Выдвинутый кандидат глава 5

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Выдвинутый кандидат

глава 5

10 декабря 2007 года лидеры четырех партий в рабочем кабинете президента Владимира Путина назвали ему его преемника. Президент России с этим выбором согласился без раздумий.

К этому времени он уже не оставил себе выбора. Виктор Зубков не оправдал его лучших надежд, хотя когда тот стал премьером, многие, в том числе в окружении Дмитрия Медведева, начали говорить о том, что именно Виктор Зубков станет долгожданным преемником.

Но нет – Михаил Фрадков уступал свою должность Виктору Зубкову всерьез и надолго как раз для того, чтобы тот занял пост премьер-министра и не расставался с ним после мая 2008 года. Именно это имел в виду Владимир Путин, утверждая его на посту премьер-министра.

И сам же раздумал. И был за это наказан. Он, по сути, оказался единственным серьезно пострадавшим от этого решения: ему пришлось закрывать амбразуру своим телом. А есть основания предполагать, что он не собирался этого делать.

Начало понедельничной встречи с членами правительства откладывалось. Обычно эти встречи начинаются не раньше часа дня, но и не позже половины второго. В тот день и в начале третьего журналистов не звали в кабинет, где Владимир Путин встречается с членами правительства.

Да и журналистов было немного. На понедельничные встречи в Кремль ходят маниакально преданные своей профессии корреспонденты кремлевского пула.

Эта встреча, казалось, обречена была стать образцом понедельничного протокола. (Она им, кстати, в конце концов и стала.)

Когда нас наконец позвали, я с удивлением убедился, что мы идем в рабочий кабинет президента, а не туда, где президента ждали члены правительства. На вопросы, что происходит, никто не давал удовлетворительного ответа. При этом я видел у входа в кабинет много людей, интерес которых к тому, что тут должно было произойти, можно было считать праздным. Это были люди, имевшие право приблизиться к этим дверям, но по большому счету не имели никакой нужды.

Но что тут должно было произойти? Последний раз Владимир Путин перед встречей с министрами с такой же внезапностью принимал в своем кабинете Юрия Любимова – в честь дня рождения режиссера. И на чьей улице был праздник теперь?

Владимир Путин вошел в кабинет одновременно с лидером «Единой России» Борисом Грызловым. После него в кабинет потянулись лидер «Справедливой России» Сергей Миронов, лидер «Гражданской силы» Михаил Барщевский и лидер Аграрной партии Владимир Плотников. Я подумал, что за ними может войти вообще кто угодно. Может, Алексей Подберезкин с его Партией социальной справедливости или, чем черт не шутит, Сажи Умалатова с ее Партией мира и единства? И вообще, я уже не был уверен, что рабочий кабинет президента сможет вместить всех, желающих войти к нему.

Но оказалось, что список приглашенных исчерпывался все-таки этими четырьмя. И только когда они сели за стол, я осознал, что слона-то я и не приметил. По левую руку от президента сидел первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев, вошедший вместе с партийцами.

Они могли уже ничего не говорить. Они могли молча посидеть, встать и уйти. Все было бы и так понятно. И было бы о чем написать. И было бы уже не о чем думать.

Вообще-то все стало настолько понятно, что я даже подумал, что это не может быть так просто. Собственно говоря, главная неожиданность, которую все так или иначе ждали в связи с выбором преемника, состояла в том, что все оказалось слишком просто. Мне даже сразу захотелось какой-нибудь новой интриги.

– Владимир Владимирович, – произнес Борис Грызлов, – в субботу были объявлены результаты выборов в Государственную думу.

Владимир Путин кивнул с некоторым напряжением, словно, с одной стороны, соглашаясь с этим утверждением, а с другой – как будто бы не понимая, куда это Борис Грызлов клонит.

– Сейчас идет президентская кампания, и те партии, которые прошли в Госдуму в соответствии с законом, должны думать о своем кандидате, – продолжил господин Грызлов. – Мы посчитали, что для обсуждения кандидатуры будущего президента мы могли бы опереться на широкие политические силы, и обсуждали кандидатуру президента в составе руководителей партий «Единая Россия», «Справедливая Россия», Аграрная партия и партия «Гражданская сила».

Все происходило стремительно, словно в убыстренном темпе кинохроники, какой теперь, собственно говоря, и является происшедшее. Быстро вошли, быстро сели, быстро начали быстро говорить.

– Консультации шли достаточно дружно, мы хотели бы вам предложить ту кандидатуру, которая нами всеми поддержана, – произнес Борис Грызлов только что не скороговоркой, как будто боясь что-нибудь напутать и, не дай Бог, назвать не ту фамилию.

Так бывает у актеров, когда они опасаются ошибиться и в конце концов на сцене произносят именно ту фразу, которую видели в своем кошмарном сне. Все, провал спектакля. А так хорошо все было на репетиции.

На этот раз ничего такого не случилось.

– Это кандидатура первого заместителя председателя правительства Российской Федерации Медведева Дмитрия Анатольевича, – закончил вхождение в новейшую историю России Борис Грызлов.

На словах «первого заместителя» я все-таки замер, хотя в этом не было никакого смысла. Ровным счетом никакого. И сам Борис Грызлов не сделал никакой паузы. Он, можно сказать, выпалил это все на одном дыхании, и ни разу у Бориса Грызлова его не перехватило.

