2003
2003
01.01.
С Новым годом!
Вчера, 31 декабря, русские военные стреляли, но не так сильно, как ожидалось. Тарахтели, как погремушки, автоматы и пулеметы. Трассирующие пули заменяли иллюминацию в непроглядной ночи и создавали атмосферу некоего торжества. Но боевые гранаты с российского поста – “Вышки” военные вниз не бросали. Из гранатомета “Муха” не выстрелили ни разу. Мы даже удивились. Устроить адскую стрельбу на праздник – для них норма. Может, на российском посту поменялся командир? Или на них повлияло одно событие.
Несмотря на частые “празднички” в моем городе, мне все еще трудно привыкнуть к жизни на постоянной, нескончаемой войне. Я, как и в детстве, боюсь громкой стрельбы и наивно мечтаю о мире.
Теперь пули входят в жилище тихо, без звона. Они пробивают не стекла, а прозрачную клеенку, натянутую на разбухшие от дождей деревянные рамы. Стекол на окнах давным-давно нет.
В новогоднюю ночь я и мама пили чай с лепешкой, на которую намазали варенье. В квартире лютый холод. Завернувшись в старые одеяла, хранящие в себе сырость, мы сидели при свете коптилки в углу коридора. Туда меньше залетают осколки и пули. Коптилку мы сделали из стеклянной банки, налив туда керосин и вставив через крышку фитиль. Слабое электричество, проведенное накидным проводом от Анкел Бенса, под начавшуюся стрельбу быстро отключилось.
Храбрые соседи мелькали у подъездов – заскакивали друг к другу в гости. Вобла, который громко и не по делу заявляет: “Я чеченец. У меня папачеченец. Ненавижу всех русских!”, забывая о том, что его мама – русская женщина, полюбил Звездочку. Ей 14 лет, а ему 18 лет. Звездочка засватана за пожилого человека из Дагестана. Скоро свадьба. Но она болтает с Воблой, прячась в подъезде.
Вчера, около 23.00, они, сбежав от родителей, закрылись в пустующей квартире на общей с нами лестничной клетке. Там нет замка. Через некоторое время мы услышали крики – мать Звездочки бегала, несмотря на стрельбу, по темной улице и звала свою дочку. Пьяные военные кругом. Четырнадцатилетняя девчонка пропала!
Звездочка и Вобла тихо сидели в чужой квартире и не отзывались. Первым их обнаружил Кошачий Племянник, безработный дылда. Он стал стучать в дверь, чем-то подпертую изнутри, и шептать – так, что было слышно на весь подъезд:
– Ты, Вобла, позор нашей семьи! Открывай дверь сейчас же!
На его змеиный шепот прибежала Чувырла. Все поняла. Закрыла лицо руками:
– Сыночек, убьют ведь тебя. Убьют, а я вступиться не смогу. Отпусти ее, отпусти, пусть идет домой. Что ж ты делаешь?!
Русская женщина плакала. Но к ее просьбам сын остался глух. Терпение лопнуло у Кошачьего Племянника:
– Кто потом на Звездочке женится?! Ты о ней думаешь? Что окружающие люди решат?
В ответ ни звука. Было непонятно, живы они?
Родственники Звездочки, организовав поисковую группу, прочесывали район, громко звали девушку по имени, рыдали. В руках у них были самодельные факелы. Кто-то из женщин покричал на “Вышку” о том, что пропала девочка, и солдаты прекратили бесшабашную стрельбу!
Душа металась: кому помочь – несчастным влюбленным или матери девочки? Тихие просьбы открыть дверь не имели успеха. Пока я размышляла, что делать дальше, у Чувырлы возник коварный план. Она сказала племяннику:
– Я отвлеку людей, скажу, что увидела в окно, будто Звездочка бродит в кустах, а ты Воблу уговори дверь открыть.
Как только Чувырла спустилась вниз, Кошачий Племянник сказал, стукнув кулаком по двери:
– Наркоман ты проклятый! Говорил – одним шприцем колись. Одним. Не двумя!
Ответом на столь нелестное заявление была тишина. А выбить дверь он не решился – дабы не привлечь внимание. Минут через сорок дядьки, братья, мать Звездочки, родственники Воблы и соседи с первого этажа (чеченцы, что торгуют водкой) собрались у злополучной двери. С факелами в руках, которые освещали темноту нашего подъезда, они казались похожими на мастеров инквизиции. Изнутри не доносилось ни звука. Дверь решили выбивать. И выбили ногами.
Мать Звездочки с воплем: “Дочка, ты здесь?” – влетела в квартиру и через пару минут вытащила за шкирку упирающуюся дочку.
– Что ты с ней сделал?! – кричала она Вобле. – Ты никогда ее больше не увидишь!
Не знаю, что он ответил и ответил ли вообще, но дядьки Звездочки тут же кинулись его избивать. Завязалась страшнейшая потасовка. Раздавались вой, визжание, удары и крики. Чувырла храбро бросалась на толпу и кричала:
– Отпустите его! Это мой сын! Звездочку сюда никто не звал – она сама пришла. Самаааа!
В конце концов Кошачий Племянник и папа-чеченец отбили у толпы Воблу и утащили на свой этаж со словами:
– Мы сами разберемся!
Вот новогодний сюрприз! В суматохе пробило двенадцать часов ночи.
Полина-Будур
02.01.
Человек рождается, живет, умирает. Он должен чему-то научиться. Он постигает законы этого мира. Уходит – оставив память.
Сегодня я встретила старушку, которая жила рядом с нами, на остановке “Нефтянка”. Во время бомбежки мы с мамой однажды спасались у нее. Старушка русская, кругленькая и очень симпатичная. Ее огрубевшие руки хранят память о трудной жизни, ее лицо исчертили морщинки, словно реки на карте земли: у глаз они лучисты. Старушка рассказала, что произошло с ней недавно:
– Поехала я на рынок за картошкой. Надела длинное платье, большой платок. Молчу, если кто заговорит. “Да” и “нет” – киваю. Мне стыдно, если за русскую посчитают. Трясет чеченский народ от обиды за бомбежки, за смерть родных. Сколько детей погибло! Сколько стало калеками! Я в Грозном родилась, всю жизнь прожила. Пусть думают, что я – армянка или татарка. Не так больно людям будет рядом со мной. Сразу, как я вошла в автобус, молодой чеченец уступил мне место. Мы проехали одну остановку и – взрыв! Налетел автобус на фугас. Загорелся. Люди кричат. Повыскакивали. Все живы. Несколько раненых. А тот парень, что уступил мне место, мертвый. Убило осколком. Такой молодой, на вид ему лет шестнадцать. Почему он?
