Жизнь и смерть Пауэрса были нелепы
Жизнь и смерть Пауэрса были нелепы
Здесь я хотел бы поведать о судьбе американского пилота Френсиса Гарри Пауэрса, обмененного на мосту Глинике на Абеля. Говорили, он знал, на что шел, вернее — летел, пересекая 1 мая 1960 года границу СССР..
Вот уж вряд ли! Пауэрс был абсолютно уверен, что, по крайней мере для советских самолетов, он совершенно неуязвим. Американские У-2 поднимались на высоту 18–20, иногда 22, даже 25 километров. И пилоты-шпионы, одетые в серебристые комбинезоны, твердо считали, что здесь-то русские МиГи их У-2 с антирадарным покрытием не достанут.
Кого обменяли на гения разведки
Из уважения к Абелю, а совсем не к Пауэрсу все же представим этого человечка, вошедшего в историю благодаря вселенски известному обмену. Сын шахтера, ставшего затем сапожником, и домохозяйки Френсис Гарри Пауэрс родился 17 августа 1929 года в городе Дженкинс, в штате Кентукки. Окончил колледж и в мае 1950-го доброволец Пауэрс вступил в армию США. Учился в школе ВВС, летал на различных типах самолетов. Его должны были отправить на войну в Корею, но вместо этого Пауэрс попал в больницу с аппендицитом. По некоторым сведениям, именно в госпитале на молодого летчика обратили внимание люди из ЦРУ, куда он официально перешел на службу в 1956-м в звании капитана. При смене фирмы важную роль сыграло повышение зарплаты: 2500 долларов в ЦРУ — это вам совсем не 700 в ВВС.
Свой шпионский У-2 Пауэрс тщательно осваивал на затерянном в пустыне Невада аэродроме в течение двух с половиной месяцев. Гарри, как он любил называть себя сам, научился и новому для себя ремеслу перехвата сигналов радиолокационных станций и радиосигналов. Его У-2 налетал немало часов над Калифорнией и Техасом.
После учебы наступило время настоящей работы. Пришлось отправиться в Турцию на американскую военную базу Инджирлик, где находилось его подразделение ЦРУ «10–10». С 1956 года летчик регулярно совершал на У-2 разведывательные полеты вдоль границы — иногда и пересекая ее — с СССР, а также с Афганистаном и Турцией.
Прерванный полет
1 мая 1960-го, взяв старт с военной базы в пакистанском Пешаваре, Пауэрс пролетел над Афганистаном и через час, в 5.36 утра по московскому времени, нарушил советскую воздушную границу в 20 километрах от таджикского Кировабада — ныне город Пяндж.
Задача шпиона: фотосъемка секретнейших военных и промышленных объектов в Челябинске, Свердловске, Кирове, Архангельске, Мурманске и запись сигналов наших станций радиолокационного наблюдения. Пауэрс должен был обратить особое внимание на Байконур и Плесецк. До конечной точки — военной базы в городке Будё в Норвегии — ему предстояло пролететь на высоте 20 тысяч метров над чужой страной 4670 километров. Так и тянет назвать эту авантюру наглой: о новом зенитно-ракетном комплексе, способном сбивать цели даже на отметке в 25 километров, в ЦРУ не догадывались.
Где-то над Челябинском автопилот вышел из строя. Но стало ясно, что, углубившись на нашу территорию приблизительно на две тысячи километров, возвращаться летчик не будет. Пойдет дальше и почти наверняка на приспособленный для У-2 норвежский военный аэродром. Между тем в боевую готовность привели зенитные комплексы С-75 не только на Урале, но и в районах Архангельска, Вологды, Мурманска и по всей границе с Финляндией — куда бы ни направился незваный гость, его повсюду ждали.
Пауэрс действительно возвращаться не собирался. Произвел фотосъемку над секретным, как у него было отмечено, объектом — то был сверхзакрытый Челябинск-40, химкомбинат «Маяк», производящий обогащенный уран, и довольно неожиданно повернул на Свердловск. Безнаказанность пьянила. Пауэрс и не предполагал, что советские радары вели его еще от Пянджа в Таджикистане, а уничтожить его решено было в районе города Дегтярска, неподалеку от Свердловска.
Существует с десяток версий того, как сбили У-2. Не собираюсь отдавать предпочтения ни одной. Изложу лишь точно установленное, без лишних подробностей.
