Глава 9 Воскресение Христа и зарождение христианства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 9

Воскресение Христа и зарождение христианства

Иисус был распят и умер в пятницу. На третий день, в воскресенье, рано утром, «когда было еще темно», Мария Магдалина пришла ко гробу и увидела: камень отвален от «двери» гроба (Мф. 28: 2; Мк. 16: 3). Она бросилась назад, отыскала Петра и Иоанна, сказала им: «…унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его» (Ин. 20: 2) – и побежала вспять. Апостолы ринулись вместе с ней. Молодой легконогий Иоанн опередил и примчал первым. «И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб» – видимо, не осмелился. Подоспел Петр, он и вошел – и увидел плат, который был на голове Иисуса, не с пеленами лежащий, но «особо свитый на другом месте» (Ин. 20: 5–7). Тогда Иоанн тоже вошел в склеп. Ни тот, ни другой ученик еще не поняли, что Иисус восстал из мертвых. Оба ушли домой, опечаленные и озадаченные.

А Мария осталась у гроба и плакала. И когда плакала, наклонилась, и заглянула в гробовую пещеру, и увидела «двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса». Ангелы спросили ее: «…жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Мария обернулась – и вдруг увидела Иисуса, однако не узнала Его. Иисус тоже спросил ее: «…жена! что ты плачешь? кого ищешь?» Она подумала, что это садовник, спрашивает: «…господин! Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его». Иисус обратился к ней: «Мария!» Она тотчас узнала, что это Иисус, и воскликнула: «Учитель!» Но Иисус говорит ей: «…не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20: 12–17). Мария Магдалина, бывшая блудница, которая верила и поклонялась Иисусу, как Богу в образе Человека, первой узрела воскресшего Сына Божьего и возвестила о Воскресении миру: она тотчас побежала назад и рассказала, что видела и о чем сказал ей Иисус.

Три других Евангелия не добавляют к этому рассказу ничего нового. Лука подтверждает: Мария Магдалина была там, но добавляет, что Иоанна и Мария, мать Иакова, тоже были там, вместе с «другими женами». Когда Петр и другие ученики узнали, что тело Иисуса исчезло, то не поверили женщинам, посчитав их слова «пустыми» (Лк. 24: 11). Только Петр пошел ко гробу и увидел, что тела и впрямь нет. Матфей рассказывает: Мария Магдалина и «другая Мария» видели у опустевшего склепа ангела, «вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег». Матфей добавляет, что «устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые» (Мф. 28: 3–4). Судя по словам Матфея, когда Марии подошли к склепу, охранники, должно быть, лежали в обмороке.

Ангел, обратившись к женщинам, сказал: «не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам» (Мф. 28: 5–7). Марк подтверждает этот рассказ, однако добавляет, что вместе с Марией Магдалиной и Марией Иаковлевой была еще и Саломия. Он описывает, что ангел – «юноша… облеченный в белую одежду» (Мк. 16: 5) – заговорил с ними и, как и в изложении Матфея, возвестил: Иисус «предваряет» учеников Своих в Галилее, а женщины должны рассказать обо всем Петру. Марк также подтверждает рассказ Иоанна о том, что сначала Иисус явился Марии Магдалине, но апостолы не поверили ей (16: 9–11).

