Мужчина сеяла горох

Мужчина сеяла горох

С какой стати Пушкин в письмах к Плетневу, в двух подряд, сетует на то, что невеста ему не пишет?

Разве мог Пушкин забыть, что 9 сентября сообщал тому же Плетневу:

«Сегодня от своей получил я премиленькое письмо…»

Второе письмо от Н. Н. Гончаровой пришло в конце сентября. Третье только что, 26 октября. Но что же тогда кроется под вопросом: «Где моя?»

Нельзя ли тут, в письме к Плетневу от 29 октября, подразумевать некую особо важную рукопись? Сразу приходит на ум «Моя родословная». Не получается: стихи эти, кажется, еще не написаны. А если вчерне и написаны, то еще никому не отосланы. Не имеется ли в виду «моя трагедия»? Не получается: издание «Бориса Годунова» дозволено, идет своим чередом, об этом Пушкин в тех же письмах спрашивает отдельно, напрямик.

Быть может, где-то ходит по рукам Десятая глава «Онегина»? Не получается: ни о чем подобном до нас не дошло ни звука.

Что остается? Довольствоваться отрицательным выводом? Значит, мол, никакой тайнописи не было? А что было? Всего-навсего повышенная чувствительность порывистого, противоречивого поэта?

Пока что, не отвлекаясь на спор, будем искать смысл, цель всего, что кажется непонятным. Например, не может не озадачить фраза из первого болдинского письма к Плетневу: «Прости ж, моя милая».

Тут не опечатка. Печатают в точности так, как написано. Между тем такая форма обращения в других письмах к Плетневу не встречается. Не вправе ли мы усмотреть некий игровой намек? «Друг Плетнев, кое-что из сказанного понимай наоборот, не в женском, а в мужском роде…»

Для пробы приведем отрывок: «…а она, как баба, у которой долог лишь волос, меня не понимала да хлопотала…»

Перестроим это место в мужской род: «…а он, как баба, у которой долог лишь волос, меня не понимал да хлопотал о приданом, черт его побери».

Сочетание «он, как баба» выглядит, пожалуй, естественнее, чем «она, как баба». Яснее проступает подразумеваемая часть: «долог лишь волос, а ум короток».

Другой слой подразумеваний состоит из определений, так сказать, семейственных. «Жена» и «мать невесты». «Невеста» и «теща». Однако тут нет твердой шкалы постоянных прозвищ. Перед нами – скользящая цепочка намеков. Иносказания чередуются в зависимости от того, которое придется к месту, прозвучит более гладко, не вызовет подозрений у постороннего глаза.

Вот почему одно и то же лицо может иметь несколько обозначений. При изучении текста выясняется, что «невеста» и «жена» – это разные персоны, а «невеста» и «теща» – один и тот же человек. По всему вероятию, не кто иной, как граф Александр Христофорович Бенкендорф. К нему и относится вышеприведенная фраза: «От того-то я тещу и торопил; а он, как баба…»

Соответственно жена, молодая жена, мать невесты – опять-таки один человек, государь император Николай Павлович.

Возможно, что некое иносказание заключено и в слове, которое выглядит вполне невинно, взаправдошно: «приданое».