Старушка заплакала. Я, совершенно не зная, что сказать в ответ, просто ее обняла. Она добавила:
– Лучше бы он мне место не уступал. Пожила я уже на этом свете! – И ушла.
03.01.
Снился сон. Палили кремневые гладкоствольные ружья, бежали суматошные люди. Хлопали гаубицы, звенела сталь. Великая армия еще не переправилась через Стикс, чтобы наводить ужас на полях земных сражений. Я и Наполеон сидели на возвышении, достаточным для того, чтобы наблюдать. Но участие в схватке не принимали.
– Зачем ты воюешь? – спросила я. – Война – это ад. Посмотри, эти души мертвы, эти тела станут землей.
Наполеон усмехнулся:
– Даже в аду есть маленькое, но счастье!
Ходили с мамой за водой в соседний двор. Там стоит ржавая колонка, и можно, приложив некоторые усилия, накачать воды. Вода мутная, но стирать ей можно. Отопления никакого: духовка в газовой печке не работает, а двумя конфорками не обогреешься. Дома идет пар изо рта. В детстве мы радовались, выпуская из себя “облачко”. Теперь не до смеха. Воду греем в ведре и согреваем руки, пока стираем вещи в тазу. Очень болят плечи и спина. Мы в квартире не снимаем уличные куртки и теплые штаны. Одежда сырая, мокрая от постоянного холода.
У колонки с водой была толпа. Все женщины и дети пришли с ведрами, бидонами. Соседку Зайчика, с которой дружим, мы тоже встретили там. Мама говорила с Зайчиком по-русски, та отвечала. Внезапно незнакомая женщина обратилась на чеченском языке к Зайчику. Зайчик словно перестала слышать мою маму. Она моментально стала слышать только родной язык. Таково восприятие мира.
Еще пока мы стояли в очереди, я услышала, как молоденькие матери-чеченки с малышами на руках, показывая на боевые машины, которые проносились мимо по трассе, говорили:
– Это русские люди. Гъаски. Их надо убивать! Убивать! Всех!
Дети забавно лепетали в ответ: “гу-гу-агу”. Каким вырастет новое поколение, которому сейчас год-два от роду? Зачем власти стравили народы?
Мы проживаем в районе, где в 2001 году молодых чеченцев забрали из мирных домов российские военные, а потом их изуродованные тела нашли рядом с гаражами. Обезумевшие от горя женщины-дворники, обнаружившие страшную находку, перекрыли трассу. Не давали проехать машинам – требовали журналистов.
– Когда прекратят убивать наших детей?! – кричали они. – Они умирают потому, что чеченцы. Потому, что их выгодно убивать! За это платят деньги!
Я тогда проходила мимо с остановки “Электроприбор” (ездила в такую даль за детским пособием на себя). Все видела лично. Это ужасно: такая вражда, такая ненависть с двух сторон! Люди обезумели.
Не помню, сообщала или нет, но мы купили крошечный черно-белый телевизор. Я перед новым годом торговала книгами. И мое детское пособие, которое украли и не выплачивали, нахально убрав меня из списков, после жалобы в администрацию отдали за три месяца сразу (!). А за полгода все-таки украли. Изображение плохое, но телевизор можно слушать, как радио. Заработала “накидушка” от Анкел Бенса.
Вчера я долго медитировала. Потом, как в детстве, стала мысленно звать:
– Где ты? Отзовись!
При этом следует четко представить себе того, кого хочешь увидеть. Это похоже на игру воображения. Я не знала, где находится данный человек: в селе или городе. Просто позвала: “Умар!”, и обнаружила его, проникнув сквозь видимые барьеры этого мира. Комната-полуподвал с множеством книг, карт и рисунков. На столе стоял глобус, а на обычной обувной коробке в углу лежал человеческий череп. Осмотревшись, я увидела Дракошу и совершенно неизвестного мне пожилого господина в черном. Пожилой господин что-то рассказывал собеседнику.
Поняв, что мое видение носит вымышленный характер, я обозлилась и прекратила медитировать.
05.01.
Мы путешествовали на Северный базар. Дракоша появился внезапно. Я не люблю проигрывать. Поэтому сознаться в промахе мне нелегко. Дракоша радостно смеялся, да еще возомнил, что можно меня постоянно дразнить. Я решила, расскажу Дракоше свои видения, он поймет, что я неинтересный собеседник и утопает восвояси. Но когда я стала вещать про картинки, пришедшие из медитации, у Дракоши перехватило дыхание. Думала, его удар хватит!
– Как?! Как это?! – только и смог сказать он.
Отдышавшись, Дракоша сообщил:
– Я занимаюсь парапсихологией, магией и гипнозом. То, что ты видела в подвале, это мой инвентарь. А у тебя божья искра!
– Я магией не занимаюсь. Это грех. Что будем делать?
– Дружить!
Последняя фраза показалась мне такой забавной, что здорово насмешила. Чуть позже подошел господин в черном. Тоже чеченец. Худощавого телосложения. Господин в черном протянул мне руку, но я не пожала ее. По местному этикету не положено. Вместо этого я вежливо поздоровалась на чеченском языке, как со старшим по возрасту.
Откуда они?!
Поеду завтра в институт. Учиться мне нравится!
Р. S. Я перечитала Евангелие от Матфея и Коран в переводе Крачковского. Надо бы и Тору перечитать.
Полина-Нейши
06.01.
Слушала песню, которую Тимур Муцураев посвятил Хаве Бараевой. На рынках торговцы рассказывали о юной чеченке: она села в машину со взрывчаткой, приехала на российский военный пост и взорвалась вместе с машиной. Таким образом она отомстила за убитых родных. Вероятно, нужно быть очень храброй, чтобы так поступить. Тимура Муцураева я не понимаю: почему он посвятил песню Хаве? Люди на рынках говорят: она была не одна. Когда она уже села в машину, то в последний момент туда заскочила ее подружка лет пятнадцати и сказала:
– Я поеду с тобой!