– Мы считаем, что это наиболее социально ориентированный кандидат, – продолжил Борис Грызлов. – Это человек, который себя проявил очень хорошо по ведению нацпроектов, по ведению демографической программы. Есть реальные результаты, и это самое главное. И мы думаем, что последующее четырехлетие могло как раз идти под девизом повышения качества жизни. Сейчас сделаны только первые шаги, и мы все думаем, что Дмитрий Анатольевич Медведев мог бы возглавить эту работу. И хотели бы сегодня с вами подробно обсудить этот вопрос.

– Предварительные консультации прошли, – подтвердил Дмитрий Медведев. – Они будут продолжены. Прошли они позитивно. Мы продолжим этот разговор сегодня и завтра.

Господин Медведев был немногословен. Впрочем, у него еще будет возможность порассуждать вслух.

Что-то должен был сказать Владимир Путин. Ему оказались не нужны лавры человека, который выбрал себе преемника. Другим людям была оказана честь назвать Владимиру Путину имя его преемника. Все-таки, несмотря на слишком очевидную развязку, в ходе презентации нового проекта его организаторам удалось напустить туману.

– Много политических событий спрессовано в достаточно короткий промежуток времени, – сказал господин Путин. – Заниматься такими делами в преддверии Нового года – не самое приятное дело, но жизнь идет, идет своим чередом…

Владимир Путин, очевидно, думал, что сказанное Борисом Грызловым омрачит россиянам встречу Нового года.

– И закон требует от нас начала этой президентской кампании, – продолжил президент. – То, что с таким предложением пришли представители четырех партий, две из которых не только представлены в парламенте, но и имеют там устойчивое большинство, а все четыре партии, безусловно, опираются на самые различные слои российского общества и представляют интересы разных групп населения России… все это говорит о том, что у нас с вами есть шанс сформировать устойчивую власть в Российской Федерации после мартовских выборов 2008 года. И не просто устойчивую власть, а власть, которая будет проводить тот курс, который давал положительные результаты на протяжении последних восьми лет.

Можно было предположить, что Владимиру Путину очень сильно повезло, когда они назвали ему именно эту фамилию. Правила игры, предложенные самим президентом, вполне допускали такое предположение.

Я все никак не мог понять, почему Владимир Путин сам не произнес этой фамилии. Ведь теперь, после того как он не сказал об этом сам, нет никаких оснований называть Дмитрия Медведева преемником Владимира Путина. Президент просто согласился с предложенной кандидатурой. Не он ее выбрал. Четыре человека долго совещались и, судя по тому, что сказали, все еще до конца не определились: они же заявили, что консультации продолжатся. То есть они могут и поменять мнение в ходе этих консультаций, а значит, и фамилию.

Как я понял, от Владимира Путина вообще мало что теперь зависит. Он может либо подтвердить, либо опровергнуть. Или оставить без комментариев.

Он подтвердил:

– Что касается кандидатуры Дмитрия Анатольевича Медведева, то могу сказать, что я знаком с ним более 17 лет. Мы очень близко с ним работали все эти годы, и я целиком и полностью поддерживаю этот выбор. Спасибо.

За что он поблагодарил их? За то, что выбор оказался безупречным? За то, что справились со своей ролью? Он же понимал, что все равно никто на самом деле не воспримет буквально их слова и что к этому спектаклю все отнесутся так, как он этого и заслуживает, то есть просто не обратят на него внимания. Важна была только фамилия – и она была названа.

А к форме, в которой это было сделано, все уже даже привыкли. Все равно было ясно, кто тут кого выбирал и что были за консультации.

Еще через четверть часа, когда лидеры партий вышли от Владимира Путина, они подошли к журналистам, чтобы более детально разъяснить им свою точку зрения.

Борис Грызлов настаивал на своей версии случившегося. Он говорил, что в субботу начал консультации с Сергеем Мироновым, а потом по его предложению к этим консультациям были привлечены Михаил Барщевский и Владимир Плотников.

Очевидно, что к консультациям не привлекали Владимира Жириновского и Геннадия Зюганова. Эти люди могли только сорвать так удачно начавшиеся консультации, так как каждый из них много лет, если не десятилетий, является профессиональным кандидатом на пост президента России.

Еще более разговорчив оказался лидер «Справедливой России» Сергей Миронов. Он напомнил, как Владимир Путин «дословно говорил такие слова: это должен быть молодой, современный, профессиональный человек…». Именно этими критериями лидеры четырех партий и руководствовались, видимо, при выборе нового президента.

– Более того, есть такая интересная деталь: преподавателями Дмитрия Медведева на юридическом факультете ЛГУ были те же профессора, которые со студенческих времен являются друзьями Владимира Путина. Именно они в свое время предложили Дмитрия Медведева Владимиру Путину как высококлассного специалиста!

Сергей Миронов смог похвалить Дмитрия Медведева самым необычным способом.

– Медведев – блестящий юрист, прекрасно знающий гражданское и международное право, работал в администрации президента, в правительстве, много лет является постоянным членом Совбеза, прекрасно знает все вопросы обороны и безопасности. Лично для меня было важно, что он – один из ближайших соратников Владимира Путина. И моя оценка… тоже, кстати, как специалиста, очень высокая… – закончил Сергей Миронов так, словно говорил все это для того, чтобы напомнить и о своем существовании.

– Сельское хозяйство испытывает много проблем, и мы надеемся, что Дмитрий Анатольевич продолжит эту работу развития агропромышленного комплекса, потому что надо продвигать эту работу, – добавил лидер Аграрной партии Владимир Плотников, расправивший плечи и сильно раскрасневшийся то ли от того, что напахался как никогда, то ли от предоставленной ему чести (Михаил Барщевский, например, стоял, наоборот, демонстративно скромно, даже как-то потупив взор и вообще не казался воодушевленным, что неплохо характеризовало человека, начавшего, по сути, свою партийную карьеру с выдвижения кандидата в президенты России. – А. К.). – Мы считаем, что он готов к этой работе.

