Глава 24. Тысяча отцов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 24. Тысяча отцов

В 1974 году Intel осознал, что занят слишком многими делами – участие в гонке микросхем памяти, зная, что любая ошибка может оказаться последней; бессмысленный проект электронных часов, все это – под тучами, появившимися на экономическом горизонте. Но было дело, которое жило и не оставляло шанса соперникам… только Intel не был уверен, что хочет этим заниматься, – микропроцессоры.

Федерико Фаджин и его команда вместе с Масатоши Шимой сразу же, как только появилась возможность, приступил к проекту 8080. Всего через несколько месяцев Стэн Мэйзор присоединился к ним, чтобы писать код. Первый тест прошел в декабре 1973 года, и после исправления нескольких ошибок модель 8080 была представлена публике. Она стоила всего 360 долларов. Что было еще лучше, этой модели нужно было всего 6 поддерживающих микросхем на материнской плате, чтобы получить полный функционал, – сравните с 20 микросхемами 8008. Это значило, что его можно поставить куда угодно, даже в карманные калькуляторы.

Вспоминая этот день, Фаджин говорил: «8080 действительно создал рынок микропроцессоров. 4004 и 8008 его открыли, но 8080 развернул его в полную силу».[149] Также он сделал его исторически важным: «С появлением 8080 человечество изменилось. В отличие от других изобретений, необычность 8080 была замечена почти сразу тысячами инженеров по всему миру, которые ожидали его появления. В течение года он был встроен в сотни других продуктов. Ничего уже не будет как прежде».[150]

Но хотя Intel теперь владел исторически важным продуктом, задержки, вызванные неуверенностью в нужности Фаджина, могли дорого стоить. Texas Instruments, все еще пытаясь смириться с провалом попытки создать свой мини-компьютер до приборов Intel и потерей важного контракта, теперь вышла на рынок микропроцессоров со всем, что у нее было.

Дело было не только в мести. TI даже сильнее, чем Intel, понимала потенциальную грандиозность рынка микропроцессоров и его ценность в надвигающемся экономическом шторме. И хотя Intel показал, что технически он был лучше TI, особенно когда речь шла о микропроцессорах, у TI было свое преимущество – она могла продавать сама себе. Этого было бы уже достаточно для толчка.

Первая попытка TI – схема втрое больше 8080 – была не очень впечатляющей. Но впечатляющей стала та мощь, которую сорокалетняя фирма вложила в производство продукта и его вывод на рынок, а также снижение его цены. Казалось, что скоро TI обгонит Intel.

Это была всего лишь разминка. В 1974 году, всего через несколько месяцев после того, как Фаджин и его команда закончили 8080, TI вышел на рынок с TMS-1000, одномикросхемным МОП-микропроцессором, который был равен 8080 в том числе и по цене. Немного времени осталось до того момента, как TMS-1000 будет использоваться в карманных калькуляторах, завоевав новый рынок. TI становилась самой большой компанией по производству микропроцессоров. Intel, с доходом в одну шестую от дохода TI, был в ужасе. Только техническое превосходство держало компанию на плаву.

Теперь TI, используя преимущество большой компании, решила столкнуть Intel и с этой вершины. В ежегодном отчете за 1976 год TI объявила TMS-1000 «первым микропроцессором на микросхеме». Затем юристы компании начали оформлять патенты на микропроцессор, о котором теперь говорилось, что его изобрела TI.

Этот поступок был для Intel весьма неожиданным. Очевидно, несмотря на заявления о том, что 4004 и 8008 были революционными изобретениями, Intel никогда не считал их чем-то большим, чем просто улучшение уже существующих схем. Согласно Хоффу, «Intel не считал, что на микропроцессор нужен патент».[151] Texas Instruments, очевидно, думала иначе, и теперь Intel грозила потеря контроля над самым важным изобретением.

Снова Intel повезло с сотрудниками. За двенадцать лет в Fairchild (с 1962 года) Роджер Боровой заработал репутацию лучшего корпоративного советника по патентам в Кремниевой долине. В 1974 году он присоединился к своим старым коллегам в Intel в качестве вице-президента, главного советника и секретаря. Он появился как раз вовремя, чтобы помочь в битве против TI.

