1976

1976

В театре новый год начался для Миронова с «Клопа», которого он играл 4 января. Затем он сыграл еще два спектакля: 5-го – «Таблетку под язык», 7-го – «Ремонт». После чего съездил в Ленинград, где принял участие в озвучании фильма «Небесные ласточки».

На сцену Театра сатиры Миронов вышел 16 января – он играл в «Ревизоре». Затем шли: 17-го – «Ремонт», 18-го – «Таблетку под язык», 20-го – «Клоп», 21-го – «У времени в плену», 25-го – «Ревизор», 27-го – «Клоп». Вечером того же дня по ТВ в очередной раз показали «Бриллиантовую руку» (19.15).

30 января Миронов играл в спектакле «Маленькие комедии большого дома», 31-го – «Маленькие комедии…» (день) и «Женитьба Фигаро» (вечер).

В январе Миронов закончил озвучание роли Селестена в телефильме «Небесные ласточки». За эту роль он удостоился гонорара в сумме 2625 рублей, обойдя по этой части всех остальных участников съемок. Так, И. Нинидзе начислили 1290 руб., С. Захарову – 1175 руб., Л. Гурченко – 1050 руб., А. Ширвиндту – 900 руб.

В январе свет увидел № 2 журнала «Советский экран», где была опубликована большая статья про Андрея Миронова. Самое интересное, что несмотря на то, что сниматься Миронов начал в самом начале 60-х, этот популярный у населения киножурнал до этого только однажды написал о нем: в августе 69-го, в период триумфа «Бриллиантовой руки», на его страницах о Миронове рассказали его родители и коллеги по Театру сатиры А. Папанов, Т. Пельтцер, В. Плучек и др. И вот – новое обращение к творчеству Миронова. На этот раз это была полноценная статья профессионального кинокритика Леонида Эфроса под названием «Дерзновенность». Приведу лишь несколько отрывков из этой публикации:

«Он любит дорогу. В дороге ему хорошо думается. Вбирая жизненный поток и промывая впечатления суетного дня, он оставляет на своем „старательском“ лотке драгоценные блестки характеров, ситуаций, движений. Внимание и память отбирают все необычное, броское. Правда жизни концентрируется: ей предстоит стать фрагментом искусства.

Он часто и много ездит и летает в города и страны. Новые съемочные площадки и театральные залы, новые встречи. Дорога дает ему ощущение слитности с жизнью, временем, людьми, и именно в дороге, на скорости он четче и глубже видит людей, их особенности…

В буднях, в быту Андрей Миронов слегка рассеянный, импульсивный, порой не слишком внимательный к людям, но стоит ему выйти на сцену или съемочную площадку или просто взять сценарий в руки, как вдруг в нем просыпается казалось бы неожиданная цепкость, точность и ясность движений, пластика интонаций, четкий ритм диалога с партнером…

Миронов еще не жил в трагедии… Хотя, как сказать: он уже сыграл Грушницкого в телевизионном спектакле «Страницы журнала Печорина». Этот образ рожден на изломе мечты и реальности. Миронов – Грушницкий ранимый, искренний человек, он убежден в правильности своей нравственной позиции.

Буффонадность героя призрачна, человеческая суть его, особенно в момент дуэли, реальна. Предсмертная мука и мужество Грушницкого переданы Андреем Мироновым тонко и точно.

Он сделал только первый, правда, большой шаг от капустника к д’Артаньяну. А, наверное, хорош бы он был в этой роли – дерзкий, задорный, громогласный, с правой рукой на эфесе верной шпаги. Всегда готовый в бой за честь и благородство, правду и красоту!»

К слову, когда через два года режиссер Г. Юнгвальд-Хилькевич приступит к выбору актеров для своего телефильма «Д’Артаньян и три мушкетера», кандидатура Андрея Миронова даже близко не возникнет в его уме. То ли возраст актера был уже не тот, то ли типаж не подходил. И роль неистового гасконца сыграет Михаил Боярский. Но это так, между прочим.

Первую неделю февраля Миронов был освобожден от работы в театре. И зрители, пришедшие в Театр сатиры, увидели его только 6 февраля в спектакле «Клоп». Затем спектакли с участием Миронова пошли один за другим: 7-го – «Женитьба Фигаро», 9-го – «Маленькие комедии большого дома», 11-го – «Дон Жуан, или Любовь к геометрии». Затем неделю Миронов не играл, уехав с женой на очередные концертные гастроли. 18 февраля он снова играл в родном театре – колхозника Шведа в «Таблетку под язык». Далее шли: 22-го – «Маленькие комедии большого дома», 24-го – «У времени в плену» (спектакль был приурочен к открывшемуся в тот же день 25-му съезду КПСС), 25-го – «Ревизор», 27-го – «Таблетку под язык», 28-го – «Клоп».

