28 Авария

28

Авария

Однажды в Монако в конце 70-х годов прошлого века Грейс ехала в машине одна. Машина была смешная: лондонское такси, которым легко управлять на узких улицах. Поскольку заднее сиденье в машине просторное, там всегда можно усадить других пассажиров или положить покупки.

Грейс всегда водила машину чрезвычайно осторожно и медленно. Если с ней были дети, они всегда начинали над ней подшучивать:

— Быстрее дойти пешком.

И вот теперь она вырулила на стареньком кебе с rue Grimaldi на Place d’Armes. Грейс была в очках — она всегда надевала их, когда садилась за руль. Но она, видимо, задумалась о чем-то своем, выезжая на перекресток, и не заметила, как прямо перед ней вылетел какой-то итальянец. Он не нарушил правил. Грейс врезалась ему прямо в бок.

Испуганная, хотя и не пострадавшая, княгиня вышла из машины, чтобы извиниться. Она прекрасно понимала, что виновата, и была готова загладить свою вину. Итальянец был в ярости и не стал даже слушать ее извинения. Выскочив из машины, он указал на вмятину и заорал на Грейс.

Она попыталась его успокоить, сказав, что он совершенно прав. Но пусть не переживает, ее страховка покроет нанесенный его машине ущерб.

Но итальянец не желал ничего знать и продолжал осыпать ее оскорблениями.

Через несколько секунд на месте происшествия уже был полицейский, который следил за дорогой, ведущей наверх в Ле-Роше. Он отдал Грейс салют, а итальянца попросил угомониться.

— Мадам приносит вам свои извинения, — сказал он итальянцу, — и готова взять на себя все ваши расходы.

Но итальянец никак не мог остановиться.

— Эта стерва врезалась в меня!

Полицейский посоветовал ему придержать язык.

Увы, его слова не возымели действия. Итальянец продолжал размахивать руками и ругаться.

Полицейский счел своим долгом осадить хама, заявив открытым текстом следующее:

— Если ты не закроешь рот, я упеку тебя за решетку. Если ты посмеешь еще раз оскорбить княгиню Монакскую, я тебя арестую.

Итальянец тотчас же умолк. Он резко развернулся, чтобы еще раз взглянуть на женщину, которая помяла бок его машины, и до него наконец дошло, кто перед ним.

Грейс повторила, что это ее вина и она возместит ему все расходы. Вскоре за ней из дворца прислали другую машину.

Грейс, как и обещала, возместила итальянцу причиненный ущерб. После этого случая она говорила друзьям:

— Я больше никогда не сяду за руль.

К сожалению, она не сдержала это обещание.

Сентябрь 1982 года.

В пятницу утром 10 сентября Стефания вернулась в Монако с Антигуа, где провела последние недели летних каникул. На Карибах она получила травму, катаясь на водных лыжах. Она ударилась головой, причем так сильно, что ей наложили швы. В аэропорту Ниццы ее встретил шофер и довез до виллы Рок-Ажель, где она провела несколько дней, уверяя родителей, что с ней все в порядке.

В субботу утром 11 сентября Надя Лакост позвонила Грейс.

На понедельник для Стефании и Грейс были заказаны билеты на поезд, который должен был прибыть в Париж утром во вторник, потому что в среду у Стефании начинались занятия в школе.

Надю Лакост беспокоило, как Грейс собиралась оградить дочь от папарацци. По ее мнению, Грейс и Стефании не следовало ночевать со вторника на среду в их парижской квартире.

— В среду утром фотографы наверняка слетятся к вашему дому. Может, вам лучше переночевать в гостинице, скажем в H?tel Maurice? Он расположен недалеко от школы, и вас там никто не найдет.

Грейс с ней согласилась, хотя и заметила по этому поводу следующее:

— Где бы мы ни остановились, они все равно нас отыщут.

В воскресенье 12 сентября бывшая секретарша Грейс Филлис Блюм (ныне Филлис Эрл) позвонила из Лондона, чтобы обсудить с княгиней предстоящую поездку в Англию и третий конкурс поэтического чтения, который должен был состояться в Америке. Разговор коснулся вождения машины, и Филлис сказала Грейс:

— Не забудьте пристегнуться.

В тот же день Каролина вылетела в Лондон, чтобы провести неделю на оздоровительной ферме в графстве Хэмпшир.