Боровой был похож на маленький разговорчивый шарик чистой энергии. На ежегодной встрече Intel в 1980 году он был в таком восторге, что, раскачавшись на стуле, упал с помоста, заставив взволнованного Гордона Мура остановить презентацию и закричать: «Роджер, ты в порядке?» Как ванька-встанька, Боровой вскочил, подняв руки, и выкрикнул: «Я здесь!»[152]

Но Боровой был также и патентным поверенным высокого класса (и предпринимателем, он помог основать фирму Compaq Computer). Он был настоящим бульдогом, когда речь шла о защите прав на микропроцессор для Intel, так же, как и в случае с интегральной цепью в Fairchild. Он немедленно выдвинул встречный иск по делу владения патентом. История была на его стороне, но – не доказательства, которые могли бы принять в суде.

Иск и встречный иск были противоречивы и запутанны, но звучало это примерно так: «Texas Instruments официально объявили о создании микропроцессора в начале 1972 года. Intel не говорил о 8008 до апреля. Но Intel упоминал о продукте в своей брошюре под названием «Альтернатива» в конце 1971 года. TI заявил, что он сообщал о запуске собственного производства компьютера на микросхеме для Computer Terminals Corp. в июне 1971 года. Intel заявил, что образец должен был работать, а первые поставки TI для Computer Terminals в июне 1972 года не работали, и к тому же именно 4004, а не 8008, был первым микропроцессором».[153]

Через два года судебных разбирательств, в феврале 1978 года, бюро патентов отдало патент на микрокомпьютер ученым из Texas Instruments Майклу Кошрану и Гэри Буну. Intel достались несколько связанных с этим патентов, но ущерб был нанесен. Сегодня, в отличие от ответственности за создание интегральной цепи, разделенной между Нойсом и Килби, Fairchild и TI, никто, даже президент США, давая медаль за изобретения, не приписывает создание микропроцессора никому, кроме Хоффа, Фаджина, Мэйзора и Шимы. Единственный связанный с этим спор заключается в том, кто вложил в проект больше всего.

Но тогда патента было достаточно, чтобы удержать Intel от полного владения своим изобретением. И ситуация все ухудшалась, потому что к тому моменту, как был представлен 8080, не только в Кремниевой долине и техническом производстве, но и во всей экономике США начался спад. Причин было много – конец Вьетнамской войны, программа НАСА «Аполло», нефтяное эмбарго, введенный Никсоном государственный контроль за ценами. Пределом стала именно проблема цен. На сей раз Intel (и остальные компании) не мог просто переключиться на другую продукцию и на другой рынок – не было других хороших рынков. Intel, уже переборщив с продуктами и занятиями, втянувшись в очень серьезное соревнование, имел очень много причин оставить производство микропроцессоров или просто отложить, чтобы вернуться позже.

Затем произошел самый большой взрыв. Всего через несколько месяцев после появления 8080 Федерико Фаджин, уставший от нерешительности Intel, от стиля управления Энди Гроува, переживая от того, что его собственный вклад был незаметен на фоне «настоящих» сотрудников типа Теда Хоффа, и чувствуя тот же дух предпринимательства, который поразил предыдущее поколение директоров и ученых Долины, объявил, что он покидает Intel.

Он никогда не забудет то, что случилось дальше. Фаджин: «Было начало октября 1974 года, и я решил открыть свою компанию по производству микропроцессоров. В Intel я заведовал отделом, а Лес Вадаш был моим начальником, так что я пошел к нему. Лес был достаточно безжалостным начальником, но он понял мои причины.

В основном это произошло потому, что я работал как собака – чтобы все мои наработки забрали бесплатно. Мне приходилось сражаться за все, что я хотел делать, хотя я помогал компании стать успешной. Я создал самый быстрый статический RAM, который только был у Intel. И, конечно, микропроцессоры. У меня ушло девять месяцев, чтобы убедить их в том, что я должен создать 8080. Но основная причина – Intel забрал мое изобретение времен Fairchild, сказав, что оно не будет работать, а когда все поняли, что оно работает, они подали заявку на патент компании. Так что вот что – зачем мне тратить энергию на компанию, которой на меня наплевать?»

Энди Гроув вызвал Фаджина в свой офис. Там он попросил его остаться в Intel. Это был странный момент для обоих, потому что Гроув во время обсуждения проекта микропроцессоров выказывал презрение, считая, что это не более чем проект для развлечения Нойса и что он может отвлечь Intel от реального дела – от схем памяти.

В начале разговора Энди был неожиданно дружелюбен, даже дипломатичен. Фаджин: «Энди пытался уговорить меня остаться. Он говорил, что в Intel меня ждет великое будущее. Казалось, что это не Энди, а его полная противоположность. Но я держался. Я сказал ему, что уже принял решение».