Они погибли вместе. На базаре люди плачут, до сих пор их вспоминают. Говорят, если такое началось, война никогда не закончится!
Мир, в котором мы живем, страшен. Мирная жизнь – совершенная иллюзия. На планете Земля за всю историю человечества мир был около ста лет! Все остальное время в разных уголках планеты война.
07.01.
Переписывала контрольную работу по психологии.
Холодно, руки мерзнут. Дома хожу в перчатках. Кошки бегают голодные по квартире. Не хотят есть очистки от картошки. Глупое усатое дурачье!
Мой дед рассказывал, как в молодости попал в переделку: с отряда все погибли, остался он да еще один парнишка, а кругом фашисты. Вторая мировая. Дед Анатолий, тогда еще совсем молодой парень, был ранен. Две недели они выбирались к своим. Две недели ели кору с деревьев и жевали солдатские ремни. Но не бросили оружие в тылу врага! За это потом их представили к наградам.
– Если б я был придирчив к еде, никогда бы не выжил, – часто говорил дед.
Жаль, наши кошки не понимают его историй. А я понимаю: он много болел – гастрит, язва. Но остался жив и прожил честную и славную жизнь в 72 года! Это не с каждым бывает. В моем городе многие не доживают до двадцати.
11.01.
Видела Дракошу. Мы говорили о возможностях человеческого разума. Разума, не занятого войной и наживой, способного эволюционировать. О том, что мысли материальны и способны изменить мир.
Я верю в чудеса, и они со мной происходят. Недавно мы с мамой брели по шоссе вдали от жилых домов. С одной стороны дороги простирались поля, с другой, примерно в километре от нас, находились частные постройки. Серые, тяжелые тучи предвещали непогоду. Мы шли пешком, не было денег на маршрутное такси. Билет по городу стоит 8 р. на одного человека. Я подумала, что жизнь несправедлива. Мама больна, мы обе устали и еле плетемся вдоль трассы. Начал накрапывать дождик со снегом. Чтобы хоть как-то утешить себя, я стала читать молитву. Вдруг прямо с неба, вместе с каплями дождя и робкими снежинками, струясь по воздуху, как в романе Булгакова “Мастер и Маргарита”, возникли 20 р. Ни больше, ни меньше, а именно две десятки!!!
Мама ни слова не могла сказать от удивления. Я поймала их прямо в полете. На всякий случай я оглянулась, но поблизости не было домов – они не могли упасть, например, с балкона. Но ведь чудеса не нуждаются в разъяснении? Через пару минут остановилась маршрутка. Заплатив, мы сумели быстро доехать домой. Если бы не эти деньги, плестись нам еще пару часов!
Полина-Нейши
14.01.
Звездочку выдали замуж. Жених, пожилой мужчина, заплатил калым ее матери.
– Дал много золота и денег! – сообщили соседки.
Звездочка росла без отца. Все решала мать.
Вобла ходит с разбитым лицом, и вид у него несчастный. Ему бы не позволили этот брак: он беден, и мать у него русская. Чувырла утешает его, как может.
19.01.
Мамаша, у которой невроз торжествует, стала бросать в меня вещи во время очередного истерического припадка. Чуть не сломала ребро. Все из-за того, что я не поддержала ее ссору с соседями и высказала свое мнение: “Хватит ругаться!”
У мамы жесткий характер – она никому не уступает. И меня воспитывала в тоталитарных условиях, так как не терпит малейшего непослушания. В детстве мне сильно доставалось. Гораздо сильнее, чем сейчас. Но даже когда она дерется, я не могу ответить ей, потому что она – моя мать. Я читала в Коране: Рай находится под ногами матерей.
20.01.
Снился страшный сон. Ко мне пришел Ангел. Он был суров, недружелюбен:
– Ты! – сказал он. – Пропускаешь время молитвы! Ты знаешь, что бывает с теми, кто пропускает время молитвы?! Они – обитатели ада.
Во сне я затряслась от страха и начала лепетать, что-то про институт и про то, что мне некогда.
– Кому нужны твои жалкие оправдания? – гневался Ангел. – Геенна огненная собирает урожай!
Поняв, что натворила нечто ужасное, я испугалась еще больше. Но тут Ангел стал добрее и уже более спокойным голосом сказал:
– Девы, что обитают в раю, просили за тебя. Мы услышали их. Но помни, если будешь пренебрегать молитвой ради дел земных, никто более не заступится за тебя.
Я увидела за спиной сурового Ангела нечто вроде гигантского экрана с гладью озерной воды, на котором отразилось поле в цветах и огромный дуб. Под зеленым деревом сидели девушки, закутанные в восточные шали, и я поняла, что Ангел говорил именно о них. Девушки не подняли на меня глаз – они читали суру аль-Ихлас.
Я проснулась. Но рассвет уже начался, и молиться мне, лентяйке, было поздно.
Полина-Нейши
26.01.
Читать приходится для института много. Глаза болят, устают. А тут еще новая напасть: зубы стали шататься и выпадать. Видимо, от голода.
Периодически слышна стрельба вдоль трассы.
После медитаций вижу в воздухе “искры-капли” сине-золотого света. Они маленькие, как снежинки. Не знаю, как объяснить, но я чувствую, что они находятся внутри меня, но вижу их я почему-то снаружи. То, что мы видим, – отражения внутреннего мира. Так неужели внутри моей души всегда идет битва?
“Малое знание – хуже всего. И при пожарах говорю я о дубравах тишайших.” Н. Рерих.
27.01.
Перечитывала дневник, где мне 11 лет! Там Сашка, мой сосед по улице Заветы Ильича, осенним вечером признался мне в любви. Ему десять. Многое еще не случилось на тех желтых потертых страницах.
Наше время похоже на закольцованную ленту. Умерев, мы можем оказаться как в “прошлом”, так и в “будущем”, поскольку это совершенно не важно для “настоящего”. Иногда я говорю о себе в прошедшем времени, будто уже умерла.
Искала тетрадь, где чертила звездные карты, но не нашла ее.
Все-таки хорошо, что я совсем маленьким ребенком занялась йогой. Это дало мне некоторые преимущества: научилась видеть “волшебные сны”!
