, разнесенных в мемуарах в пух и в прах, спрашивают, из какого гранита высечено сердце М. Р., как двигалась по бумаге его рука, когда про Олега Янковского, народного идола, он писал, что тот – эгоист и пьяница, а вовсе не джентльмен?

Оказалось, что все, не только Янковский, народные любимцы изменяют женам, обжираются до оловянных глаз, курят траву, сквернословят, всем им нужно лечиться, а не в искусство лезть.

Когда все поименованные стали требовать отправить МР в отделение для буйных, выяснилось, что обличитель неизлечимо хвор, жить ему осталось недолго.

На каждой странице между тем писано о том, как больны головой, душой и телом, как «ныряют в собственную блевотину» и помешаны на шлюхах артисты, иные до сих пор имеют непререкаемый звездный статус. А актрисы, кстати, ничем не отличаются от проституток. Разве только узнаваемостью.

И вот с этими патогенными бактериями ходячими МР приходилось иметь дело много лет.

Он рассказал обо всем в еще более живописных подробностях в программе «Пусть говорят», но из-за избытка натуралистической и анатомической информации ее запретили к показу.

Перед читателями, более-менее чувствительными, встал вопрос в полный рост: на кой ляд МР выдал эти мемуары?

Некоторые журналисты вопрос озвучили.

МР ошарашил: не знаю-де, хотел выговориться. И то правда, он же не потускневшая звезда, совершившая лихую попытку возвернуть былое сияние.

Подонок ли МР, написавший неприглядную правду? Еще какой, сам он бактерия болезнетворная.

Но я был на «Кинотавре». И не раз. МР написал правду.

Получается, скот написал о скотах?

Получается.

А если он где-то соврамши, что ж… На то он и болеет неизлечимо.

Панин – не инфантил

…Я, кстати, в обретающем на глазах культовый статус видеоблоге «Чудовище в Большом Г.» в том числе и про Панина теребил людей. Это когда мы про детей говорили, которых тягают родители, обезумевшие от амбиций и эгоизма.

Уж кому-кому, а мне вдоль и поперек известна тема «демонизация».

Лешу Панина, который пиит в душе, который не скользкий, но открытый, доступный и душевный, демонизируют потому, что он сам нарывается.

Кстати говоря, вы не знали, поди, что талант и душевность не корреспондируются, не зависят друг от дружки, не связаны никак. Может, только в моем случае, и то не всегда. Ферменты эти не сообщаются.

Мне актер Панин безразличен, это как любить Робби Уильямса с его идеологией «в меру денди, в меру пижон», а человек Панин симпатичен.

Он не демиург, конечно, но и не сатаненок шершавый, как о нем пишут.

Он ищущая натура, а – взять меня? – какая ищущая натура обходится без срывов.

Я разговаривал с ним долго, видно, что история с отвоевыванием ребенка давно уже превратилась в его личную преисподнюю, что его извели нападки на него, но ведь ясно, что и его атаки, киношные по форме, но довольно тупые по существу, были внушены соображениями превратно понимаемой родительской тактики.

Он автор слов: «За свою дочь убью». Я под этим манифестом сознательной отцовской растворенности в дитятке подписываюсь.

Он кажется инфантилом (физиономия такая), но он не инфантил.

И я верю в то, что он самозабвенно любит дочь, которую не намерен уступать маме дочери.

Но я верю и в то, что мама тоже самозабвенно любит дочь, и такие самозабвенно любящие родители – самый страшный подоотряд рода человеческого.

Потому что каждому кажется, что он любит больше.

И я верю в то, что их обоих ждет кармическое воздаяние за то, что они делают с ребенком на дымящихся руинах своей любви.

Наташа Мельник. Мама моей Даши. Открытая, целеустремленная, мыслящая дерзко, о себе высокого мнения, неземная в любви. О, счастливые годы самоутверждения! Но мы оказались разными людьми. Она лишила меня иллюзий, что будет рабыней, а я ведь домостроевец.