Таким образом, даже Владимир Плотников показался в конце концов человеком, от мнения которого что-то зависело.

– Он для меня юрист, цивилист, – произнес Михаил Барщевский, как будто давая понять, что не воспринимает пока Дмитрия Медведева в качестве будущего президента России. – Медведев – это человек абсолютно демократических взглядов.

Я спросил эту дружную четверку, сколько еще времени будут продолжаться их консультации. Ведь получалось, что они, заявив президенту кандидатуру Дмитрия Медведева, все еще не уверены в своем выборе до конца, и не исключено, что могут передумать. При этом по крайней мере пара человек оказалась бы в довольно-таки странном положении.

Борис Грызлов ответил, что консультации продолжатся еще по крайней мере один день, но на съезде «Единой России» 17 декабря 2007 года кандидатура господина Медведева будет выдвинута на пост президента России. То есть на самом деле мнение коллег не интересовало Бориса Грызлова. Все-таки этот день был богат на противоречия.

Между тем в соседнем кабинете члены правительства ждали и Владимира Путина, и Дмитрия Медведева. Все они в отличие от многих других ситуаций знали о том, что произошло, даже задолго до того, как это должно было произойти. С Сергеем Ивановым и Виктором Зубковым как с людьми, которые не исключали, что выбор лидеров четырех партий может пасть на них, президент встретился и каждому из них рассказал лично про этот выбор. В курсе были и остальные министры, хотя без нужды и не признавались в этом.

Но достаточно было поглядеть на этих людей за их большим столом, чтобы понять, что смена главы кабинета министров осенью 2007 года стала для них гораздо большим сюрпризом, чем известие о том, кто станет президентом страны весной 2008 года. Сергей Иванов улыбался и, было заметно, старался шутить. Виктор Зубков даже не старался. Он, похоже, вскоре после назначения на пост главы правительства осознал свою реальную роль в истории, и случившееся днем ранее только подтвердило его опасения.

Между тем Дмитрий Медведев на заседании так и не появился. Он был в списке участников, но потом его фамилия оказалась старательно зачеркнута, а журналистам сообщили, что первый вице-премьер продолжает консультации. Было только не очень понятно, с кем: лидеры партии оделись и уехали, а Владимир Путин пришел на встречу с министрами.

Здесь министр экономического развития и торговли Эльвира Набиуллина сообщила ему, что прогноз темпов роста ВВП «имеет повышательную динамику», а Сергей Иванов – что в Зеленограде созданы микросхемы «с высочайшим топологическим уровнем…». Сергей Нарышкин проинформировал, что вышло постановление правительства России о строительстве прикаспийского газопровода.

В этом кабинете журналистам на конкретных примерах демонстрировали, что жизнь идет своим чередом.

Напоследок президент решил вернуться к теме дня и напомнил, что «закон требует от нас определенных действий (по выдвижению кандидатов в президенты России. – А. К.) уже сейчас». И эти действия уже начались.

– К сожалению, мы вынуждены делать это в преддверии Нового года, – еще раз сказал президент.

Он снова как будто бы извинялся за то, что испортил людям праздник.

* * *

У кандидата на любую должность должна быть своя программа. Ну, хоть какая-нибудь. Впервые о чем-то похожем на предвыборную программу Дмитрий Медведев сумел заговорить на встрече Владимира Путина в Кремле с руководством Совета Федерации 15 января 2008 года. При этом президенту Путину пришлось бороться со спикером Совета Федерации Сергеем Мироновым за право голоса первого вице-премьера правительства Дмитрия Медведева.

Напротив председателя комиссии по делам молодежи и спорта Виталия Мутко сидел председатель комиссии по контролю над обеспечением деятельности Совета Федерации Владимир Кулаков. Поскольку Совет Федерации под руководством сидевшего в центре Сергея Миронова уже час бездействовал в ожидании Владимира Путина, Владимир Кулаков обеспечивал не деятельность, а видимость деятельности Совета Федерации.

Он не давал покоя господину Мутко своими бесконечными расспросами. Дело в том, что именно Виталий Мутко, если не ошибаюсь, вслух посетовал на то, что все камеры сгруппировались напротив свободного места в центре стола, а края обороны, которую заняли господа Кулаков и Мутко, остались оголенными.

– Камеры? – переспросил господин Кулаков. – А зачем мне камеры? У меня камер в Магадане хватает. Там есть хорошие камеры.

Очевидно, что в Совет Федерации Владимир Кулаков попал по воле пославших его магаданцев.

– Не веришь? – допытывался он у господина Мутко. – Приезжай, посмотришь.

Глава Российского футбольного союза Виталий Мутко, у которого от Магадана нет ни одной команды не только в премьер-лиге, но и почти ни в какой другой лиге, категорически отказался.

– Да приезжай, – уговаривал его Владимир Кулаков, – я тебе билет куплю, причем в оба конца, а не в один! Подчеркиваю, не в один!

Уже даже пара камер повернулась в их сторону, уже Виталий Мутко замолчал, и не потому, что ему нечего было сказать. Просто он скорее всего не хотел разговаривать, так как опасался сказать лишнего, а ведь в этой ситуации все, что бы он ни сказал, стало бы лишним.

А жизнерадостный Владимир Кулаков все продолжал теребить окружающих рассказами о прелестях магаданских камер, которые никто не хочет оценить по достоинству.