В понедельник 13 сентября примерно в 9 утра Грейс разбудила Стефанию и зашла в комнату к Альберу, чтобы пожелать ему доброго утра. Он поздно вечером в воскресенье вернулся из Италии, куда ездил на выходные с друзьями посмотреть футбольный матч.

— Мама пришла разбудить меня, — вспоминал он позднее. — Мы с ней немного поговорили. Она сказала: «Увидимся позже!» В то утро у меня были дела во дворце, и я ответил ей: «Да, увидимся позже!»

Грейс собиралась вернуться во дворец, а ее шофер вывел из гаража старый зеленый «ровер-3500» и поставил его перед домом. Обычно это делала Стефания.

Всем детям разрешалось подгонять машину из гаража к дому еще до того, как они официально получили права. Все трое гоняли на автомобиле для переброски игроков в гольф или баловались на отцовском джипе. Все трое учились водить в Рок-Ажель.

Вместе с тем Грейс и Ренье установили строгие правила: до совершеннолетия дети не должны покидать пределы виллы. Пока они не получили права, они могли разъезжать лишь в границах частных родительских владений.

Грейс вышла из дома с ворохом платьев, которые она аккуратно разложила на заднем сиденье. Вслед за ней — тоже с ворохом одежды и шляпными коробками — вышла горничная, и они вместе сложили вещи на заднем сиденье. После чего Грейс позвала Стефанию, которая все еще не встала.

Рядом с машиной стоял шофер, готовый отвезти обеих женщин во дворец.

Грейс любила свой «ровер». Пробег у него был небольшой, потому что она редко им пользовалась, однако следила за тем, чтобы машина всегда была готова к любой поездке. Впрочем, на этом «ровере» не ездили дальше чем от дворца до виллы и назад. Как правило, за рулем был шофер.

Однако сегодня заднее сиденье было завалено вещами, так что места для троих — шофера, Грейс и Стефании — в салоне не было. Грейс отпустила шофера, сказав, что поведет машину сама.

Тот знал, что она не любит водить машину и редко садится за руль, и пытался ее переубедить.

— Вам нет необходимости вести машину самой. Оставьте платья, я за ними вернусь и привезу их вам во дворец.

Грейс ответила:

— Ничего страшного, я сама.

Шофер предложил:

— Давайте лучше я. Или сделаем так. Я сейчас позвоню во дворец и попрошу, чтобы за вашими платьями прислали машину.

— Нет-нет, в этом нет необходимости.

Шофер настаивал:

— Честное слово, мне ничего не стоит вернуться за вашими платьями.

Грейс не желала уступать:

— Нет-нет, я сама. Так будет проще.

И она села за руль. Стефания расположилась рядом с матерью на пассажирском сиденье. Примерно в 10 утра они выехали за ворота Рок-Ажель. Шофер проводил их взглядом.

Дорога от виллы ведет вниз к Ла-Тюрби. Здесь нужно обогнуть большой римский монумент в центре города, после чего вы оказываетесь на узком отрезке двухполосной дороги. Преодолев встречный поток, здесь нужно свернуть налево, миновав старушку, торгующую плетеными корзинами возле местной автостоянки.

Дорога D-37 ведет вниз от Ла-Тюрби к Среднему карнизу и далее в Монако. На ней две полосы, но некоторые ее участки такие узкие и извилистые, что обгон здесь абсолютно исключен.

Какое-то время она тянется прямо между старыми желтыми домиками с зелеными ставнями и геранями на окнах. В окнах верхних этажей можно увидеть, как сушится белье.

Затем следует небольшой поворот направо, после чего дорога резко устремляется вниз. Еще несколько сот метров, и вновь поворот, где вы вновь набираете скорость, поскольку дорога еще круче уходит вниз.

Справа от вас изрезанная горами долина тянется к самому морю. По краям прилепились домики. Глядя на них, кажется, что они вот-вот сорвутся вниз.

Дорога ненадолго выпрямляется, а затем снова следует поворот вправо, потом влево, потом снова вправо, причем с каждым новым поворотом она становится все круче и круче.

На дороге стоит знак: «Осторожно, возможен камнепад».

