Глава семнадцатая «Эти ужасные преступления»

Глава семнадцатая

«Эти ужасные преступления»

22 июня 1941 года вооруженная мощь Германии обрушилась на Советский Союз. По мере продвижения германской армии специальные отряды СС начали осуществлять систематические массовые убийства евреев в каждом захваченном городе или деревне. Сверхсекретные радиосообщения германской полиции об этом и о массовых убийствах советских граждан-неевреев были перехвачены и дешифрованы британской разведкой и показаны Черчиллю. Однако Черчиллю приходилось проявлять осторожность, чтобы не раскрыть канал поступления информации. Он боялся, что немцы обнаружат утечку наиболее секретной информации, включая многие из их ежедневных приказов сухопутным, морским и авиационным частям, которая стала возможна в результате успешной работы группы британских дешифровщиков в Блетчли-Парке. Поэтому, не имея возможности прямо упомянуть евреев, Черчилль в речи по радио, говоря о германских злодеяниях в России, сказал, что «целые районы были уничтожены». Он добавил: «Мы свидетели преступления, которому нет названия».

Эти преступления продолжались. 27 августа Черчиллю показали расшифровку отчета о расстреле 367 евреев в южной части России; 1 сентября в докладе премьер-министру сообщалось о расстреле 1246 евреев; 6 сентября – о расстреле 3000 евреев; 11 сентября – более 5000 евреев около Каменец-Подольска. В этот день Черчиллю сообщили из Блетчли-Парка: «Тот факт, что немецкая тайная полиция убивает всех евреев, попадающих в ее руки, является в настоящее время общеизвестным. Поэтому предлагается не сообщать о каждой такой резне отдельно, если не будет специального запроса». Убийство в том же месяце в Бабьем Яру возле Киева 35 000 евреев осталось неизвестным в Блетчли-Парке, потому что германская полиция получила предупреждение из Берлина не передавать данных о расстрелах по радио. Но эти сведения все равно стали известны из других источников. Используя эти данные, 14 ноября 1941 года Черчилль направил лично подписанное им послание в «Джуиш кроникл», которое еженедельник напечатал полностью.

«Никто не пострадал более жестоко, чем евреи, – писал Черчилль. – Неописуемые злодеяния совершались над телами и душами этих людей Гитлером и его ужасным режимом. Евреи вынесли главную тяжесть первых нацистских атак на цитадель свободы и человеческого достоинства. Они вынесли и продолжают терпеть тяжесть, кажущуюся невыносимой. Они не позволили сломить свой дух, они никогда не теряли воли к сопротивлению. Несомненно, в день окончательной победы страдания евреев и их роль в этой борьбе не будут забыты. Придет время, и они вновь увидят, как провозглашенные их отцами на весь мир принципы праведности будут отомщены».

7 декабря 1941 года японцы одновременно напали на Соединенные Штаты и на британские владения на Дальнем Востоке и в Тихом океане. Спустя четыре дня, когда Соединенные Штаты потерпели серию поражений на тихоокеанском театре военных действий, Гитлер официально объявил США войну. Он сам объявил войну стране, которая в течение последних двух лет, несмотря на его территориальные захваты и многочисленные разрушения, произведенные во всем мире немецкими войсками, отказывалась объявить ему войну. Отправившийся с визитом в Вашингтон Черчилль добился от вступивших во Вторую мировую войну Соединенных Штатов Америки обязательства стремиться в первую очередь к разгрому Гитлера, а затем – к победе над Японией. «Волна победы и освобождения, – сказал он в палате общин по возвращении из Вашингтона, – несет нас и угнетенные народы вперед к достижению конечной цели».

Тогда, как и в предстоящие месяцы и годы, когда союзники сражались с упорным неутомимым врагом, судьба всех угнетенных народов, включая не только евреев, но и поляков, чехов, сербов и греков, в первую очередь зависела от способности союзников – главным образом британских, американских и советских войск – остановить продолжающееся продвижение германских сил, а затем, ценой жизней многих своих солдат, моряков и летчиков, изгнать захватчиков из покоренной ими Европы, которую к декабрю 1941 года гитлеровцы подчинили себе на просторах от атлантического побережья Франции до Балтийского и Черного морей.

