История 5. Инесса, «горящий костер революции»

История 5. Инесса, «горящий костер революции»

Последние пушки грохочут в кровавых спорах,

последний штык заводы гранят.

Мы всех заставим рассыпать порох.

Мы детям раздадим мячи гранат.

Это над взбитой битвами пылью,

Над всеми, кто грызся, в любви изверясь, днесь

небывалой сбывается былью социалистическая ересь!

В. Маяковский, «Революция» (отрывок), 1917

Писать книгу о влиянии революции (как действия) и социализма (как идеологии) на сущность Женщины, и обойти вниманием большевичку Инессу Арманд, которую уже в наше время представляют секс-символом революции, невозможно.

Инесса Федоровна Арманд (в одних источниках: 1875–1920; в других – иная дата рождения: 8 мая 1874 г.), отец – француз Теодор Стефан, оперный певец (встречается написание Стеффен; сценичный псевдоним Пеше Эрбанвиль), мать – еврейка Натэлла Вильд, которую советские агитпроповцы представляли полуфранцуженкой-полуангличанкой, актриса и учительница пения. Вы не найдете сведений, были ли на самом деле эти люди супругами, или оставались любовниками. Скорее всего, последнее, а иначе для чего матери было избавляться от своего ребенка, переправляя в другую страну?! Впрочем, в ее поступке просматривается дальновидный план; воспитываясь подле актрисы и певички, на какое будущее может рассчитывать Инесса? Комментарии, как говорят, излишни.

После смерти отца мать передала девочку на воспитание тетке, работавшей гувернанткой и учительницей французского в домах русской аристократии. Впоследствии сестра матери ввела юную Инессу в хлебосольный и гостеприимный дом Армандов. Выдавая себя за француженку, рыжеволосая бесприданница Инесса соблазнила сына наследника главы дома, человека обаятельного, но мягкосердечного, увлеченного благотворительностью. И в 1893 году Инесса Стефан (или все-таки Вильд?) вышла замуж за русского дворянина Александра Евгеньевича Арманда, отец которого занимался коммерцией, имел предприятия по покраске тканей и доходный дом, а также несколько чудесных имений. В 1894 году у супругов родился сын Александр; в 1896 году – Федор, затем Инна и Варвара, а в 1903 году – Андрей (некоторые дети сводные).

Знакомство Инессы Арманд с будущими соратниками по партии состоялось впервые в 1896-м через участника подпольного студенческого кружка некоего Е. Е. Каммера, репетитора Бориса, одного из младших братьев ее мужа. После ареста Евгения Каммера (в доме «работодателей» он умудрился держать подрывную литературу и мимеографы, множительные аппараты, – своего рода подпольную типографию, пользуясь открытостью и наивностью семьи почтенного и уважаемого в обществе мануфактур-советника!) Инесса, сожалея о разлуке с арестованным, признается мужу: «Я его как-то очень, очень люблю, и мне его страшно жаль…»

В 1899 году молодая женщина, запросто бросив мужа и детей (!), поехала в Швейцарию, где и получила свои первые «революционные» задания. Тогда же в письме мужу она требует от него… достать ей сочинения М. К. Горбуновой «Женские промыслы в Московской губернии» и узнать в ремесленной управе насчет труда учениц и мастериц. Получается: пока мужчины – социалисты большевики – сидя по заграницам и получив конкретные задания от вышестоящих товарищей по партии, изучают сельское хозяйство и статистику России, их помощницы-революционерки изучают условия труда и быта русских женщин, – все для того, чтобы впоследствии извратить этот божественный уклад. Обратимся за некоторыми сведениями к одной из книг, рассказывающей о жизни «величайшей феминистки ХХ столетия» Инессы Арманд. «Мне бы нужно знать, – пишет она, – только среднее количество часов, которые они работают, и среднюю заработную плату». Надо заметить, что автор этой книги… Минна Карловна Горбунова-Каблукова была знакома Инессе… Горбунова-Каблукова состояла в переписке с Фридрихом Энгельсом. И вовсе не исключено, что Минна Карловна показывала юной приятельнице письма своего великого корреспондента. В ту пору Инесса и сама установила кой-какие интернациональные связи. Я беру из архивной папки письмо… в котором ставится вопрос о создании в Москве «секции международного женского прогрессивного союза». Корреспондентка Инессы… Адриэнна Вейжеле обещает ей всяческую поддержку и приглашает в Лондон за опытом» (П. Подляшук. Товарищ Инесса. М., 1985). Если не вняли, вчитайтесь еще раз и обратите внимание на словах о «кой-каких интернациональных связях», и о «международной секции» в Москве, для создания которой надо получить опыт в Лондоне.

