Глубокий рейд

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глубокий рейд

В первых числах апреля сорок пятого года соединения 6-й гвардейской танковой армии овладели городами Шопрон и Сомбатхей, что на северо-западе Венгрии. До Вены оставалось около 60 километров, которые требовалось преодолеть, чтобы помешать гитлеровцам минировать и разрушать исторические памятники, мосты, вывозить промышленное оборудование и культурные ценности австрийской столицы. Командующий армией генерал-полковник А.Г. Кравченко принял решение выслать в Вену отряд в составе первого танкового батальона 46-й гвардейской танковой бригады (18 «Шерманов»), 3 ИСУ-152 и роты десантников (80 человек). Отряду было приказано, действуя в тылу противника, стремительно выйти к Вене с юга. Без острой необходимости на всем пути до австрийской столицы в бой не ввязываться. Требовалось прорваться к ее центру и овладеть жизненно важными объектами – Парламентом, Художественно-историческим музеем, Оперным театром, дворцом Бельведер, Академией наук и удерживать до подхода главных сил 9-го гвардейского мехкорпуса захваченные здания и прилегающие к ним кварталы. В отряде была грамотно соединена высокая маневренность и огневая мощь танков и самоходно-артиллерийских установок с умением десантников вести упорный многочасовой бой в тылу у врага.

Вечером 8 апреля началась тщательная подготовка к необычному и, мы понимали, трудному рейду. На каждый «Шерман» загрузили двойной боекомплект и положили по два ящика трофейного шоколада, калорийность которого позволит нам продержаться несколько суток. Через два часа все было готово. Экипажи и десантники легли спать. Сколько часов нам предстоит без сна и отдыха драться с неприятелем? Никто не знал…

Туманным утром 9 апреля пехота прорвала оборону противника, и в проложенный коридор по команде «90» («Танки – вперед!») мы рванули к Вене. Опять вся надежда на внезапность нашего появления в глубоком тылу противника, где его оборона должна быть еще очень слабой, да и не могла гитлеровцам прийти в голову мысль, что русское командование пойдет на такой рискованный шаг – бросит на огромный мегаполис горстку танков и пехоты…

Колонна батальона подошла к южной окраине Вены – району Фаворитен, однако кратчайший путь к центру австрийской столицы был прикрыт противотанковой артиллерией, сжегшей один «Шерман». Расчет на внезапные действия на этом направлении не оправдался, и я приказал подразделениям отойти на северную окраину Эрла. Экипажи и десантники наспех перекусили, а я созвал совещание командиров рот. Обсудив сложившуюся ситуацию, мы решили совершить маневр, попытать ратного счастья в другом месте. Вот только где оно – это место?..

Юго-восточные кварталы Вены имели несколько меньшую плотность застройки, близко прижимаясь к Дунайскому каналу. Однако, честно говоря, у нас не было полной уверенности в том, что здесь не стало известно о подходе к городу русских танков. То есть и на новом направлении вряд ли удастся нам достичь столь необходимой скрытности движения.

Изучаем план юго-западной окраины австрийской столицы, ища маршрут через Мейдлинг к ее центру, но здесь гористая местность, покрытая лесом с серпантином шоссе. Задержать нас на нем противнику не составит труда. Принимаем вариант обойти Вену с юго-запада и ворваться в город на участке дороги Хюттельдорф – Линц.

Огонь войны еще не коснулся дорог Австрии, обсаженных деревьями, надежно маскировавшими отряд от авиации противника.