11 февраля 1942 года младший сын Хаима Вейцмана, двадцатипятилетний лейтенант авиации Королевских ВВС Майкл Вейцман, был сбит в небе над Бискайским заливом. Его тело не было найдено, и Вейцман просил Черчилля попытаться разыскать его, если он по счастливой случайности не погиб и смог добраться до берегов Испании и был там интернирован или захвачен в плен. Черчилль сделал все, что мог, но так и не смог сообщить Х. Вейцману ничего обнадеживающего.

В настоящее время имя Майкла Вейцмана высечено на стене мемориального комплекса в Раннимеде, посвященного 20 337 летчикам Великобритании и стран Содружества, погибшим в ходе боев Второй мировой войны, место последнего упокоения которых неизвестно или не установлено.

С точки зрения Черчилля судьбы евреев в Европе и будущее евреев в Палестине были нераздельно связаны. Но его попытки вмешаться с тем, чтобы позволить не имеющим иммиграционных сертификатов нелегальным еврейским иммигрантам остаться в Палестине и избежать насильственной депортации, были весьма недружелюбно встречены авторами политики, провозглашенной в «Белой книге», многие из которых являлись его коллегами по правительству военного времени. Когда в феврале 1942 года он через своего сына Рэндольфа узнал, что 793 нелегальных иммигранта, добравшихся до берегов Палестины на борту парохода «Дариен», были интернированы в специальном лагере в Палестине и должны были быть переправлены на Маврикий, он приказал лорду Мойну освободить беженцев и разрешить им остаться в Палестине. Черчилль указывал в этой связи, что, если раньше казалось, что Палестину грозит затопить целая волна нелегальных иммигрантов из Европы, то теперь, когда весь юго-восток Европы находится под властью Германии, дальнейшей опасности появления целых «волн» еврейских беженцев оттуда уже больше нет, и поэтому небольшое количество нелегальных иммигрантов можно безболезненно оставить в Палестине.

Лорд Мойн не был убежден этими доводами и написал Черчиллю 7 февраля: «Любое послабление наших защитных мер только поощрит следующие попытки нелегальных иммигрантов проникнуть на территорию Палестины в обход правил». Судьба пассажиров «Дариена», настаивал Мойн, должна была продемонстрировать твердую приверженность правительства объявленной им политике, а «любые уступки нанесут большой вред репутации правительства на Ближнем Востоке, вызвав сомнения в его честности и твердости».

Однако Черчилль продолжал настаивать на своем, и в конце концов пассажирам «Дариена» было позволено остаться вв Палестине. Но на заседании правительства 5 марта подавляющим большинством голосов было принято решение о том, чтобы в основу британской политики на Ближнем Востоке легло требование: «Всеми мерами препятствовать нелегальной иммиграции в Палестину». Такую твердую политическую линию преодолеть было уже невозможно. Но Черчилль все же не сложил оружия в борьбе за свою линию в отношении Палестины. Ввиду того, что, согласно положениям «Белой книги» 1939 года, через два года должен был войти в силу принцип сохранения и поддержания арабского количественного большинства в Палестине, что могло уничтожить всякие надежды на создание там еврейского суверенного государства, 27 апреля 1942 года в меморандуме военному кабинету У. Черчилль подчеркнул: «Я не смогу ни при каких обстоятельствах согласиться с абсолютным прекращением иммиграции в Палестину по требованию арабского большинства». В этом меморандуме Черчилль предложил не только установить в будущем систему самоуправления для еврейской общины в Палестине, но и вдобавок превратить две бывшие итальянские колонии, Эритрею на Красном море и Триполитанию (часть нынешней Ливии) на Средиземном море, «в новые еврейские колонии, связанные, если понадобится, с национальным еврейским очагом в Палестине».