В другой раз И. Арманд посещает Швейцарию осенью 1903 года, при ней присутствуют дети. Она уже давно объяснила мужу, что любит другого, на сей раз ее избранник… Владимир, младший брат Александра Арманда. Вот отрывок из письма, взятого из названной книги автора Павла Исааковича Подляшука: «Разлад между интересами личными или семейными и интересами общественными является для современного интеллигента самой тяжелой проблемой, так как сплошь да рядом приходится жертвовать либо тем, либо другим, да и кто из нас не стоит перед этой тяжелой дилеммой? У рабочих другое – там гармония, совпадение личных и общественных интересов, потому-то они такие цельные, крепкие, а мы все интеллигенты более или менее в противоречии с самими собой». Письмо написано осенью 1908 года и предназначено друзьям все из той же породы социалистов Анне Яковлевне и Владимиру Моисеевичу Аскнази. Даже из этого письма ясно видно: Инесса прекрасно понимает, что Природа не дала ее душе познать гармонию, оттого она всю жизнь будет поступать как типичная вырожденка (по классификации психиатров), проходя характерные этапы: разлад в семье, беспорядочные любовные связи, рождение детей от разных мужчин, революционная деятельность с младенцами на руках, переезды, ссылки, разочарование, ранняя смерть.

Любопытно, что в 1905 году, в феврале (в первые дни после вероломного убийства московского губернатора Великого князя Сергея Александровича) в числе арестованных значились Владимир и Инесса Арманды. В одном списке с ними: Зоммерфельд, Вноровский-Мищенко, Лютиков, Фортунатов, Бенни, Гоц, Элькин, Берков и другие. Аресты, по словам товарища прокурора Московской судебной палаты Золотарева, производились «в целях проверки предположения о возможности связи между означенным событием и преступными замыслами местных революционеров». В списке из 29 человек за номером 9 написано: «Николаев, Иван Ильин (т. е. сын Ильи Николаева. – Авт.), студент Московского университета. Имел сношения с Борисом Вноровским-Мищенко. …Проживал совместно с женой …гражданина Инессой (Елизаветой) Арманд». Типично «большевистская коммуна» состояла из трех проживающих в одном помещении: студента Ивана Николаева, брата бывшего мужа и полюбовника Инессы Владимира Арманда, и, конечно же, самой Инессы, сбежавшей от мужа и пятерых детей, младшему из которых не было еще и полутора лет!

После ареста и приговора она попадает в ссылку; за ней в Архангельск, в Мезень, приезжает и Владимир. Царская ссылка была так тяжела, так невыносима, что в письмах к родным Инесса просит выслать ей… летнюю кофточку, причем обязательно модного английского фасона и чулки! Наверное, чтобы пофасониться перед своими великовозрастными учениками из политических ссыльных-евреев, которые, по ее словам, «совсем плохо справляются с русским языком, и приходится слышать самое разнообразное ломание русского языка, но, в общем получается очень быстро: некоторые приезжают сюда не зная ни слова и через несколько месяцев уже болтают». Проблему разнообразного ломания русского языка большевики решат после прихода к власти, – они сделают «родным языком» и «языком межнационального общения» исковерканный ими Русский, проведя реформирование, упрощение и засорение некогда великого и могучего…

На фотографиях тех лет Инесса Арманд выглядит вполне респектабельной дамой, находящейся на отдыхе в окружении многочисленных мужчин из ссыльных, впрочем, также одетых по моде: в элегантных костюмах и при галстуках. Следов угнетения или притеснения на ее лице и во всем облике нет; в связи с чем возникает естественное желание увидеть ее в качестве заключенной в одном из советских лагерей, устроенных в огромных количествах ее «великим» возлюбленным В. И. Лениным для усмирения и порабощения народов бывшей империи. Но подобная метаморфоза, увы, невозможна, как и «смелый побег за границу» из советского концлагеря.