Март начался для Миронова с «Ревизора» – он играл его 1-го. В другие дни он был занят в следующих спектаклях: 2-го – «Клоп», 3-го – «Таблетку под язык», 5-го – «Ревизор», 6-го – «Женитьба Фигаро», 7-го – «Маленькие комедии большого дома». 8 марта Миронов от спектаклей был освобожден по причине своего дня рождения – ему стукнуло 35 лет. Торжество отмечалость в доме на Селезневской улице. Все было, как и прежде: толпа друзей и коллег, роскошный стол, феерические шутки именинника (например, он танцевал танго в паре с Юрием Темиркановым, надев на себя… платье своей жены Ларисы Голубкиной).

Вечером 9 марта Миронов снова вышел на сцену родного театра – он играл в «Клопе». 10-го это была уже «Женитьба Фигаро», 12-го – снова «Клоп», 13-го – опять «Женитьба Фигаро», 15-го – «Ревизор», 16-го – «Клоп», 20-го – давно не игравшийся «Ремонт», 23-го и 27-го – «Таблетку под язык», 28-го – снова «Ремонт».

В пятницу 2 апреля Миронов предстал перед зрителями в костюме плута Хлестакова. Четыре дня спустя он уже облачился в другие одежды – в брюки и рубашку Паши-интеллигента из «Ремонта». 7-го это был уже Олег Баян в «Клопе», 9-го и 10-го – Фигаро.

10 апреля в Колонном зале Дома Союзов состоялся юбилейный вечер Клавдии Шульженко, приуроченный к 70-летию легендарной певицы. По причине занятости в театре Миронов не смог туда прийти, поэтому Лариса Голубкина отправилась на концерт вместе со своим коллегой по Театру Советской Армии Федором Чеханковым. После его окончания они вернулись в дом Голубкиной на Селезневской улице, куда сразу после «Женитьбы Фигаро» должны были явиться и Миронов с компанией. Но поскольку оба представления закончились почти одновременно, Голубкина не успела сервировать стол к приходу мужа. Как рассказывают очевидцы, Миронов был вне себя от гнева. По его разумению, жена была обязана хоть в лепешку разбиться, но гостей встретить достойно. К счастью, друзья Миронова были люди с юмором и сумели быстро свести взрывоопасную ситуацию к шутке.

Отыграв 10 апреля «Женитьбу Фигаро», Миронов почти на неделю был освобожден от спектаклей. Это время он посвятил кино, причем кино телевизионному. В те дни его давний друг и коллега режиссер Марк Захаров готовился к экранизации бессмертных «12 стульев» И. Ильфа и Е. Петрова. С тех пор, как летом 1973 года Захаров был назначен режиссером столичного Театра имени Ленинского комсомола, их творческие пути-дороги с Мироновым временно разошлись (при этом их дружба успешно продолжалась, и Захаров был в числе гостей, приглашенных Мироновым на его последний день рождения). Естественно, после стольких лет творческого содружества такая ситуация не устраивала обоих. И Захаров продолжал лелеять надежду, что когда-нибудь они с Мироновым еще тряхнут стариной. Это время пришло весной 76-го, когда Захаров решил осуществить для телевидения постановку «12 стульев». И главные роли отдал актерам, с которыми долгое время общался в Театре сатиры. Так, на роль Остапа Бендера был приглашен Андрей Миронов, а на роль Кисы Воробьянинова – Анатолий Папанов. Кроме этого, несколько ролей были отданы другим «сатировцам»: Александру Ширвиндту, Татьяне Пельтцер.

Стоит отметить, что в большом советском кинематографе были уже две широкомасштабные попытки оживить Остапа Бендера. Первым в 1968–1969 годах это сделал Михаил Швейцер, сняв «Золотого теленка». В нем Бендер, сыгранный Сергеем Юрским, был философом. Затем в 1970–1971 годах появился еще один киношный великий комбинатор – в фильме Леонида Гайдая «12 стульев» его сыграл Арчил Гомиашвили. Его Бендер был уже совсем иным – с минимумом философии, но максимумом азарта и темперамента. Миронов (который, кстати, проходил пробы к фильму Гайдая, но был забракован), приступая к этой роли, несомненно, держал в уме двух этих исполнителей, но подражать никому из них не собирался. У него было свое видение этого бессмертного образа. Давая накануне начала съемок интервью журналу «Искусство кино», он так охарактеризовал своего героя: «Остап Бендер очень разный: он всегда среди людей и все-таки одинок; он мечтатель и рационалист одновременно; он эгоистичен и при этом, несомненно, талантлив. Вся его беда в том, что он не находит достойного применения своему таланту, его энергия и фантазия тратятся щедро, но в конечном итоге бесцельно. И оттого Остап – фигура драматическая.