За период нахождения Черчилля в должности премьер-министра в период войны его симпатии по отношению к сионистам и их чаяниям практически ни в одном пункте не разделялись большинством его кабинета. Оливер Харви, личный секретарь Энтони Идена, отмечал в своем дневнике за тот год: «К сожалению, Иден несгибаем в вопросе о Палестине. Он любит арабов и ненавидит евреев».

В течение двух лет военные усилия Великобритании были сосредоточены на том, чтобы избежать вторжения немецких войск на территорию страны и ее разрушения из-за германских воздушных бомбардировок. К середине 1942 года положение изменилось. Твердые британские военные усилия на суше, на море и в воздухе предотвратили угрозу вторжения германских войск в Англию и практически сняли с повестки дня вопрос о ее возможном военном поражении. Теперь ежедневные старания Черчилля сводились к тому, чтобы отыскать любые способы ослабления германской военной машины с целью окончательного освобождения Европы от фашизма. 5 июля, когда шли сражения в Северной Африке, Черчилль написал министру по делам колоний лорду Крэнборну по поводу создания в Палестине еврейской милиции – плана, которому противились и Министерство обороны, и само Министерство по делам колоний. «Теперь, когда над живущими в Палестине людьми нависла непосредственная опасность в силу возможного прорыва туда немцев, мы, несомненно, должны дать им шанс для самозащиты».

Черчилль счел своим долгом предупредить Крэнборна о еще более чувствительной проблеме: «Необходимо выявить офицеров-антисемитов, занимающих высокие посты. Если трое-четверо подобных личностей будут отозваны и смещены с объяснением причин этого, то это произведет благотворное воздействие». Это были сильные слова, а для многих его коллег – прямое доказательство того, что он, говоря словами генерала Спирса, «слишком любит евреев». Действительно, Черчилль зашел настолько далеко, что в сентябре предупредил самого Спирса, занимавшего тогда должность британского военного представителя в Ливане, о том, чтобы тот «не сползал в обычное антисионистское и антисемитское русло, характерное для британских офицеров». Спирс выступал против предложенной Черчиллем «старой идеи создания конфедерации из четырех государств, трех арабских и одного еврейского».

Но ни один офицер-антисемит не был смещен со своего поста, а кабинет не снял своих возражений против формирования отдельных еврейских вооруженных сил. 6 августа, однако, после того как наступление немецкой армии Э. Роммеля вынудило войска Великобритании и стран Содружества отступить в глубь Египта, по всей Палестине был объявлен призыв добровольцев, арабов и евреев, в результате чего был создан Палестинский полк. Добровольцев оказалось достаточно для формирования трех еврейских и одного арабского батальона с британскими знаками различия и знаменами. После нескольких недель подготовки и обучения эти солдаты были отправлены в зону боев через Суэцкий канал.

В оккупированной немцами Европе достигала своего пика начавшаяся в июле 1942 года депортация евреев в лагеря смерти, размещенные немцами на территории Польши. 7 сентября 1942 года «Таймс» сообщала о «неослабевающих беспощадных» облавах на евреев во Франции, проводимых вишистской полицией. Женщины и дети, говорилось в сообщении, получали «неожиданное уведомление, что они обязаны сопровождать своих родственников, направляемых в различные концентрационные лагеря», и затем были «принуждаемы сопровождать депортированных, не получив даже возможности собраться». Недавно «поезд, содержавший 4000 еврейских детей, без сопровождения их родителей, без документов и даже без опознавательных знаков, отправился из Лиона в Германию». Направление в Германию, как было известно и «Таймс», и Черчиллю, означало отправку «куда-то в Польшу». На самом деле, местом назначения был Освенцим (Аушвиц), хотя это не было еще известно ни во Франции, ни в странах антигитлеровской коалиции.

