Авария броненосца «Орел»

Авария броненосца «Орел»

Подъем судов затонувших, спасение судов, потерпевших аварию, составляют главную задачу Эпрона; но наряду с этой главной задачей само собою возникает задача о предупреждении и предотвращении аварий вообще.

Величайший математик всех времен и народов Ньютон в одном из знаменитейших своих сочинений говорит: «При изучении наук примеры не менее поучительны, нежели правила».

Эти слова относятся в равной мере ко всякому делу, поэтому описание бывших аварий, критический разбор их причин, широкое и правдивое о них оповещение могут способствовать предотвращению аварий или, по крайней мере, способствовать устранению повторения аварий, уже бывших ранее.

Этот критический разбор покажет, что часто истинная причина аварии лежала не в действии неотвратимых и непреодолимых сил природы, не в «неизбежных случайностях на море», а в непонимании основных свойств и качеств корабля, несоблюдении правил службы и самых простых мер предосторожности, непонимании опасности, в которую корабль ставится, в небрежности, неосторожности, отсутствии предусмотрительности и тому подобных отрицательных качествах личного состава. Вот здесь-то широкое оповещение и может способствовать превращению этих отрицательных качеств в положительные.

Кажется, чего проще понимание того, что плавучесть и остойчивость корабля обеспечиваются целостью и водонепроницаемостью его надводного борта и палуб, а между тем множество кораблей погибло из-за непонимания этого принципа.

Многие военные суда, в том числе наш «Лефорт» (1857 г.), опрокидывались из-за того, что имели открытыми пушечные порта нижнего дека и несли избыточную при открытых портах и силе ветра парусность. При ничтожном сравнительно порыве ветра или шквале открытые порта уходили под воду, корабль опрокидывался.

Злополучный «Кэптэн» (1870 г.), низкобортный и перегруженный, был опрокинут шквалом, прошедшим бесследно для остальных десяти судов эскадры: его остойчивость недостаточно обеспечивалась малою высотою его надводного борта.

Корабль «Ройял Джордж» при штиле почти моментально потонул, так как, стоя на Портсмудском рейде для незначительной починки, был накренен тем, что все пушки одного борта были взяты внутрь, как для заряжания, которое тогда производилось с дула, а с другого борта взяты к борту, как для стрельбы. Вода постепенно заплескивала в порта нижнего дека, скоплялась на палубе у борта и этим постепенно увеличивала крен. Старший офицер доложил командиру, что корабль пора спрямлять. Последовал ответ: «Без 10 минут восемь спрямим корабль одновременно с подъемом флага — поставьте команду по местам».

Во времена парусного флота — я еще его застал, — когда корабль стоял на рейде, то на ночь одновременно со спуском флага спускались брам-реи, а утром поднимались одновременно с подъемом флага, и команда была: «Флаг и гюйс поднять, ворочай!». Команда «ворочай» относилась к брам-реям, которые, будучи подняты до места, по этой команде ставились моментально в горизонтальное положение.

Капитан «Ройял Джордж», очевидно, этот обычный маневр хотел дополнить и эффектным спрямлением корабля, но команда, разбегаясь по местам, невольно бежала по тому борту, на который корабль был накренен. Крен еще увеличился, открытые порта ушли под воду, и корабль почти моментально затонул, и с ним погибло около тысячи человек, в том числе и адмирал Кемперфельд, отправлявшийся в Ост-Индию, чтобы принять командование эскадрой.

Потонул корабль моментально, а затем заграждал рейд в течение шестидесяти лет, пока в 1840-х годах его удалось частью взорвать, частью поднять.

Однотипный с броненосцем «Орел» броненосец «Александр III» был готов ранее других судов в этой серии и летом 1903 г. подвергся приемным испытаниям; во время этих испытаний он, можно сказать, был «на полтора дюйма» от гибели.