Еще в районе Байконура Пауэрса попытались перехватить поднятые по тревоге самолеты, но достать его на высоченном потолке не сумели. Пауэрс этого, конечно, не заметил… В то же время на подлете к Уралу, по приказу руководства ПВО, на аэропорты были срочно посажены все военные и гражданские лайнеры. То есть маршрут У-2 наши разгадали относительно верно…
Сам Пауэрс уверял своего отца и, еще важнее, конгресс США, что его сбила не ракета, а самолет, который он видел собственными глазами. Однако попала в самолет, якобы невидимку, первая же ракета класса «земля — воздух» зенитного комплекса С-75. Она была выпущена в 8 часов 53 минуты 2-м зенитным ракетным дивизионом. Его командир находился на переподготовке, многие офицеры 1 мая были, как и положено, выходными, и «на хозяйстве» пребывал начальник штаба майор Воронов, у которого опыта стрельбы боевыми ракетами не было. У экрана индикатора, вот судьба, дежурили двое молодых офицеров-ракетчиков… И все же ракету по появившемуся в секторе обстрела самолету выпустили.
ЗРК С-75 начали поступать на вооружение еще летом 1959 года. Это оружие осваивали, проводили учебные стрельбы, ставили на боевое дежурство. Американцы об этом не догадывались, а потому Пауэрс и прочие летали над СССР без всяких комплексов.
Зенитная ракета догнала самолет-шпион на высоте 22 тысяч метров и взорвалась в 25 метрах от его хвоста. Вопреки распространенному заблуждению, ракета и не должна попадать в самолет, но поражает его осколками, взрываясь на подлете. В итоге крыло и хвост нарушителя оторвало, осколки попали в двигатель. Однако в те годы точность попадания в цель определялась неважно, так что для большей надежности в У-2 полетели еще семь ракет.
Вот тут-то и случилась трагедия, о которой долгие годы молчали… Пауэрс не врал папеньке относительно увиденного рядом самолета. Ми Г-19 действительно чуть не достал шпиона, но старшему лейтенанту Сергею Сафронову чуть не хватило высоты для выполнения приказа перехватить и уничтожить…
Почему сбили своего? После взрыва первой ракеты на экранах индикаторов появилась рябь. Не имеющие серьезного опыта пуска С-75 офицеры решили, что противник применил радиопомехи. Уверенности, что наверняка сбили, не было. Тогда и поступил роковой для Сафронова приказ. Выпущенная ракета автоматически захватила цель — один из двух наших поднятых МиГов. Не мог бедняга Сафронов предполагать, что свои примут его самолет за чужой и точно попадут в него ракетой… Другой МиГ, ведущий, на котором летел пилот Айвазян, поняв в чем дело, сумел увильнуть, сделал глубокое пикирование и остался целым. Сергей Сафронов не успел, ракета попала в самолет, и он геройски тянул его, отводя от города Дегтярска. Погиб смертью храбрых. Наградой стал орден Красного Знамени, присвоенный посмертно.
В 2005 году, в канун 60-летия Победы в Великой Отечественной, о Сафронове все-таки вспомнили. К 9 Мая в Дегтярске, что километрах в шестидесяти от того места, где приземлился сбитый Пауэрс, установили скромный памятник. Рядом со стелой — сохранившийся фрагмент сафроновского МиГа. Все эти 45 лет он невостребованно пролежал в чьем-то огороде. Теперь молодожены города Дегтярска после бракосочетания подъезжают поклониться летчику. Названа в честь старшего лейтенанта и одна из городских улиц. В местном музее выставлены личные вещи Сафронова — летная куртка из кожи, полетная карта, шлем… Все это передала в музей вдова Сергея.
У нас все делается с некоторым опозданием. Но все-таки хорошо, что делается, что осталась память и жители городка хотя бы знают имя человека, спасшего город от разрушений.
На пороге смерти оказался и другой летчик, Игорь Минтюков, который, перегоняя новый экспериментальный истребитель-перехватчик Су-9 с аэродрома на аэродром, вдруг услышал приказ идти на таран для уничтожения противника — то бишь Пауэрса. Это означало верную смерть: пилот летел без высотно-компенсационного костюма, катапультирование было невозможно. Но главное — на Су-9 не было оружия. Минтюков до Пауэрса не добрался, так что рядом с собой американец видел Сафронова.