Лунгина и пелевины

Один достаточно популярный интернет-сайт провел среди читателей опрос, кого они считают самым влиятельным интеллектуалом страны прошлого года. Таковым – по результатам голосования – был назначен Виктор Пелевин. Я… погодите, подбираю точное слово… удивился. Конечно, странно, что фамилия не моя, но с таким же успехом могли назвать Гришковца, еще год назад раз в две минуты или два раза в минуту называвшегося Королем Новой Искренности.

Как Вы относитесь к альтернативной (современной, модной) литературе?

Читаю все. Не нравится ничего. По мне, неглубоко.

Только Гандлевский Сергей.

Или, чище того, паренька одареннейшего, но, очевидно, душевно некрепкого Колю Воронова, которого, паче его чаяния, тоже увязали с новой эпохой, сдобрив эту коронацию высокопарной галиматьей насчет того же «влияния». И Гришковец в своих топорных высказываниях, и Воронов в своих пубертатных экзерсисах разрабатывают одни и те же темы (у кого что болит): реальность как наваждение больного, мир как патология… Но у Воронова хоть смешно получается. Потому что нелепо. А у Гришковца-то претензия! То же у Пелевина. Только один продает прописные истины велеречиво, поскольку обладает гибким воображением, другой – корявым языком, играя в своего парня, даром что «влиятельного интеллектуала». Оба и иже с ними при этом – высочайшего разбора аферисты (я сам тот еще аферист, так что предмет знаком), легко объегорившие медиа. Ну а те в свою очередь нафаршировали такими «влиятельными» все пространство.

Обидно. Самый влиятельный интеллектуал страны – бесспорный факт! Лилиана Лунгина даже не вошла в десятку этого опроса. Та самая Лилиана Лунгина, чьи мемуары прозвучали в фильме Олега Дормана и вышли отдельной книгой «Подстрочник». Мудрые и обаятельные мемуары мудрой и обаятельной леди позволили нам, самоуверенным невеждам, только периодами в одну секунду сомневающимся в себе, перевести со лжерусского на аутентичный русский понятие «достойный».

И как Вы относитесь к интеллектуальной платформе нашего поколения?

С почтением. Совершенно понятное увлечение эквилибристикой, не сутью.

Временное.

И в фильме, и в книге Лилиана Лунгина не заворачивает эпоху и свою частную историю в фантики, она рассказывает о них языком, от которого небеса светлеют, и с негромким достоинством, недосягаемым для нас, людей эсхатологического сознания. Сознания пораженческого.

ЛЛ умерла 12 лет назад, прожив жизнь удивительную «с улыбкой дерзкой да проглоченной слезой». Она – главный интеллектуал страны. Я провел «совещание с самим собой» и грустно уяснил, что я не такой. Но я хочу быть таким. Я буду стараться. Пора бы. А то столько времени потратил на Пелевина.

Я быть хотел невзоровским клевретом

Александр Невзоров, когда я (простите за выспренность) формировался, почитался как титан духа, потусторонняя сущность, сверхчеловек. Я быть хотел его клевретом, слугой, он казался мне неоспоримой величиной, канонизированным гангстером от профессии (гангстером, впрочем, на уровне общения он и остался).

Как Вы относитесь к политике В. Путина?

Он – Хозяин, Генерал, я его подчиненный, его солдат.

Но часто он показным образом жесткий, это утомляет.

К нему было множество вопросов всегда. Теперь, после «Манежного лошадиного чтения», этих вопросов еще больше, первый из которых сформулировали мои друзья: «Зачем он снял этот фильм?» То есть на кой ляд, какие цели преследовал, зачем самому каналу, уже бесспорно авангардному, такой избыточно-лошадиный авангардизм? Апологетами АГН я буду беспощадно записан в жалкие червяки… Впрочем, стоп, после фильма о лошадях – о червяках ни слова… А то выяснится, что они, червяки, предтеча цивилизации, владеют языком суахили, читают мою колонку, едят хинкали, пишут друг дружке эсэмэски.

Представив в «Манежном лошадином чтении» живую хронику внутренних борений великой лошадиной души, Невзоров фильм, конечно, снял про себя, сияющего во весь рост в гордой противофазе с нами, темными.