Черчилль отреагировал немедленно. Выступая в палате общин на следующий день после публикации в «Таймс», он указал, что «зверские преследования людей, которые позволяют себе немцы, делают возможным в каждой стране, куда ворвались их армии, самые чудовищные, самые грязные и самые бессмысленные деяния; таковы массовые депортации евреев из Франции, с ужасами, сопровождающими расчетливое и окончательное рассеяние семей». Черчилль добавил: «Эта трагедия наполняет меня удивлением наравне с негодованием и иллюстрирует как нельзя лучше деградацию природы и идей нацизма и деградацию всех, кто поддался их неестественной и извращенной власти». Сделав паузу, Черчилль провозгласил: «Когда пробьет час освобождения Европы, а он непременно придет, это будет и час возмездия».

Великобритания удвоила усилия по изгнанию Гитлера из всех завоеванных им стран. В сентябре 1942 года война велась в Атлантическом океане, в Сахаре и в воздухе над Германией день за днем и ночь за ночью, без всякой передышки. В то же время Черчилль был убежден в необходимости найти возможность высадки сухопутных войск на европейскую землю для того, чтобы начать непосредственное освобождение Европейского континента. Началась двухлетняя подготовка к высадке союзников в Нормандии.

Осенью 1942 года на Запад проникли более детальные сведения о массовых убийствах евреев в лагерях, организованных с этой целью в оккупированной Польше – Треблинке, Хелмно, Собиборе и Бельзеце. Эти лагеря были расположены далеко за пределами радиуса действия британских бомбардировщиков. 29 октября, собравшись в Альберт-холле в Лондоне, еврейские и христианские лидеры выразили протест против этих массовых убийств. Черчилль, находившийся тогда в Соединенных Штатах, прислал письмо, прочитанное от его имени архиепископом Кентерберийским. «Я не могу удержаться от того, – писал Черчилль, – чтобы послать через вас аудитории, собравшейся сегодня под вашим председательством в Альберт-холле, призыв выразить протест против зверств, совершаемых нацистами по отношению к евреям, и уверить всех в моей горячей симпатии к людям, чья судьба обсуждается на сегодняшнем собрании. Систематические жестокости, совершаемые нацистами по отношению к еврейскому народу – мужчинам, женщинам и детям, являются одним из самых ужасных событий в истории и кладут несмываемое пятно позора на тех, кто их творит и кто к ним подстрекает. Свободные мужчины и женщины осуждают эти ужасные преступления, и когда всемирная борьба закончится восстановлением прав человека, закончатся и преследования на расовой почве».

Три дня спустя, в двадцать пятую годовщину опубликования Декларации Бальфура, Черчилль послал телеграмму Вейцману из Вашингтона: «В эту годовщину мои мысли с вами. Настанут лучшие времена для вашего страдающего народа и для великого дела, за которое вы так храбро боретесь». Этим великим делом был сионизм.

В тот же день Черчилль послал письмо в «Джуиш кроникл», развив и дополнив тезисы своей заметки годичной давности: «Никто не страдал больше, чем евреи, от невыразимых злодейств, совершавшихся Гитлером и его чудовищным режимом над телами и душами людей. Евреи приняли на себя первый удар нацистов по свободе и человеческому достоинству. Несомненно, что в день победы страдания евреев и их роль в борьбе не будут забыты. И снова в назначенное время мы увидим восстановление принципов праведности, провозглашенных их отцами и составлявших их славу. И мы снова увидим, что мельницы Господа мелют медленно, но мелют исключительно тонко».

В ту зиму из Еврейского агентства в Иерусалиме поступила просьба о том, чтобы 4500 детей болгарских евреев и пятьсот сопровождавших их взрослых получили разрешение на выезд из Болгарии в Палестину. Новый министр по делам колоний Оливер Стэнли передал эту просьбу Черчиллю, указав, что общественное мнение в Великобритании «заметно встревожено недавними сообщениями об уничтожении евреев в странах Оси и в покоренных нацистами государствах». Черчилль ответил на запрос Стэнли: «Браво!» и добавил: «Почему бы вам не получить на это единодушное одобрение всего военного кабинета?» Черчилль уже добился того, чтобы вопрос о спасении еврейских детей из Болгарии был включен в повестку дня заседания военного кабинета.