Судьба майора Воронова сложилась после удачного выстрела по Пауэрсу гораздо счастливее. В 1960-е он попадал под «хрущевское» сокращение армии, но первый боевой и сразу удачный пуск ракеты в истории советских зенитных ракетных войск позволил высшему начальству отменить приказ и дать офицеру продолжить службу. Да и Сафронова сбил не его дивизион, а соседний…
После этого удачного попадания по Пауэрсу, как полагают некоторые историки и военные специалисты, над территорией СССР были сбиты по одним сведениям 20, по другим — 17 самолетов У-2. По крайней мере, и американцы подтверждают, что на базы не вернулось именно 20 отправлявшихся в шпионский полет разведчиков. Что с летчиками — погибли, попали в плен? Судя по всему, выжить повезло лишь одному Пауэрсу. Судьба всех остальных — неизвестна.
Итак, У-2 Пауэрса подбили, и самолет падал, но разведчик все же на какое-то время сумел сохранить контроль над У-2, который снизился до отметки десять тысяч метров — до того катапультироваться было смерти подобно.
Вот как повествует об этом сам Пауэрс: «…Неожиданно я услышал глухой взрыв и увидел оранжевое сияние. Самолет вдруг накренился и, как мне кажется, у него отломились крылья и хвостовое оперение. Возможно, что прямого попадания в самолет не было, а взрыв произошел где-то вблизи, взрывная волна или осколки ударили в самолет. Это произошло на высоте приблизительно 68 тысяч футов. Меня сбили примерно в 25–30 милях южнее или юго-восточнее города Свердловска. В этот момент я летел довольно точно по курсу. При падении самолета меня прижало к приборному щитку, и поэтому я не мог воспользоваться катапультирующим устройством. Я поднял над головой фонарь кабины, отстегнул пристяжные ремни и выкарабкался из самолета через верх. Парашют раскрылся автоматически».
Шпиону крупно повезло! Он не предполагал, что его любимое ЦРУ о нем как следует «позаботилось». Летчику вообще не дано было катапультироваться: в случае нажатия на заветную кнопку он бы просто взорвался, так как кресло пилота было заминировано. Но Пауэрсу не пришлось дотягиваться до спасительно-убийственной кнопки — кабина после пуска ракеты была частично повреждена, он открыл люк и выпрыгнул из потерявшей управление машины без всякой катапульты. А иначе…
Однако есть и другая версия. Вроде бы на базе в Пакистане перед самым взлетом американский техник шепнул Пауэрсу: катапультируемое кресло заминировано. И летчик знал, что делать — снизился до высоты, с которой можно было прыгать без кислородной маски, и прыгнул… Действительно, когда под Сверловском искали, находили и изучали разбросанные осколки его самолета, в системе катапультирования нашли взрывное устройство.
Везение продолжалось и дальше. Мог бы шпион оказаться в дремучих лесах, откуда ни в жизнь с их-то американскими барскими замашками и холеным образом жизни ему не выбраться. Или зацепиться за верхушки деревьев. Или, еще хуже, повиснуть на проходившей неподалеку высоковольтной линии. А Пауэрс приземлился прямо на пашне, недалече от околицы деревни Поварня. Был он, упавший при приземлении на спину, обнаружен довольно быстро.
А не налить ли летчику бражки?
И тут произошел казус, долгие годы упорно замалчивавшийся. Жители деревни Поварня Свердловской области как раз отмечали светлый праздник Первомая. Торжества с употреблением непременного традиционного напитка под хорошо известным жителям названием «бражка» разворачивались неподалеку от широченного поля, на котором пытался разобраться со своим никак не желавшим складываться парашютом поднявшийся с пашни Пауэрс. Сохранился снимок летчика в серебристом обтягивающем костюме и шлеме, напоминающем скафандр космонавта. Местные и приехавшие в деревню гости с завода «Уралмаш» «подумали — маневры идут», и к растерявшемуся «небожителю» подбежали люди. А где-то высоко в небе виделся скоро исчезнувший дым.
Шутка ли, наш летчик в Поварне приземлился прямо с небес! Неведомого гостя теребили, каждому хотелось потрогать невиданный костюм, поговорить. Трогать — трогали, но поговорить — не выходило. Гость с неба мурлыкал на неведомом языке. Нашлась девушка, немного болтавшая по-немецки, у нее начал было налаживаться диалог с напуганным таким к себе вниманием пришельцем.
Мужики уже послали кого-то из ребятни за фирменной бражкой. Как же тут не налить — русское хлебосольство било ключом! Вокруг живописного парашютиста собиралось все больше народу. Какая там бдительность! Хотя, тоже логично, разве добраться до Урала шпионам?