С людьми у него не получилось, он учит лошадей алфавиту, потому что люди – неблагодарные и неспособные, то ли дело жеребец Као. Это вам не человечишко какой, это произведение Творца может писать.

Большое дело! Мои четыре кошки, особенно когда голодны, могут хором прошипеть «виискас!» и присовокупить к этому самые народные слова. А чтобы я пустил их в свою опочивальню, они диктант готовы писать.

Высшие млекопитающие суть создания разумные. И что? Я в жизни страшнее тайны не слышал! То есть лошадь – это человек, но лишенный разговорного устройства. В конце концов, нам есть с чем друг друга поздравить. Были у меня, конечно, глухие догадки на сей счет, но именно что глухие. А тут пришел, вернулся из небытия АГН и пылко вербализировал всю нашу глухоту.

Причем бюджетно вербализировал. Ему недостаточно просто заявить, что лошадь поддается дрессировке, что дважды два четыре, он это – условно – увяжет с песнями Цоя, с происками наркомафии, с питерским «Зенитом», с эссеистикой Борхеса, правлением Екатерины II. А чтоб наверняка: обнаружит связь наскальных рисунков с девальвацией рубля. При этом АГН ведет себя так, что, если вы дерзнете ему не поверить, вам не избежать адского пламени. Таким людям не верить нельзя. Они умны, как лошади.

Брось, Емеля! Не твоя куделя

Понедельник. Поздний вечер. Читаю прекрасную книгу и не пойму вначале, что же меня так раздражает. До бешенства. Мух нет. Женщин нет. Не душно…Телевизор! Минаев в телевизоре. В передаче «Честный понедельник». Терпеть не могу писателей в качестве ведущих. Не вкупе, а каждого (-дую) по-своему.

Стремитесь ли Вы прочитать все, что модно, или считаете это недостойным интеллектуального человека?

Оставим этот снобистский тон.

Разумеется, читаю, стремлюсь как можно больше.

Для тонуса важно.

Пышно выражаясь, драма того же Сергея Минаева (судя по его цветущему виду, им или маскируемая, или, что хуже, не осознаваемая) – в неправильной самореализации.

Пишет откровенно плохо, говорит того хуже, искренне, полагаю, считает, что на ТВ главное – держать пучеглазую паузу и придерживаться охранительного образа мыслей (поскольку СМ и его поклонники соответственно плохо знают язык, перевожу: охранительный – значит реакционный). Иногда еще Сергей дарит нам елейное выражение физиономии. Что, впрочем, не спасает ни его, ни передачу. Хотя сам он считает ее гениальной.

В этом смысле мне гораздо симпатичнее Дмитрий Глуховский (ведет возобновленный «Пресс-клуб»). Елейный марципановый человек, олицетворяющий собой – для меня – тип застенчивого негодяя. Но так как и сам я олицетворяю тип негодяя, только бестрепетного, это меня с ним и примирило. Тем более что Дмитрий напрямик мне заявил: ТВ и радио ему надобны для саморекламы. Взять Архангельского свет Александра, который на канале «Культура» с каждой передачей все более натужно изображает интерес к обсуждаемому. Мухи дохнут!

Отар, почему Вы закончили свою деятельность на телевидении и передачу «Большой куш»?

Наш с ТВ брак не распался, это тайм-аут, а по поводу «Большого куша», одной из лучших программ вообще, я уверен, – это к Роднянскому и Цекало, двум блестящим карьеристам с шаткими нормами морали.

Телеведущие – это всегда мессии, это самые мощные потребители любви на планете, они же самые истеричные потребители любви, а уж если телеведущий – писатель, не спастись тогда от моралите, от стали во взгляде, от сурового приговора.

Татьяна Толстая и Дуня Смирнова, чьи выступления в «Школе злословия» долгое время были для меня самым ярким событием в жизни, могут говорить на любую тему, как и положено творцу: от курса евро через последний провал Такеши Китано до протрезвевшего и омещанившегося Шнура. Но, говорят, они с каждым разом все скучнее, все более подвержены субъективному «люблю – не люблю», все менее не только остроумны, но и умны.