На судах этого типа, для улучшения поворотливости, в кормовом дейдвуде был сделан вырез (его потом заделали деревянными чаками). Делая пробеги на мерной миле, начиная с малых ходов, дошли и до полного; после первого пробега полным ходом корабль, чтобы вступить на обратный курс, должен был сделать поворот; для этого положили руль «на борт», корабль начал описывать циркуляцию, которая становилась все круче и круче, а вместе с тем корабль стал быстро крениться, но не как цирковая лошадь, т. е. не внутрь описываемого им круга, а наружу, как это и должно быть для корабля. Крен достиг 13°. Казалось бы, какая от этого может быть опасность для корабля? — Никакой. Но ходовые испытания соединили с испытаниями артиллерии на прочность установок — порта 75-миллиметровых орудий батарейной палубы были открыта так же, как и люки для подачи патронов. До нижнего косяка порта при сказанном крене оставалось полтора дюйма (38 мм), и лишь потому, что был мертвый штиль, вода не попала в открытые порта, и корабль не погиб и не опрокинулся, подобно тому, как через год «Орел», однотипный с ним, затонул в Кронштадтской гавани.

Картина аварии броненосца «Орел» вполне ясно и ярко описана в статье плававшего на нем младшим штурманом Л. В. Ларионова.[96]

В чем же была причина аварии? Через неплотно загнанные пробки дыр для броневых болтов тех плит, которые еще не были поставлены, вода проникала в корабль и скапливалась в бортовых коридорах, внутренняя переборка которых вполне водонепроницаема и в которой никаких отверстий нет.

Если бы даже за коридорами не наблюдали (что следовало делать, ибо на пробки полагаться нельзя), то был другой признак, на который на корабле никто не обращал внимания. Корабль стоял у стенки, на которую были поданы швартовы. Вот эти-то швартовы обтягивались все туже и туже, препятствуя образованию крена; никто за этими швартовами не следил. Наконец, они лопнули или все сразу, или почти моментально один за другим, корабль стал быстро крениться, причем первый размах такого крена составляет двойную величину против его статического значения.

На фотографии, приложенной к статье Л. В. Ларионова, ясно видна батарея малокалиберной противоминной артиллерии; корабль черпнул этими портами, вода влилась на батарейную палубу; это не имело бы тяжких последствий, но у борта были открытые люки в патронные погреба, которые тотчас же залило, крен еще увеличился, под воду ушел скос, на котором стояли башни шестидюймовых (152-миллиметровых) орудий; на этом скосе были горловины для погрузки угля. Так как везде шли работы по оборудованию и достройке корабля, то все люки и горловины на скосе были или открыты, или закрыты временными деревянными решетками, чтобы в них кто-нибудь случайно не провалился; вода залила угольные ямы через их нижние горловины — котельные отделения, и корабль только потому не опрокинулся вверх килем и не потонул, что глубина гавани всего 30 фут. (около 9 м), — и он сел на дно.

Казалось бы, урок достаточно поучительный: когда корабль стоит, ошвартовавшись у стенки, и на нем происходит или погрузка, или работы и почему-либо открыты лежащие близ грузовой ватерлинии иллюминаторы, ласт-порты и т. п., то необходимо за швартовами вести тщательное наблюдение. Если замечается, что их натяжение становится все больше и больше, то надо сейчас же выяснить причину этого явления и принять надлежащие меры — прежде всего задраить все иллюминаторы, ласт-порты и пр., после того потравить швартовы и уже затем, если нужно, выравнять крен.

Могут сказать, что случай с «Орлом» единичный; нет, за три года перед тем у стенки Балтийского завода, когда отдали швартовы, чтобы перетянуть на другое место минный заградитель «Енисей», то он почти опрокинулся, сделав первый размах почти в 30°; все, что было на палубе, посыпалось, и каким-то тяжелым ящиком переломило обе ноги помощнику начальника завода Филипповскому.

Через пятнадцать лет, почти подобно броненосцу «Орел», у стенки Васильевского острова затонул, опрокинувшись, пароход «Народоволец». Швартовы лопнули, иллюминаторы на нижней палубе были открыты, ими при первом размахе крена пароход черпнул, а дальше все пошло подобно тому как на «Орле». Случай с «Народовольцем» далеко не единичный, и почти ежегодно он повторяется в той или иной гавани.

Уроки эти забывать не должно. Следить на вахте за швартовыми не трудно, а в случае надобности нетрудно к ним поставить и дневального, и лучше сотни раз принять напрасную предосторожность, нежели один раз потерпеть крупную аварию или причинить гибель кораблю.