В мистическом лагере

В мистическом лагере

Долгая поездка по железной дороге через Венгрию, Чехословакию и часть Польши привела меня в Дебицу. Во время поисков моей части я внезапно наткнулся на лагерь, названия которого не знаю и сейчас, но предполагаю, что это был мелкий концентрационный лагерь из комплекса Аушвиц. Я видел человек двести, в которых по звездам можно было определить евреев. Их под охраной вели по полю. Сам лагерь казался покинутым, здания его были пустыми, заключенных не было видно, и ворота были закрыты. Постоянно подвергается сомнению то утверждение, что ни я, ни мои товарищи ничего не знали о систематическом уничтожении евреев.

В школьные годы во Фрайбурге я уже видел еврейские звезды на груди некоторых горожан. В бассейне я тоже видел надпись: «Евреям вход воспрещен». Не укрылись от моего взгляда и разбитые витрины еврейских магазинов во Фрайбурге, так же как и люди из CA, стоявшие перед ними. Особенно я испугался, когда увидел разбитую витрину магазина Лихтенштайна, где продавались сорочки. Там мой отец часто покупал рубашки. У меня была симпатия к хозяевам магазинов — евреям, и я боялся людей из CA, демонстрировавших абсолютную все подавляющую власть. Мысли о том, что евреи виноваты и заслуживают подобной кары со стороны CA, были мне чужды.

В мистическом лагере. Легковой автомобиль чешского производства «Татра-87» «Татраплан» с эсэсовским номером.

Утром 9 ноября 1938 года после «Хрустальной ночи» из окна нашего класса в гимназии Бертольда я тоже видел, как горит синагога. В классе ученики шумели. Особый шум поднялся тогда, когда один из них показал молитвенную книгу, выброшенную из синагоги и подобранную им на улице. Тогда в класс вошел учитель с партийным значком на лацкане пиджака и крикнул, чтобы мы успокоились. Стало тихо, и мы занялись изучением грамматики древнегреческого языка. Когда снова послышались взрывы, то некоторые ученики засмеялись, но учитель призвал их к порядку. Мы, молодежь, больше почти и не думали о происходящем. Хотя я еще точно помню, как одноклассница Френкель, дочь весьма уважаемого профессора университета, эмигрировавшего со своей семьей в Англию, вдруг исчезла из класса. Два года ее место было перед моим на предпоследнем ряду. Растерянно отреагировал я на сообщение о ней одного из одноклассников и другими глазами смотрел теперь на опустевшее место, где сидела веселая, розовощекая веснушчатая девочка в очках, которая уже сюда никогда не вернется. Хотя я знал о дискриминации евреев, слышал о концентрационных лагерях, но о происходившем там, не говоря уже о планомерном убийстве евреев, даже не подозревал. Разве комик Вайсфердль не рассказывал по радио, что его только что выпустили из концлагеря, поэтому он не может рассказать новый анекдот, чтобы снова туда не угодить? И разве мы не слышали о теннисисте Готфриде Крамме, что его за гомосексуализм посадили в концлагерь, чтобы он там занимался физическим трудом в качестве заключенного? Мы думали, что концлагерь — это тюрьма особого рода. Известно также, что сами евреи не знали о своей судьбе. Мы думали, что евреев отправят на Восток. В газетах писали, что на Востоке ждут пространства для заселения и что правительство Рейха будет способствовать тому, чтобы создать там широкую основу для жизнеспособных крестьянских хозяйств. А разве я сам, будучи солдатом, словно подневольный рабочий не собирал картошку?

Недавно молодой американец спросил меня, не знал ли я, будучи молодым солдатом, о Холокосте? Я ответил: «Нет». На это он с некоторым недоверием спросил, что бы я тогда делал, если бы об этом знал.

Я ответил: «Ничего. Я бы ничего не сделал и не смог бы сделать. И не только потому, что у солдата для этого не было ни малейшей возможности, а потому, что я и мои товарищи должны были заниматься исключительно собой, чтобы выжить, что не является предосудительным». Насколько интенсивно, показали события, наступившие парой дней позже.

Любопытные, но ничего не подозревающие глаза солдата не заметили в этом лагере ничего особенного, по крайней мере, ничего, что могло бы заинтересовать фотографа. На войне я сделал так много фотографий, почему бы не сфотографировать что-нибудь и там? Потому что я ничего не знал и ничего там не увидел! Там были бассейны с водой на случай пожаров при бомбардировках, а то немногое, что можно было увидеть через окна, напоминало о дезинфекционной вошебойке в Брест-Литовске. Единственное, что вызывало интерес, — так это стоявший у одного из домов авангардистский большой 8-цилиндровый лимузин «Татра-87» чешского производства с номером войск СС. Если бы я знал ужасную правду, то я бы, само собой разумеется, сфотографировал не только эсэсовскую машину, но и весь лагерь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.