Эти слова Черчилля побудили Стэнли обратиться к правительству Турции с просьбой позволить транзитный проезд данной группы еврейских беженцев через территорию Турции. Одновременно британское правительство предложило дополнительно принять в Палестине еще 29 000 еврейских детей и сопровождающих их взрослых из всей Юго-Восточной Европы. Все это укладывалось в рамки разрешенной в соответствии с «Белой книгой» 1939 года ограниченной иммиграции в Палестину, которая предусматривает возможность выдачи 25 000 «чрезвычайных сертификатов» на иммиграцию, и поэтому «вполне могло быть одобрено», как указал британский МИД, «мусульманским и арабским общественным мнением». Турецкое правительство сразу согласилось обеспечить безопасный проезд евреев по своей территории. Оливер Стэнли написал в ответ на запрос членов парламента, что «будет сделано все возможное для быстрого и без каких-либо помех осуществления этой схемы иммиграции» и что его министерство как раз занимается этим.

Однако затем осуществление проекта столкнулось с неожиданными трудностями. В телеграмме от Клиффорда Нортона, главы британской дипломатической миссии в Швейцарии, которая служила основным источником информации, утверждалось, что план спасения еврейских детей «дошел до ушей немцев, и они стали проводить более жесткую линию в этом вопросе».

Выяснилось, что в это дело немцев побудил вмешаться иерусалимский муфтий Хадж-Амин аль-Хусейни, сбежавший из Палестины в 1938 году, чтобы избежать ареста британцами за участие в арабском восстании, и теперь находившийся в Берлине. Имея твердое намерение всячески препятствовать въезду евреев в Палестину, 12 мая Хадж-Амин попросил Гитлера оказать давление на правительство Болгарии, чтобы оно не позволило еврейским детям покинуть страну. Вмешательство фюрера оказалось эффективным. 27 мая Клиффорд Нортон сообщил из Берна, что правительство Болгарии «решило теперь, явно под германским давлением, закрыть болгаро-турецкую границу для всех евреев».

В декабре 1942 года Черчиллю показали донесение Яна Карски – польского католика и участника движения Сопротивления, добравшегося до Великобритании. Карски описал в своем донесении, что он видел, как вооруженные сотрудники СС с большой жестокостью загнали несколько тысяч евреев в вагоны для скота и отправили затем весь этот эшелон в лагерь смерти в Бельзец. Отчет Карского был широко опубликован в прессе, передавался по «Би-би-си» и был признан полностью соответствующим действительности. Правда о преследованиях евреев нацистами начиная с лета 1942 года наконец проникла на Запад.

Еврейские и христианские религиозные деятели Великобритании настаивали на публикации союзниками заявления, которое оповестило бы весь мир о том, что судьба евреев – это нечто, выходящее за рамки нормальных жестокостей войны; что это была сознательная попытка не только уничтожать евреев в огромных количествах, но и вообще убить всех евреев, находящихся в пределах досягаемости СС. В ходе заседания британского правительства Энтони Иден поддержал идею публичного заявления на этот счет. «Известно, – сказал он, – что евреев отправляли в Польшу из оккупированных Германией стран, например, из Норвегии; вероятно, что эти перемещения евреев проводились с целью их полного уничтожения».

Соответствующая декларация союзников была обнародована 17 декабря 1942 года. Влияние этой декларации, опубликованной одновременно в Лондоне, Вашингтоне и Москве и широко транслировавшейся по радио, было, как и хотел Черчилль, весьма значительным. Под разделом о недопустимых преследованиях нацистами евреев подписались не только правительства Великобритании, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, но и восемь правительств в изгнании – правительства Бельгии, Чехословакии, Греции, Люксембурга, Голландии, Норвегии, Польши и Югославии, а также Французский национальный комитет генерала де Голля. По словам самого Черчилля, в этой декларации «в самых сильных выражениях» обвинялась «зверская политика хладнокровного уничтожения людей».