Сумерки спускались на землю, когда батальон подошел к мосту западнее Хюттельдорфа, подступы к которому и улицы оказались перекрыты баррикадами. Противотанковым огнем подбита машина командира первой роты гвардии старшего лейтенанта Григория Данильченко, что вынудило нас и на этот раз отойти немного назад. Маневрируем вправо и выходим к Хаккингу. Час от часу не легче! Здесь нам путь преградила прочная крепостная стена, обойти которую не представлялось возможным. Пришлось таранить ее танком, что мастерски проделал механик-водитель гвардии сержант Николай Оселедкин. Пройдя сквозь эту «триумфальную арку», танки с десантом на броне устремились вдоль железной дороги к Западному вокзалу… Город жил своей обычной будничной жизнью – по улицам катили автобусы, громыхали трамваи, спешили по своим делам венцы… На трех перекрестках полицаи-регулировщики без задержки пропустили нашу колонну вперед. Но так продолжалось недолго, и вскоре нас опознали. По маршруту движения батальона один за другим стали взлетать в воздух мосты через каналы, которых в Вене было немало. Каждый командир «Эмча» имел план города, что позволяло отряду, быстро маневрируя, по другим улицам и переулкам безостановочно приближаться к намеченной цели.

В 23 часа 9 апреля по радио доложил командиру бригады: «Вышли в центр Вены!» Итак, первая часть боевой задачи выполнена. Вторая, не менее трудная, удержать захваченные кварталы до подхода своих войск…

Моей главной заботой стала организация круговой обороны и самого важного ее элемента – системы огня. Танки и десантники были расставлены таким образом, что каждая улица, переулок, проходы дворами находились под постоянным нашим наблюдением, а при появлении противника он должен был поражаться плотным огнем всех средств. Самоходки ИСУ-152 я оставил в резерве для усиления опасного направления (участка) в ходе боя…

По моему приказу десантники старшего лейтенанта Николая Петрова начали тщательное обследование кварталов, прилегающих к занятому нами району, с целью очищения их от вражеских солдат. Выполнение этой задачи первоначально облегчалось тем, что до 2 часов ночи в дома центра Вены поступала электроэнергия, но, как только неприятель разобрался в сложившейся обстановке, мы тут же остались без света.

Ночь выдалась очень неспокойной. Хорошо зная город, фашисты предприняли несколько разведывательных вылазок. С крыш домов и верхних этажей пытались забрасывать танки гранатами. Пришлось «Шермана» загнать под арки зданий, а десантников отправлять ликвидировать эту опасность сверху. Экипажи не спали, готовясь к отражению атак противника, которые должны были последовать с рассветом. Только под утро удалось выкроить немного времени на сон механикам-водителям и командирам орудий. Утром противник предпринял первую сильную атаку. Незадолго до этого гитлеровцы начали обстрел «Эмча», стоящих под арками, из противотанковой пушки, которую ночью затащили на верхний этаж одного из домов, что севернее Ратуши. Ее огнем были повреждены гусеницы двух танков. Надо было срочно принимать меры, иначе большинство боевых машин восточнее Ратуши, университета и парламента могут пострадать от огня этого орудия, а если сменить их позиции, то мы лишимся нескольких кварталов. Вызвал командира батареи САУ-152 и приказал ему немедленно подавить вражескую огневую точку. Самоходка, шлепая по асфальту широкими гусеницами, заняла позицию на одной из улиц, выходящей на юго-восточную сторону площади. То самое любопытство, которое сгубило больше девственниц, чем любовь, потащило нас на улицу посмотреть, как самоходчики одним снарядом разнесут на куски немецких артиллеристов с их пушкой. Танкисты и десантники расположились возле «зверобоя» и стали ждать… Я и сейчас, вспоминая те минуты, не могу простить себе, командиру с немалым боевым опытом, допущенную ошибку. Зачем разрешил эти «смотрины»? За них пришлось уплатить высокую цену.

Венские улочки, разбегавшиеся в разные стороны от центральной площади, не широкие. Красивые дома с венецианскими окнами высятся по их обеим сторонам. Грохнул выстрел крупнокалиберной пушки самоходки. Резко колыхнулся воздух. Полтора этажа дома вместе с вражеским противотанковым орудием и его прислугой рухнуло на землю. А в нашем расположении от мощной воздушной волны выстрела с треском лопнули толстые стекла в домах, находившихся рядом с самоходной установкой. Их тяжелые осколки посыпались на головы «зрителей», в результате были ранены руки и спины у десяти человек, а у двоих сломаны ключицы. Благо танкисты были в шлемах, десантники – в касках, и головы остались целы!