Совершенно неожиданно Энди-дипломат превратился в разгневанного Энди.

«Когда он это услышал, он изменился. Он был в бешенстве. Я помню, что он сказал мне: «Ты никогда не достигнешь успеха, чем бы ни занимался. Тебе нечего будет рассказать детям и внукам». Подтекст в его словах заключался в том, что у меня не будет прав на полупроводники. Что меня никогда не вспомнят в связи с Intel. Он словно бы накладывал на меня проклятие.

Я помню, что я посмотрел на него и подумал: «Ах ты, чертов сукин сын!», но не нашел в себе храбрости сказать ему это в лицо. Я все еще слишком его уважал».

Так Intel потерял одного из самых великих изобретателей того времени.[154]

Федерико не просто ушел – он взял с собой Масатоши Шиму. Он также позвал из Intel Ральфа Унгерманна – юный талант, присоединившийся к новой группе развития микропроцессоров всего два года назад и уже успевший получить повышение до управляющего НИОКР микропроцессоров. Они основали Zilog, всего в паре домов от Microma в Купертино. Вскоре они создавали собственного конкурента 8080. В силу того, что теперь лаборатории по производству полупроводников подорожали, Zilog (который иногда называют последней великой компанией эры полупроводников) на протяжении многих лет выживал исключительно с помощью венчурных инвестиций Exxon, а прибыли у него не было десять лет. Но в то же время он создал один из лучших в мире микропроцессоров.

«Интересно представлять, насколько иным был бы мир полупроводников, если бы Фаджин ушел из Intel двумя годами ранее, скажем, после 8008, а не после 8080. В условиях быстро меняющегося рынка два года считались за целую эпоху. Вместо этого Фаджин не просто дождался 1974 года, но и вручил Intel их лучший продукт. Его судьбой стало соревнование с самим собой».[155]

Что же касается репутации Фаджина, Гроув строго придерживался данного слова. В маленьком и очень честолюбивом мире микропроцессоров Гроув и Фаджин часто встречались, но Гроув никогда больше не говорил с Фаджином. Почти в то же время имя Федерико было стерто из официальной истории Intel. В следующие тридцать лет во всех публикациях, ежегодных отчетах, сайтах и даже в музее Intel все заслуги за изобретение микропроцессора были приписаны Теду Хоффу. Мэйзор был забыт, Шиму убрали из записей, и, что самое позорное, Фаджин, который неоднократно спасал Intel, стал объектом дезинформационной кампании. Для Энди Гроува уход из Intel можно было простить, соревнование с Intel было непростительно, но оба действия одновременно, что и сделал Фаджин, привели к тому, что Гроув заставил себя о нем забыть.

Только в 2009 году, когда Энди ушел из руководства Intel, а Федерико уже давно ушел из Zilog, Фаджина наконец реабилитировали. Как раз подвернулась премьера «Настоящих революционеров» – документального фильма о Нойсе и Шокли и об основании современной Кремниевой долины. Федерико вместе с женой, Элвией, которая четыре года боролась за восстановление доброго имени Фаджина, были приглашены компанией Intel, которая была спонсором премьеры, поприсутствовать на событии и появиться на сцене. На той встрече ветераны Intel встретили его, аплодируя стоя. С этого момента Федерико Фаджин вновь появился в истории Intel.

Уход Фаджина был последней каплей. В конце 1974 года Motorola объявила о выпуске своего собственного микропроцессора.

Motorola была легендарной компанией. Она существовала с 1928 года, специализируясь на производстве радио для автомобилей (имя было создано с помощью слов motion – движение и Victrola). И в силу того, что транзисторы были гораздо менее хрупкими, чем пальчиковые лампы, Motorola вскоре появилась в полупроводниковом мире – чуть позади пионеров транзисторов, интегральных цепей и теперь микропроцессоров. У Motorola было очень много крупных корпоративных покупателей, так что она могла продавать свои схемы самой себе, чтобы использовать их в разных коммерческих продуктах. Прекрасным примером этого преимущества можно назвать взрыв цифровых часов. Пока другие компании выпадали из гонки или соревновались в низкодоходном секторе, Motorola после провальной попытки создать часы самостоятельно начала продавать детали уже существующим часовым компаниям.