Наконец появился Владимир Путин, и аудитория на время потеряла интерес к камерам. Президент России, сев между Дмитрием Медведевым и Владиславом Сурковым, рассказал, что сейчас как никогда важно обеспечить преемственность курса (восемь лет назад это было, очевидно, не так важно). Он призвал членов Совета Федерации воздержаться от не обеспеченных ресурсами разорительных популистских мер. Люди, сидевшие за столом, все как один записали именно эту фразу. Причем некоторые писали так долго, что мне показалось, будто они делают это несколько раз подряд, как школьники на уроке, повторяя прописи.

Они еще не знали, что им предстоит «избавиться от стереотипа, что социалка – это нагрузка к другим делам», а также предстоит помочь «убрать избыточное госрегулирование в социальной сфере».

Господин Путин, который теперь редко на людях появляется без господина Медведева, в очередной раз дал понять, что неформальные нацпроекты, за которые отвечает первый вице-премьер, вскоре будут переквалифицированы в государственные программы. Это случится, видимо, после того, как первый вице-премьер будет переквалифицирован в президенты, а президент – в премьеры.

Владимир Путин сообщил, что хочет, чтобы Дмитрий Медведев сказал несколько слов о нынешнем состоянии нацпроектов, и дал слово спикеру Совета Федерации Сергею Миронову.

Господин Миронов, как я понял, вовсе не хотел, чтобы первый вице-премьер выступал перед членами Совета Федерации. Обратившись к господину Путину, он сказал, что сейчас, «как и договаривались, выступят члены Совета Федерации по списку», а потом, когда настанет тот долгожданный момент, когда пресса уйдет, «есть еще пара вопросов, которые надо бы поднять».

– Вы всех заинтриговали, и меня тоже, – заявил Владимир Путин.

А особенно, хотелось добавить, прессу.

После этого господин Путин дал все-таки слово Дмитрию Медведеву, который, ни разу не заглянув в лежавшую перед ним бумажку, рассказал о содержании нацпроектов настолько внятно, доходчиво и коротко, что мне на какое-то мгновение показалось, что оно стало понятно даже мне.

А главное, я теперь точно знаю, что государство не оставит меня своей заботой. Ведь я являюсь источником и составной частью одной из тех 52 миллионов российских семей, работать на благо которых «так, чтобы они это почувствовали в наступивший год семьи», пообещал господин Медведев господину Путину.

И наоборот.

* * *

В это время в разгаре был еще один нацпроект: газификация всей страны и даже всей Европы. Владимир Путин и Дмитрий Медведев в январе 2008 года занимались его реализацией в Болгарии. Их уже нельзя было к этому времени представить одного без другого.

Президент России Владимир Путин и президент Болгарии Георгий Пырванов 18 января 2008 года договорились об участии Болгарии в газовом проекте «Южный поток», и в выступлении болгарского президента звучали недвусмысленные намеки на безразмерно выросшую в связи с этими договоренностями состоятельность Болгарии.

Накануне вечером болгарскую общественность взбудоражило отсутствие Людмилы Путиной на трапе самолета, которым президент России прилетел в Болгарию. Для госпожи Путиной была предусмотрена большая культурная программа, и об этом все знали. К тому же визит был официальным, и отсутствие первой леди на трапе грозило дипломатическим скандалом. Впрочем, из скупых комментариев членов российской делегации стало известно, что Людмила Путина накануне визита почувствовала себя нехорошо и что врачи не рекомендовали ей перелеты.

Впрочем, с поставленными задачами господин Путин во время этого визита справился и без жены. Он открыл Год России в Болгарии и, стоя на сцене, выслушал 20-минутную речь президента Болгарии. Господин Пырванов большую часть этого времени потратил на то, чтобы объяснить, что формула «Болгария может быть либо с Европой, либо с Россией» порочна (действительно: что ей, разорваться, что ли?).

Кроме того, он многозначительно заметил, что у Болгарии появился шанс вернуться на энергетический рынок Европы в качестве крупного игрока. Он говорил об этом так, словно Болгария была когда-то таким игроком и по трагическому недоразумению оказалась на какое-то время на скамейке запасных.

Утром стало известно, что господин Пырванов сказал все это не случайно. За ужином, на который президент Болгарии пригласил президента России, обсуждалась перспектива участия Болгарии в проекте строительства газопровода «Южный поток» (соглашение о нем недавно подписали Италия и Россия). Договоренность о присоединении Болгарии готовилась не одну неделю, но окончательное решение откладывалось до начала визита. А утром решалось, кому будет отдана честь огласить это амбициозное решение.

Дело в том, что вместе с Владимиром Путиным (но не вместо Людмилы Путиной) в Софию прилетел Дмитрий Медведев. И, конечно, для него важнее было произнести этот вслух. Но и господин Путин не должен был остаться в стороне. Проблема решилась так: было объявлено, что в какой-то момент к обедавшим господам Путину и Пырванову присоединился господин Медведев, а потом и его коллега, глава правительства Болгарии господин Станишев, и они вчетвером обо всем принципиально и договорились: Болгария становится транзитной страной для «Южного потока» (теперь эстафету из ее рук очень хочет перехватить Сербия, и «Газпром» просит за это полный контроль над государственной газовой компанией Сербии, но предлагает всего 500 млн долл. вместо 2 млрд, на которых пока находит в себе силы настаивать Сербия).

Поздним утром решение было оглашено на встрече Дмитрия Медведева и Сергея Станишева. Днем соглашение о транзите через территорию Болгарии газопровода «Южный поток» подписали министр промышленности и энергетики Виктор Христенко и министр экономики и энергетики Болгарии Петр Димитров. Владимир Путин и Георгий Пырванов выглядели при этом чрезвычайно удовлетворенными.