Охать и сетовать некогда. По нескольким улицам в сторону университета и парламента уже движутся вражеские танки, прячась за которыми наступает пехота. Ну что же, час настал – схлестнемся! Наше положение выгоднее – батальон развернут в боевой порядок; огонь «Шерманов» с места более точен.

По каждой улице в голове наступающих идут «Пантеры», создавая своего рода «щит» своей толстой броней. Их мощная пушка может поражать наши боевые машины со значительного расстояния, оставаясь за пределами прямого выстрела шермановской семидесятишестимиллиметровки. В такой невыгодной ситуации экипажи «Эмча» по моей команде увели машины в глубь дворов из-под арок, в готовности, получив команду, занять прежнюю позицию и обрушить на врага пушечный огонь.

Механик-водитель танка гвардии младшего лейтенанта Бессольцева несколько замешкался, не смог сразу стронуть машину с места, и это была роковая ошибка – «Эмча» была подбита. Ранен командир и помощник механика-водителя, но оружие осталось в полной исправности. Перевязав раны, младший лейтенант приказал всем оставаться на своих местах. Неподвижный «Шерман» был готов к неравному поединку. Пушка заряжена бронебойным снарядом. Радист приготовил дымовую шашку, ее плотная темно-серая завеса в нужный момент надежно «зашторит» танковую позицию…

Быстрое исчезновение наших танков, видимо, несколько обескуражило вражеские экипажи. «Пантеры» остановились, постояли, а затем медленно двинулись вперед. Одна из них рванулась в сторону танка Бессольцева, по всей вероятности, намереваясь быстрее сократить расстояние и добить поврежденный танк. Младший лейтенант, поняв замысел командира «Пантеры», приказал радисту выбросить вперед дымовую шашку. Густое облако дыма заволокло арку и улицу перед ней. А в это время к Бессольцеву задними дворами спешила помощь, посланная командиром роты гвардии старшим лейтенантом Ионовым. Сломав междворовой забор, «Шерман» лейтенанта Абиба Бакуридзе подошел к машине Бессольцева с тыла, быстро зацепил ее тросом и отбуксировал в безопасное место.

«Пантеры», в конце концов, достигли рубежа уверенного поражения огнем 76-мм орудий «Эмча». Даю команду: «Занять свои позиции!» Через несколько секунд арки домов по восточному краю центральной площади ощетинились длинными стволами «Шерманов». Началась ближняя пушечная дуэль сторон.

Бой в городе – это множество ожесточенных самостоятельных схваток. В которых успех зависит от быстроты действий, находчивости командиров всех рангов, мастерства каждого члена экипажа, сноровки десантника… Танк гвардии лейтенанта Константина Дроздовского находился на очень выгодной позиции: арочный проезд во двор находился в десяти метрах от угла здания, к которому примыкал небольшой сквер. Еще раньше Константин подготовил хороший путь для маневра из-под арки в сквер и обратно. И не напрасно…

На позицию Дроздовского наступало до полутора взвода автоматчиков, а за ними – две «Пантеры». Силы неравные, но лейтенант не отступил, приказав всю мощь пушечного огня обрушить на пехоту – главную опасность для танка в городском бою – и сразу сменить позицию… Беглый огонь осколочными снарядами хорошо проредил строй вражеских автоматчиков. Оставшиеся в живых тут же повернули обратно и попрятались за танки и в дома… На новой позиции сектор наблюдения и обстрела был еще лучше. Костя видел, как две бронированные, махины медленно приближались к площади. Они шли почти на одной линии, местами задевая бортами за стены домов. При таком боевом построении, если даже наш танк сумеет поразить одну машину, уцелевшая «Пантера» успеет подбить обнаружившую себя «Эмча» до того, как ее экипаж перезарядит пушку. Похоже, вражеские командиры-танкисты не новички на поле боя. Однако Дроздовский нашел выход. Первой же «болванкой» он разбил правофланговой «Пантере» гусеницу. Целая гусеница развернула корпус танка влево и прижала соседний танк к стене. Оба вражеских танка застыли на месте. В ту же секунду экипаж «Шермана» поставил дымовую завесу, под прикрытием которой Константин снова сменил позицию. Когда белесая пелена дыма немного рассеялась, танкисты увидели пятившуюся назад «Пантеру». Точно посланный бронебойный снаряд заставил ее застыть на середине улицы.

