«Рушится тысячелетнее Прежде»

«Рушится тысячелетнее Прежде»

«Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция», — писал Маяковский в автобиографии.

Революцию он предвидел, вся его жизнь была открыта ей навстречу, он жаждал ее, в своих стихах призывал ее:

Выньте, гулящие, руки из брюк — берите камень,

нож или бомбу, а если у которого нету рук — пришел чтоб и бился лбом бы!

или

Граждане!

Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».

Сегодня пересматривается миров основа.

Сегодня

до последней пуговицы в одежде

жизнь переделаем снова.

Сохранился дневник Михаила Кузмина, в котором он писал на следующий день после большевистского перево- рога, то есть 8 ноября: «Чудеса совершаются, все занято большевиками… Пили чай. Потом пошли к Брикам. Тепло и хорошо. Маяковский читал стихи».

Именно так — тепло и хорошо…

О.М.Брик сдержанно отнесся и к пришедшим к влас- 1и большевикам, и к провозглашенной им политике в области культуры и народного просвещения. «Культурная программа большевиков невозможна… — писал он. — Если предоставить им свободно хозяйничать в этой области, то получится нечто, ничего общего с культурой не имеющее…» Но вскоре поняв, что плетью обуха не перешибешь, смирился.

Лилю не удивляли и не шокировали взгляды Маяков- i кого, она их разделяла и не считала, что он тогда стано- иился на горло собственной песни. Позиция поэта органично вытекала из его произведений, которые она, как известно, очень любила. Революцию он ждал, призывал и — обрел. И до конца дней воспевал. Это гораздо позднее, когда изменилось время, а с ним изменилась и она, и ее взгляды, ее отношение к его политической поэзии стало не столь однозначным, как прежде.