Чрезвычайное оживление на церемонии вызвал тот момент, когда Владимир Путин подозвал к себе Дмитрия Медведева, и тот наклонился к нему. Десятки фотокамер просто взорвались вспышками, которые, к моему удивлению, заставили сильно покраснеть первого вице-премьера, казалось, уже испытавшего себя на прочность в публичной реализации нацпроектов.

Между тем Владимир Путин на этом не успокоился и еще раз подозвал к себе Дмитрия Медведева – на этот раз только для того, чтобы тот дал ему авторучку. Судя по всему, президент России хотел продемонстрировать, что он вообще ни в каких мелочах не может обходиться без Дмитрия Медведева.

Кроме того, тогда были подписаны соглашение акционеров в отношении трубопроводного проекта «Бургас – Александруполис» и контракт между «Росатомом» и правительством Болгарии о строительстве АЭС в Белене.

После церемонии я спросил у российских переговорщиков, как все-таки удалось договориться? Замглавы Минпромэнерго России Анатолий Яновский сказал, что на самом деле закончили разговаривать только в пять утра. Виктор Христенко добавил, что в окончательном виде документы были подготовлены за 15 минут до подписания, потому что их надо было перевести на русский, английский и болгарский.

– И там надо было учесть все «дедушкины оговорки», из-за которых дело и затянулось, – добавил господин Христенко. – Это касается тарифообразования…

– Сменяющегося европейского законодательства, – прибавил Анатолий Яновский, в некоторой ажитации переминаясь со своей ноги на мою.

По мнению Виктора Христенко, Россия не пошла в переговорах ни на какие более или менее серьезные уступки.

Но так, казалось, не считал президент Болгарии господин Пырванов.

– Я высоко ценю позицию российской стороны, которая согласилась с собственностью Болгарии на газопровод на нашей территории, – заявил он на пресс-конференции.

Впрочем, правы были все-таки российские переговорщики. Позже у информированных источников в «Газпроме» удалось выяснить, что трубу по территории Болгарии «Газпром» и правительство Болгарии поделили ровно пополам.

– Считаю, что все эти проекты способствуют диверсификации энергетических потоков, – произнес Георгий Пырванов и еще одну фразу, предназначенную прежде всего для внутреннего потребления.

На самом деле очевидно, что о диверсификации, о которой говорят многие чиновники Евросоюза, то есть об избавлении от газовой зависимости Европы от России, говорить у честного человека язык в такой ситуации не повернется.

Господин Пырванов и сам, видимо, осознал, что на этом не следует заострять внимания.

– В частности, – добавил он, – это существенный вклад в обеспечение безопасности энергетических поставок не только для Болгарии, но и для всех стран Балканского региона.

Теперь он был честнее со своими телезрителями, так как после реализации «Южного потока» между Россией и этими странами не будет проблемных транзитеров, одним из которых для России, безусловно, является Украина. Но это были не все темы, которые был намерен раз и навсегда закрыть господин Пырванов на этих переговорах. Так, он добавил, что необходимо наконец «утвердить место кириллицы в Интернете», и заверил, что постарается сделать это на встрече с первым вице-премьером российского правительства Дмитрием Медведевым.

Господин Путин вспомнил о том, что померкло было на фоне газовых договоренностей, и заявил, что, если Болгарии потребуется кредит на строительство АЭС в Белене, то «мы готовы предоставить этот кредит».

В общем, в какой-то момент у меня сложилось впечатление, что российская делегация приехала в Софию, чтобы купить эту страну на корню.

Напоследок Владимир Путин поблагодарил болгар за «очень добродушный прием». Ему, видимо, ничего не сказали о том, что накануне в Софии прошел митинг протеста против его приезда. Правда, массовым его назвать было нельзя даже при всем желании.

Президент России решил, очевидно, приободрить болгар и помочь президенту Болгарии ратифицировать достигнутые соглашения в болгарском парламенте. Он добавил, что «жесткая конкуренция за сооружение Россией газовых мощностей в Европе не является секретом» и «кроме всего прочего, они приносят доходы в бюджет».

Тут господин Путин обратил внимание на человека, который вошел в зал перед самым подписанием документов:

– Хочу поприветствовать президента итальянской компании ENI Паоло Скаррони. Подписан документ между «Газпромом» и ENI о строительстве морского участка «Южного потока» (позже господин Миллер пояснил, что днем ранее в Швейцарии была зарегистрирована компания South Stream AG, которая до конца 2008 года разработает ТЭО проекта, а в 2013 году по газопроводу в Центральную Европу пойдет первый газ).

Господин Скаррони пояснил потом, что он опоздал, потому что его самолет не сажали в Софии из-за тумана (хотя по моим наблюдениям, все утро над Софией было безоблачное небо и яркое солнце).

Тут слово взял Георгий Пырванов и устами своего переводчика заявил на русском:

– Позвольте использовать неспецифическую терминологию и сказать, что подписание всех этих договоренностей обеспечило нашей стране большой член.

По сути высказывание выглядело верным, но форма заставляла задуматься насчет того, что президент Болгарии как-то все-таки переволновался за эти дни.

Через несколько минут один болгарский журналист, задавая вопрос своему президенту, сказал:

– Бридж – игра сложная, и выложить «большой шлем» непросто…

Только теперь стало ясно, что господин Пырванов имел в виду «шлем», а не то, чем в России измеряется как собственная состоятельность, так и состоятельность страны.

* * *

После тестового визита в Болгарию Дмитрий Медведев наконец представил российским избирателям свою предвыборную программу целиком.