А каково Ваше отношение к Татьяне Толстой?

Совершеннейшее почтение к эссеистке Толстой, недоумение по поводу телеработы.

Однако нужны – нужны обе в эпоху натужного благоразумия! (Ну не Робски же с Собчак будут направлять нас на сияющий путь праведности.) А мне не надо приговора. Мне бы профессионализма поболе, как, скажем, у гораздо менее частых на ТВ гостей – не писателей Бермана с Жандаревым. Мне б почаще с не писателем Парфеновым видеться. Да мало ли профессионалов, которых зачем-то заместили минаевыми.

P. S. Я вернулся на ТВ.

МУЗ ТВ, «Отар ПРОТИВ» – и сразу выяснилось, кто тут за главного!

Гибсоны-григорьевы с маленькой буквы

Наперед знаю: Оксана Григорьева не даст покоя Мелу Гибсону. Эта вечная история, когда «бес в ребро» находит на свою головушку, в минуты атаки либидо не склонную к самоанализу и вообще к анализу, охотницу за звездными скальпами, не знает вариаций. Все предопределено. Обложечная кошечка, каковой типаж изучен мною вдоль и поперек, и потрепанный жизнью когда-то обложечный герой, мутировавший во вредоносного шута. (Я не видел его со времен государственного переворота в Сьерра-Леоне, увидел теперь на фото и в фильме «Возмездие» – Боже правый, он же был моим идолом!..)

В этой истории, раздутой до небес, нет ничего, кабы не имя Мела Гибсона с клеймом «экстра»: наша барышня обнаружила величайшую хватку, а старый козел, обнаружив, что она обнаружила величайшую хватку, обнаружил величайшее замешательство, породившее панику с близким нам, россиянам, жанром ходульных оскорблений.

Конечно, нелегко, когда нация, через одного не выбирающая выражений, гневается по поводу зафиксированного на пленке слова «сука». Какие на всех, однако, белые ризы! В адвокаты ОГ вызвались все, кто имеет о морали и этике не больше представления, чем об анатомии пингвинов. Ведь правда же, что наши люди очень любят наблюдать дымящиеся руины некогда ослепительных карьер! А Григорьева – наша, ее интимная карьера только набирает обороты, много обещая: сколько мужиков в Голливуде, вон Шон Пенн развелся! Она еще многим чирьи прижжет креозотом, обольстительно улыбаясь и в момент первого же поцелуя включая записывающую технику. Шут бы с ней, она, если исходить из аморальных критериев бесноватой эпохи, молодец. По ее стопам идет-гудет легион девиц.

Покажите мне российское девичье сердце, не обремененное дерзкими мечтами охмурить и раздеть какого-нибудь мела гибсона. Дело тут не в Оксане Григорьевой, а в оксанах григорьевых. И не в Меле Гибсоне, а в мелах гибсонах. Когда нашим девушкам изменяет олимпийская выдержка и они уступают наиболее распространенной человеческой слабости – любви к баблу-баблосу, они не знают себе равных.

Гибсона больше нет. Сколько я знаю, на очереди – футболист Роналду, который так увлечен оксанами григорьевыми и собой, что не знает, быстроногий дурашка, что один из самых удачных фильмов Гибсона называется «Расплата».

Twitter:

Вселенная устроена так, что самые лучшие парни всегда подвергаются испытаниям!

Но меня х… согнешь!

Каширка

Много лет назад в дом моих друзей вошло без стука кладбищенское слово «цитомегаловирус» – гадость, уничтожающая мозговые клетки.

Маленький Валька отказывался отсасывать молоко, лежал неподвижно. Мои друзья не давали Вальке умирать, не давали ему лежать неподвижно, тормошили его, разговаривали с ним. Это нужно было делать день напролет, чтобы непораженные клетки активизировались и приняли на себя функции пораженных.

Мои друзья отчаянно сопротивлялись надвигающейся летальности, когда уже эскулапы прекратили сопротивление.