Мой командно-наблюдательный пункт находился в Оперном театре, рядом с которым я поставил резерв – батарею ИСУ-152. По радиодокладам командиров рот и переговорам взводных со своими подчиненными понимаю, что главный удар противника с рубежа севернее ратуши, университета направлен на бельведер с явным намерением рассечь боевой порядок отряда на две части и большую восточную его часть прижать к Дунайскому каналу, где и уничтожить.

В результате почти сорокаминутного боя, потеряв три «Пантеры», наступающие танки и пехота были остановлены на подступах к центральной площади. Не менее 50 вражеских автоматчиков было убито и ранено. Наши потери составили два «Шермана» подбитыми. Хотя я напоминал перед боем и не раз требовал применения испытанного нами в прошлых схватках способа борьбы с танками – «охота с борзыми», использовать его не пришлось из-за узости венских улочек. Дроздовский сделал было попытку, но безрезультатно. Ни одна «Пантера» не подставила свой борт, не загорелась. Поврежденная же ходовая часть тяжелых танков могла быть в короткий срок восстановлена, а пока эти «бронированные доты» были способны вести точный огонь из своих орудий. Неприятель, собравшись с силами, при поддержке неподвижных «Пантер» снова может повести наступление…

Сложившуюся ситуацию следует немедленно переломить, и, слава богу, в моих руках было эффективное средство – самоходки. С командиром батареи старшим лейтенантом Яковом Петрухиным мы подробно обсудили план действий. Договорились о том, что установки, используя дальнобойность и огневую мощь своих 152-мм орудий, выбивают в первую очередь наступающие «Пантеры», а потом добивают ранее подбитых. Особое внимание командира батареи я обратил на скрытность выхода самоходок на огневые позиции, который будут прикрывать экипажи «Шерманов», ведя огонь, главным образом, на отвлечение немецких танкистов.

Яков Петрухин выбрал два очень удобных места для стрельбы, где каменные заборы прикрывали корпуса машин от неприятельских бронебойных снарядов.

С нашей стороны по всей восточной линии усилился огонь. «Эмчисты» старались не позволить гитлеровцам выйти на центральную площадь, заперев их в прилегающих к ней улицах, а также прикрыть выход самоходок на огневые позиции.

Как медленно тянется время, когда в схватке с врагом ждешь решающей минуты, способной переломить ход боя. Вот он, долгожданный миг! Два громоподобных выстрела ударили по барабанным перепонкам, выбив стекла в окнах рядом стоящих домов.

«Второе венское зрелище» оказалось не менее впечатляющим… На одной из «Пантер», что уже почти выползла на площадь, от удара крупнокалиберного бетонобойного снаряда снесло башню. Второй тяжелый танк вспыхнул огромным костром. А ИСУ-152 тут же покинули позиции. Немецкие танки спешно стали пятиться назад, оставив без поддержки пехоту, которая тут же разбежалась по дворам и переулкам.

Итак, первая крупная попытка противника разделаться с рейдовым отрядом потерпела провал. «Шермана» и десантники прочно удерживали центр Вены. Доложив командиру бригады о положении дел в батальоне, получил информацию, что части корпуса успешно ведут наступление на южных подступах к австрийской столице. Ждать осталось недолго!

Вышестоящее командование приняло надежные меры по прикрытию отряда с воздуха, благодаря чему за все время действий батальон ни разу не подвергался нападению немецких самолетов. Утром 10 апреля над Веной появились наши истребители. Мы дали летчикам о себе знать, выпустив красную ракету и передав по радио пароль. Вскоре в небе завязался воздушный бой. Один за другим задымили два «мессера» и, оставляя за собой черные шлейфы дыма, рухнули в лес. Был подбит и наш самолет. От него отделилась маленькая точка. Через несколько секунд над нею раскрылся купол парашюта. Пилот спускался на город. Вдруг из-за облаков на него ринулся «Мессершмитт». Еще мгновение, и он сразит беззащитного летчика, но очереди двух зенитных пулеметов «Шерманов» заставили отвернуть вражеский истребитель.