Мои стихотворные строки из старой тетрадки 1997 года:
Кому же доверить мне думы?
И сердца поведать печаль?
Я – крикну! И голос мой лунный
Сияньем отправится вдаль!
Он будет искать там несчастных
Всех духов Воды и Огня.
Неверных, любимых, прекрасных,
Что вглубь увлекали меня!
Он звать будет нежную Леду[2]
И Тихе[3] в смертельном бреду
Пойдет к Океану он деду,
И к Матери-Мира по льду.
Отправится он к Геркулесу,
Туда, на Олимп. Во дворец!
И к Пану – хозяину леса,
И к Нимфам – хозяйкам сердец.
Я согласна с Е. Блаватской: “В мире нет ничего, что выдумал бы сам человек. Все, о чем он может подумать, существует реально”.
29.01.
Какие страшные меня окружают люди! Многие не знают, кто такие Сократ, Платон, Аристотель. Они не читали Гомера! Они заняты воровством, спиртным и войной.
Как спасти нашу планету?
После смерти нельзя соединяться с Двойником. Согласно древним учениям, Зеркальный Двойник – это искусственно созданное энергетическое тело. Мы создаем его сами, концентрируясь на земных желаниях. В последний миг перехода, подумав не о Боге, а о доме, родных, друзьях, мы дадим Двойнику силу. Тогда произойдет следующее: Душа соединится с ним, и на какое-то время мы станем призраками. Теми, кто блуждает между пространствами, не имея “массы покоя”.
Чтобы обрести истинную невесомость, придется ждать, пока истлеет тело. Мы не сможем уйти в ВЫСШИЙ мир. Нужно думать лишь о Боге в момент перехода по тоннелю.
Жаль, у меня нет ни Учителя, ни Ученика. Я совсем одна.
Хорошая книга В. Леви “Искусство быть собой” украсила мой вечер в коридоре под обстрелом.
Ощущаю себя древней, словно на меня свалили груз всех предыдущих веков. Я устала от войн. Здесь, в моем городе, ежедневно на улицах взрывы. Кажется, мы все сойдем с ума, прежде чем правителям надоест воевать за нефть. Как же я хочу уехать отсюда! В страну, где нет нефти и газа. Где хотя бы по этому поводу не убивают людей.
Пусть после смерти мое тело превратится в пепел, а пепел унесет река. Мне не нужна могила.
Во время войн у нас кладбища бомбили и обстреливали. Мы с мамой не нашли могилы деда Анатолия и прабабушки Юли-Малики – лишь ямы с перемешанными человеческими костями да надгробия, превращенные в пыль. Здесь нет покоя ни живым, ни мертвым. Такая страна.
31.01.
Купила пачку снотворного. Если выпить все таблетки, сердце остановится? Это будет считаться самоубийством? Или это сон, из которого не смогли разбудить?
В понедельник поеду к врачу. Не знаю, что он скажет. Дело в том, что мне непереносимы ссоры и надломленное войной мамино душевное состояние.
Не так давно, в порыве гнева, мама бросила в меня твердым тапочком. Он попал мне под ребра. Теперь на ощупь там образовалась опухоль.
Не боюсь умереть – потому что появлюсь в этом мире снова. Открыла упаковку, истолкла в порошок таблетки. Их было ровно десять.
Я не верю в призрачные цели,
Не люблю ни тюрьмы, ни законы.
Мне б уснуть у белой снежной ели –
Вороны устроят похороны.
Мои стихи.
Прощай, Дневник!
Полина
06.02.
Все дни мысли о смерти. Вспоминаю бабку Нину и ее больного внука Юрочку. У Юрочки часто мутился рассудок в момент сильных обстрелов. Однажды в квартире тети Марьям, где их семья проживала во время войны, он схватил топор и ударил им родную бабку по голове. В тот момент я зашла к ним. Не успела ничего подумать, как оказалась рядом. Схватила рукоять топора и держала ее. А Юрочка пытался вырвать у меня топор, чтобы добить свою бабку.
У Нины седые волосы стали красными. Она неподвижно лежала на полу, похожая на сломанную старую куклу. Доли секунды, мы с Юрочкой встретились взглядами, и я поняла, что ни за что не могу выпустить топор, в который вцепилась, ведь он ее убьет!
Моя мама, услышав шум, подбежала на помощь. Вдвоем мы еле сдерживали сумасшедшего: в моменты приступов больные очень сильны. Юрочка, видя, что топор выхватить не получается, страшно закричал и убежал из квартиры. Бабка Нина, очнувшись, плакала. Я и мама перевязали ей голову бинтом, а сверху теплым платком. Юрочка через некоторое время вернулся и совсем ничего не помнил.
Вообще бабка Нина была веселой. Она пела песни, особенно когда страх подбирался близко и перехватывал горло стальной растяжкой. Как-то наш Старопромысловский район несколько часов подряд “крушили” самолеты и вертолеты. Я лежала на полу в коридоре и чувствовала, что от бомб, летящих с российского самолета, наш четырехэтажный дом раскачивается, словно корабль, попавший в дикий шторм. Меня засыпало штукатуркой. Я думала: какой будет последняя минута? Придется долго задыхаться под завалами рухнувшего здания или милосердный Аллах, всемогущий Бог моей земли, заберет меня сразу к себе? Бабка Нина тоже боялась. Она сидела, обхватив голову руками, и медленно покачивалась в такт накатывающимся волнам бомбардировки. Юрочка лепетал:
– Смерть тут. Она пришла. Я знаю!
Мама занялась в подъезде рубкой дров, делая вид, что момент перехода ее совсем не интересует. Старая бабка Стася, подруга Нины, тихо плакала.
Прилетит вдруг волшебник
В голубом вертолете
И бесплатно покажет кино!
(раздалось совершенно неожиданно)
С днем рожденья поздравит
И, наверно, оставит
Мне в подарок пятьсот эскимо,
– громко пела баба Нина.
Пахло гарью, где-то с тяжелым скрежетом съезжали друг на друга этажи. Штукатурка уже летела не хлопьями, а обволокла нас подобно февральской метели. Но все происходящее казалось нереальным, неважным, а существовала только баба Нина и песенка из доброго советского мультфильма. Ничего, кроме единственного куплета, старуха не помнила.