Наверняка Пауэрса напоили бы, если бы не Леонид Чужакин. Ему летчик, ни слова не понимавший по-русски, показался несколько подозрительным. Он помог Пауэрсу снять необычное снаряжение, под которым обнаружилась куртка совсем не советского покроя. На шлеме и на костюме было написано что-то не по-русски. Летчик вдруг потянул руки вверх, словно сдаваясь в плен. Этот жест поняли и не поняли. Потом жестом попросил закурить. Тут же угостили папироской. Но вот здесь-то, презрев недовольство односельчан, которым так хотелось, чтобы летчик хоть пригубил, Чужакин повез свалившегося с небес незнакомца в сельсовет, прихватив добровольно сданное парашютистом оружие, надувную лодку, разговорник, как потом выяснилось, на четырнадцати языках и инструкцию по выживанию. В ней предусмотрительные соотечественники Пауэрса давали экзотические советы, как изготовить из подручных средств рогатку и какие грибы съедобны. Это после того, как они «заботливо» заминировали кабину У-2.
За бдительность и получил Чужакин с еще несколькими односельчанами боевые медали. Конечно, прошло бы несколько часов, и Пауэрсу все равно не миновать встречи сначала с милицией, а вскорости и с КГБ, но благодаря Чужакину свидания эти состоялись чуть раньше.
Чекисты резво обыскали Пауэрса. Обнаружили карту, фотодокументы, острый нож, длиннющий не нашенский пистолет с глушителем. В придачу к этому в ЦРУ Пауэрса снабдили несколькими парами дорогих часов, золотыми монетами и толстущей пачкой советских рублей — на эти пять тысяч можно было купить мечту советского человека — автомашину «Волга». Значит, готовились к встрече с землей в ЦРУ по-всякому. Могли и взорвать в воздухе, а на всякий случай и подстраховать, снабдив оружием, денежками, инструкциями по выживанию. Случиться с самолетом-шпионом может всякое. В записке, обнаруженной в снаряжении, было написано на нашем родном: «Я американец и не говорю по-русски. Мне нужны пища, убежище и помощь. Я не сделаю вам вреда. У меня нет злых намерений против вашего народа (!). Если вы мне поможете, вас наградят за это». Неужели в наивности своей они допускали, что не понимающий ни слова по-русски летчик сможет в случае чего откупиться, договориться?
А еще подполковник Смирнов, из военной контрразведки, дослужившийся впоследствии до генерала, нашел в снаряжении толстую иголку непонятного назначения. Спросили арестованного, зачем она, и тот ответил: «Обыкновенная булавка». Пауэрс принимал его допрашивавших за полных кретинов — в булавке содержался сильнодействующий яд. Уколись Пауэрс этой «обыкновенной булавкой» и прощай навсегда, Америка. Но летчик таких серьезных намерений не имел. Наверное, еще на деревенской пашне уразумел, что до жестокой расправы не дойдет.
В ту пору жизнь была незатейливой. Работники местного КГБ получили приказ срочно доставить задержанного в Москву. Они и доставили. Летел в советскую столицу летчик Пауэрс не на военном, а на обыкновенном гражданском самолете, на регулярном рейсе, но, конечно, под солидным конвоем.
Аджубей узнал обо всем первым
Алексей Иванович Аджубей, главный редактор «Известий», узнал о сенсации, как и подобает зятю Хрущева, первым. Привожу его личное устное свидетельство, для меня особенно ценное. Ведь мой отец, Михаил Долгополов, с 1938-го и до самого ухода в 1977-м работал в этой газете, и к нам, на улицу Горького, нередко заглядывал главный редактор. Не только потому, что ценил папу, блестяще разбиравшегося в культуре и знавшего всех и вся, — просто мы жили и живем буквально напротив «Известий», и случалось, Алексей Иванович забегал на минутку-две, чтобы, отключившись от высоких государственных забот, передохнуть, может, выпить рюмочку, всегда его ждавшую… Все говорили, что скоро «женатый на дочери Никиты Аджубей сменит на посту министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко». Не знаю, как насчет смены, но Аджубей был всегда в курсе…
Этот его рассказ я впервые услышал еще в Париже, где работал долгие годы, а Алексей Иванович, только-только выбравшийся из опалы, ко мне иногда заезжал.
Итак, на первомайском параде 1960 года Аджубей, по его словам, заметил необычную нервозность Никиты Сергеевича: к тому постоянно подходил военный порученец, Хрущев подзывал к себе генералов, сам отлучался с трибуны, куда-то звонил. Возвращался с лицом красным и расстроенным. И вдруг, после очередной короткой отлучки, поднялся на трибуну буквально просветленный. Оживленно сообщал что-то подходившим к нему ближайшим соратникам, приветственно махал шляпой идущему внизу народу. Видя это, демонстранты кричали в адрес вождя здравицы.