Далеко внизу в море выступает мыс Сен-Жан-Кап-Ферра, напоминающий большой палец. Здесь долина подходит к самой воде, вдоль которой тянется небольшой пляж. Отсюда перед вами открывается бескрайний зеленовато-лазурный полумесяц моря. Вам осталось преодолеть несколько крутых поворотов.

Примерно в 3-х километрах ниже Ла-Тюрби есть один особенно крутой поворот. Здесь пока нога жмет на тормоз, руки изо всех сил выворачивают руль, стараясь развернуть машину на 150 градусов вправо.

Грейс не успела вписаться в поворот.

«Ровер» пробил невысокую заградительную стену и сорвался вниз.

Он перевернулся, пролетел около 40 метров сквозь ветви деревьев и кувырком устремился по склону вниз. Грейс и Стефанию кидало по салону.

Как только Ренье позвонили на виллу в Рок-Ажель, он тотчас сел в машину и поспешил в Монако. Его дядя князь Луи де Полиньяк уже был там. Альбер приехал с виллы на своей машине и встретил их в больнице. Начали прибывать члены правительства.

Все толпились в вестибюле, ожидая, что скажут врачи.

Наконец было объявлено, что Стефания получила травмы, но ее жизнь вне опасности. Грейс тоже получила травмы. Однако в тот момент, если верить врачам, ее жизни тоже ничто не угрожало.

Через три часа после аварии Каролине сказали, что у Грейс сломаны ключица и бедренная кость и множество рваных ран по всему телу. Тем не менее ее заверили, что травмы не смертельные и нет никакой необходимости в тот же вечер возвращаться домой в Монако. Каролина заказала билет на первый самолет, вылетающий из Лондона в Ниццу во вторник утром.

В течение нескольких часов, когда за жизнь Грейс боролись лучшие специалисты и с ними вместе весь медицинский персонал больницы, было вывешено три бюллетеня. Ни в одном из них не сообщалось всей правды.

Стефания находилась в полуобморочном состоянии и испытывала сильную боль.

Ей поставили диагноз «трещина позвоночника». Никаких других серьезных травм или внутреннего кровоизлияния обнаружено не было. Врачи надели ей на шею фиксирующий «воротник» и заявили, что при правильном уходе ее уже через пару недель можно будет выписать.

Грейс по-прежнему была в коме. Врачам никак не удавалось привести ее в сознание.

Тогда медики заподозрили мозговое кровоизлияние. Определить, так это или нет, могла лишь томография. По странному стечению обстоятельств в госпитале имени княгини Грейс не было томографа.

Что было делать? Высказывались разные мнения, скажем, отвезти ее на вертолете в швейцарскую клинику. Но Грейс не перенесла бы перелета. Вряд ли она выдержала бы путь даже до Ниццы. В конце концов Грейс тайно перевезли на «скорой» в кабинет одного частного врача, расположенный неподалеку от больницы, где ей сделали томографию.

Томография показала, что Грейс перенесла два серьезных инсульта. Первый — до аварии, который привел к потере сознания. Причиной второго оказалась сама авария, и он был такой обширный, что французский нейрохирург доктор Жан Дюплэ, которого в срочном порядке доставили из Ниццы, заявил, что хирургическое вмешательство невозможно.

Более того, он заявил своим монакским коллегам, что Грейс могла бы выжить лишь в том случае, если бы медицинскую помощь ей оказали в течение первых 15 минут. Но даже если бы она выжила, как позднее сказал Ренье профессор Шарль Шатлен, половина ее тела была бы навсегда парализована. Грейс вернули в больницу и подключили к аппарату искусственного дыхания.

Вечером во вторник 14 сентября Ренье, Каролина и Альбер собрались у палаты, в которой лежала Грейс, чтобы поговорить с лечащим врачом. Доктор Шатлен попросил внимательно его выслушать. Он деликатно объяснил им, что состояние Грейс ухудшилось и спасти ее, по всей видимости, не удастся.

— Это был долгий и нелегкий разговор, — вспоминал Ренье. — Доктор Шатлен милейший человек. С большой чуткостью и отзывчивостью он объяснил нам, что искусственно поддерживать ее жизнь бессмысленно. Он показал нам снимки и ясно дал понять, что аппарат следует отключить.

Решение приняли все вместе: Ренье, Каролина и Альбер.

Голос Ренье задрожал.