Я подхватила ее песню:
Прилетит вдруг волшебник
В голубом вертолете
И бесплатно покажет кино.
В тот момент я поняла, что есть нечто, что зависит только от нас: мы можем бояться или не бояться. Мы можем сойти с ума или взять себя в руки и выжить! Несмотря ни на что, вопреки всему!
Но сейчас не хочется жить. Мира нет.
08.02.
Джамалай и его сын возили меня на своей машине в больницу. Пока мы ехали к врачу, я думала о снотворном, хранящемся в старой пластмассовой чашке. О том, что я приду, налью в эту чашку воды и… мне нужно запомнить деревья и солнце. Кто знает, как я буду их видеть потом? Возможно, умерев, я стану просто ощущать их, подобно энергетическим потокам в своем бесконечном странствии по мирам.
Солнце светило необыкновенно ярко для этого времени года. С удивлением я обнаружила, что не все листья облетели. Часть из них так прочно вцепилась в ветки, что развевалась теперь подобно маленьким коричневым флажкам.
Если честно, я очень устала. Устала от войн. Как я умоляла маму уехать, пока вторая война еще не начиналась! Как я плакала ребенком! Она была глуха к моим мольбам. Она знала: нам некуда ехать.
Была надежда, что любимый Грозный не разбомбят, что останутся целыми наш дом и сад за окном. Город разбомбили. А вещей и дома мы лишились все равно. Не хочу жить! Не хочу жить на войне!
Мама с виноватым видом сидела рядом. Мне сделали снимок, но не нашли ничего страшного. Врач сказал:
– Повреждено ребро. Вы упали?
Я кивнула. Решила, что раз уж мы оказались в больнице, то надо вырвать шатающийся зуб. Кто знает, когда мы вновь посетим это место, где бродят люди в белых халатах? Зуб удалили.
Сын Джамалая, Исмаил, учится со мной в институте. Он успел сказать, что он бы ко мне посватался. Но ему не разрешат жениться на мне: мама моя русская. Если честно, сегодня подобные разговоры волновали меня меньше всего.
Полина-Будур
09.02.
Привет, Дневник!
Просмотрела жизнь: она похожа на чуть засвеченные фото, неравномерно мелькающие в пространстве прямо перед моим носом. Промелькнули молитвы и песни, видения и страхи. Неужели я лишь сосуд, наполненный теми или иными снами? Но разбить его имеет право лишь Тот, кто создал.
Может быть, война и все несчастья – только уровни некой игры, в которую я согласилась играть, находясь на более высокой частоте? Поэтому нельзя сдаваться. Древние воины не сдавались.
Вышла на балкон и вытряхнула снотворное из чашки. Сначала оно замаскировалось под снежинки, а потом растворилось в огромной луже.
Полина-Будур
10.02.
Какая была встреча! Мы увидели на рынке высокую худую женщину Зарган и ее сыночка Тиму. Еще до первой войны мы дружили с этой чеченской семьей. Они жили в нашем районе.
Я и мама помним, какая была радость, когда Тима родился! Единственный долгожданный ребенок в семье. Он был здоровым и красивым. Теперь это несчастный страдалец девяти лет. Тима ломает вещи, кусается и часто плачет. Он болен. Под бомбами ребенок испытал такой страх, что в нем угас разум. Едва Тима слышит гул самолета или видит танки, он начинает кричать, биться в истерике и царапает себя, оставляя на теле шрамы. Его трудно успокоить.
Уехать у них нет возможности. Жить здесь – негде: одни руины. И если мать Тимы смогла пережить обрушившиеся на них горе, то отец сдался.
– Муж бросил меня, – просто сказала Зарган. – Он в гневе, что единственный сын сошел с ума. Муж взял себе другую жену, а нас прогнал.
– Где вы живете? – спросила у нее моя мама.
– Все, что у меня есть – это мой сын. Идти нам некуда. Родные меня не примут с таким ребенком. Они думают, что в мальчика вселились злые духи, джинны. Говорят: “Оставь его в приюте”. Я не могу его бросить. Несколько недель мы жили в чужом разрушенном подъезде. Спали на матраце, который нашли на улице. Сейчас малознакомые люди пустили нас в свой подвал. Там ночуем.
Тима начал плакать и царапаться, услышав, как мчатся танки по трассе. Они грохотали, издавая зловещий скрежет, но я заметила это только сейчас, увидев, как исказилось лицо ребенка. До этого чудовищный грохот не проникал в мое сознание потому, что давно стал чем-то обыденным, каждодневным. Я и Зарган взяли мальчика за руки, уговаривали не волноваться.
Было заметно, что Зарган в 40 лет выглядит гораздо старше своего возраста – внешне она была похожа не на мать, а на бабушку. На ней был засаленный халат, порванные калоши и большой коричневый жакет с чужого плеча. Красно-оранжевый платок не покрывал головы Зарган. Он упал на плечи и болтался, как потертый пионерский галстук.
Моя мама купила Тиме жареный пирожок с картошкой и предложила им переночевать у нас.
– Тоже нет воды, отопления. Холодно. Но уже не подвал. С Таисой, хозяйкой нашего временного жилья, думаю, договоримся, – сказала мама.
Но окончательно решить мы ничего не успели: Тима, жадно схватив пирожок, бросился бежать прочь от трассы и тяжелых военных машин. Зарган кинулась за ним вдогонку.
Я полезла за валидолом, потому что маме от всего этого стало плохо с сердцем. Она задыхалась.
14.02.
С мамой плохо. У нее нервный срыв. Мама ругается без всякой причины, кричит. У нее истерики! Вчера она взяла и потратила все заработанные мной деньги, что были в доме. Теперь не на что купить еду. Мама несколько раз угрожала мне:
– Повешусь, а ты будешь виновата!
Я очень пугалась, плакала. Просила ее этого не делать.
Последний раз она хотела прыгнуть с крыши пятиэтажного дома. Я хватала ее за руки – уговаривала одуматься. Она кричала, что ей тяжело и она не может так больше существовать. Что родная страна губит граждан и устраивает войны на своей же собственной территории! Боюсь за нее.
22.02.
Мама все ругается и ругается. Через ее лик будто проявляется неизвестная мне сущность. Она ужасна. Кричит, угрожает, плачет. Но я не обращаю внимания. Сижу и молюсь, чтобы злые духи покинули наш дом.
