1969 год

1969 год

25 января, суббота.

Уже почти месяц живем в новом году. 1968 год ушел в историю переполненный событиями, от которых в памяти у людей будет оставаться все меньше и меньше. Нам трудно судить, кто и что останется надолго. На меня глубокое впечатление произвел облет (с 21 по 27 декабря) Луны тремя американцами. Это действует на воображение. Трудно поверить, что оказался современником этого фантастического путешествия с детства знакомого, притягательного своею тайной и недоступностью. Однако это свершилось при мне.

29 июня, воскресенье.

Полгода не раскрывал дневник! Ни на что не хватает времени. Но сегодня я должен кое-что записать. Мне кажется, что произошел новый сдвиг в моем мировоззрении. Может быть, не такой принципиальный, как 17 августа 1964 года, потому что это сдвиг в том же направлении, но этот для меня значителен, так как он преодолевает силу, которая, пожалуй, не только для меня, подобна силе земного притяжения. Эта сила — вещество, точнее материя в естественнонаучном значении этого слова. Стремление понять окружающий мир и императив вещества породили материализм, который начал свою историю не с отвлеченного понятия материи, а именно с вещества. Вся дальнейшая история материализма есть на деле история отрицания материи, а стремление сохранить ее во чтобы то ни стало привело к путанице и непоследовательности. Но сейчас не об этом.

Мысли, которые я собираюсь записать, пришли мне на ум 25 июня вечером. Вот они в первом приближении. Окружающий нас вещественный мир обладает для всего живого предельной достоверностью. Всякий, кто на деле пожелает его отрицать, погибнет. Трудно найти более популярный взгляд на вещи, как такого рода естественный материализм. И он верен. Но все же, что такое вещественный мир? Что такое вещь? Попытка найти первоначало, первовещество была плодотворна естественнонаучными открытиями, но доказала несостоятельность поставленной цели. Первоначало не только не было найдено, но стало ясно, что его вообще нет. Бесконечное разъятие вещей на части и все новое и новое обнаружение новых составляющих, должно, мне кажется, привести нас примерно к такому определению: вещь — это нечто состоящее из другого, организованного в определенную систему. Причем, то самое, из чего состоит данная вещь, будучи организованной иначе, оказывается уже другой вещью. Таким образом, мы фиксируем важное наблюдение, а именно: порядок, структура, правило, закон — существеннейшим образом влияют на природу вещей. Эта мысль формулируется так из осторожности, можно сказать иначе: раз вещь становится данной вещью из-за того или иного порядка расположения одних и тех же элементов, значит, есть все основания считать, что именно он, порядок, правило, обусловливает ее природу. Всё и на каждом шагу неоднократно и настойчиво подтверждает нам огромное значение организации, правила и порядка, закона данной вещи. Но, даже дожив до пожилого возраста, мы продолжаем отдавать предпочтение нашим непосредственным впечатлениям, их наивной убедительности, а не понятой нами сущности. Между тем, мы должны были бы уже знать, что нельзя полагаться на видимость вещей. Но тяжеловесный, непроницаемый предмет, вещь, под нашим пристальным умственным взором начинает как бы таять и даже не таять, а превращаться во что-то вообще нематериальное, в своего рода энтелехию. Однако не будем спешить. Мы должны понять еще раз хотя бы одну особенность, присущую природе вещей. Ведь в том определении, которое было приведено выше, сказано, что должен быть пусть другой, но все же носитель, а точнее, материальный носитель определенной организации. Следовательно, речь идет о том, что, всматриваясь пристально в природу вещей и обнаруживая, что вещь — это некая структура, некий порядок, нечто нематериальное, мы рассуждаем справедливо лишь в отношении одного уровня, на другом мы снова встречаем нечто материальное, а именно то, что приведено в порядок, что обладает данной структурой, данной организацией, что существует по данной программе. Материя, как феникс, возрождается из пепла. Но, материалисты, подождите радоваться! Возникая на наших глазах, материя вновь превращается в нематериальное начало, это опять оказывается структурой, порядком, законом существования другого начала. И так без конца. Мы никогда не распутаем эту нить, если не откажемся от такой, нам привычной, абсолютизации материи. Дело в том, что материальный носитель определенной организации действительно существует, он не вымысел, не плод воображения и не порождение наших ощущений, он существует, но не абсолютно, а только для определенного уровня. Для другого уровня, а именно для того, из элементов которых он состоит, он уже не материальный носитель, а некая программа, закон, которому эти элементы подчиняются.

Странная судьба у материи: после периода полной самостоятельности она вынуждена была отказаться от нее и снять свои пограничные посты, охранявшие старые рубежи, отделявшие ее от энергии. Теперь ей придется отказаться уже от последней границы, от границы с нематерией, с тем, что по старой привычке и склонности к антропоморфизму мы готовы назвать мировым разумом, но что в действительности много шире и богаче разума.

6 июля.

Многие из моих знакомых были бы, наверное, очень удивлены, узнав, что вот уже вторые сутки я по-настоящему страдаю, прочтя следующее: «Теория Гайзенберга, будучи нелинейной, учитывает самовоздействие поля на себя и, будучи спинорной, позволяет в основу положить некоторое спинорное поле, являющееся единой мировой средой, из которой возникают все различные поля и частицы»[21].

Кое-кто, наверно бы сказал: «Мне бы твои заботы!», — но, думаю, что, оказавшись в моей шкуре, он понял бы, что ошибся. То, что было написано неделю тому назад и под впечатлением чего я жил эти дни, оказывается в противоречии с обобщениями физиков, сделанными еще в 50-х годах. Эти обобщения тоже поиск и могут быть ошибочны, но, как горек яд сомнений, запавших мне в сердце! Обязательно надо подумать.