— Душа противилась этому решению. Но если подходить рационально, оно было единственно верным. Поддерживать жизнь искусственно не имело никакого смысла.

Все трое вошли в палату, чтобы попрощаться с Грейс. После этого они оставили ее наедине с врачом. Аппарат искусственного дыхания отключили.

Сначала разнеслась молва о том, что произошла авария. Но никто не хотел верить. Нет, не может быть. Княгиня находится в Рок-Ажель, с ней Стефания, Ренье и Альбер. Потом заговорили о том, что все-таки слухи верны.

Неверие сменил шок.

За шоком последовала растерянность. Люди верили лишь в то, во что им хотелось верить. С княгиней все в порядке. Со Стефанией все в порядке. Да, машина покорежена, но обе спаслись. Люди бродили по улицам Монако и успокаивали друг друга. Мол, все хорошо, поводов для беспокойства нет. И мать, и дочь скоро поправятся.

Представители прессы слетелись в Монако, словно стаи саранчи. И пошло-поехало. Каждый кричал свое. Грейс мертва. Обе выжили. Княгиня в коме. Стефания отделалась легким испугом, жизнь Грейс висит на волоске.

Магазины закрылись. Конторы закрылись. Жители пошли в церковь молиться. В окнах, завешенных черной тканью, начали появляться портреты Грейс. Перед дворцом собралась толпа. Все ждали официального сообщения.

Оно появилось поздно вечером во вторник.

«Ее светлейшее высочество княгиня Монакская Грейс скончалась сегодня вечером в 10 часов 15 минут».

Монако погрузилось в молчание.

Словно густой зловещий туман, оно окутало город, заполнило улицы, проникло в дома и квартиры.

Во дворце царило смятение. Невозможно было поверить в случившееся.

Предстояло организовать государственные похороны. Однако никто не хотел взять на себя инициативу, словно боясь окончательно убедиться в том, что Грейс больше нет. Никто не мог собраться с силами. По грустной иронии, единственной, кто не побоялся бы взять на себя организацию похорон, была бы сама Грейс.

Это бремя легло на Ренье, Альбера и Каролину. И хотя часть обязанностей взял на себя правительственный кабинет, именно Ренье, несмотря на свое горе, нашел в себе мужество организовать похороны.

Ему помогали Альбер и Каролина, но руководил всем Ренье.

— Отец держался молодцом, — вспоминала впоследствии Каролина. — Он проявил силу духа и мужество. Я восхищалась им. Для нас он был предметом подражания. Теперь, спустя годы, мне понятно, что смерть матери сплотила нас. Я не хочу сказать, что, пока она была жива, мы были разобщены. Но после ее смерти мы стали чаще бывать вместе, стали бережнее относиться друг к другу и уделять друг другу больше внимания.

В течение нескольких недель во дворец со всего мира приходили тысячи писем и телеграмм. Кто-то насчитал 450 корзин с цветами, причем бо?льшая их часть была от посторонних людей.

Тело Грейс три дня лежало в гробу в небольшой дворцовой часовне в окружении почетного караула и моря цветов: белых роз, фиолетовых орхидей, белых лилий. В руках у нее были зеленые малахитовые четки. На безымянном пальце левой руки блестело обручальное кольцо. Все это время мимо нее проходила нескончаемая вереница людей, которые пришли попрощаться с ней.

Ровно в 10.30 в субботу 18 сентября гроб вынесли из часовни, и под барабанную дробь траурная процессии во главе с ее мужем, сыном и старшей дочерью двинулась к собору.

В это время Стефания лежала в специальном корсете в больничной палате, подложив под спину несколько подушек, и смотрела похороны по телевизору. С ней был Поль Бельмондо. Через несколько минут она не выдержала и разрыдалась, а потом потеряла сознание. Бельмондо-сын выключил телевизор. Остаток утра он провел рядом с ней, держа ее за руку. Оба плакали.

Отзвучали слова заупокойной мессы, но гроб с телом Грейс остался стоять в соборе до конца дня. Предполагалось, что его опустят в склеп вечером, причем на этой печальной церемонии будут присутствовать лишь близкие. Однако Ренье в последнюю минуту решил перенести погребение на следующий день, чтобы за ночь рабочие успели расширить склеп.

Грейс похоронили в воскресенье после того, как рабочие приготовили место для самого князя.