Вечером родственник поделился с Аджубеем новостью: над Свердловском сбили американский самолет, летчика-шпиона захватили живым, везут в Москву. Алексей Иванович вспоминал, что редко видел Хрущева таким радостным и счастливым. Тут можно было начать большую и сулящую выгоду игру…
И Москва взяла паузу. Дала Вашингтону объявить миру о пропаже самолета, «проводившего метеонаблюдения в Турции». Президент США еще больше подставился, попросив помощи советских коллег: быть может, они отыщут исчезнувшего с радаров летчика?
Долетел до Колонного зала
Скандал со шпионским полетом сорвал намечавшуюся в Париже встречу в верхах. 5 мая 1960 года взбешенный и в то же время радостный Никита Хрущев на Пятой сессии Верховного Совета СССР публично оповестил мир, что самолет сбит. Затем умело, сам или уж не знаю, по чьей подсказке, сделал передышку и через два дня с той же трибуны ошарашил главного противника: ваш шпион-летчик — на Лубянке. Никита Сергеевич требовал от президента США Эйзенхауэра извинений. Тот приказал подобные полеты прекратить, но извиняться отказался.
На Выставке достижений народного хозяйства быстренько выставили У-2, точнее те обломки, что от него остались. Их собирали в Поварне специально присланные люди и особенно преуспевавшие в такого рода поисках местные пионеры. Кстати, уже в 2006-м некоторые осколочки от У-2 выставили на продажу через Интернет. Но, поди разбери, настоящие они или фальшивые.
А вот то, что образцы материалов, из которых сделан самолет-разведчик, передали в военные наши лаборатории, святая правда. Там они и хранились долгие годы.
ВДНХ же посещали летом 1960-го десятки тысяч людей. Как говорили в то время, «получился огромный пропагандистский эффект».
И с Пауэрсом хорошо поработали. Он охотно отвечал на вопросы, выдавая «признательные показания». Рассказывал то немногое, что ему было известно. Пленника возили на экскурсию по Москве, беседовали, втолковывали истины о преимуществах советского образа жизни. Накануне суда Пауэрс попозировал с макетом советского самолета в руках — снимок обошел весь мир.
17 августа 1960 года в Москве в Колонном зале Дома союзов разыгрался показательный открытый судебный процесс, по американской терминологии — «Советский Союз против Фрэнсиса Гарри Пауэрса». Судила Пауэрса Военная коллегия Верховного суда СССР.
О значимости события свидетельствовали громкие имена участников процесса. Так, государственное обвинение поддерживал сам Генеральный прокурор Союза ССР Руденко. Председательствовал глава Военной коллегии генерал-лейтенант юстиции Борисоглебский. В зале — дипломаты, юристы из разных стран, свыше двух с половиной сотен наших и зарубежных корреспондентов, по прежним меркам, количество огромное. Ну и, конечно, «представители общественности». Никогда не знаешь, кто эти люди и кого представляют.
Как и на процессе Абеля в США подсудимому был «выдан» адвокат. Если полковника защищал Донован, то Пауэрса — наш человек с пушкинской фамилией Гринев. Кстати, по общему мнению, защитник показал себя достойно.
В Москву прилетели родители пилота-шпиона. С американской практичностью они заключили небольшой контракт с журналом «Лайф»: их пребывание в СССР оплачивается в обмен на эксклюзивные интервью и комментарии. Приехала и жена Пауэрса Барбара.
Москва выдала визы нескольким вполне официальным сотрудникам ЦРУ — пусть наблюдают за погромом, который устраивается американской разведке.
А поражение было явным. 17 августа в ответ на вопрос председательствующего, признает ли он себя виновным в предъявленном обвинении, Пауэрс ответил: «Да, признаю себя виновным». Впрочем, он попытался прикинуться всего лишь наивным военным летчиком, нанятым для выполнения задания, и никак уж не шпионом. На допросе говорил немного, отвечал односложно. Защитник Гринев вытягивал признания, как-то смягчающие вину, Руденко был суров. Дали показания и четверо вызванных в Москву жителей деревеньки, где поймали Пауэрса.
Хладнокровие изменило пилоту, пожалуй, лишь перед заключительным словом. Пауэрсу грозила смертная казнь, и тут он спасался как мог:
— Сознаю, что совершил тягчайшее преступление и заслужил за него наказание. Но я человек и не являюсь врагом русского народа. Я глубоко осознал свою вину.