В 1908 году Инесса бежит из ссылки, и уже в начале 1909-го оказывается в Швейцарии, где узнает о смерти своего недавнего любовника Владимира Арманда. Но времени горевать нет, нужно спешно овладевать революционным ремеслом. Засим следуют Париж, Брюссель, Берн и другие чудесные места. Из центра мировой революции поступают все новые и новые приказы, в том числе и в отношении ее: Инессу Арманд обязывают читать труды педагогов и психологов, но эти темы даются с трудом, в чем она признается в своих письмах, к примеру, уже названным друзьям Аскнази. В том же 1909 г., как утверждают советские историки, Инесса познакомилась с Лениным и «с тех пор, навсегда покоренная Лениным-вождем и Лениным-человеком, пронесла Инесса через все свои годы беспредельное уважение, любовь к нему, преклонение перед ним. С тех дней и до последнего, смертного часа жизнь Инессы озарена лучами ленинской дружбы» (там же). Так что неудивительно, что связь их стала постоянной с 1910 года, когда Инесса перебралась жить поближе к Владимиру Ильичу в Париж.

Из истории известно, что в годы пребывания во Франции, в 1911 году Инесса Федоровна Арманд на средства партии сняла в Лонжюмо (в дословном переводе означает «длинная ослица»), пригороде Парижа, большой дом, который приспособили под классы, общежитие и столовую. Здесь создали «партийную школу для рабочих-большевиков из России, делегированных социал-демократическими организациями».

В одном доме с Инессой и ее младшим сыном в Лонжюмо проживали Серго (Орджоникидзе), Семен (Шварц) и Захар (Бреслав); всех же слушателей набралось аж 18 человек, которых местным жителям выдали за… русских педагогов, – как всегда, запросто дискредитировав и русских людей, и педагогов из России. «Серго незадолго перед тем приехал в Париж. До этого он одно время жил в Персии, и я помню обстоятельную переписку, которая с ним велась…» (см. Н. Крупская. «Воспоминания о Ленине»). Среди прибывших – Сема (Семков) из Баку, Чугурин из Киева, Савва (Зевин) из Екатеринослава (впоследствии был убит в числе 26 бакинских комиссаров), С. Искрянистов из Иваново-Вознесенска (после возвращения в Россию после очередного психического приступа покончил с собой), Белостоцкий, Прухняк и Манцев от поляков, другие товарищи. Среди учащихся – и товарищи из местных, из так называемых русских эмигрантов. Известно, к примеру, что в парижскую большевистскую группу в 1911 году входило около 40 человек, среди них: Бритман (пользовался поддельными документами то на имя Казакова, то на имя Антонова), Владимирский (такой же, как и предыдущий «Казаков»), Марк (имел документы на имя Любимова), Лева (документы на имя Владимирова), А. Лозовский (наст. Соломон Абрамович Дридзо), Абрам и Гриша Беленькие, И. Арманд, Л. Сталь, Е. Лилина, Таратута, Гопнер, и, конечно же, великолепная троица: Ульянов, Каменев, Зиновьев.

Среди тех, кто преподавал в Лонжюмо, – «ученик и соратник В. И. Ленина» Н. А. Семашко, вступивший в партию в 1898 году, 19-летним юношей. В своей книге «Прожитое и пережитое» (М., Госполитиздат, 1960), Николай Александрович с теплотой вспоминает время, проведенное во Франции, однако упоминает и о своем преподавании в другом учебном заведении под Парижем, – в так называемой «Новой Русской школе», которую основал бежавший после 1905 года из Российской империи некий И. И. Фриндлер. Школа располагалась в прекрасном особняке с огромным садом. Семашко признается, что преподавал там гигиену и был воспитателем, при этом дети звали его на еврейский манер «докторчик», – ничего удивительного, ведь там учились дети из «эмигрантских» семей; и, к слову, среди учеников был и сын Горького Максим Пешков.