«Ни о ком из отправленных в лагеря никогда больше не слышали, – говорилось в декларации. – Слабых оставляли умирать на открытых местах от непогоды и голода или намеренно убивали в ходе массовых расправ». Число жертв «этих кровавых актов достигает много сотен тысяч ни в чем неповинных мужчин, женщин и детей».

Одним из главных пунктов декларации было положении о наказании лиц, виновных в этих злодеяниях, специально включенное по требованию Черчилля. Несмотря на первоначальные колебания Вашингтона, стремившегося поставить слово «предполагаемые» перед словом «преступления», Черчилль настоял на том, чтобы в декларации было прямо сказано не только о том, что немцы следуют «зверской политике хладнокровного уничтожения», но и о том, что «лица, совершающие эти преступления против евреев, будут преследоваться после войны по закону и предстанут перед судом».

После того как Э. Иден зачитал декларацию в палате общин, Джеймс де Ротшильд заявил, что он надеется, что благодаря трансляции по «Би-би-си» декларация сможет достичь всех «зараженных фашизмом стран» и придаст «долю надежды и храбрости несчастным жертвам мучений, оскорблений и унижений». Ротшильд также выразил надежду, что «когда декларация дойдет до евреев Европы, они почувствуют, что их поддерживают и им помогают британское правительство и правительства других стран антигитлеровской коалиции» и что союзники «продолжат отстаивать достоинство человека».

В день, когда была обнародована Декларация союзников, Международная женская сионистская организация (МЖСО), основанная в 1925 году, организовала массовый митинг в Вигмор-холле в Лондоне. Во время митинга было зачитано послание жены Черчилля Клементины, в котором она писала о «сатанинском замысле Гитлера уничтожить еврейский народ в Европе» и сообщила собравшимся женщинам: «Я хочу разделить с вами ваше горе и молюсь о том, чтобы ваш митинг помог привлечь внимание британского народа к ужасным событиям, происходящим в оккупированной нацистами Европе».

Среди всех забот, связанных с ведением войны на суше, на море и в воздухе и с отчаянной борьбой за то, чтобы победить нацистское господство в Европе, Черчилль всегда находил время, чтобы интересоваться еврейскими делами. Всего через две недели после обнародования Декларации союзников, продемонстрировавшей евреям, что их судьба не забыта, он поддержал просьбу польского правительства о том, чтобы произвести серию специальных воздушных налетов на Германию, вместе с бомбами одновременно сбрасывая листовки, в которых говорилось бы, что эти налеты – акты возмездия за проявленные немцами жестокость и бесчеловечность, и предупреждающие немцев о недопустимости подобных действий и о неотвратимости наказания за них. Черчилль сказал Комитету начальников штабов, что «наши налеты должны представлять собой акты расплаты в ответ на преследования поляков и евреев», и на заседании комитета 31 декабря спросил, смогут ли британские ВВС предпринять «два или три мощных налета на Берлин» в первый же период благоприятной погоды в январе. Однако начальник штаба ВВС сэр Чарльз Портал возразил против этой идеи, предупредив Черчилля, что любой такой налет, «прямо проведенный в интересах евреев, будет использован против нас вражеской пропагандой».

Черчилль не обладал достаточной властью, чтобы вмешиваться в оперативные решения начальника штаба ВВС. Но он все равно продолжал внимательно следить за проблемами евреев в оккупированной Европе. 6 февраля 1943 года, прибыв в Алжир, откуда власти правительства Виши были изгнаны три месяца назад, он обнаружил, что антиеврейские вишистские законы все еще продолжают там действовать. Он настоял на том, чтобы они были немедленно отменены, и это было выполнено.

