Подводная лодка обер-инженера Гласа

Подводная лодка обер-инженера Гласа

Как раз во время японской войны адмирал Вирениус был и. д. начальника морского штаба, Рожественский был в плавании, а Вирениус исполнял его должность. Является к нему австрийский инженер — как он сам себя называл, обер-инженер Глас, — и говорит:

— Я от вас денег не потребую… Имею я проект подводной лодки, который хочу осуществить.

Подает чертежик, на котором что-то набросано.

— Если вы эту лодку построите, — говорит он, — и доставите во Владивосток, я на ней поеду и взорву броненосец «Микадо», а за это вы мне уплатите 200 000 рублей. Если другой броненосец взорву, уплатите 100 000 рублей. А пока что я хочу только, чтобы вы осуществили эту лодку. Пока она строится, положите мне какое-нибудь жалованье, ну, на первое время тысячи три будете мне платить… Вирениус сказал:

— Напишите ему ассигновку на 6000 рублей, а проект доложим генерал-адмиралу.

Глас шесть тысяч получил, свой эскизик передал, заключили договор. Доложил Вирениус управляющему министерством адмиралу Авелану, затем генерал-адмиралу Алексею Александровичу. Тот посмотрел, спросил:

— Тут одна мина будет висеть? Я бы желал, чтобы две было.

Глас готов: две так две.

Лодка была совершенно дурацкая: профиль вроде этакого автомобиля. Глас сидел так, что немного выдавался корпусом над водой, закрытый стеклом, и должен был ногами работать. А ходу эта история должна была давать, может быть, один узел… Была эта лодка построена и отправлена для испытаний в Черное море.

Министром был уже Бирилев. Надлежало произвести испытания. Командир корабля, которому это было поручено, должен был проследить, чтобы Глас по условию прошел до Балаклавы и вернулся обратно в течение 3 часов. Командир говорит:

— Эта посудина только от корабля отойдет — потонет, я таких испытаний допустить не могу.

Доложили Бирилеву. Бирилев тоже говорит:

— Черт знает что, куда это годится. Никаких испытаний не делать. Сказать, чтобы Глас уезжал.

А по контракту следовало, что если первая лодка будет неудачной, русское правительство должно построить вторую лодку и вторую лодку испытать. Если и она будет неудачной, тогда договор сам собой исчерпывается.

В контракте было дальше упомянуто, что если выйдут какие-нибудь недоразумения, то разбираться дело будет в австрийском суде, в Австрии.

Проходит порядочное время после приказа Бирилева прекратить испытания. Россия заем делает, который за границей размещается.

Я тогда заведовал Опытовым бассейном. Получаю повестку — министр требует меня к себе.

Оказывается, посол наш из Австрии телеграфирует, что на всю сумму, вырученную по займу, около полутора миллионов рублей, наложен арест по протесту инженера Гласа. Дескать, по контракту должны были построить две лодки, построили одну, второй не построили, а Глас на этом деле потерпел ущерб, потому что он мог взорвать броненосец и получить 200 000 рублей. Он требует свое вознаграждение, и австрийский суд должен будет это дело решать. Министр говорит:

— Вы мне это дело разберите. Я вызывал и генералов и адмиралов, они чепуху говорят, вы мне это дело выясните.

— Нужна комиссия.

— Кого вы хотите в комиссию?

Я говорю: вот таких-то…

Сроку было примерно 12 дней до того, как австрийский суд начнет это дело разбирать. Получили мы в копиях все документы, а между ними такие клочки бумажки, на которых написано: «Адмиралу Вирениусу; прошу уплатить столько-то тысяч, скажем 8000, в уплату Балтийскому заводу за такие-то работы». Резолюция адмирала: «Уплатить». Другой раз 6 тысяч просит. Резолюция: «Отпустить».

Бирилеву показываю: смотрите, как и что. Бирилев выразился (он всегда выражался очень энергично), а я ему дальше объясняю, что уплата этих тысяч показывает, что между договорившимися сторонами существовало полное согласие и взаимное доверие, а коли так, то по австрийским законам гражданское дело между ними должно разбираться по словесным свидетельским показаниям, без документов. И вот они требуют, чтобы явились в суд генерал-адмирал Алексей Александрович, управляющий министерством Авелан, Вирениус и дали бы свидетельские показания… Дело дрянь…

Бирилев сказал:

— Денег я ему платить не хочу. Надо будет с ним как-нибудь мириться.

Счастье наше, что Глас был фанатиком своей идеи, полусумасшедшим, а не то, что мошенником. Но за ним стояли мошенники и адвокаты, которые, вероятно, в скорости сюда и приедут. А тут еще праздник приближается — 17 октября. Надо ему немедленно всучить деньги и получить наш контракт обратно.

— Сколько вы, Алексей Алексеевич, разрешите израсходовать? — спрашиваю я.

— Возьмите, говорит, двадцать пять тысяч…

Встретился я с Гласом и говорю ему:

— Вот что, лодку вашу мы осуществили, построили по вашему чертежику; чем нам судиться, мы вам дадим эту лодку, довезем ее до австрийской станции, заплатим пошлину, и вы тогда можете другим государствам показывать готовую лодку, а не только чертежик, как у нас.

— Отлично, — говорит, — я согласен.

— Сколько вам дать еще деньгами, за беспокойство?

— Дайте, — говорит, — три тысячи. Но я хочу, чтобы меня принял адмирал Бирилев и засвидетельствовал, что я действовал во всем добросовестно.

Звоню по телефону адмиралу; прошу принять Гласа немедленно.

Это было 16 октября.

Принял Бирилев этого Гласа, сказал ему речь на английском языке. Затем я тотчас вынул деньги — три тысячи, всучил ему, от него контракт получил, и дело было кончено.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.