Кроме Семашко лекции по «революционному искусству» в Лонжюмо читали Зиновьев, Луначарский, Стеклов (наст. Нахамкес), Каменев (наст. Розенфельд), Финн-Енотаевский, Арманд, С. Вольский, а также «иностранные» евреи, к примеру, Шарль Раппопорт и другие. По мнению американо-еврейского писателя Вилена Люлечника руководителем партийной школы в Лонжюмо был будущий глава Коминтерна Григорий Евсеевич Зиновьев (наст. Овсей-Герш Ааронович Радомысльский, также правильно Апфельбаум – по матери; 1883–1936). Тот, который после июльских событий 1917 года вместе с Лениным скрывался в знаменитом шалаше в Разливе. И тот, кого впоследствии обыграл товарищ Сталин, спустив с политического Олимпа на тот свет… Однако первым и ведущим специалистом в школе для ослов была… Надежда Константиновна Крупская: она обучала правилам конспирации, шифровке, эзопову языку, а также вела семинары по газетной корреспондентской работе.

Надежда Константиновна, прекрасно осведомленная о характере отношений любившей шокировать парижских коллег большой красной шляпой с огромными и тоже красными перьями Инессы Арманд с ее товарищем-супругом Ульяновым, постепенно прибрала к рукам эту вызывающе-беспардонную дамочку. Крупская, прекрасный психолог, направляя деятельность этой особы, учитывала все нюансы… и то, что молодая мамаша то бросала своих детей, то таскала их за собой по свету, когда всех, когда по одному; и то, что она – мятущаяся и загнанная; и то, что она – алчная и зависимая… Надежда Константиновна постаралась сделать так, чтобы эта зависимость стала обреченностью и проклятием для Арманд до конца ее дней… Взаимоотношения этих двух неординарных женщин, оставивших яркий след в антирусской революции, до конца не известны отечественным историкам и исследователям. Рассказывая о взаимоотношениях в любовном треугольнике: Ленин – Крупская – Арманд, писатели и историки часто задаются вопросом: понимала ли Крупская опасность, исходившую от соблазнительной Арманд, ревновала ли она «вождя мирового пролетариата» к ней?

На мой взгляд, Арманд как рыжая безмозглая рыбешка попалась в сети, искусно расставленные для нее скрытницей Крупской, или Миногой, как презрительно называл ее Ильич, патологически боявшийся своей супруги в последние горячечные годы и месяцы своей жизни, когда уже прогрессировал сифилис мозга и неумолимо приближался конец…

Надежда Константиновна Крупская не видела в соратницах женщин; одержимые революцией сродни блудницам; за дьявольской страстью всемирных разрушений и конспиративной деятельностью, за жесточайшей партийной дисциплиной они растеряли свою женскую сущность. Не могла Надежда Константиновна относиться к ним и как к соперницам, потому что никогда не любила человека, с которым жила; а еще по той причине, что после смерти своего единственного и тайного возлюбленного она сама перестала чувствовать себя женщиной, превращаясь в монстра, в чудовище в простой полотняной юбке и слюнявым ртом. Она знала, что истинный супружний долг – это никак не для нее; для нее – особая сверхмиссия в овладении юных душ будущих строителей коммунизма… потому и стала величайшим педагогом ХХ столетия, идеологом преступной по своей сути советской педагогики…