…День, когда Валька, не заметив, что его перестали поддерживать за локти, начал подпрыгивать сам на старой раскладушке, как на батуте, произнеся трудное полуслово «пры», стал Красным Днем Календаря в доме моих друзей, чистых помыслами людей, за время лечения резко состарившихся и враз, в секунду помолодевших.

Мы соорудили застолье, и я, начисто лишенный задатков скромняги, сам себя назначил трибуном, и мы пили за здравие красивого малыша с уже полусмышленными глазками.

Семейка обрела счастье, и время проходило среди веселых разговоров про будущность (планировались: саксофон, «Непоседы», хоккей, теннис, фигурное катание) и лакомых трапез, к чему неизменно и с дорогой душой подключался я.

Обсуждение исполинских планов будущий исполин комментировал смехом и заразительной фонетической игрой.

И эта живая жизнь с посиделками на дачной веранде, с мультиками и книжками про пиратов, с ежедневно поднимающейся, как перископ, над боковой стенкой кроватки головкой Вальки с шалой рожицей казались им каким-то книжным, киношным, не всамделишным раем.

…Ровно одиннадцть лет назад взорвали дом на Каширке, в доме были люди, среди людей Валька и его двоюрдная сестра.

…Мы с родителями Вальки встречали Новый год в Сочи, в три утра вышли на набережную, над морем, над Сочи горели звезды, как лампочки, струящие не пышный, но ровный свет, мы молча смотрели на звезды, стояли под этим светом, и я точно знал, плача, не оборачиваясь на его родителей, что это Валька, его сестра и много хороших людей, взявшись за руки, светят нам, и этот свет, не пышный, но ровный, самый дорогой подарок нам от тех, кто обернулся не дымом, но звездой.

Отцы и дети

Одиннадцатилетний мальчик, воплощенное обаяние, в анкете, которую составили, точнее будет сказать, соорудили гораздые на цинизм люди из органов опеки, продолжил начатое предложение «Я боюсь…» так – «Маму». А предложение «Я не хочу» завершил так – «жить с мамой».

Без сомнения, мир сошел с ума. Мир распевает песенку «Я беременна, это временно», считает Стаса Михайлова певцом, Коэльо писателем, напивается с утра, ожесточенно считает деньги Абрамовича и Шараповой, взрывает друг друга, любит по расчету.

Мальчика зовут Миша, он будущее моей страны, анкета же, опубликованная в «Экспресс-газете», порождена противостоянием королевы фитнеса Ольги Слуцкер и сенатора Владимира Слуцкера. Это противостояние носит характер мировоззренческий. Владимир Слуцкер очень любит своих детей (у них есть еще дочь Анечка), Ольга Слуцкер вспомнила, что любит, когда сенатор высказал сомнение, что она вообще способна любить.

Мы все хотим быть любимыми с той же силой, с какой не хотим любить других. Это касается и умения прощать, которое вообще превратилось в заплесневелый артефакт этнографического музея.

Я уже не боюсь, я знаю, что наши дети, которых мы теряем, припомнят нам все. Неумение любить и прощать и собственную недолюбленность припомнят точно.

А мне вот надо, хоть я и в разводе, надо позарез, чтоб мои дети любили свою маму, носили на руках, боготворили, целовали на ночь. Мои, а у меня их много, так и делают.

Я знаю Владимира Слуцкера, отношусь к нему с пиететом. Я знаю Ольгу Слуцкер, и я очень рад, что мы не дружим. Я ясно выразился, правда?

В их мерзкой истории и дочь не желает знаться с мамой. Сын пишет, что мама обзывала его тупицей.

Суд решил, что дети будут жить с папой.

Я неправильный папа, я зацеловываю своих детей, они вьют из меня веревки, и если б кто-нибудь из них написал бы или сказал, что боится меня и не хочет со мной жить, я бы не пережил этого, я покончил бы с собой.

Ксения Собчак говорит, что не хочет детей, а я вот, старый дурак, не уверен, что день, когда я их не обнимаю и не целую, стоил того, чтобы его прожить.

Фото: Анатолий Ломохов

Орбакайте и Байсаров. В этой истории тоже был суд…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.