22 января 2008 года в Москве прошел 2-й Гражданский форум «Россия – вперед!». На нем и выступил кандидат в президенты России Дмитрий Медведев, который рассказал, что у России с некоторых пор появились «очень хорошие шансы». Это был хороший шанс сравнить Владимира Путина и Дмитрия Медведева в деле.

Зал в Манеже был оформлен самым принципиальным образом. Отчетливо была видна эмблема форума: рукой художника масштаба Остапа Бендера был изображен Манхэттен до событий 11 сентября, то есть с двумя выделяющимися на общем фоне башнями-близнецами. Нельзя было не обратить внимания и на цифру «2» в названии форума.

Казалось, организаторы форума стараются все время ненавязчиво подчеркнуть, что у нас теперь тоже всего по два.

Дмитрий Медведев, который, правда, пришел на форум один, всем своим поведением намекал, что для него важно обеспечить преемственность курса и что с Владимиром Путиным он всегда мысленно вместе. Это чувствовалось, например, и в том, что форум начался с опозданием не меньше чем на два часа.

Все это время в фойе функционировали стенды неправительственных организаций, которые выразили желание принять участие в работе форума.

Я видел стенды Лиги здоровья нации, «Казарм XXI века», Фонда радикального продления жизни… Президент последнего фонда допытывался у меня, хочу ли я жить вечно, рассказывал, что тоже очень хочет, разъяснял, что регулярные занятия спортом не приведут к желаемому результату никак, и уверял, что, если он и его сторонники получат деньги на научные исследования, за старость можно будет не беспокоиться. Причем мне было понятно, что президент фонда говорит в основном о своей старости. На выставке его стенд пользовался таким вниманием, что она и в самом деле представлялась ему, похоже, обеспеченной.

На стендах были представлены роботы, сделанные руками школьников, при взгляде на которые у меня сами собой выступали слезы то ли умиления, то ли сочувствия к их создателям. Обращали на себя внимание комнатный монгольфьер и стенд Организации юных разведчиков. Стенда организации юных юристов я на выставке не нашел.

Не было здесь и стендов правозащитных неправительственных организаций, да и вообще ничего, что в цивилизованных странах составляет гордость неправительственного общественного движения. Так что, увы, гордиться было нечем.

Участники форума работали в это время по секциям. На форум в полном составе аккредитовали Общественную палату. Некоторые ее члены, впрочем, предпочли рутинной работе по становлению гражданского общества в секциях активную публичную деятельность, то есть общение с журналистами, тосковавшими у стендов в ожидании начала работы форума. Причем общение было временами принудительным, ибо журналисты, чья воля к жизни к этому времени притупилась, так как многие из них слонялись здесь часа уже четыре, проявляли преступно скромный интерес к членам Общественной палаты, напротив, заряженным энергией созидания (своего положительного образа).

Я спросил у декана факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова Ясена Засурского, который, надо сказать, вышел с заседания секции только после окончания ее работы, чего он ждет от этого форума. Он признался:

– Интересно, честно говоря, посмотреть вот на эту конфигурацию, – и Ясен Засурский даже изобразил ее руками. – Вот этот двуглавый орел в нашей стране… Как это все будет?

Так снова на горизонте возникла магическая цифра этого дня. Я подумал, что максимальная явка членов Общественной палаты на это мероприятие была вызвана не в последнюю, а скорее в первую очередь примерно такими же, как у Ясена Засурского, соображениями.

Открывая форум, секретарь Общественной палаты Евгений Велихов был настроен откровенно оптимистично, так как у него, как он сообщил, имеется доклад о состоянии гражданского общества. Действительно, одно только существование этого доклада недвусмысленно намекало на существование самого гражданского общества.

– Я рад, – сказал Евгений Велихов, – что здесь встретились те, на ком держится гражданское общество.

И он, по-отечески оглядев зал, рассказал о результатах последнего социологического опроса на эту тему. Выяснилось, что «60 % граждан так или иначе помогают ближнему». Участники опроса признались в этом на условиях полной анонимности.

– Только пять процентов опрошенных считают, что общественные организации могут что-то изменить, – без тени расстройства заметил академик Велихов.

Я даже не понял, относит он этот результат к достижениям общественных организаций и Общественной палаты или все-таки к их недоработкам.

Выступавшие вслед за академиком Велиховым демонстрировали заразительную уверенность в завтрашнем дне. Елена Дьякова готова бороться за чистый и нравственный Интернет. В этом деле неоценимую помощь, по ее мнению, окажут «официальные сайты органов власти». Там, где они со всем своим духовно-нравственным влиянием будут бессильны, нужен просто жесткий контроль со стороны заинтересованных структур.

Впрочем, молодой учитель русского языка из Мурманска Анастасия Комарова с трибуны, по сути, возразила Елене Дьяковой, рассказав, как важно, чтобы «ребенок искал себя не в интернет-игрушках, блогах и чатах, а чтобы действительно расширял свой кругозор». То есть на форуме завязалась дискуссия, такая естественная в рамках гражданского общества.

– Я хочу, чтобы ребенок, которого я учу, – заявила Анастасия Комарова, – смотрел на мир восторженно и светло и чтобы он мог объять необъятное.

А я, в свою очередь, подумал, что не хотел бы только одного: чтобы Анастасия Комарова учила моего ребенка.

Подводник Андрей Звягинцев заявил, что российские вооруженные силы наконец-то на подъеме и что «флот и армия возрождаются, только когда воюют», и с этим человеком не хотелось даже спорить.