23.02.
Сегодня день траура.
Я слушала истории стариков, которые во время депортации были детьми. Их рассказы приводят меня в смятение: оказывается, и раньше русские жестоко истребляли мой край. Принудительно в феврале месяце 1944 г. по указу Сталина детей, женщин и стариков, как будто скотину, загоняли в товарные вагоны! Не кормили. Вывозили с родной земли в Казахстан. Многие умирали по пути от неимоверно тяжелой дороги: их тела сбрасывали с поезда. Не давали хоронить!
– Моя мать умерла где-то в середине дороги – рассказал старик, что живет неподалеку. – Люди, зная, что ее труп бросят на съедение зверям, обманывали, делали вид, что она жива. Я, тогда маленький ребенок, держал ее за руку. Обнимал ее. Когда приехали в Казахстан, удалось ее похоронить по мусульманскому обычаю. Мне повезло. Моя мать была предана земле. Тела многих умерших в пути растерзали звери.
Были те, кто отказывался покидать свои дома, нажитое годами имущество, были физически не способные к дороге: таких людей расстреливали или сжигали живьем, как это случилось в ауле Хайбах. Всех – стариков, детей и больных – сотрудники НКВД согнали в большой сарай и заживо сожгли. Тех, кто пытался вырваться и спастись, расстреляли.
Да, именно так ведут себя военные, чувствуя свою полную безнаказанность.
На “Вышке” русские солдаты нажрались зелья. У них сегодня праздник – День защитника отечества.
Никак не уймутся торговцы водкой на первом этаже в нашем подъезде! Мы говорили, ругали, просили не торговать спиртным. В ответ – угрозы.
А в соседнем доме тоже были такие торговцы-чеченцы горячительными напитками. Неизвестные бросили им гранату в окно. Остался мужчинавдовец и четверо детей. Жена погибла. Детей жалко. Но взрослые-то должны соображать?!
Вот и сейчас российские солдаты налакались. В руках оружие. Будут стрелять по домам.
28.02.
Несколько дней я ничего не ела, совмещая полезное голодание с полным отсутствием пищи. Мама ходила до Зайчика. Зайчик, радушная душа, передавала мне хлеб с луком и угощала маму своей едой. От хлеба я отказалась в пользу кошек и мамы. Кошки хорошо едят хлеб, смоченный водой. Облизываются! Видимо, до них дошло, что, если не есть простую пищу, можно помереть.
Во вторник, 26 февраля, произошла Странная вещь. Вначале, Дневник, я даже ее записать побоялась. Но потом, получив неоспоримые доказательства ее подлинности, решилась.
Итак! В 22.40 я лежала на диване и смотрела фильм “Тяжелый металл”. Чтобы наш крохотный телевизор включился, нигде в квартире больше не должен гореть свет, иначе не хватит напряжения. Мама пошла спать на кухню, на кроватную сетку, которая стоит на полу ниже уровня подоконника: туда меньше попадают пули при обстреле.
В 23.10 началась сильная стрельба из пулемета и автомата. Это бесновались пьяные солдаты на “Вышке”. Мы на третьем этаже. Верная смерть, если попадут по окну. Недалеко ухала, как жуткий филин, пушка. Это другие российские военные – поддерживали ночной “разговор”.
Неожиданно я заснула. Провалилась в темноту, где не было ничего. Открываю глаза – телевизор выключен. Его можно выключить, только подойдя к нему! Я не выключала. Мама спала за закрытой дверью на кухне и не входила в комнату (это точно)! Телевизор не выключается автоматически, а если мигнет электричество, он включится самостоятельно. После пробуждения я не была способна размышлять. Рожденные мысли казались путаными, неясными, будто я отходила от общего наркоза: “Уже поздно”, “Стрельба прекратилась”, “Я уснула”, “Мама выключила телевизор?”.
Однако нечто показалось мне подозрительным – ведь меня словно “выключили”, и я мгновенно провалилась в темноту. Поэтому я, преодолевая бессилие, встала, подошла к телевизору и нажала кнопку “Пуск”. Каково же было мое удивление – часы в углу экрана показывали 23.27, и фильм продолжался! То есть прошло всего 17 минут.
Свет луны, проникающий сквозь шторы, был ярким и осветил мою руку. Общая слабость едва позволяла стоять на ногах – словно я была действительно после общего наркоза или в бреду. Проведя рукой по лицу, поняла, что оно в крови! Я бросилась в ванную комнату, включила электрическую лампочку и заглянула в старое треснувшее зеркало. От ужаса заледенела: мой подбородок и часть шеи были рассечены вертикально, словно хирургическим скальпелем, и оттуда потоком лилась кровь! Поняв, что от страха не могу говорить, я схватила первое попавшееся полотенце, намочила в тазу с холодной водой и приложила к ране. В моей голове громко пела неизвестная сирена, и меня неумолимо тянуло в сон. Я бросила полотенце в корзину с грязными вещами, легла на диван и мгновенно уснула.
На следующее утро, 27 февраля, едва открыв глаза, я побежала к зеркалу. На кухне мама и кошки делили между собой хлеб и лук. Кошки громко мяукали, требуя свою долю, а мама, как обычно, ругала окружающую действительность:
– Ждет власть, чтоб старики и дети окончательно подохли! Никому мы не нужны! Сколько можно так голодать?! Зачем разбили наш город? Зачем убили русских и чеченских сыновей? Зачем стравили народы?!
На вопросы ответов не было. Только жалобное кошачье мяуканье. Отражение в зеркале явило мое лицо без следов ночного кошмара.
Не было даже намека на ночное происшествие. Изначальная мысль, пришедшая ко мне: все, что случилось, – дурной сон! Мама, нагрузив меня делами по дому, это подтвердила:
– Чего только не выдумает лентяйка, чтобы не убирать, не стирать и не ходить за водой!
На все мои уверения она покрутила пальцем у виска, взяла полосатую кошку и отправилась во двор – подышать воздухом.
А на следующий день рано утром, то есть сегодня, у меня на том месте, где я видела глубокий кровавый разрез, появилась вертикальная длинная полоса. Словно след от лазера. Ожог трансформировался в тонкую красную линию, которая начиналась от нижней губы и заканчивалась у ямочки на шее. Причем этот след был как тонкая красная нить.