Парашютист хорошо ориентировался и, регулируя стропами направление своего снижения, стал спускаться над нами. Мы уже приготовились к его встрече, когда неожиданно стропы парашюта захлестнулись на проводах линии высоковольтной передачи и летчик повис в пятнадцати метрах над землей. Как его снять оттуда? Мы растянули между двумя «Шерманами» брезент, зажав края последнего люками башен. Пилот отстегнул парашют и камнем полетел вниз на прочное полотно, которое выдержало сильный удар, слегка самортизировав, подбросило летчика немного вверх, и он сразу очутился в объятиях танкистов…

Больше суток личный состав отряда не принимал горячей пищи, питались всухомятку. В центре Вены находился ресторан под названием, если мне не изменяет память, «Астория», в котором я решил заказать обед на 180 персон. Поручил начальнику штаба батальона гвардии старшему лейтенанту Николаю Богданову, свободно владеющему немецким языком, договориться на этот счет с хозяином ресторана, объяснив ему, что мы хотим пообедать в 12 часов по Москве и за ужин уплатим имеющейся у нас валютой (доллары, фунты стерлингов и шиллинги).

О том, что утренняя попытка противника атаковать наши позиции не последняя, у нас сомнений не было. Воспользовавшись наступившим затишьем, я с группой офицеров и охраной отправился в район Художественно-исторического музея, чтобы проверить организацию обороны на подступах к музею, внести некоторые коррективы в систему огня с учетом опыта недавно отраженной вражеской атаки. Не исключено, что гитлеровцы повторно кинутся на нас из кварталов Оттакринга или Фюнфхауса. Для отражения атаки батарею ИСУ-152 переместил в район южнее парламента. После проведенной в подразделениях работы решил заглянуть в музей, чтобы пусть бегло, но осмотреть его экспонаты. Войдя в здание, мы были поражены пустотой залов – в них не было ни одной картины или скульптуры. Только на стенах виднелись разноразмерные квадратные и овальные темные пятна – следы некогда висевших здесь полотен. Каждый из нас за годы войны видел не одно злодеяние фашистов. И вот их новое преступление – украдены произведения искусства и исторические ценности, национальное достояние Австрии.

Пройдя через лабиринты больших и малых залов, мы очутились в подвальном помещении, где громоздились сотни решетчатых, плотно заколоченных ящиков, в которые были упакованы музейные экспонаты, скульптуры и т. п. Видно, гитлеровцы подготовили их к отправке, но не успели, и огромные ценности не исчезли.

Я возвратился на свой командно-наблюдательный пункт в левое крыло парламента. Там меня поджидал Николай Богданов и хозяин ресторана. Австриец хотел уточнить, какие спиртные напитки следует подать к столу. Я задумался на несколько секунд над этим немаловажным вопросом и все же решил позволить «эмчистам» и десантникам немного выпить, ведь они это заслужили. «А что у владельца «Астории» имеется?» – спросил я Богданова. «Коньяк». Прикинул, что личный состав более суток без сна и отдыха и крепкое зелье может расслабить воинов. «А что у него, кроме коньяка, еще есть?» – «Французское шампанское!» Венец поднял большой палец правой руки и произнес: «Гут!» Была не была! Где и когда нам удастся испить такой нектар!» Велел ставить на столы шампанское. Из расчета бутылку на двух человек. «Есть ли у хозяина такой запас? – обратился я к Богданову. – 90 бутылок – это немало!»… Австриец что-то прикинул в уме и ответил утвердительно. На том и порешили…

За полчаса до назначенного срока обеда владелец ресторана пригласил командование батальона к накрытым столам. Их сервировка была вне всякой критики. Белоснежные скатерти, мельхиоровые столовые приборы, прекрасная посуда. Одним словом, подготовлено все по высшему разряду. Без нашего требования венец вместе с шеф-поваром обошли все столы и попробовали каждое приготовленное блюдо, тем самым выдав гарантию на качество пищи. В подразделения передали приказ оставить половину расчетов, экипажей, десантников, а остальным, соблюдая маскировку, прибыть в «Асторию» на обед! Время для приема пищи – тридцать минут, после чего произвести смену личного состава.