Мне кажется, что история Остапа Бендера не может оставить равнодушным современного зрителя. Оглянитесь вокруг, и вы наверняка увидите человека, который не умеет распорядиться своим талантом, направить его в нужное русло и жить, полностью отдавая все свои способности благородным целям. Как обидно порою бывает за людей, которые свои организаторские способности, умение проявить инициативу, творческое воображение могут использовать лишь для мелких собственнических интересов…»

Между тем до съемок «12 стульев» оставалось еще время, и в те дни шел подготовительный период: строились декорации, подыскивались недостающие актеры, записывалась музыка. Последнюю писали композитор Геннадий Гладков (к слову, он учился в той же 170-й школе, что и Миронов, но несколькими годами раньше) и поэт Юлий Ким. Их усилиями на свет родились прекрасные песни, без которых этот телефильм вряд ли бы состоялся. При этом все зонги писались исключительно под одного актера – Андрея Миронова (стоит отметить, что до него Бендер пел в кино только у Гайдая, но не устами Гомиашвили, а другого актера – Валерия Золотухина). К апрелю 76-го Гладковым – Кимом были написаны все необходимые песни: «Белеет мой парус…» («Песня Бендера»), «Рио-де-Жанейро», «Танго Остапа» («Странствуя по свету, словно птица…»), «Билет на пароход» и др. Несмотря на то что на экране Миронов поет их виртуозно, записывал он их крайне мучительно. Вот как об этом вспоминает Г. Гладков:

«Неожиданно для себя на записи я столкнулся с „музыкальным комплексом“ Миронова. С одной стороны, он страстно любил музыку и жаждал проявлять себя в музыке и пении. С другой – понимал свои ограниченные возможности. Противоречивые чувства – желание и боязнь – все время боролись в нем. Обычно он долго и мучительно готовился к записи, говорил, что голос у него не звучит, что сегодня ничего не получится, потом просил меня наиграть ему мелодию, напеть песню и все это записать на магнитофон. Забрав пленку, он уходил домой и дома с моего голоса старательно выучивал.

В студии на записи он обычно прежде всего интересовался, есть ли мелодия в аккомпанементе. Он страшно боялся остаться один на один с той фонограммой, которая звучала в наушниках, как казалось ему, не очень надежно. Андрей привыкал к моей пленке, к моему голосу, они были ему опорой. А теперь он лишался этой опоры. И выяснив, что мелодии не будет, он заявлял: «Нет, так я не могу». Начиналась долгая тяжба, после которой следовал вопрос: «А какая у тебя самая высокая нота?» Я называл. «Нет, я ее не возьму никогда». – «Кто тебе сказал?» – «Один музыкант мне сказал, что нота „ми“ – мой предел, выше я не могу».

Я чувствовал, что он прекрасно может справиться со всеми трудностями, но его нужно было раскрепостить, снять его комплекс. Приходилось прибегать к обману. Однажды я пообещал ему переделать все высокие ноты. При следующей нашей встрече я сказал Андрею, что все в порядке и самая высокая нота у него будет «ре». Он обрадовался: «Теперь я спою». Но я, зная, что Андрей не обладал абсолютным слухом, ничего не изменил, ни одной ноты не переписал и запустил ему прежнюю фонограмму. Он же, считая, что она стала ниже и ему будет петь удобнее, раскрепостился и спел все точно, не замечая высоких нот. Только после того, как запись успешно завершилась, я открыл ему обман. «Ты меня обманул? А ведь я чувствовал, что тут что-то не так», – расстерянно сказал он мне. «А мне наплевать, что ты чувствовал. Мне был нужен твой талантливый дубль, и я его получил», – радостно заявил я.

Когда Андрей просил меня сделать ему мелодию пониже, я всегда сопротивлялся: «Ну зачем тебе пониже? Ты будешь на низких нотах однообразно бубнить, а нам нужно сохранить тембр твоего голоса. А то ведь никто не поймет, что поет Андрей Миронов».

На этой почве у нас шла бесконечная борьба. Конечно, если он спокойно стоял у рояля, то ему нужно было сделать пониже, чтобы было удобно петь и не напрягаться. Но когда он выходил на запись, он обычно возбуждался, его темперамент и актерское чутье брали свое и тянули его голос наверх. Тогда он мог взять ноту, недоступную ему в обычном, спокойном состоянии. Это необходимо было знать, иначе можно было попасть впросак. Так однажды и случилось.