Только тут до меня дошло порыться в корзине с грязными вещами! Будто до этого фрагмент с корзиной из памяти вырезали! Каково же было всеобщее удивление, когда я извлекла оттуда полотенце, красное от засохшей крови. Оно было все в крови! Мама никак это объяснить не смогла.
А я думаю: почему сам, без причины, отключился телевизор? У нас третий этаж. Решетки. Закрытая на два оборота входная дверь. Что за мистика? Кстати, тонкая красная линия бесследно исчезла через пару часов. Это событие – загадка.
Полина-Будур
01.03.
Сегодня я и мама ездили на Северный базар. Нас совершенно бескорыстно подбросил до рынка на своей машине Джамалай. Глава чеченской семьи из переулка. Полненький, усатый и добродушный. Спасибо ему!
Торговля была! Я продала книжки, те, что брала под реализацию у пожилых братьев Тодди и Лечи. Купила еды. На Северном базаре видела Таню и ее дочку Юльку, тех, что раньше торговали на Центральном рынке. Таня рассказала свои последние новости о том, как местные бандиты ворвались и пытали ее старшего сына и невестку. Отобрали все деньги и украшения! Грозились убить, зарезать, как “русских хрюшек”. Сын тети Тани и ее невестка провели несколько часов в ожидании смерти в собственной квартире. Невестка после этого уехала. Сын остался в Грозном. Лечится после пыток – ему порезали ножом ноги. Молодая семья распалась.
А в квартиру Тани и Юльки тоже ворвались чеченцы с автоматами. Правда, уже другие – представители власти. Искали Юльку. Хотели забрать с собой. Но Юлька спряталась, и они ее не нашли.
Уезжать данная русская семья не хочет, несмотря на все несчастья, которые случились с ними – отца Юльки российские военные расстреляли, приняв по ошибке за боевика. Пожилой мужчина был небрит.
– Никуда мы не поедем из Чечни! – говорит тетя Таня. – Здесь у нас жилье. А в России что делать? Скитаться? Никакой помощи нет! Кто нашей семье там предоставит квартиру? Государству на нас наплевать! Лучше мы дома погибнем! Здесь наш дом!
03.03.
Вклеиваю в тебя, Дневник, талоны для бедняков. По ним можно бесплатно получать в специальном месте одну булку хлеба каждые два-три дня и одну бутылку масла раз в месяц. Это очень нас выручало. Добилась сих благ для нашей семьи директор школы № 11. Больше мне талоны не дают. Последние четыре талона на хлеб я дарю тебе, Дневник. На добрую память!
Все время собиралась записать событие, которое произошло некоторое время назад. Я как раз тогда с талонами на хлеб пришла в специальное место на остановке “Березка”, куда приезжал грузовик Красного Креста. Толпа голодных людей собралась и бушевала. Каждый хотел пролезть без очереди. Каждый ворчал, что более несчастен и болен, чем другие жаждущие поесть. А те, кто раздает хлеб, то есть команда Красного Креста во главе с иностранцами, разгоняли народ криками, дабы иметь возможность подогнать грузовик к пустому магазину на углу и сгрузить туда булки.
Поскольку я не участвую в подобной неразберихе, то стояла ближе к подъезду жилого дома. Если рассудить, там безопаснее всего. Часты теракты, взрывы, перестрелки. По трассе едут военные машины – значит, ближайшую трассу могут в любой момент обстрелять.
Самая страшная война – партизанская. Непонятно, кто и когда начнет палить. А недалеко от места раздачи хлеба находится база русских военных. Ее видно невооруженным глазом. Там пушки, БТРы и танки.
В небольшом дворике, где я нашла себе временное убежище, уже случались неприятные дела: тут разорвался снаряд, и маленькому ребенку на руках матери осколком срезало голову. Мать, молодая чеченка, осталась совершенно невредима физически, но сошла с ума.
Пока я ждала разгрузки хлеба, то успела заметить, как по кущерям, через кустарники, бегут от военной базы два безоружных русских солдата. Чумазые, грязные. Они бежали к толпе! Люди слегка ошалели, заметив солдатиков, когда те приблизились – их одежда была в крови, и бежали они на последнем издыхании.
У нас тут ни для кого не секрет, что среди военных развита дедовщина и некоторые российские военные издеваются над своими собратьями: бьют, заставляют делать всякие гадости… насилуют. Поэтому, когда один из солдат крикнул:“Мы хотим спасти свою жизнь! Не выдавайте нас, ради бога!”, народ сочувственно закивал головами. Чумазые худенькие солдаты без оружия, у одного из которых я успела заметить жуткий кровоподтек, пробежали мимо толпы и понеслись вверх по улице, где частные дома и много переулков. Какая-то калитка случайно распахнулось – они опрометью влетели туда. Следом мы услышали страшный лязг и грохот. Этот шум издавали их преследователи – другие русские военные. Но вид их был совершенно иной – это были широкоплечие мордовороты, похожие на бойцов элитного спецназа. Они кричали матерные ругательства и от злости вертели в руках, как игрушки, автоматы и пулеметы.
– Где они?! – сурово прохрипел тот из преследователей, что бежал впереди. – Куда побежали?! Отвечайте, а то постреляем всех к черту!
В этот момент вся разномастная толпа бедняков, не сговариваясь, показала в совершено противоположную сторону от той, куда юркнули солдаты. Тогда мордовороты-спецназовцы на всякий случай переспросили представителей Красного Креста:
– Они точно побежали туда?
Представители пожали плечами и с карикатурным русским акцентом ответили:
– Мы не заметить. Не увидеть.
Преследователи, изрыгая ругательства, помчались по ложному следу, обещая жестоко расправиться с убежавшими солдатиками. А простые люди, чеченцы и русские, перестали лезть без очереди – притихли. Довольно быстро получили по булке хлеба и разбрелись по руинам, которые теперь являются нашим общим домом.
08.03.
Кошки мурчат – радуются, что пришла весна! Нюхают воздух и прыгают от счастья. Кошки в Грозном долго не живут. Самая известная мне кошка-долгожитель в Чечне жила три года. Они умирают от голода, от пуль или попадают под машины.