Впрочем, кого ревновать? – рыжеволосую Инессу, эту крайне ограниченную по сравнению с Крупской личность? В окружении Ленина были и более достойные женщины: умные, богатые, благородных кровей (к слову сказать, он не спал с работницами и крестьянками, – этих женщин он терпеть не мог, попросту гнушался ими). Надежду Константиновну устраивало то, что Инесса оказалась авантюристкой, и что ей доставало ума не претендовать на исключительную роль в любом деянии, будь то революция или драма иного масштаба, хоть бы даже семейная. Некоторое время она металась между Мартовым (Цедербаум), Потресовым и Ульяновым-Лениным; наконец, после окончательного раскола революционной организации на большевиков и меньшевиков, она остановила выбор на В. Ульянове. В Париже Инесса Арманд стала одним из активных членов группы большевиков; «вместе с Семашко и Бритманом (тем, что имел поддельные паспорта на русские фамилии Казакова и Антонова. – Авт.) она вошла в президиум группы и повела обширную переписку с другими заграничными группами», – сообщает Н. Крупская об Инессе в работе «Воспоминания о Ленине», но, конечно же, не говорит, что означенная особа действовала под ее постоянным контролем.

Сама дамочка Арманд также не раз пользовалась подложными паспортами. К примеру, в 1912 году она «была направлена партией на подпольную работу в Россию» с поддельными документами на имя крестьянки Франциски Янкевич, но попалась в Санкт-Петербурге и оказалась в доме предварительного заключения. После нескольких месяцев заключения ее выпустили под залог, до суда; пренебрегая залоговой суммой, преступница с помощью товарищей нелегально переходит границу.

Зимой 1913–1914 гг. Инесса снова в Париже; затем заезжает в Краков, куда перебираются Ленин и Крупская. И вновь возвращается в Париж. В какой-то момент эта женщина получает от Ленина задание: «Беритесь архиэнергично за женский журнал!»; этого Владимир Ильич требует в одном из писем. Вскоре идея создания большевистского журнала, предложенная Крупской в ходе ее бесед с Арманд во время прогулок по берегам Вислы (это когда Инесса приезжала к ним в Краков), осуществилась.

Уехав в Париж, Инесса встречается с Людмилой Сталь; сидя в уютном французском кафе, две большевички делают наброски первого номера журнала «Работница»; чтобы «донести правдивое, горячее большевистское слово до самых глубинных слоев». Людмила Николаевна Сталь (1872–1936) из семьи фабрикантов; в революционное движение вовлечена с 1890 года; неоднократно арестовывалась и ссылалась; с 1907 г. в эмиграции. Сотрудничала с газетой «Правда» (1912–1914), член редколлегии журнала «Работница». После февральской революции 1917 года агитатор Петербургского комитета РСДРП(б); в 1918–1920 на политпросветработе в Красной армии, в 1921–1923 гг. – член международного женского секретариата Коминтерна; с 1924 – редактор журнала «Коммунистка». Награждена орденом Ленина.

«Масса женщин-работниц – могучий резерв грядущей революции. Надо этот резерв мобилизовать, зажечь, вовлечь в борьбу!» (см. П. Подляшук. Прекрасная жизнь. Сб. Женщины русской революции. М., 1968). Эта чудовищная задача большевичками была успешно выполнена. Яростные феминистки выплескивали свою сексуальную энергию на дело революции; все эти латентные секс-бомбы и секс-символы Красного Октября работали, не покладая рук.

Годы Первой мировой Инесса Арманд провела в спокойной Швейцарии. По-прежнему участвовала в различных заграничных мероприятиях партии; по заданию партии переводила научные труды классиков марксизма-ленинизма; участвовала в подготовке международных конференций. Ну а после… после была поездка в знаменитом «запломбированном вагоне» в Россию, куда спешили большевики, чтобы вскоре насладиться неслыханным барышом: безграничной властью над жителями 1/6 суши Планеты и их несметными, прямо-таки сказочными богатствами.