В фильме Бендер пел песню на корабле, аккомпанируя себе на гитаре. Здесь артист мог позволить себе петь в любой тональности, как ему было удобнее. Но мы решили потом записать песню в сопровождении ансамбля «Мелодия». Сделали аранжировку. Андрей тайно от меня попросил аранжировщика понизить его партию. Началась запись. Услышав аранжировку, он стал петь по-другому, и тональность оказалась для него низкой, неудобной. Ему пришлось в некоторых местах просто проговаривать текст, чтобы выйти из затруднительного положения. Так правда актерская помогла наиболее полному выражению правды музыкальной.

Конечно, если взять звуковую дорожку Андрея, то можно увидеть, что он часто поет вокруг мелодии, нередко проговаривает текст. Получается некая музыкальная декламация. Но меня в пении Миронова привлекали не правильно спетые ноты, а его актерская зажигательность. Певец поет ноты, а Андрей создает образ, который всегда оказывается точным…

Миронов привлекал не столько своими вокальными возможностями, сколько своеобразием артистической индивидуальности. В каждой песне ярко раскрывалась его актерская суть, и каждая песня становилась маленьким спектаклем. Поэтому он в основном пел песни характерные, в которых есть четкая или жанровая, или образная, или сюжетная основа, то есть песни, в которых можно выявить себя актерски. Он не раз говорил мне: «Я не певец, я актер, и эту песню я не могу просто спеть, я ее сыграю». Все песни в жанре ретро, которые он исполнял на телевидении, были жанровыми. Актер нашел к ним свой подход: пел их несколько иронично и в то же время по-доброму, с некоторой грустью…»

Нет, я не плачу и не рыдаю,

На все вопросы я открыто отвечаю,

Что наша жизнь игра и кто ж тому виной,

Что я увлекся этою игрой…

Пусть бесится ветер жестокий

В тумане житейских морей,

Белеет мой парус такой одинокий

На фоне стальных кораблей…

Во второй половине апреля Миронов возобновил свою работу в Театре сатиры. 16-го и 17-го он вышел на его сцену в роли Мужа в спектакле «Маленькие комедии большого дома». 18-го это был колхозник Швед в спектакле «Таблетку под язык», 19-го – Олег Баян в «Клопе», 20-го – Паша-интеллигент в «Ремонте», 23-го – Хлестаков в «Ревизоре». В субботу 24 апреля Миронов спектакль не играл, отметившись только на репетиции. Вечером этого же дня (в 21.30) по ТВ показали один из самых успешных фильмов Миронова – «Достояние республики».

26 апреля еще один фильм с участием Миронова вышел уже на широкий экран. Речь идет о комедии Наума Бирмана «Шаг навстречу», где наш герой сыграл роль зубного врача с редким именем Маркел.

Вечером того же дня Миронов вышел на сцену родного театра в образе Олега Баяна в «Клопе». 28-го это был уже Всеволод Вишневский в «У времени в плену», 30-го – Хлестаков.

В праздничный день 1 мая Миронов играл колхозника Шведа в спектакле «Таблетку под язык». Далее шли: 3-го – «Клоп», 4-го – «Маленькие комедии большого дома», 5-го – «Ревизор», 8-го – «Таблетку под язык», 9-го – «У времени в плену», 12-го – «Женитьба Фигаро». После этого в течение двух недель Миронов был освобожден от спектаклей, целиком сосредоточившись на съемках в кино. В те дни началась работа над «12 стульями», и Миронов, будучи занятым в театре, включился в этот процесс чуть позже остальных (фильм начали снимать с эпизода, где мадам Грицацуева (Лидия Федосеева-Шукшина) приходит к мадам Боур (Вера Орлова), чтобы та погадала ей на суженого). В течение почти двух недель, что на съемочной площадке присутствовал Миронов, в бешеном ритме были отсняты следующие эпизоды: встреча Бендера и Воробьянинова в дворницкой, Бендер у «голубого воришки» (Олег Табаков), знакомство Бендера с Грицацуевой, свадьба великого комбинатора и знойной женщины – мечты поэта, шахматная одиссея Бендера, танец Бендера с женщиной-вамп. Последнюю играла молодая и тогда еще мало известная актриса мюзик-холла Любовь Полищук. Сама актриса до сих пор вспоминает о тех съемках с содроганием, потому что заработала там несколько синяков и шишек. Сначала забыли положить матрац, и Полищук, которую Миронов сначала поднял на руки, а потом бросил, грохнулась на цементный пол. Затем матрац решили заменить обыкновенными подушками, но Миронов в пылу танца сбил их, и актриса вновь приземлилась на твердую поверхность. Чтобы выбить стекло в витрине, актерам тоже пришлось изрядно потрудиться. Сначала его закрепили слишком слабо, и Миронов с Полищук, проскочив его на скорости, едва не упали. Затем стекло закрепили слишком сильно, и актеры не смогли выбить его с первого раза. Труднее всего пришлось Полищук, которая должна была выбить стекло головой. Короче, на эпизод, который на экране длился около трех минут, было потрачено 14 дублей. Однако старания актеров не пропадут даром: эта сцена станет одной из лучших в фильме, и имя актрисы-дебютантки запомнится зрителям. Но это будет чуть позже, а пока вернемся в май 76-го.