Вернувшись в Лондон из Северной Африки, Черчилль в ходе встречи с испанским послом 7 апреля протестовал против закрытия франко-испанской границы в Пиренеях для еврейских беженцев. Черчилль сказал послу: «Если правительство Испании дошло до того, что не позволяет этим несчастным людям искать спасения от ужасов нацистской власти, и если оно пойдет еще дальше и совершит насилие, передав их в руки германских властей, это никогда не будет забыто и отравит отношения между испанским и британским народами».

Черчилль смог узнать из перехваченных телеграмм испанского посла в Лондоне своему правительству в Мадриде, что его послание было передано по адресу. Через несколько дней он узнал также, что испанские власти вновь открыли границу для еврейских беженцев.

В апреле 1943 года евреи Варшавы, столкнувшись с возобновлением депортаций, начатых предыдущим летом, восстали против германских оккупационных войск. Это восстание, поднятое без возможности получить какую-либо помощь от союзников, было подавлено с предельной жестокостью. Спустя пятьдесят лет внук Черчилля Уинстон, сын Рэндольфа Черчилля, был приглашен в Лондонский университет, чтобы выступить по случаю годовщины восстания. После его речи к нему подошла одна женщина из публики и сказала: «Я тогда была двенадцатилетней девочкой. Нас всех согнали в гетто – говорилось, что для нашей безопасности. Но вскоре люди кругом начали исчезать, и мы не знали, что с ними происходило – мы все были очень напуганы. У нас был один из нескольких радиоприемников в гетто, и когда ваш дед должен был говорить по «Би-би-си», моя семья и все наши друзья собирались вокруг него. Я не понимала по-английски, но я знала, что, если у меня и у нашей семьи есть надежда остаться в живых после войны, то это зависит от этого сильного невидимого голоса… Я одна из всей семьи осталась в живых. Меня освободили британские войска в 1945 году».

Многие депутаты британского парламента, а также американские евреи и политические деятели призывали создать где-нибудь убежище для евреев, сумевших спастись от нацистов. Для обсуждения этой проблемы была созвана специальная конференция, состоявшаяся на Бермудских островах в мае 1943 года. На ней Великобритания выступила с инициативой позволить еврейским беженцам, достигшим нейтральной Испании, пересечь Гибралтарский пролив и получить убежище в контролируемой союзниками Северной Африке. Когда правительство США выступило против этого, Черчилль связался непосредственно с Рузвельтом, сообщив президенту, что «необходимость помощи беженцам, в частности, беженцам-евреям, отнюдь не уменьшилась с тех пор, как мы обсуждали эту проблему в последний раз». Черчилль добавил: «Наши собственные возможности помочь жертвам гитлеровских антиеврейских преследований настолько ограничены, что предлагаемое открытие небольшого лагеря, чтобы дать им там убежище, представляется совершенно необходимым».

Инициатива Черчилля оказалась успешной; многие сотни евреев, бежавших от нацизма и содержащихся в этот момент в лагерях в Испании, нашли путь к безопасному убежищу. Но число беженцев, которым удалось бежать из оккупированной нацистами Европы, было чрезвычайно скромным. Если бы большему числу удалось покинуть Европу, то для них осталось бы еще 33000 неиспользованных палестинских сертификатов в пределах квоты «Белой книги» 1939 года. С 1 апреля 1939 года по 31 марта 1943 года число евреев, добравшихся до Палестины легальным и нелегальным путем, равнялось 41 169. Это означало, что 33 831 сертификат остался неиспользованным.

В конце июня 1943 года известный философ-социалист Гарольд Ласки – сын манчестерского друга Черчилля Натана Ласки – послал Черчиллю письмо, в котором посетовал, что в своей недавней речи Черчилль не упомянул евреев. «Хотя в моей речи в Гилд-холле, – отвечал Черчилль, – я упомянул только о зле, нанесенном Гитлером суверенным европейским государствам, я никогда не забываю об ужасных страданиях, причиненных евреям; я постоянно размышляю, какие средства, находящиеся в нашем распоряжении, можно использовать для того, чтобы их облегчить – как во время войны, так и в ходе послевоенного урегулирования».