Танкистам, самоходчикам и десантникам обед очень понравился. Еще бы! На фронтовых дорогах, а у многих за плечами не одна тысяча километров, такое застолье – впервые.

Я и мои заместители стали обсуждать, какими дензнаками и какую сумму заплатить за это прекрасное угощение. Скажу откровенно, что все мы в данном вопросе были полнейшими профанами и потому приняли «соломоново» решение – пусть сам владелец ресторана предъявит нам счет за обед и скажет, какой валютой ему платить.

Начальник финансовой службы батальона положил на стол три пачки ассигнаций: доллары, фунты стерлингов, австрийские шиллинги. Пригласили хозяина «Астории», и Николай Богданов объяснил ему, что от него требуется. Хозяин немного помедлил с ответом, а затем, указав на «зеленые», назвал сумму. Я тут же взял пачку долларов в банковской опечатке и, сказав: «Битте!», подал ее австрийцу. Тот, с легким поклоном головы, принял плату и вмиг запрятал ее во внутренний карман пиджака. Через несколько секунд вынул деньги оттуда и поспешно сунул их в карман брюк. Как-то тревожно бегал его взгляд по нашим лицам, да и зрачки глаз венца, как показалось не только мне, стали почти квадратными. Что его так растревожило? К сожалению, это мы выяснить не успели. Прибежал мой командир танка гвардии лейтенант Иван Филин и крикнул: «Немцы снова атакуют!» Нас из-за стола словно ветром сдуло.

Как я и предполагал, эта атака гитлеровцев, шедшая из района Фюнфхауса в направлении Художественно-исторического музея и Оперного театра, была отражена легко и быстро. Потеряв один танк и до 30 солдат и офицеров, противник отошел на исходные позиции. Наши потери – шесть раненых и два убитых.

К вечеру 10 апреля через Мейдлинг к центру Вены прорвались наступающие части 9-го гвардейского мехкорпуса. «Шермана» заполнили улицы и переулки австрийской столицы. Рейдовый отряд свою нелегкую боевую задачу выполнил! Сутки сражался батальон в глубоком тылу врага, в отрыве от основных сил бригады и корпуса. Противник потерял четыре танка, две противотанковые пушки, около сотни солдат и офицеров. Наши ряды тоже поредели: подбито и сожжено четыре «Эмча», убито – 10 и ранено – 15 человек. Весь личный состав первого танкового батальона 46-й гвардейской бригады, десантники и самоходчики были представлены к наградам, а мне было присвоено высокое звание Героя Советского Союза…

После упорных уличных боев наши войска 13 апреля 1945 года полностью овладели городом Веной.

9 мая сорок шестого года, когда в части отмечалась первая годовщина Победы, на торжественном обеде по случаю этого праздника кто-то из офицеров сказал: «Эх, сейчас хотя бы половину того прекрасного венского обеда!» Те командиры, которые поняли, о чем идет речь, засмеялись: «Чего захотел!» А я поинтересовался у начфина: «Слушай, а сколько мы заплатили хозяину «Астории» за то угощение?» – «А вы, товарищ комбат, помните, какие купюры были в той пачке денег?» – «Кажется, стодолларовые». – «Да. Их было там пятьдесят штук». – «Ого! Не поскупились». – «Мы заплатили хлебосольному венцу за тот обед… пять тысяч долларов». Как-то недавно у меня был разговор с одним российским работником посольства. Я ему рассказал о тех далеких апрельских днях сорок пятого года и об обеде в Вене, о нашем расчете с хозяином ресторана. Он меня поправил: «В пачке не пятьдесят, а сто стодолларовых ассигнаций. Такова стандартная банковская упаковка». Так вот почему у австрийца стали зрачки глаз квадратными. Так, не скупясь, в этом ресторане, наверное, никто никогда не расплачивался.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.