На сцену Театра сатиры Миронов вернулся 25 мая – он играл в «Ремонте». Затем до конца месяца им были сыграны еще три спектакля: 28-го – «У времени в плену», 29-го – «Ремонт», 31-го – «Клоп». Параллельно с этим, с 9 утра до 5 вечера, Миронов успевал сниматься в «12 стульях».

В первый день лета Миронов играл в театре «Ревизора». В последующие дни это были следующие спектакли: 2-го – «Ремонт», 4-го – «Женитьба Фигаро», 5-го – «Маленькие комедии большого дома», 6-го – «Таблетку под язык».

7 июня на широких экранах состоялась еще одна премьера фильма с участием Андрея Миронова – «Повторная свадьба» Георгия Натансона. Как мы помним, Миронов сыграл в нем роль молодого ученого Ильи – карьериста и подлеца. Однако из-за многочисленных купюр, которые заставили сделать режиссера цензоры, фильм многое потерял. Поэтому его премьера большинству людей, причастных к его созданию (в том числе и Миронову), большой радости не доставила.

8 июня Театр сатиры выехал на гастроли в Польшу. Это была не рядовая поездка: нашему театру выпала честь открыть впервые проводящийся в Варшаве Международный театральный фестиваль. Открытие состоялось 10 июня – в тот день Театр сатиры показал «Клопа». Затем были показаны еще два спектакля с участием Миронова: «У времени в плену» и «Женитьба Фигаро». Самым феерическим успехом пользовался последний, что вполне понятно: бессмертная комедия Бомарше была более близка полякам, чем биография большевика Вишневского. После выступлений в Варшаве «сатировцы» отправились показывать свои спектакли в два других города: Кракове и Катовице. На родину театр вернулся утром 23 июня. А вечером того же дня его актеры давали спектакль на родной сцене. Это была комедия «Проснись и пой!», в которой Андрей Миронов занят не был.

Первый после перерыва спектакль с участием Миронова состоялся вечером 25 июня: это были «Маленькие комедии большого дома». Затем за оставшиеся дни он сыграл еще дважды: 28-го в «Ремонте» и 30-го – в «Ревизоре».

С роли Хлестакова начался для Миронова и следующий месяц – он сыграл в «Ревизоре» 2 июля. Далее шли: 4-го – «Женитьба Фигаро», 6-го – «Ревизор». Затем в течение почти недели Миронов снимался в «12 стульях» и репетировал новую роль в театре – Чацкого в «Горе от ума». К регулярным спектаклям он вернулся 12 июля – играл в cпектакле «Таблетку под язык». 14-го это был «Клоп», 17-го – он же, 18-го – «Ремонт», 24-го – «Таблетку под зык», 25-го – «У времени в плену», 27-го – «Клоп», 30-го – «Женитьба Фигаро», 31-го – «Маленькие комедии большого дома».

Вечером 1 августа Миронов сыграл в «Ремонте», и на этом его сезон в театре закончился. На следующий день театр дал еще один спектакль («Проснись и пой!») и на этом был распущен на каникулы. Однако для Миронова и Папанова в ближайшие недели никакого отдыха не предвиделось: они репетировали «Горе от ума» и практически ежедневно снимались в «12 стульях». А в начале сентября Миронов снова включился в гастрольную деятельность: 8—22 сентября он с Театром сатиры был в Баку, а 23 сентября – 10 октября гастролировал с труппой в Тбилиси. Параллельно он летал в Москву и доснимался в последних эпизодах «12 стульев». Так, в сентябре в Северном порту сняли эпизод, когда Бендер и Киса садятся на теплоход, а также сцену, где отец Федор (Ролан Быков) крадет у концессионеров колбасу и забирается с ней на гору. Последний эпизод снимали в карьере возле Мячково, что в Люберецком районе. На дворе было холодно, поэтому Быков постоянно мерз и просил для внутреннего сугреву спирту.