Уход Леса Хогана в Fairchild затормозил существование Motorola в чип-бизнесе, но вскоре она шумно вернулась под руководством лидера полупроводникового бизнеса Джона Уэлти.

Уэлти, седовласый ветеран Motorola, в сердце был революционером. И хотя сплетни сообщали, что он встал во главе Motorola, чтобы обрушить ее, Уэлти решил ее спасти – и в процессе поменял в компании корпоративную культуру (она называлась «тяжеловесный толстокожий» из-за слона, использованного в одной из рекламных кампаний). Уэлти: «Организация продаж полупроводников потеряла понимание нужд покупателей и не могла принимать быстрые решения».[156] Он решил это изменить.

У Уэлти было два преимущества. Первое заключалось в том, что у него была полная поддержка от президента Motorola, воинственного Уильяма Вейса. Вейс играл наверняка и хотел видеть Motorola главной на рынке микропроцессоров. Этот успех стал бы звонком, который пробудит спящую компанию. Второе преимущество Уэлти было в том, что он нанял (из проваленного проекта Motorola, связанного с часами) Р. Гэри Дэниелса как управляющего группой микропроцессоров. Дэниелс, лысеющий и приветливый инженер, выглядел как сборщик налогов и казался староватым для работы, но был очень умен, когда дело касалось производства и продажи микропроцессоров.

Дэниелс приступил к работе в декабре 1974 года, зная, что Motorola только что представила свой собственный однопроцессорный 8-битный NMOS микропроцессор, модель 6800, но все еще скептически к этому относилась. Однако он быстро понял, какие три вещи более всего важны в новом продукте, – он был основан на изящном проекте, который позволит микропроцессору стать основой для следующих поколений процессоров; это был первый микропроцессор на пять вольт, что значило, что он был единственной прямой заменой для существующих логических схем; и, благодаря общему замедлению, связанному со спадом, Motorola не потеряла времени, несмотря на два года задержек.

Затем, в начале 1975 года, через пару месяцев после появления Дэниелса, прозвучали прекрасные новости: General Motors хотел обсудить микропроцессоры. Казалось, что нефтяное эмбарго заставило автомобильного гиганта искать новых и привлекательных деталей автомобилей, которые привлекут покупателя и либо улучшат счетчик расстояния, либо отвлекут потенциального покупателя от потери мощности. GM хотел получить микропроцессор, точнее, микроконтроллер (внутренний термин для аналоговых приложений) – с версией 6800, который можно будет использовать во встроенном маршрутном компьютере. «Для начала это был верный выбор, потому что возможный провал не угрожал жизни компании. GM изучала микропроцессоры с очень маленьким для себя риском».[157]

Подход GM заключался в подарке для Motorola за 50 лет сотрудничества с автомобильным гигантом. И это была удача. Motorola не только получила доступ к одному из самых ценных производителей, но и уверилась в продолжении сотрудничества с GM и увеличении продаж. Motorola не собиралась упустить такой шанс, и теперь, с Дэниелсом во главе, она его бы и не упустила. Она вела счет GM в течение многих лет, а эти продажи помогли Motorola оставаться доминирующим игроком в области микропроцессоров в течение десятилетий.

В 1974 и 1975 годах остальные компании, производившие микросхемы, тоже перешли в мир микропроцессоров. Вскоре и Фэйрчайлд выпустил свой вариант, F8. Advanced Micro Devices под управлением Джерри Сандерса, компания, которая все еще страдала от недостаточного финансирования, выпустила 2900. National Semiconductor Спорка выпускал INS. (История о том, как NatSemi так быстро вышел на рынок микропроцессоров, все еще является поводом для скандала. Дон Хефлер всегда говорил, что, после того как Intel показал прототип 8080 в местном колледже, к вечеру 8080 пропал. NatSemi, у которого там же и в то же время проходила выставка, отрицал любые нападки… но вскоре уже был в микропроцессорном бизнесе. Такова была жизнь на Диком Западе Кремниевой долины того времени. Дух Fairchild продолжал жить.)

Следующим был Zilog Фаджина, предложивший Z80, который обычно воспринимали как единственный процессор, который был лучше, чем Intel 8080.