Так миновало утро воскресенья. А днем двое учеников Христовых, одного из которых звали Клеопа, шли в Эммаус, селение, расположенное в двух часах ходьбы от Иерусалима. Ученики уже слыхали о случившемся утром, но, когда Сам Иисус, приблизившись, пошел с ними, не узнали Учителя. Об этой встрече повествует лишь Евангелие от Луки. Возможно, ему поведала о ней Матерь Иисуса, ибо в рассказе слышится поэзия, свойственная Ее речам. Итак, трое путников пошли вместе; Иисус расспрашивал учеников о том, что произошло ранее – о суде и о распятии. Ученики отвечали, прибавив: тело Иисусово исчезло из гроба. Иисус напомнил им: все это было предсказано, «изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании». Ученики по-прежнему не узнавали Его. Когда же пришли в Эммаус, «Он показывал им вид, что хочет идти далее. Но они удерживали Его, говоря: останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру». Иисус остался, и «возлежал» с ними за ужином. Когда же он «взяв хлеб, благословил, преломил и подал им», то внезапно они узнали Учителя, поняли, Кто находится рядом. «Тогда открылись у них глаза, и они узнали Его. Но Он стал невидим для них» (Лк. 24: 13–31). Клеопа с товарищем тотчас возвратились в Иерусалим «и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними». Ученики рассказали о происшедшем на пути и о том, как они узнали Иисуса, преломившего хлеб. Как пишет Лука, «когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам». Лука говорит: они «смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа». Но Иисус, указав на Свое тело, успокоил учеников: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня». Потом Иисус показал им раны от гвоздей на ногах и руках. Он сказал, что голоден, и они «подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними» (Лк. 24: 33–43).

Иоанн добавляет к этому небольшую подробность, благодаря коей повествование делается безусловно достоверным. Фомы не было среди апостолов, когда Иисус вкушал рыбу и мед. И Фома, «называемый Близнец», отказался верить, когда ему рассказали о произошедшем: «…если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю». Спустя восемь дней, когда ученики – на сей раз был с ними и Фома, – собрались в комнате, перед ними появился Иисус, вошедший сквозь запертую дверь. Он стал «посреди их и сказал: мир вам!». Спаситель обратился к Фоме: «подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но будь верующим». Фома сказал Ему в ответ: «Господь мой и Бог мой!» Иисус говорит ему: «…ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 24–29).

Иоанн описывает, как Иисус явился Петру, Фоме, Нафанаилу, сыновьям Зеведеевым и еще двум ученикам на берегу моря Галилейского. Ученики всю ночь ловили рыбу, однако ничего не поймали. На рассвете они увидели на берегу Иисуса и не узнали Его. Он сказал им: «…дети! есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы». Тогда Иоанн сказал Петру: «…это Господь» (Ин. 21: 5–7). Иисус разложил костер и положил на него рыбу и хлеб. Он позвал их: «придите, обедайте». Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу. Это, по словам Иоанна, «уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых» (Ин. 21: 12–14).

Лука рассказывает, что последним деянием Своим Иисус привел Своих учеников в Вифанию; затем, подняв руки Свои, благословил их, после чего «стал отдаляться от них и возноситься на небо» (Лк. 24: 50–51). Марк рассказывает о последнем наказе Учителя: «…идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк. 16: 15). Матфей добавляет кое-какие подробности: Спаситель велел одиннадцати апостолам встретиться на горе в Галилее. Когда все собрались вместе, Он сказал: «…дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа…» Так впервые прямо и недвусмысленно прозвучало учение о Святой Троице. Иисус сказал: проповеди учеников должны включать все, что Он заповедал им. Последними Его словами перед вознесением были: «Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28: 16–20).

Мы близимся к концу повествования о земной жизни Иисуса. Я тщательно придерживался всех четырех евангельских текстов. Они основаны в первую очередь на воспоминаниях Матери Иисуса, Марии; на свидетельствах Петра, которого Иисус всегда выделял как старшего меж апостолами, и полностью доверял ему; на воспоминаниях каждого из апостолов в отдельности, и на их общих воспоминаниях, что легли в основу их вероучения после того, как Иисус покинул их; наконец, на рассказах Иоанна – свидетеля многих событий в жизни и проповедническом служении Иисуса. Иоанн, единственный из апостолов, не приявший мученической смерти, уже на старости земных лет записал свои воспоминания об Иисусе.