Впрочем, казнить Пауэрса указаний не было. К чему обострять и без того напряженные советско-американские отношения? В 12 часов 50 минут 19 августа суд удалился на совещание для вынесения приговора. Посовещавшись до половины шестого, судьи вынесли не слишком суровый по тем временам приговор: в соответствии со статьей 2 «Об уголовной ответственности за государственные преступления» — десять лет заключения с отбыванием первых трех в тюрьме.
Во Владимирском централе с Судоплатовым
Так в сентябре 1960 года произошло знакомство Пауэрса со знаменитым Владимирским централом. Вместе с Пауэрсом как раз в эти годы срок там отбывал один из непосредственных начальников Абеля — Павел Судоплатов. В отличие от летчика, который просидел вместо десяти лет до февраля 1962-го, Павел Анатольевич, арестованный в 1953-м и осужденный на 15 годков, был выпущен из тюрьмы лишь летом 1968 года.
«Владимирский узник» Пауэрс за свое пребывание в централе прибавил в весе четыре килограмма. Сначала, правда, загрустил, впал в депрессию, даже не ел ничего, но из душевного транса его вывели быстро. А дома жена Барбара и родители Пауэрса тут же схватились за перья, умоляя любимого президента Джона Кеннеди помочь их мужу и сыну: обменять, выкупить, сделать все, что только возможно… Кеннеди воспринял послание благосклонно.
Один из сопровождавших Пауэрса в Берлин, где на мосту Глинике и должен был произойти обмен, клялся мне, будто узнику Владимирского централа выдали новехонький костюм с рубашкой. Рассказчик также уверял, будто в чемодане — его тоже прикупили специально по такому случаю — лежала даже здоровенная банка с черной икрой плюс какие-то матрешки — сувениры. Не очень верится… Но все же, по-моему, Пауэрса в централе не слишком теребили, дали пожить в меру спокойно, относились с определенным, им не заслуженным уважением.
Однако нельзя сказать, чтобы возвращение «блудного сына» домой было встречено в Штатах фанфарами. Поначалу пресса и сограждане заклеймили его предателем. Он не смог уничтожить разведывательное оборудование на своем самолете. Долгое время не прощали, что сознался в шпионаже. «А что было делать? — оправдывался потом Пауэрс. — Хотели, чтобы я не сдался живым в руки русских и совершил самоубийство. Да, в потайном отверстии полой монеты у меня хранилась булавка со смертельным ядом. (Помните, «обыкновенная булавка»? — Н. Д.) Но мне приказывали употребить ее, если только я не смогу выдержать мучений при пытках. Однако чего не было, того не было». И Гарри, как и каждый нормальный человек, предпочел жизнь, пусть и героической, но смерти…
Не знаю, как в ЦРУ, а в уставе американских и британских военнослужащих четко прописано, что можно говорить попавшему в плен. Первый абсолютно стандартный вопрос пленному, задаваемый сразу после захвата: имя, фамилия, звание, личный номер и номер части? Далее фамилия командира, расположение части, иногда фамилия и звание старшего командира. Обычно, как показала война во Вьетнаме, американские пленные на все эти вопросы отвечали беспрекословно.
В армиях НАТО ценится спасение собственной жизни. Так, при возникновении угрозы пыток, насильственной смерти, расстрела пленный может пойти и на более серьезные откровения. Считается, что затраты на его содержание вражеской стороной, сохранение жизни, возможное возвращение из плена на службу в конечном итоге нанесут противнику больший урон, чем запирательство, которое может привести к физическому уничтожению.
Неизвестно ни одного случая, когда «их» в плен попавшие после возвращения были как-то серьезно наказаны за разглашение военной тайны. Для офицеров самой «страшной» карой бывало так называемое «увольнение без почестей». После этого у некоторых могли возникнуть сложности при устройстве на государственную службу.
Так случилось и с Пауэрсом. Летчика, сознавшегося в шпионаже, вызвали в комитет сената американского конгресса. В Вашингтоне ждали объяснений: почему признался? Пауэрс не прикидывался заблудшей овечкой. Доказал: совершать самоубийство в случае ареста в ЦРУ от него не требовали.
Потом и сам перешел в наступление. Штаты должны быть ему благодарны, ибо он не выдал русским многих секретов. И комиссия вынесла оправдательный вердикт: «Пауэрс свои обязательства перед Соединенными Штатами выполнил».