Я ранее писала, что во дворе, где мы сейчас проживаем, в соседнем подъезде живет трудолюбивая многодетная семья. Чеченцы. Главу семьи все дружно зовут Сапожником. Он чинит сапоги и любит выпить. Себя данный господин гордо именует Художником, так как в молодости любил рисовать. Соседи потешаются:
– Эй, Пикассо! – кричат ему вслед и смеются.
Позавчера среди ночи в квартиру Сапожника пожаловали российские военные. (До этого они ломились на первый этаж к торговцам водкой, но те сказали, что в долг спиртное не дадут.) Солдаты схватили Сапожника-Художника, который во хмелю громко пел песни на чеченском языке, и увели. Его старшая дочка бросилась вслед за ним. Остальные малыши побоялись. Матери семейства не было дома. Старшая дочь плакала, просила вернуть отца. Но солдаты его не отпустили. Сказали дочке Сапожника:
– Хочешь увидеть отца живым? Принеси нам завтра ящик водки!
На следующий день, то есть сегодня, рыдая, потому что у них в доме еда бывает не всегда, а день с хлебом и супом запоминается надолго, старшая дочка Сапожника вытащила свои старенькие вещи во двор: юбки, куртку, сапоги, тапочки, сумку.
– Купите за любую цену! – просила она в слезах. – Мне нужно отца вернуть домой! Живым!
Соседи сочувствовали. Кто-то за 20 р. купил тапочки, кто-то за 50 р. сумку. Но всей суммы все равно не набралось. А тут мы с мамой подоспели. Мы получили гонорар за мои стихи, которые были опубликованы в газете, плюс наторговали. Купили картошки, макарон, да еще и двести рублей осталось. Мы считали себя богачами!
Узнав, что приключилось, мы опечалились: непонятно, жив ли еще Сапожник-Художник или семье отдадут то, что от него осталось. Ведь даже истерзанные трупы военные продают за деньги! Поэтому не раздумывая мы отдали свои сбережения юной соседке. Она обрадовалась. Протянула куртку коричневого цвета, очень симпатичную. Мне куртка сразу понравилась, но я спросила:
– А ты в чем будешь ходить?
– У меня еще куртка есть, другая, серого цвета. Мне дали с гуманитарной помощью в Ингушетии! – сообщила девушка. – А эта куртка не моя. Она старая, мне ее подарила соседка, что живет через улицу.
Я пришла домой, надела куртку. Боже мой! Красота неописуемая! Вместо моей потертой, болоньевой страшилы на мне была куртка под “кожу”!
Художник-Сапожник вернулся домой. Но теперь сидит тихо. Песен не поет.
19.03.
Мы сидели на скамейке. Подошла Люда с внучкой Айшей.
Русская женщина очень боится чеченца, который их семьей грозно командует, но уехать ей некуда. Люда рассказала, что недавно пошла на христианское кладбище в нашем районе. Хотела отыскать могилу матери.
– Но то, что я увидела там, поразило меня! Заставило содрогнуться! – вздрогнув, сказала она.
– Ямы с кусками гробов после бомбежки? – спросила я.
– Нет! Вовсе нет!
– А что же, Люда, тебя так поразило? – осведомилась моя мама.
Айша залезла к ней на руки, и мама ее баюкала.
– Я увидела там деда и козлов.
– ?!
– Я встретила там старого деда-чеченца. Пастуха. Он нарочно выгонял своих коз пастись на христианское кладбище. Они там каждый день топчут могилы и щиплют траву! Я приходила два раза и два раза с ним ругалась. Он сказал мне, что я русская свинья и он не уважает тех, кто “русский”, и будет всегда своих коз пасти на могилах! Представляете? Они там и летом пасутся, и весной прошлогоднюю траву доедают! – Люда хотела заплакать, но сдержалась. – Я так и не нашла могилу своей матери.
Айша, с красной ниткой на руке, которую принято в Чечне завязывать младенцам от сглаза, зевнула и сказала: – Люблю папу, маму и бабу!
Я смотрела на прекрасное личико маленькой девочки и думала, что мир взрослых людей сошел с ума: мусульмане топчут христианские кладбища козами, христиане выдают живыми мусульман семьям за ящик водки, а красная нить, которую так модно носить на запястье – иудейский каббалистический талисман, но об этом в Чечне никто не имеет понятия.
Мир детей чист. Он совершенен. Мир взрослых запутан и перевернут.
Нейши
20.03.
У меня день рождения. Исполнилось 18 лет! Я кашляю – простудилась.
Американский президент Буш подготовил с утреца “подарочек” – начал бомбить Ирак. Маленький Ирак объявил американской армаде джихад. Иракцы пообещали поджечь свои скважины нефти, из-за которых, собственно говоря, и весь сыр-бор. И несколько подожгли. Против войны официально высказались Россия, Германия, Италия, Франция. За войну более сорока стран! В Багдаде все неспокойно.
Многие простые американцы были против этой бессовестной войны. Даже голливудские звезды высказывались, что поедут в Ирак и останутся там. Тогда летчики-американцы не смогут его бомбить. Но поговорили-поговорили, а потом началась война.
Мне очень жаль простых людей, которых будут убивать, людей, которые будут кричать от боли. Которые будут хоронить стариков и детей. Я знаю, что такое война.
23.03.
Встретила Хабиру – она до войны 1999 г. торговала фруктами на Центральном рынке. Хабира радостно сказала,что уезжает за границу! Навсегда! У нее нашлись деньги оформить документы. Дальние родственники помогли. Ее семья погибла в 1995 г. Люди прятались в подвале Грозного рядом с магазином “Аракеловским” от авианалета, но туда попала бомба. Заживо сгорело около сотни мирных человек.
– Моя подруга Анна погибла там со своей бабушкой. Ей только исполнилось 15 лет. Еще там погибли мои братья, мой отец и моя мать. Мы с тетей ушли за хлебом, а потом… Я долго не верила, что ничего больше нет, все кричала: “Мама! Мамочка!”, что-то искала. – Хабира не могла говорить. Ее трясло от рыданий. Мы помолчали. На прощание она сказала:
– Ради всех, кто погиб, мы должны уползти из этого поганого государства и ЖИТЬ! Жить нормально! Жить там, где есть законы и порядок! Где на своих граждан не бросают бомбы!
Я печально глядела ей вслед, пока она не скрылась за поворотом.
П.
25.03.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.