Есть и еще один важный, хоть и более поздний источник: свидетельства апостола Павла. Он родился в Тарсе, главном городе Киликии, что на юго-востоке Малой Азии, и от рождения носил имя Савл. Вероятнее всего, родился он в 9 году, а значит, был всего на двенадцать лет моложе Иисуса. Савл был гражданином Римской империи, принадлежал к семье, чтившей эллинскую культуру, и, скорее всего, свободно владел греческим и латынью. Однако, будучи по крови евреем, Савл наверняка знал иврит и, возможно, арамейский – родной язык Иисуса. Савл был хорошо образован, приблизительно в 20 году он учился у знаменитого еврейского ученого Гамалиила и был известен среди правоверных евреев, которые устраивали («воздвигали») гонения на последователей Иисуса после вознесения Спасителя на небеса. Согласно Деяниям святых апостолов, раннехристианскому тексту, составленному тем же греческим врачом, что создал письменную версию Евангелия от Луки, Павел еще молодым человеком присутствовал при том, как Стефана, первого христианского мученика, забили камнями. Это произошло приблизительно в тот же год, когда Иисус вознесся на небеса. Павел продолжал участвовать в гонениях на христиан до тех пор, пока чудо, явленное на пути в Дамаск – уже неподалеку от городских ворот, не побудило его обратиться в христианство. Узрев чудо, Павел обратился в истинную веру и после этого встретил всех оставшихся в живых друзей Иисуса, опросил их о жизни Иисуса, о его учении и его изречениях. Павел, много путешествовавший с Варнавой, поставил себе целью узнать все, что сможет, об Иисусе, дабы, упорядочив, передать свои знания грекам, живущим за пределами Палестины. Он читал проповеди, а также писал послания, обращенные к раннехристианским общинам в Коринфе, Риме и других местах. Некоторые из этих посланий дошли до наших дней как первые письменные памятники христианства.

Свидетельства Павла важны для нас по двум причинам. Во-первых, он подробно описывает Воскресение Иисуса. Это первый письменный рассказ о Воскресении, дошедший до наших дней. Павел говорит: первым Иисуса увидел Петр, а уже потом все остальные апостолы. «…потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили». Далее Павел пишет: Иисуса увидел Иаков, а потом все апостолы: «…а после всех явился и мне, как некоему извергу» (1 Кор. 15: 3–8). Свидетельства Павла тем более впечатляют, что и остальные его описания Иисуса, Его нрава и поведения, личных особенностей, удивительно совпадают с описаниями, встречающимися во всех четырех Евангелиях, которых Павел никак не мог читать. Более того, Павел точно описывает таинство приобщения Святых Даров на Тайной вечере. Стуит процитировать: «Господь Иисус… взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11: 23–25).

Наконец, достоверным подтверждающим документом служат Деяния святых апостолов, составленные Лукой, много времени проводившим в обществе Павла. Иисус, поручивший Своим апостолам распространять Его учение среди всех народов земли, говорил, что Он ниспошлет Дух Святой в помощь, в утешение, вдохновение и подкрепление им, как телесное, так и духовное. Это обещание исполнилось несколько позже, весной того же года, на еврейский праздник Шавуот (Пятидесятница), и подробно описано в главе 2-й Деяний. На этот праздник в Иерусалим съезжались и сходились евреи-паломники со всех концов Римской империи, даже из-за ее пределов. Там, по словам Луки, были «Парфяне, Мидяне и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киренее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне…» (Деян. 2: 9–11).

Ученики Иисуса все «были единодушно вместе», в надежде преисполниться Духа Святого. Но на каком языке предстояло им говорить? Мало кто из приезжих владел арамейским либо ивритом. Мало кто из учеников знал греческий либо латынь. «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2: 2–4).

Когда ученики вышли к собравшейся толпе набожных евреев «из всякого народа под небом», то «начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать». Все больше и больше людей собиралось послушать, ибо весть быстро разлетелась по округе, и «каждый слышал их говорящих его наречием». Иные насмехались, говорили: «…они напились сладкого вина». Но Петр «возвысил голос свой и возгласил им: …они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня» (Деян. 2: 15). И Петр, человек обычно далекий от поэзии, внезапно заговорил стихами:

И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть,

И будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши;

И юноши ваши будут видеть видения,

И старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.