Самым важным пунктом для следующего этапа этой истории стала маленькая компания в Норристауне, Пенсильвания, под названием MOS Technologies Inc., которая представила свой собственный микропроцессор, модель 6502. 6502 был создан группой инженеров из Motorola, и он был так похож на 6800, что его обычно рассматривали как клон (это было тогда, когда слово стало внутренним термином для почти идентичного продукта) предыдущей, лучшей микросхемы. Разница была в том, что пока MOS Technologies Inc. смотрела на проект Motorola, она одновременно смотрела на стратегию TI по установлению цен. Таким образом, надеясь на быстро развивающийся рынок, они оценили 6502 исходя не из того, сколько на нем можно будет заработать сейчас, но из того, какой, согласно Закону Мура, будет его цена через несколько лет.

Установление цены согласно кривой обучения вышло из моды в электронной индустрии в основном потому, что такая стратегия имела тенденцию к установлению слишком большой цены. Но в 1970 году это была самая новая стратегия в технологиях. TI использовала ее, чтобы украсть большую часть рынка калькуляторов, но в итоге ее переиграли японцы с их дешевым производством. Теперь MOS-Tech пробовала эту стратегию в микропроцессорах. Хотя она и не стала стратегией, могущей привести к лидерству, стратегия MOS Technologies Inc. вскоре показала себя как одна из самых влиятельных программ в истории бизнеса.

Почему? Потому что весной 1975 MOS-Tech устроила магазин в Мак-Артур-Сьют в отеле St. Francis Hotel во время компьютерного шоу WESCON в Сан-Франциско, большого собрания будущих производителей ПК, программистов и просто людей, увлеченных компьютером. Затем, ближе к концу шоу (хотя там и нельзя было торговать), компания объявила, что она продает 6502 по потрясающе низкой праздничной цене в 20 долларов, то есть в 10 раз дешевле, чем 8080 и 6800.[158]

Нет смысла говорить, что в том году важной частью WESCON стало посещение отеля St. Francis, поиск работающего на вид микропроцессора среди сотни других, сваленных в аквариум, передача двадцати баксов и как можно более быстрый уход из магазина на случай, если MOS-Tech вдруг передумает.[159]

Одним из этих молодых компьютерных инженеров был Стив Возняк. Он особо не хотел, чтобы внутри компьютера, который он проектировал (желая впечатлить Homebrew Computer Club), был 6502. Он очень хотел заполучить Intel 8080. Он думал, что 8080 был более мощным и изящным проектом. И Intel был для него родной компанией – отец Возняка работал в Lokheed, напротив Fairchild и первого штаба Intel, а сотрудники и консультанты Intel жили рядом с ним в Саннивейле: Тед Хофф – в четырех кварталах, Реджис Маккенна – вообще в двух. И, как иногда происходит в истории, такое можно сравнить со случайными встречами, происходившими в Афинах времен Перикла… Или Дублине конца XX века – на неизвестном перекрестке, прямо за домом Хоффа, по вечерам в выходные всего несколько лет назад Боб Нойс (ехавший домой в Лос-Альтос), Тед Хофф (живший на углу) и подросток Стив Возняк (возвращавшийся домой с плавания) постоянно пересекались. Так встречались изобретатели интегральной цепи, микропроцессора и ПК – возможно, трех самых важных изобретений электронной эпохи.

Возняк рылся в аквариуме в поисках 6502, потому что у него не было выбора. В одном из самых неприятных и сознательно игнорируемых эпизодов из истории Кремниевой долины Возняк предложил харизматичному, но слишком властному Стиву Джобсу разработку новой игры для компании, в которой работал Джобс (производитель игр Atari Inc.). Несмотря на тот факт, что Возняк, служивший техником в НР, сделал всю инженерную работу, трудясь по ночам и подвергая опасности свой ранний брак, Джобс все же предпочел наврать ему о размере гонорара.[160]

Это был ранний признак темной стороны в молодом человеке, который позже станет самым известным бизнесменом в мире и иконой Кремниевой долины. Это также стало решением, изменившим современную историю бизнеса. Джобс продал свой фургон «Фольксваген», а Возняк – свой любимый калькулятор НР-65, чтобы построить прототип Apple-1 и начать производство. Если бы у Возняка тогда были 3000 долларов, если бы Джобс поделил деньги поровну, тогда у Возняка было бы чем заплатить за целую кучу 8080 и построить собственный компьютер.

Вместо этого каким-то способом, который до сих пор поражает инженеров – Возняк был одним из настоящих гениев Кремниевой долины, – Возняк не просто создал компьютер даже с 6502, но сделал это, сэкономив на поддерживающих схемах.

Революция ПК, индустрии, которая приведет весь мир новых технологий в каждый дом, началась – но на данный момент Intel в ней не участвовал.