К лету 1943 года около двух с половиной миллионов из трех с половиной миллионов польских евреев были уничтожены. Еще один миллион евреев были убиты в западной части России и в прибалтийских государствах. Депортация евреев из Западной Европы в лагеря смерти на востоке продолжалась. 24 июля в загородной резиденции британского премьер-министра Чекерс Черчилль устроил ужин в честь британского летчика-аса Гая Гибсона и его жены Евы.

Гибсон должен был отправиться с миссией доброй воли в Канаду и Соединенные Штаты. «Нам показали фильм, захваченный у немцев, – писала позднее Ив Гибсон, – и демонстрировавший образцы их жестокости по отношению к евреям и жителям оккупированных стран. Это было чудовищно, и премьер-министр был очень, очень тронут. Он сказал мне, что фильм надо показать всем американским военным, собирающимся прибыть в Англию». Речь шла об американских летчиках, которым предстояло день за днем без перерыва бомбить Германию, и о пехотинцах, которым предстояло готовиться к форсированию Ла-Манша, запланированному на следующий год.

Черчилль занимался поиском любых возможных средств, способных уменьшить или остановить германские жестокости. Он сказал военному кабинету, что на немцев произвело бы «полезное воздействие, если бы Великобритания, Соединенные Штаты и Советский Союз немедленно издали декларацию о том, что определенное число немецких офицеров или членов нацистской партии, равное числу убитых немцами в разных странах, будет после войны передано в эти страны для суда над ними».

С одобрения военного кабинета Черчилль составил проект такой декларации и послал его Рузвельту и Сталину. «По мере продвижения союзников, – говорилось в ней, – отходящие гитлеровцы удваивают свои беспощадные жестокости». Все ответственные за них или принимавшие добровольное участие в «актах жестокости, резни и казнях должны быть возвращены в страны, где совершались их ужасные деяния, чтобы быть судимыми и наказанными в соответствии с законами этих стран после их освобождения».

В предложенном Черчиллем проекте декларации далее говорилось: «Пусть те, кто до сих пор не испачкал своих рук невинной кровью, будут опасаться попасть в ряды виновных, потому что три союзные страны будут преследовать их везде, вплоть до самых дальних уголков земли, и отправят их к обвинителям для совершения правосудия». Такая декларация, полагал Черчилль, заставит хотя бы «некоторых из этих негодяев стремиться остаться в стороне и не быть замешанными в этой резне, если они будут знать, что будут за это наказаны».

Иден сомневался в целесообразности издания декларации, содержащей столь четкие и обязывающие формулировки, и написал Черчиллю 9 октября: «В целом я обеспокоен опасностью попасть в положение тех, которые сейчас дышат огнем и грозят военным преступникам и обещают им все возможные кары, а через год или два будут вынуждены столкнуться с необходимостью найти оправдание своему бездействию». Однако Черчилль настаивал на своей позиции и в конечном счете победил. 1 ноября 1943 года союзники выпустили Московскую декларацию, которая почти точно следовала словам проекта Черчилля. В ней говорилось о том, что союзники «будут составлять список чудовищных преступлений со всей доступной точностью» во всей контролируемой нацистами Европе. Затем они будут преследовать всех, кто «войдет в ряды виновных, вплоть до самых отдаленных уголков земли, и отправят их к обвинителям, чтобы свершилось правосудие».

У авторов этой декларации была двоякая цель: испугать нацистских убийц и уверить евреев во всем мире в том, что когда Германия потерпит поражение, суд состоится. В результате Московской декларации и благодаря настойчивости Черчилля германские военные преступники, схваченные союзниками, были отправлены для суда в страны, где они совершали свои преступления. Некоторые из наиболее заметных преступников, общим числом 5000 человек, были казнены в Варшаве, Кракове, Праге и Братиславе – там, где происходили наиболее жестокие эксцессы со стороны гитлеровцев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.