Актриса Чулпан Хаматова попросила отменить квоту на операции детей, больных раком. Она говорила, что многие из них получают возможность прооперироваться, когда уже поздно. Мне казалось, что квоты эти не являются полным аналогом, например, установленных законом квот на вылов рыбы, за распределение которых борются местные и федеральные власти. Это скорее всего результат стыдной производственной необходимости, когда невозможно сделать больше какого-то количества операций только потому, что их не на чем и некому делать.

Сказать на это, в общем, нечего, кроме общих слов. Но и они в этой ситуации было нужны. И главное, в зале было, кому их произнести. Этот человек должен был выступать через одного.

– А еще, – закончила Чулпан Хаматова, – меня попросили сказать, что мы все очень хорошие и что живем в гражданском обществе. Я говорить не умею, но если все мы начнем друг другу улыбаться, то это и будет начало строительства гражданского общества!..

Чулпан Хаматову хотелось погладить по голове.

После еще одного выступающего Евгений Велихов наконец предоставил слово Дмитрию Медведеву, который предупредил, что займет у участников форума немного больше времени, чем они, видимо, рассчитывали.

Быстро выяснилось, что речь идет о презентации предвыборной программы кандидата в президенты, который, очевидно, посчитал удачной для этого именно такую площадку (если бы он походил среди стендов не после, а до мероприятия, он, может, и изменил бы свою точку зрения).

С самого начала Дмитрий Медведев заявил, что «полностью согласен с президентом». Он говорил об исчерпанном лимите на революции, о котором как-то упомянул Владимир Путин, но есть основания полагать, что и обо всем остальном тоже.

При этом Дмитрий Медведев оговорился, что, несмотря на все, что говорилось о лихих 90-х, и на то, что с тем, что говорили, он тоже согласен, все-таки «страну не развалили, и в этом заслуга руководства того времени». Это было признание, на которое стоило обратить внимание, так как в версию, которая в последнее время стремительно становится канонической, оно никак не вписывается.

Дмитрий Медведев попробовал нарисовать очертания национальной идеи, но они получились чрезвычайно расплывчатыми и до боли напоминали «план Путина», детали которого можно узнать, только прочитав все без исключения послания президента России Федеральному собранию подряд на одном дыхании. «План Медведева» – это «свобода и справедливость», «гражданское достоинство», «влиятельные и независимые средства массовой информации» и «борьба с пренебрежением к праву». Набор слов радовал глаз. Продолжать его можно было до бесконечности.

Затем Дмитрий Медведев перешел к внешней политике. Тезисы были снова примерно те же, что и у Владимира Путина, но Дмитрию Медведеву удалось наполнить их новым содержанием.

Он тоже считает, что многие сейчас опасаются России, «которой к концу 90-х годов отводилась роль добросовестного статиста в решении международных вопросов» и которая сделала рывок «неожиданно для них и в том числе неожиданно для себя». Для Владимира Путина, казалось, это была желанная цель. Дмитрий Медведев как будто оправдывался:

– Почему нас все еще опасаются? Им просто не ясно, куда движется Россия. Кто, мол, их знает, куда их занесет.

То есть Дмитрий Медведев считает, что нужна только разъяснительная работа с западными коллегами, ибо именно с ними, цивилизованными и развитыми, нам по пути. Надо просто объяснить им, что нас не надо бояться, потому что мы для них на самом деле – свои. А они просто еще не поняли своего счастья.

– Что особенного делает Россия на внешнем рынке? – спрашивал он. – То, что мы свои энергоносители перевели на мировые цены? Так это наша обязанность при вступлении в ВТО! То, что нам небезразлично, что происходит в странах СНГ? Конечно, нам небезразлично!.. А то, что мы не обрываем отношений с проблемными странами, так это тоже наша обязанность! Проще всего было бы перейти к разрыву отношений и к ковровым бомбардировкам!

Тон Дмитрия Медведева при этом, безусловно, отличается от тона Владимира Путина, когда он говорит на эти же темы. Господин Путин ставит ультиматумы (принимаются через раз). Дмитрий Медведев предпочитает, видимо, убеждать собеседников, которые с самого начала и до конца разговора убеждены в обратном.

При этом эффективность обоих методов, похоже, примерно одинаковая. Нас никак не могут полюбить. Только Владимир Путин при этом считает, что не очень-то и хотелось, а Дмитрий Медведев думает, что просто не решаются.

Дмитрий Медведев запланированно среагировал на идею Чулпан Хаматовой об отмене квот на детские онкологические операции, заявив, что количество операций будет увеличиваться и уже увеличивается: «Еще два года назад их делали в десять раз меньше». Но отменить сами квоты не в силах не только кандидат в президенты России, но и, боюсь, сам президент.

Кандидат в президенты вообще считает, что «цивилизация в целом развивается по оптимистическому сценарию» и что «шансы у нас, у России, очень неплохие».

– Просто хорошие шансы! – закончил он.

Трудно сказать, имел ли он в виду, что особенно они увеличились после того, как однажды в своем рабочем кабинете Владимир Путин собрал лидеров четырех партий и их устами объявил о том, что реализацией этих шансов займется первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев.

Но все-таки, я думаю, подразумевал как-то, что ли.

* * *

Кандидат в президенты отправился в предвыборное турне по стране. Правда, оно проходило без отрыва от производства. Федеральные телеканалы не называли Дмитрия Медведева кандидатом: всякий раз он проверял состояние нацпроектов. В некоторых поездках его сопровождал действующий президент России Владимир Путин. Или наоборот. Уже трудно было понять.