А раз так, то Фрэнк быстренько потребовал с ЦРУ все деньги, которые ему задолжали за годы отсидки. Он уходил из своей военной эскадрильи в разведку не просто так — обещали, как мы помним, платить за риск по 2500 долларов в месяц. Сумма по тем временам немалая. И ЦРУ заплатило. Затем все обвинения сняли с него и военные. И хотя Пауэрс был уволен из разведки «без почестей», его вернули в армию.
В ней, а не в ЦРУ, он продолжил работу до 1970-го. Трудился в фирме «Локхид» летчиком-испытателем. В том же году выпустил книгу «Операция “Сверхполет”». По американскому телевидению не раз крутили фильм о полете У-2, где Пауэрс за неплохие гонорары выступал главным консультантом.
Правда, что-то не сложилось в отношениях с женой, вытянувшей его вместе с родителями из советской тюрьмы. Фрэнк быстро развелся, чтобы тут же жениться на симпатичной Сью. У них родился сын…
ЦРУ признало его своим, да и Пауэрс больше не строил из себя скромнягу-летчика. Да, был разведчиком. Ведомство трогательно заботилось о нем, приняв на работу даже вторую супругу.
Иногда читаю, что летчик, благодарный за сносное к себе отношение в СССР, превратился чуть не в нашего доброжелателя. Сплошное вранье! До последних своих дней Пауэрс сохранил неприязнь к России. Когда в 1976 году наметились робкие признаки потепления, выступал, где только мог и бесплатно, с призывами: «Не верьте русским! Они хотят нас похоронить».
В год 65-летия Победы, прямо в день 1 Мая, ставший для Пауэрса черным, в Россию заехал его сынишка с тем же именем Гарри Френсис и внешне — две капли воды. С любовью, как и подобает сыну, рассказывал об отце. Встречался и обнимался со стареньким военным ученым, сконструировавшим сбивший шпиона ракетный комплекс. Призывал все забыть, разобраться, лучше понять. Его таскали по музеям, где выставлены обломки самолета его сбитого папеньки.
Признаюсь откровенно: эта агитка мне не понравилась, не те струны она задевает. Не могу представить дочерей полковника Фишера Эвелину Вильямовну или Лидию Борисовну, милующихся с людьми из ЦРУ. Есть в этом некая фальшь. И пролетевшие полвека — не оправдание акции Пауэрса-младшего, показавшейся мне раздуто-рекламной.
Пауэрс же превратился в радиокомментатора на станции KGIL и в гражданского летчика. Дважды в неделю поднимался в воздух над Лос-Анджелесом. Крутясь над забитыми транспортом дорогами на своем вертолете, регулировал движение, сообщал для слушателей агентства KNBC о погоде. Над экс-шпионом посмеивались, шутили: уж тут-то его не собьют.
Он разбился сам 1 августа 1977 года. В баке его вертолета вдруг закончился бензин. Как такое могло случиться с опытным пилотом, возвращавшимся со съемок тушения пожара в окрестностях ныне всем известной Санта-Барбары? Подозревали и самоубийство, и покушение, однако склонились к наипростейшему объяснению: просто небрежность Пауэрса, заодно отправившего на тот свет и находившегося в кабине телеоператора Джорджа Спирса. Вертолет разбился на спортивном поле, по печальной иронии судьбы находившемся в трех милях от завода «Локхид», где был создан У-2.
Он был неудачником и умер им же. В историю летчик-шпион вошел из-за злополучного полета над СССР да благодаря обмену на Абеля, звезду советской разведки. Его смерть была так же нелепа, как и жизнь.
Все же колесо постепенно вращалось в его сторону. Шпионские неудачи постепенно забывались. Френсиса Гарри Пауэрса похоронили на почетном Арлингтонском кладбище. А в 2000-м его простили. Посмертно наградили «Медалью военнопленного», Памятной медалью национальной обороны и Крестом за выдающиеся летные заслуги…
А самолет У-2, специально спроектированный и запущенный в серию в 1955-м для шпионских полетов над СССР, по-прежнему при деле, выполняет секретные миссии. В 1962-м он засек советские ракеты на Кубе, и мир, погрузившись в Карибский кризис, лишь чудом избежал третьей мировой. У-2 участвовал во всех войнах и конфликтах, в которые только вступали Соединенные Штаты. Американцы использовали их в 1991-м во время войны в Заливе, когда эти самолеты кружили в небе над Багдадом. Есть сведения, что благодаря У-2 в зоне военных действий засекли 90 процентов всех иракских целей. Вдоволь полетали они и над бывшей Югославией, сделав там 88 процентов разведывательных фотографий.