После победы революции Инесса Арманд среди прочего «углубленно и вдумчиво вела агитационно-пропагандистскую работу в гуще пролетарской женской массы». На первом Всероссийском съезде работниц и крестьянок в ноябре 1918 года Инесса Арманд прочитала два доклада. Съезд проходил в Москве, в Колонном зале Благородного собрания, ставшем по большевистской воле Домом союзов. После съезда при ЦК РКП(б) была организована Комиссия по пропаганде и агитации среди женщин. В состав комиссии входит и Инесса Арманд. Когда позднее в ЦК партии создали отдел по работе среди женщин, Арманд становится заведующей отделом (с августа 1919 г.). Она как могла преуспевала на поприще «политического воспитания трудящихся женщин». «Делегатка в красном платочке – хозяйка своей судьбы, своего Советского государства – стала одной из близких сердцу примет нашей героической революционной истории. Будем же помнить, что эта боевая работница в кумачовой косынке – младшая сестра, дочь, подруга Инессы Арманд. Ее воспитанница, ее гордость и слава» (там же).

Только после революции эта воспламененная революцией мамаша воссоединилась с выросшими детьми, которых досматривал и воспитывал ее добропорядочный и мягкотелый муж Александр Евгеньевич Арманд.

Но что же Ленин, что Крупская; чем завершилась игра в любовный треугольник с вождем?

Агитпроповцы уверяли, что Арманд и Крупскую связывали «сердечная дружба» и «полное взаимопонимание». На самом деле, руководя многими поступками этой женщины, Надежда Константиновна на протяжении многих лет не придавала ей особого внимания, до тех пор, пока эта иждивенка, ставшая почти что членом их семьи, своими поступками и действиями не стала создавать оснований для дискредитации самой Крупской, ее непререкаемого имиджа в стране и в партии.

В 20-е годы ХХ века, живя в Москве, в Кремле, Надежда Константиновна нашла выход, как раз и навсегда пресечь действия и влияние Инессы. В то время обстановка вокруг Ленина начала складываться неблагоприятно, в результате могла наступить некоторая утеря авторитета в партии и правительстве. И тогда решительно, но все же словно невзначай Крупская предложила В. И. Ленину отправить часть работников аппарата на отдых на Кавказ, и в первую очередь, женщин. Тот ухватился за эту свежую мысль и тут же позвонил Н. А. Семашко, поспешив сообщить, что товарищ Инесса устала и нуждается в длительном лечении, желательно на Кавказских минеральных водах. Поездка оказалась роковой… впрочем, как и предполагала (нет, в чем была уверена!) Надежда Константиновна, что не помешало ей изображать лживую скорбь по случаю безвременной кончины товарища по партии; но такова устоявшаяся традиция: большевики больше любили своих товарищей мертвыми.

Когда в 1920 году в Москве хоронили умершую в Нальчике от холеры Арманд, Ленин шел за гробом с закрытыми глазами, едва сдерживая слезы. А Надежда Константиновна все порывалась уйти с траурной церемонии, чтобы не рассмеяться прилюдно. Ей претили слухи, что младшая дочь Инессы была зачата Инессой Арманд в объятиях Владимира Ильича. И она прекрасно осознавала, что – даже не будучи из-за болезни такой привлекательной, как Инесса, и, к тому же не имея возможности рожать – она наконец победила: окончательно и бесповоротно…

К гробу с телом Арманд все шли и шли массово организованные по разнарядке делегации; несли венки и красные транспаранты; «Шагайте бесстрашно по мертвым телам, несите их знамя вперед! – Товарищу Инессе Бауманский райком», «Неутомимой работнице по раскрепощению работниц за победу рабочего класса – Инессе Арманд – Сокольнический райком»; среди почетных гостей – деятели Коминтерна, французские коммунисты, слушатели партийных школ, работницы в красных платочках и женотделки. 12 октября 1920 года профессиональную большевичку Арманд по новой большевистской традиции похоронили на Красной площади у Кремлевской стены плача.

В памяти многих революционеров Инесса Арманд осталась такой, какой ее некогда описал большевик Григорий Котов, увидев, как Инесса выходит от четы Ленина и Крупской: «Ее темперамент мне тогда бросился в глаза. Казалось, жизни в этом человеке неисчерпаемый источник. Это был горящий костер революции, и красные перья на ее шляпе являлись как бы языками этого пламени».

К счастью, костры революции все же когда-нибудь гаснут…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.