Когда 1975-й плавно перетек в 1976-й, Intel мог бы обернуться на два предыдущих года и увидеть, что они начались с совершенно потрясающего продукта, микропроцессора, у которого пока не было соперников. Но вместо того чтобы захватывать этот огромный рынок – ЭВМ и мини-компьютеры, машины, калькуляторы, игры, а теперь еще и ПК, – Intel мялся несколько месяцев, а потом упустил лучшего инженера. Да еще и помог ему стать соперником Intel. Компания не была уверена, хочет ли она остаться в деле. Intel даже не отнесся к микропроцессорам достаточно серьезно, чтобы их запатентовать.

Теперь вместо того, чтобы быть единоличным владельцем самой новой технологии, Intel был в толпе соперников. Большинство из них были более опытными, у некоторых производство было качественнее, кто-то уже продавал процессоры по сниженной цене, и, что было самым унизительным для компании, гордившейся своей уникальностью, – у одной из компаний (возглавляемой к тому же бывшим сотрудником Intel) был микропроцессор, превосходивший 8080 по всем параметрам.

В то же время японцы пока молчали – хотя никто не сомневался, что они идут.

1975-й был самым неудачным годом для Intel. Казалось, что Бог смеется над амбициями компании. Когда спад усилился, компания поняла, что ей придется урезать расходы, чтобы выжить, так что к концу 1974 года было уволено 30 % из 3500 сотрудников.

Эти увольнения, самые обширные в истории компании, имели неприятный эффект. Конечно, другие компании, производившие схемы, делали то же самое. National тоже это сделал, хотя никто и не ждал другого от сурового Чарли Спока, самого успешного начальника. В Fairchild был еще более пугающий Уилф Корриган, ставший одним из самых властных Героев Хогана, который использовал случай, чтобы поднять повыше Леса и затем ввести в Fairchild свой собственный стиль управления. В одном из самых своих известных писем Дон Хефлер описывал, как работников Fairchild увольняют в алфавитном порядке через мегафон, как они наклоняются над рабочими столами, боясь услышать свое имя, и как появляются охранники с пустыми картонными коробками для каждого уволенного и заставляют их покинуть здание.

Женщины и мужчины в Intel думали, что здесь все по-другому. Intel был просвещенной компанией, его работники были убеждены (не без причины), что они отличались от других, что они были лучшими. Иначе зачем бы такая великая компания, в которой работал Гордон Мур, стала бы их нанимать? Они были семьей, вот что значило работать под началом Боба Нойса. Он заботился о сотрудниках и старался никого не увольнять. И, что самое важное, семья Intel через многое прошла за первое десятилетие – открыла компанию, изобрела много нового, выжила в трудные времена, переехала в Санта-Клару, провела ПРА. Конечно, после такого их не уволят.

Несчастный Нойс сказал другу: «Из-за каких-то дурацких пунктов на Уолл-стрит мы должны разрушить человеческие жизни».[161]

Но Intel сделал это. У него не было выбора. Это для уволенных не было утешением – особенно если их биржевые опционы не полностью покрывали ущерб. И не очень-то укрепляло дух тех, кто остался.

Только родители понимают смысл фразы: «Мне больнее, чем тебе». Но и на самом деле никто не был так огорчен ситуацией, как Боб Нойс.

Как читатель уже понял, Боб подходил к бизнесу иначе, чем другие великие предприниматели. Это было его большой слабостью, но также делало его великим человеком. Мур видел Intel как платформу для реализации технологического императива, который постоянно присутствовал в его воображении. Для Гроува Intel был машиной, с помощью которой он нашел себя и уважение его талантов всем миром. Но для Нойса Intel был продолжением его самого, манифестом его воли и воображения, измерением его этики и морали. Люди хотели быть Бобом Нойсом, и то, что они стали сотрудниками Intel в первые пять лет, было как минимум одной из возможностей приблизиться к этому, почувствовать на себе обаяние и успех Боба. И они любили его за это – и потому прощали ему все его ошибки.

Это были не односторонние отношения. Нойс, как всегда, внимательный к тому, что о нем думали в мире и в Intel, старался никого не разочаровать. Для него было жизненно важно быть любимым.