И на рабов Моих и на рабынь Моих

В те дни излию от Духа Моего,

И будут пророчествовать.

И покажу чудеса на небе вверху

И знамения на земле внизу;

Кровь и огонь и курение дыма…

Итак твердо знай, весь дом Израилев,

Что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса,

Которого вы распяли.

(Деян. 2: 17–19, 36).

Этот великий гимн Пятидесятницы был услышан на всех языках и произвел впечатление неизгладимое. Слушавшие «умилились сердцем» и спросили: «что нам делать, мужи братия?» Петр ответил: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа» (Деян. 2: 38). И провели они первое массовое крещение, «и присоединилось в тот день душ около трех тысяч». Так родилась христианская церковь.

Я попытался рассказать историю Иисуса из Назарета – историю Его жизни и смерти, Его Воскресения из мертвых и Вознесения на небеса – как можно проще, подкрепляя фактами, насколько было возможно. В первую очередь я основывался на четырех Евангелиях, созданных вскоре после описываемых событий: по сути, Четвероевангелие – это воспоминания очевидцев и участников тогдашних событий. Я использовал английский перевод Священного писания, выполненный в начале XVII века и ставший известным как «Библия короля Иакова», поскольку эта версия сочетает в себе документальную точность с архаичным словоупотреблением, не дозволяющим позабыть, что мы читаем о событиях, происходивших две тысячи лет назад.

Немаловажно, что Евангелия предстают не только историческими и духовными свидетельствами, но и выдающимися произведениями словесности. Сжатые, откровенные, правдивые и содержательные, они в своем сочетании представляют собой один из величайших шедевров, дошедших до нас из глубокой древности, являют собой короткие, дополняющие и исправляющие друг друга жизнеописания – повести о Человеке, что был Поэтом – притом одаренным невероятно. Все речи Его и высказывания многозначительны, звучны, прекрасны. Образность Его историй и притч, способность находить новый смысл в давно привычных словах делали Его не только неповторимым Учителем и Проповедником, но и настоящим Художником слова. Иисус умел вовлекать людей в беседу, умел Он и слушать; Сам задавал вопросы и другим отвечал. Значительная часть Евангелий – дословно передаваемые речи и беседы, изложенные столь живо и ярко, что чудится, будто слышишь их. Именно поэтому многие изречения Спасителя вошли в обиходную речь, сплошь и рядом их цитируют во всемирной литературе. В начале XXI века мы по-прежнему пользуемся изречениями Самого Иисуса и Его современников. Сказанное встарь на арамейском, а затем переведенное на греческий вошло и в нынешние языки, стало неотъемлемой и любимой частью нашей собственной речи. Мы слышим слова Иисуса, точно сами сидим на каком-нибудь холме, у ног Спасителя. Чудо всемирного общения, которое началось в праздник Пятидесятницы, длится поныне.

Евангелия задуманы и написаны так, что следует не только читать их, но и многократно перечитывать. Чем чаще мы это делаем, тем больше восхищаемся ими, тем глубже понимаем их, тем более постигаем их реализм. Евангелия суть истина, и рассказывают нам, что происходило в действительности. Их герои совершенно реальны. Подробности чрезвычайно убедительны. Читая Евангелия, осознаешь: миновавшие столетия, отделяющие нас от тогдашних событий, как бы развеиваются – и становится понятен ушедший мир, не столь уж сильно и отличавшийся от нашего собственного. Палестинские земли I века от Р. Х. населяли (подобно всему нынешнему земному шару) люди самых разных рас и вероисповеданий. Имея богатый законодательный, духовный и государственный опыт, евреи считали себя цивилизованным народом. И все же общественное спокойствие постоянно перемежалось всплесками варварской первобытной жестокости. Предчувствие неминуемой катастрофы будоражило умы. Евреям мерещилось дикое, ужасное грядущее. Впрочем, одни пророки предсказывали неминуемую погибель, а другие сулили безмятежное процветание.