Конечно, фирма «Локхид» все время совершенствует свое детище. На смену слегка устаревшему У-2А пришла современная модель У-2Б. Сейчас именно она, как признают сами американцы, летает над Северной Кореей.
Подготовка к полету начинается за 2 часа 15 минут до команды «взлет». Сначала пилота знакомят с заданием, которое он должен выполнить. Затем летчик проходит ряд медицинских тестов. Если все в порядке, следует облачение в специальный, как и в случае с Пауэрсом, костюм, похожий на одеяние космонавта. После этого за час до взлета пилот, используя специальный прибор, дышит чистым кислородом.
Даже модернизированный У-2Б высоту набирает медленно. Зато он может пролететь шесть тысяч километров без дозаправки и находиться в воздухе девять, а сегодня, после модернизации, — 11 часов. Однако скорость не слишком высока — где-то 650 километров в час. Обычно на самолете нет никакой боевой оснастки.
Почему же в США все-таки используют этот самолет, а не доверяют только своим спутникам-шпионам? Считается, что этот тип У-2 действует безошибочно. Он, в отличие от спутника, может то и дело возвращаться к заинтересовавшей его точке. Фотооборудование работает сверхточно, а сбить У-2S довольно сложно, ибо его потолок — 22–25 километров.
Появлялись сведения: в ВВС США 35 самолетов У-2S. Все они в свое время находились на военно-воздушной базе в городке Бил в Калифорнии. Летчики, допущенные к полетам, считаются мастерами экстра-класса. Был ли таким асом Пауэрс? Кажется, нет…
Жив курилка!
В 2006-м эти самолеты собирались списать. На следующий год командование ВВС США временно приостановило их полеты из-за утечки топлива, что угрожало безопасности летчиков. А к 2011 году У-2 вообще предполагалось снять с вооружения.
Но конгресс США еще при президенте Буше воспротивился. На новой модификации установлены более мощные датчики — и У-2S воюют в Афганистане. Здесь расположен авиаразведывательный дивизион. Сведения, которые передаются о Талибане, отличаются надежностью. Находясь в воздухе, пилоты больше не пребывают в изоляции, рассчитывая лишь на собственные силы. Они теперь в постоянном радиоконтакте с землей. Летают не в одной стратосфере, но и на средних высотах, засекая караваны талибов. Иногда даже поддерживают собственные наземные войска, наводя их на цели. Больше того: сегодня У-2S способны обнаруживать мины, установленные на дорогах. На самолетах остались старые планочные камеры. Разрешение на сделанных ими панорамных снимках исключительно высокое: остаются видны следы, оставленные пешими талибами на земле. Конечно, на новых У-2S теперь есть и цифровые камеры. Так что работая в контакте со своими морскими пехотинцами, У-2 регулярно предоставляют в их распоряжение 25 участков Афганистана, где, на взгляд разведки, обстановка наиболее неблагоприятна.
Но и это не все. У-2 используются для пеленга переговоров боевиков по мобильным телефонам в горах. Там, на высоте, талибы считали себя неуязвимыми. Оказалось, что самолет этого типа, и только он, может обеспечить пеленг. Так что любимое летное устройство Пауэрса по-прежнему помогает определять координаты целей, которые, как правило, уничтожают затем беспилотные аппараты. Часто американцы применяют для точности обнаружения целей одновременно и У-2, и беспилотники.
По некоторым данным, У-2Б регулярно совершает шпионские облеты территории, скажем так, близкой к Северной Корее.
Что же дальше? У-2S так и останется на вечной службе? Возможно, что серия модернизаций и постоянных усовершенствований продлит его жизнь аж до 2050 года! И это несмотря на то, что летчики его не слишком жалуют. Он не прост в управлении, не слишком устойчив, чтобы его почувствовать, требуется, как в свое время Пауэрсу, немалое количество часов налета. Но в ВВС, а не в ЦРУ пришли к выводу, что пока старина еще послужит…
Все же в будущем, непонятно каком, планируется заменить ветерана на новый дистанционно управляемый беспилотник Global Hawk. Летает он приблизительно на таких же высотах, что и его предшественник. Зато способен оставаться в воздухе не 11 часов, как У-2, а 30 часов подряд. Главный недостаток «Ястреба» — неспособность вести радиоразведку, что удается его старенькому конкуренту.
Как сообщала «Нью-Йорк тайме», Global Hawk приступил к выполнению боевых заданий в Афганистане. И начал совершать полеты над Ираном.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.