Для Нойса, еще потрясенного разводом, увольнения в Intel – неизбежные! – разрушили веру в его способность защищать. Согласно Арту Року, который любил и восхищался Нойсом сильнее, чем кто бы то ни было, увольнения 1974 года сломали дух Боба.[162] Человек, который всегда относился к жизни и карьере как к игре, больше не веселился. Классическое фото того времени показывает двух основателей в очень тяжелом психологическом состоянии. На заднем плане Мур сидит на окне, сложив руки и глядя вдаль. На переднем – на столе, покрытом пустыми пластиковыми бутылками и бумагами, сидит Нойс, навалившись на стул, с таким пустым взглядом, как будто он готовится к еще более плохим новостям.

Позже Рок скажет, что тогда Боб Нойс серьезно рассматривал вариант слияния с другими компаниями. Это спасло бы рабочие места и технологии Intel, но означало бы конец Intel как компании. Рок: «Боб на самом деле не любил говорить людям о том, что они уволены, а тем более – просить их уйти. Этот аспект работы руководителя разрывал Боба изнутри».

Ничто не показывает глубину его отчаяния так хорошо, как история о том, что он говорил с Чарли Спорком о продаже Intel компании National Semiconductor. Только потом он пересказал Гордону этот разговор. Всегда спокойный Мур позже вспоминал: «Для него не было странным говорить с людьми о важных вещах, не проконсультировавшись сначала со мной». Удивительная информация об их отношениях. Мур согласился встретиться с Чарли, но, в конце концов, спас Intel от забытья, сказав Нойсу, что он может попробовать сам недолго поуправлять Intel.

Только один человек в мире мог сделать такое предложение. Успокоенный Боб Нойс немедленно согласился. Ему было тогда 48, и он больше никогда не будет управлять коммерческим предприятием.

Следующий вопрос заключался в том, как реорганизовать управление Intel. Неудивительно, что кое у кого уже был план – у Энди Гроува. Как это описала Лесли Берлин, «Нойс и Мур попросили Гроува присоединиться к ним на ланч в ресторане в Саннивейле. “Я не думаю, что смогу проводить так много времени в Intel, – сказал Нойс Гроуву. – Как мы можем подготовить тебя к большей ответственности?” Гроув замолчал на секунду и ответил: “Дайте мне работу”».[163]

Арт Рок, который уже слишком долго был венчурным капиталистом, превратившимся в председателя, был рад вернуться к настоящей карьере и позволить Нойсу стать председателем Intel. А затем произошло то, что определит будущее Intel, – Энди Гроув стал руководителем административной службы фирмы и получил место в совете директоров. Наконец, впервые в своей карьере, Энди был на вершине. Он все еще отчитывался Нойсу, но теперь его настоящим начальником был Гордон Мур, человек, которого он уважал и который обычно соглашался с предложениями Энди.

Кто-то может подумать, что сочетание задержек, путаницы, увольнений, возрастающего соперничества и перестановки начальства могло бы убедить Intel уничтожить программу микропроцессоров, которой все еще было меньше четырех лет. И все же вместо этого компания решила удвоиться и атаковать рынок микропроцессоров всеми своими ресурсами.

Почему все так изменилось? В конце концов, годом ранее Intel был даже не уверен, хочет ли он остаться в бизнесе и хватит ли сил сохранить свой корпоративный вес, несмотря на усилия, предпринимаемые Эдом Гелбахом, Маккенной и Биллом Давидоу. А теперь он был готов поставить все на микропроцессоры.

Этому есть несколько объяснений. Один из вариантов – Энди теперь отвечал за все ежедневные операции. Теперь микропроцессоры, которые до этого были его соперниками, стали внезапно его детьми. И, как всегда получалось с Энди, когда что-то подпадало под его ответственность, он был готов биться насмерть за успех этого начинания.

Второе объяснение – закономерность. То, что бывает очень одиноко, если продукт абсолютно новый, нет никакого соревнования, а рынок не понимает, что ему предлагают, – это почему-то не обсуждается в исследованиях истории начинающих компаний. Вы можете пытаться прятаться от этого знания и говорить себе, что вы восхитительны, но в итоге вам придется выйти наружу и встретиться с инвесторами, аналитиками, репортерами и потенциальными покупателями. И когда все они скептически относятся к вам и вашим продуктам, становится очень сложно оставаться уверенным в себе. Вот почему многие великие предприниматели высокомерные солипсисты – им когда-то пришлось реально посмотреть на мир.