В те дни, когда Миронов был на гастролях, по ТВ показали очередной фильм с его участием: это были «Старики-разбойники» (26 сентября, 19.30).

Очередной сезон в Москве Театр сатиры открыл 19 октября. В тот день показали «Ревизора». В последующие дни Миронов играл в следующих спектаклях: 20-го – «Маленькие комедии большого дома», 23-го – они же, 24-го – «Таблетку под зык», 27-го и 29-го – «Клоп». Параллельно Миронов закончил озвучание роли Остапа Бендера в «12 стульях» и репетировал в «Горе от ума». В последнем произошла неожиданная замена. В первоначальном варианте роль Софьи была отдана бывшей супруге Миронова Екатерине Градовой (к слову, именно в том году Миронов с ней официально развелся), которую в самый последний момент Плучек внезапно заменил на другую исполнительницу – Татьяну Ицыкович-Васильеву. О том, почему это произошло, вспоминают очевидцы.

Е. Градова: «Почему Плучек меня заменил в „Горе от ума“? У него начался роман с Таней Ицыкович. Все просто. Мне Андрей это объяснил:

– Да влюбился он, какая тут интрига! Слава богу, наша девушка еще и талантлива.

Все произошло мгновенно. У Плучека даже не было времени объяснять свое решение. Репетируем «Горе от ума». Потом обсуждаем. Я молчу. Плучек говорит:

– Наша Софья – прелестная, талантливая. Вы такие боровы все, а посмотрите, как работает Катя, если бы не она, я бы вообще прекратил репетировать.

И на той же неделе меня заменил. Ничем не мотивировав. Таня репетировала роль Лизы, служанки. Плучек предложил: хорошо бы поменять, наоборот попробовать. Есть такой прием. Но здесь моя Софья почти состоялась. А Лиза – характерная роль, я бы с ней не справилась. Я со своей реалистической школой не могла играть гротескный образ Лизы, какой ее задумала Таня.

Таня начала играть Софью, но замысел остался наш с Андреем. Мы придумали, что Софья будет очень умная, умнее, чем Чацкий. Таня могла бы играть по-другому…»

Совсем иная точка зрения на эту замену сложилась у актера Алексея Левинского, который играл в этом же спектакле роль Репетилова: «У Кати не заладились с Плучеком отношения. Тут и субъективные и объективные причины. Я-то думаю, что личные симпатии Плучека – это не основное. Другое дело – его привязанности чисто сценические, творческие, а не просто вкусовые или сексуальные. У Кати Градовой, с которой я вместе учился в Школе-студии МХАТ, не получилось с Плучеком, мне кажется, потому, что она актриса интеллектуальная и ее актерские качества связаны с умением мыслить, нести какую-то мысль. Эти ее сильные качества Плучеку чуждые в актрисе, в женщине. Он понимает женщину чисто эмоционально, причем ему нужны эмоции, выходящие наружу; интеллект, глубокие внутренние чувства ему неинтересны. Ему нужен человек, который живо выплескивает определенную эмоцию, у него так все спектакли построены, и мне кажется, что те женщины, которым это присуще, для которых это естественно, – вот у него они прежде всего поэтому становятся героинями. Все остальное – второе. Таня Ицыкович – актриса с острым эмоциональным настроем, эстрадной открытой подачей роли, не важно – драматической или комедийной. Это подкупало Плучека прежде всего в женщинах. Выплеск наружу. На мужчин это меньше распространялось. В мужчинах он допускал более сложные сочетания…»

Ноябрьский репертуар Миронова в театре выглядел следующим образом: 2-го – «Клоп», 3-го – «Таблетку под язык», 5-го – «Женитьба Фигаро», 6-го – «Таблетку под язык», 9-го – «У времени в плену», 10-го – в «Маленькие комедии большого дома», 12-го – «Клоп», 13-го – «Ремонт», 17-го – «Маленькие комедии…», 22-го – «Ремонт», 24-го – «Ревизор», 26-го – «Клоп», 28-го – «Таблетку под язык».

Тем временем в театре идут репетиции «Горе от ума», и этот процесс продолжают сотрясать скандалы. Как мы помним, первый произошел с исполнительницей роли Софьи – вместо Екатерины Градовой на эту роль была введена Татьяна Ицыкович. Затем наступила очередь Татьяны Пельтцер. Вот как об этом вспоминает Ольга Аросева:

«Шла последняя перед премьерой репетиция. Не занятая в нем, я слушала в своей гримуборной сцены бала у Фамусова. Вдруг в плавное и слитное течение грибоедовского текста ворвался раздраженный вопрос Пельтцер: „Куда мне идти?“ Плучек недовольным голосом, потому что прервалась репетиция, ответил, что идти она может куда захочет.