Президент России Владимир Путин и кандидат в президенты России Дмитрий Медведев 23 января 2008 года прилетели в Пензу и провели встречу с персоналом нового медицинского центра. Президент и кандидат напомнили доброго и злого следователей-единомышленников.

Владимир Путин и Дмитрий Медведев встречались с кардиологами в одном из широких коридоров нового центра. Здесь поставили большой стол, за которым поместилось все руководство нового медицинского центра. Журналисты в коридоре уже не поместились и смотрели эту встречу по телевизору в соседнем помещении. Вообще-то, если честно, это была палата интенсивной детской терапии. Журналисты здесь и вели себя как дети, причем именно такие, которые нуждаются в срочной терапии (это, впрочем, относится, кажется, ко всем журналистам в любой момент их деятельности).

Журналисты подходили к приборам, пробовали нажимать кнопочки и с нетерпением ждали, что будет. С помощью иностранных специалистов были осуществлены монтаж оборудования и перевод всех надписей на русский язык, иначе одна из кнопочек не была бы подписана жизнерадостным полукругом: «Веселящий газ». Здесь нуждающихся отправляли в состояние наркоза. Не стоит после этого и вспоминать, что изготовили и монтировали оборудование немцы.

На телемониторе было хорошо видно, с каким напряжением ждал высоких гостей персонал центра. Для них и один президент России был бы тяжелейшей ношей, после которой кто-то из докторов мог бы, не дай Бог, стать первым пациентом нового центра. А тут к ним ехали, можно сказать, сразу два президента России, но по крайней мере без малого (где-то есть, наверное, еще какой-то малый, который тоже очень хочет стать президентом России).

Камера выхватывала их нервные лица и просто любовалась ими (оператор словно наслаждался предоставленной ему свободой, понимая, что никто, кроме двух десятков журналистов, его творчество оценить не сможет). На фоне остальных выделялся один человек, на чьем лице за все время ожидания не дрогнул ни один мускул. Кто-то предположил, что это завхоз центра, который за два года строительства центра прошел через все круги ада. Его тяжелый взгляд говорил о том, что любого несуна он достанет с того света.

В общем, предположение насчет того, что достанет, было верным – Игорь Молочников оказался заведующим отделением реанимации.

Владимир Путин и Дмитрий Медведев вошли и уверенно сели по левую и правую руку от миловидной женщины возраста скорее кандидата в президенты, чем президента России. Ситуация была какой-то двусмысленной. Женщина в халате сидела между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым и внимательно следила за их лицами, когда они начинали говорить. На ее собственном лице была тревога. Так врач смотрит на больного, когда понимает: тот в опасной ситуации, хотя сам и не осознает этого. Казалось, она вот-вот шепнет кому-то из них: «Вам нельзя много говорить». А скорее всего им обоим. И будет права.

Это была Елена Морозова, кардиолог-рентгенолог с 15-летним стажем. Ее внешность позволяла предположить, что она не только чинит сердца, но и разбивает их.

Интересно, о чем в этот момент думала сама Елена Морозова? Не о том ли, что, сидя между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым, можно загадывать желание, которое с большой долей вероятности сбудется, достаточно только произнести его вслух?

Мне Владимир Путин и Дмитрий Медведев все больше напоминают тех самых классических доброго и злого следователей. Господин Путин все устроил так, что у него появились дополнительные возможности для того, чтобы по-новому влиять на ситуацию внутри и вне страны. То, чего не может достичь своими методами один, легко получит от противника, напуганного злым следователем, другой, добрый.

Правда, на самой встрече эта технология была на первый взгляд не нужна. Здесь все и так было хорошо. Центр построили быстро и качественно, оборудование и правда высокотехнологичное, а врачи приехали в Пензу всерьез и надолго из Москвы и Петербурга.

Но все-таки время от времени во Владимире Путине злой следователь все же просыпался.

– Скоро будем ведать тем хозяйством, которое нам достанется от немецких строителей, – сказал главврач медцентра Владлен Базылев.

– Все, что вам достанется, достанется от Российской Федерации, – оборвал его Владимир Путин. – Не надо путать божий дар с яичницей.

Владимир Путин твердо дал понять, что дар Российской Федерации он считает божьим, а дар Федеративной Республики Германия – яичницей.

Владимир Путин и Дмитрий Медведев общались с медиками уже четверть часа, а ни слова не было сказано ни о каких проблемах. Наверное, медики ждали, что кто-то из следователей задаст им этот вопрос. Но следователи предпочитали слушать.

– А проблемы есть! – тогда сказал, ни к кому благоразумно не обращаясь, один кардиолог. – Самолета Санкт-Петербург – Пенза нет! А ведь был!

– Летом только есть, – внес полную ясность кто-то еще.

Медики, которые приехали в Пензу скорее все-таки в основном из Питера, а не из Москвы, судя по всему, и правда страдают от этого и рассчитывали, что им удастся решить проблему прямо на этой встрече.

Похоже, господин Путин не понял, что они говорят всерьез, настолько светлыми и безоблачными были улыбки медиков в этот момент. Они словно давали понять: если что, они обойдутся, конечно, и без этого самолета и этим-то уж точно не стоит морочить голову ни президенту, ни кандидату в президенты. Оба, видимо, так и поняли (хотя на самом деле это было не так).

– А по прямой сколько лететь? – из вежливости поинтересовался господин Путин. – Полтора часа?

– Полтора, – подтвердили врачи.

На этом разговор о проблемах закончился бы, если бы кто-то не произнес слово «стент». Речь шла об аппарате, который очищает сосуды сердца. Стентов очень мало, а нужда в них стремительно растет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.