1972 год

1972 год

15 декабря.

С 10 октября по 10 декабря работал — два полных месяца. За это время мало читал и много писал. Из стоящего прочел Марка Аврелия «Наедине с собой». Написать же ничего стоящего не сумел, а надо было — всего две главы пояснительной записки. Чувство разочарования и недовольства собой испортил мне первый день освобождения, который я ждал с нетерпением, чтобы, закончив служебные дела, вернуться к своим книгам, тетрадям и мыслям. Недовольство собой и ощущение своей бездарности перешло в чувство тревоги, которую я не мог преодолеть несколько дней и следы которой пожалуй что есть и сегодня. Ранимость и незащищенность человека — вот что преследовало меня по пятам эти последние дни. Уязвимость. Хрупкость благополучия. Неисчислимые возможности мгновенного перехода к несчастью. Но вот, однажды, заставив себя проснуться и таким образом избавиться от тяжелого сна, я подумал: я ушел от этого страшного и тягостного, что обступало меня со всех сторон в другое измерение, из сна в действительность, и такая возможность у человека всегда есть. Она есть и по отношению и к самой действительности. Это хорошо. Но можно ли назвать чувство полного удовлетворения тем, что так устроен мир — оптимистическим мироощущением? Ничто… Спокойная уверенность в бытии небытия. Оно (небытие), подобно иррациональным числам, вкраплено в числовой ряд нашей повседневности, оно тут, рядом.

23 декабря. Стоят самые темные дни. Сегодня проснулся в половину восьмого — все было окутано мраком и сыростью. На душе было тоже не весело. Я спросил самого себя — где же это чувство приподнятого, просветленного счастья, которое еще недавно посещало меня? Может быть, изменились мои взгляды на мир? В том-то и дело, что рациональная сторона моего мировоззрения сегодня открывает для того счастья, о котором я говорю, бо?льшие возможности, чем мировоззрение вчерашнего дня, которое было полно нерешенных вопросов, сомнений и мучений. Причина другая — я живу слишком рациональной жизнью. Меня окружает безвоздушное пространство абстракций. Приподнятость и просветленность духа — это не только мысль, но и обязательно чувство, — главным образом, чувство — то, что окрыляло создателей Ригведы и псалмов. Но это должно быть чувством человека конца XX столетия, который вчера по своему телевизору видел, как люди ходят по Луне.

28 декабря. Казалось бы, все благоприятствует мне: на работу ходить не надо, книги есть, своим временем я могу распоряжаться, как хочу, потому что даже Тани[22] днем дома не бывает. Но все это напрасно — ни одной мысли, ни одной строчки, полное душевное окостенение. Неужели это возраст? Читаю Лосского «Обоснование интуитивизма» — впечатление разочаровывающее.

Как-то шел по Владимирскому. Вижу, чугунная лестница ведет к двери, к той самой двери в бельэтаж, где в 1924 году был зоомагазин. Я его запомнил с той далекой поры, когда утром, вслед за рикшей, которая везла наши вещи, мы всей семьей — папа, мама, Коля и я — шли с Московского вокзала в район Аларчина моста, на Мастерскую улицу. Это был день нашего приезда из Москвы в Ленинград — 48 лет тому назад! И вот, вспомнил все это наполовину в шутку, наполовину всерьез, появилось такое четверостишие:

Я шел здесь мальчиком по мостовой,

По мостовой — за рикшей —

Теперь я тут с главой поникшей —

Круг жизни завершаю свой.