Она еще более раздраженно, вызывающе даже, спрашивает: «А куда мне сесть?»

Он, взорвавшись, отвечает: «Ну конечно, вы должны быть в центре, а остальные – вокруг… Между прочим, здесь еще и Чацкий, и Софья есть! Вы, конечно, не заметили?»

Что тут началось! Следовал текст не по Грибоедову, который я повторить не решаюсь. Кричит она. Кричит он. Оба словно обезумели. Понимаю, что сейчас Татьяна репетицию бросит и со сцены уйдет. Бегу вниз, в вестибюль, чтобы ее встретить. Схватила с вешалки свое и ее пальто. Жду. Она спускается. Тоже бегом. Я пытаюсь ее одеть, увести из театра. А она, еще докрикивая, вдруг поворачивает обратно, рвется из моих рук – договорить Плучеку то, что она не успела. Я ее умоляю ехать домой. А по трансляции голос: «Аросеву немедленно на сцену!» Это чтобы Пельтцер заменить в спектакле.

Выбежал Миша Державин в костюме Скалозуба: «Ольга Александровна, уходите немедленно, Плучек вас репетировать зовет». Мы с Пельтцер выскочили из театра. Тут актер Козловский сбегает по ступенькам служебного входа, догоняет нас: «Ольга Александровна, вас зовет Валентин Николаевич». Я понимаю, что если пойду на сцену репетировать Хлестову, Пельтцер больше не переступит порога нашего театра. Кричу на Козловского: «А если бы я в метро спустилась, ты меня и с эскалатора бы снял?! Нету меня, понимаешь, нету!»

Сели в такси, я умоляю Татьяну успокоиться. А она только и повторяет, как в затмении разума: «Я к Марку Захарову пойду! К Марку пойду, к Марку…» Кое-как довезла ее до дому, а утром звонок: «Ольга, дай мне твою машину. Я поеду жаловаться в министерство». У меня тогда «жигуленок» был с водителем. Вместе с шофером я поехала к ней. И опять мы по Москве два часа катались. И снова я ее уговаривала, но не отговорила. Она к Марку Захарову в Ленком ушла…»

Между тем декабрь начался для Миронова с «Клопа» – он играл его 1-го. Затем шли: 3-го – «Ремонт», 4-го – «Маленькие комедии…», 6-го – «Таблетку под язык», 8-го – «Ревизор».

10 декабря, вместо ранее объявленного спектакля «Женитьба Фигаро», была показана премьера спектакля «Горе от ума», где Миронов играл Чацкого. В остальных ролях были заняты: Анатолий Папанов (Фамусов), Татьяна Васильева (Софья), З. Матросова (Лиза), Александр Ширвиндт (Молчалин), Михаил Державин (Скалозуб), Ольга Аросева (Хлестова), Роман Ткачук (Загорецкий), Александр Левинский (Репетилов).

Первая рецензия на премьеру появилась в «Вечерней Москве». Критик Ю. Дмитриев так писал об игре Миронова: «В этом спектакле не звучат пламенные монологи. В герое Миронова нет ничего от романтизма. Это молодой человек, понявший, что проповедь рабства, служение не делу, а лицам отвратительна… При этом актеру совсем не обязательно становиться на котурны. Миронов этого и не делает, но он достаточно убедителен в своей ненависти к фамусовской Москве и в любви к Софье…»

За 50 лет существования Советской власти театр неоднократно обращался к бессмертной пьесе Грибоедова. Последним обращением, всколыхнувшим театральную общественность, была постановка «Горе от ума» в Ленинградском БДТ. На волне хрущевской оттепели Георгий Товстоногов поставил спектакль, где отчетливо звучал мотив расставания с романтическими иллюзиями (этот же мотив витал тогда и в обществе). Чацкого в том спектакле играл Сергей Юрский, который именно после этой роли проснулся знаменитым.

Плучек ставил «Горе от ума» уже иначе. Миронов играл Чацкого куда более спокойно (не становился на котурны), но идея была та же – умный человек в России по-прежнему не в чести. Это особенно было заметно в дни премьеры спектакля – вся советская пресса взахлеб писала о предстоящем 19 декабря 70-летии «дорогого Леонида Ильича». Думается, и сам Плучек не случайно выпустил спектакль аккурат за неделю до юбилея.