В 1975 году все это изменилось. Неожиданно появилось полдесятка игроков одного уровня, локтями пробивающих себе путь наверх. Во внутренней прессе журналы перестали задавать вопрос, были ли микропроцессоры настоящей жизнеспособной технологией или лишь дорогим тупиком. Теперь начали обсуждать вопрос о том, кто же выиграет гонку. Теперь скептические и невнимательные слушатели Хоффа превратились в яростные толпы.

Это ведет к третьему объяснению, почему Intel принял решение заниматься микропроцессорами, – состязание.

Больше четырех лет Intel – в одиночестве – работал над изобретением микропроцессора, пока весь мир считал подобный продукт неважным или узкопрофессиональным. Затем, когда компания реально создала 4004 и показала его миру, все встретили его зевком – он был не очень мощный, дорогой, а его применение было не очень ясно. Затем появился 8080, односхемный микропроцессор, который отвечал всем запросам, – и теперь все говорили, что выбор слишком велик, что у Zilog микропроцессоры лучше, чем у Intel, что у MOS-Tech они дешевле и что Intel не сможет поддерживать нужную ценовую категорию.

Лучше, чем любая другая компания в этом бизнесе, Intel теперь понимал, что недавно полученный отзыв о микропроцессорах, даже если это было на этой неделе, не был достоин доверия. Так что самый успешный способ соревнования заключался в слежении за воплощением Закона Мура и постоянных попытках изобрести следующее поколение приборов.

Это кровь Fairchild говорила в Intel, только смешанная с дисциплинированным руководством. Intel многому научился за последние 15 лет. А его соперники? Более того, компания теперь знала, что ее активы были лучше, чем думали соперники. Например, даже потеряв Фаджина и Шиму, Intel считал, что лучшая команда все еще в Intel. С Гелбахом, Маккенной и Давидоу у них была лучшая маркетинговая команда. И хотя им только предстояло понять свою роль в Долине, в этот момент Intel вполне ясно осознавал, что основным плюсом микропроцессоров Intel были инженеры. К тому же у Intel была репутация, компанией же управлял величайший лидер эпохи, лучший ученый и самый опасный соперник. Так что даже если на бумаге у Intel в соревновании были некоторые преимущества, на самом деле в реальности у него были большие преимущества.

Но четвертым (и самым главным) объяснением было то, что микропроцессоры начинали работать. Даже когда большинство компаний стало соскальзывать в яму во время экономического спада, цены на микропроцессоры поднимались. А учитывая, что Intel был первым на рынке, он и получал самый большой доход – особенно когда Digital Equipment решил использовать 8080 в своем мини-компьютере (завершив таким образом круг, начавшийся семь лет назад, когда Тед Хофф увидел возможное применение микросхем в компьютерах Digital Equipment). Если Digital Equipment, самый большой в мире покупатель схем для компьютеров, хотел 8080, то и все остальные тоже хотели.

Заказы потекли рекой. Дейв Хаус, который только что присоединился к Intel в качестве вице-президента и генерального менеджера группы микрокомпьютеров, засмеялся и сказал: «Мне кажется, что мы отбили всю сумму, потраченную на НИОКР микропроцессоров в первые пять месяцев продаж».[164]

Успех снял все проблемы Intel. К концу 1974 года у компании было 135 млн долларов по продажам – в два раза больше, чем в прошлом году. Но даже ежегодный отчет кричал: «Эти результаты не отражают курс за год!» Бизнес схем памяти был в свободном падении.

Так как с бизнесом схем памяти были проблемы, последним лучом надежды оставались микропроцессоры. Запоздалая технология Intel была теперь единственным, что держало компанию на плаву. Что два года назад казалось стратегией, сейчас выглядело как полная чушь. Среди всех положительных причин для того, чтобы остаться в микропроцессорном бизнесе, Intel выбрал одну негативную – у компании не было выбора.

Поддерживая действующую философию компании, особенно при Энди Гроуве, Intel надменно решил, что просто остаться в игре – недостаточно. Надо было выиграть. Intel собирался выиграть соревнование и стать первым в бизнесе микропроцессоров. Чтобы это сделать, Intel собирался игнорировать предупреждения закона, открытого их собственным начальником, и прыгнуть на два поколения вперед, в будущее. Intel собирался создать новый микропроцессор – такой продвинутый, что он оставит соперников далеко позади, да так, что они никогда не догонят.

Так что прямо в момент триумфа, когда требовалось улучшить их нынешнюю модель, чтобы возглавить индустрию, Intel начал заниматься самым ужасным новым продуктом в его истории – iAPX 432.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.