Много позже критик Л. Фрейдкина так оценивала идею этой постановки: «Играя Чацкого, Андрей Миронов не надевал очки, не подбирал особый грим, чтобы походить на Грибоедова. Он не отождествлял Чацкого с Грибоедовым, как делают иногда в школьных сочинениях. В исполнении роли раскрывалась вся якобы хрестоматийная, но до конца не разгаданная пьеса и сам автор с его надеждами, превратностями изменчивой судьбы, трагическими прозрениями…

Пьеса, втиснутая в фамусовский особняк, в события лишь одного дня, вмещала проблемы века – еще не остывший страх перед якобинской диктатурой, расколы и безверие в Петербурге, разжалование в солдаты, тайные собрания и даже Бейрона (Байрона), погибшего в Греции в год окончания «Горе от ума».

Актер интеллектуального склада, Андрей Миронов, изучив роль, ознакомившись с 1820-ми годами, выходил на сцену, осененный прочитанным, узнанным, продуманным. Так мне, по крайней мере, казалось.

Чацкий неотрывно наблюдал за всеми окружающими, ужасаясь пустоте, суетности их существования. Сам он чужд суете. Популярные, хлесткие реплики актер произносил без чрезмерных подчеркиваний. «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Реплику завершает точка, а не восклицательный знак…

Не забыть, как Чацкий слушал разглагольствования Фамусова и Скалозуба – домашних, казарменных готтентотов. Их духовная нищета удручала. Взрываясь обличительным монологом, актер не ударял в набат, не бил тревогу, а тревожно размышлял…

На сцене Чацкий делил заботы, сомнения, надежды лучших людей из дворян. Мог ли при этом Андрей Миронов уйти от наших трудных, сложных 70-х годов? От наших Фамусовых и Молчалиных с их страстью к карьере, выгоде, стяжательству? Скверное, к сожалению, уцелело. Банкеты, награды, «обеды, ужины и танцы» кое-кому зажимали рты. Бессловесные были в большем почете, нежели правдолюбцы.

«Я ставил спектакль, опьяняясь гениальностью Грибоедова», – рассказывал В. Н. Плучек. Стародавнее театр воскрешал с точно угаданным чувством стиля, без скучной архаики и без нарочитого заострения «актуальности». Вековечный этический смысл «Горя от ума» постигался без назойливых намеков и сопоставлений…»

Роль Чацкого стала для Миронова в каком-то роде переломной. Долгое время артист воспринимался публикой исключительно как комедийный актер, как баловень судьбы. Однако сам Миронов этим типажом сильно тяготился и делал все возможное, чтобы его разрушить. В театре это началось в конце 60-х – с Жадова в «Доходном месте» и Вишневского в «У времени в плену». Этот процесс обрел свои еще более четкие очертания в 75-м, когда Миронов сыграл на телевидении две роли из разряда классических – Грушницкого в «Страницах журнала Печорина» и Вязовнина в «Возвращении». Через год к этому списку добавился и Чацкий. Как пишет А. Вислова:

«Ко дню премьеры „Горе от ума“ в Миронове произошел необратимый перелом. Прежде веселого, неунывающего и дерзкого Миронова мы уже не увидим никогда, лишь его отблески будут иногда вспыхивать то в однй, то в другой роли. Отчасти этот перелом объяснялся естественным переходом от молодости к зрелости, но в гораздо большей степени сменой общественных настроений, системы ценностей, а с ней и системы эстетических координат. Искусство входило в берега жесткого языка и вместе с тем подчеркнутой неустроенности, неопределенности, в известной мере неприкаянности. Что-то необратимо изменилось к тому времени во всей нашей жизни. Бескорыстные высокие идеалы „шестидесятников“ исчезли навсегда в тумане меркантильности „семидесятников“ и еще более корыстных „восьмидесятников“. То, что историк Михаил Гефтер определил как „третий момент застоя“, при котором мы с невероятной быстротой стали превращаться в общество потребителей. В данном общественном климате позиция борца мало что меняла. Да и, повторяю, Миронов не был борцом по своей природе…»

13 декабря Миронов играл в «Маленьких комедиях…», 15-го – в «Клопе».

В те самые часы, когда в «Сатире» шел последний спектакль, по ТВ, в 19.55, началась премьера водевиля Леонида Квинихидзе «Небесные ласточки», где Андрей Миронов сыграл роль композитора Селестена.

До конца года Миронов сыграл еще в четырех спектаклях. 20 декабря это были «Маленькие комедии…», 26-го – «Таблетку под язык», 27-го – «Женитьба Фигаро», 29-го – «У времени в плену».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.