По общему мнению, правление, как духовное, так и светское, было благом. Оно основывалось с одной стороны на законах Моисеевых, а с другой – на римском праве. Существовали своды законов, суды, рукописные свитки – и огромное число законоведов. В действительности же система была продажной, лживой, неповоротливой донельзя и временами жестокой. Она не столько вершила правосудие, сколько потворствовала прихотям властей предержащих. Во главе этой системы стояли то никчемные правители, то иногда истинные чудовища. Ирод Великий был отъявленным негодяем: дабы защитить свой престол от вымышленной им самим угрозы, царь приказал перебить тысячи невинных младенцев. Его сын, Ирод Антипа, был преимущественно расточительным сластолюбцем, однако наряду с праздными развлечениями был способен и убивать. Первосвященник Каиафа оказался не лучше Ирода, но со всеми Иродовыми пороками в этом человеке сочетались еще лицемерие, гордыня и неимоверная злоба по отношению к праведникам. Понтий Пилат – классический образец слабовольного правителя, с которыми мы довольно часто сталкиваемся в нынешнем политическом мире: притворное служение истине и справедливости в угоду общественному мнению – и нерешительность, граничащая с трусостью, которая в конечном итоге сводится к уступке влиятельным кругам, оказывающим давление на политику, даже если эти круги заведомо не правы. Все недостатки, присущие сегодняшним бездарным владыкам, отыщутся в Палестине I века от Р. Х., а уж ко всему безучастной и бездарной посредственности среди власть имущих во все времена было и остается хоть отбавляй – изобиловали ею и древние палестинские земли.

Мир, которым заправляли эти люди, разделялся надвое: богачи бесконечно пировали, а бедняки либо жили впроголодь, либо голодали по-настоящему. Евангелисты рисуют нам эту картину ярко и недвусмысленно. Благотворительность была распространена – и государственная и доброхотная; увы, по большей части она оказывалась бездейственна и бесполезна: «Нищих всегда имеете с собою». Повсюду встречались калеки и убогие, нищие просили подаяния. Ханжи председательствовали в синагогах, молились напоказ, прямо на улицах. Все это очень живо описывают евангелисты. Любящие ближнего стараются творить добро среди всеобщего равнодушия: простые люди, подобные Петру, готовы были оставить свои труды и бесплатно, лишь за кусок хлеба, работать ради общего блага. А женщины: Дева Мария, Мария Магдалина, Марфа, Сусанна, Иоанна и многие другие, скромные и щедрые, как безвестная вдова с ее лептой, – или искренне верующие, многострадальные, подобные старой женщине, маявшейся кровотечениями долгие годы. Большинство из них бедны, некоторые – богаты; иные, словно жена Пилата, суеверны, иным необходима духовная помощь; о многих повествуется очень бегло. Мы встречаем упоминания о женщинах в каждой главе Евангелия, почти на каждой странице: женщины – средоточия живого человеческого чувства, истинные проводники любви. Их присутствием смягчаются жестокость, глумление, бесчувственность и грубость, с которыми мы также сталкиваемся почти на каждой странице.

И среди всей этой пестрой людской толпы нам является образ Христа: Спаситель всегда с нами – любящий, открытый, общительный; Он поучает, выслушивает, иногда просто ведет задушевные беседы за общим столом с самыми разными людьми. Иногда Иисус может быть суров. Один или два раза мы видим Его в праведном гневе. Но все же обычно Иисус говорит мягко и задушевно; среди прочего часто ведет речь о рощах, полях, животных – беря образы прямо из окружающей природы. Он был удивительным человеком, Его обаянию невозможно было противиться. Он излучал любовь, был великодушен, часто улыбался и повествовал о милосердии и всепрощении. При этом Он серьезен, говорит веско, Его уважают, Его слушают, за Ним следуют. От него исходил свет. «Свет» – одно из любимых слов Иисуса, и этот свет рассеивает злую тьму. Он был Человеком смиренным и кротким, но способным и бросить вызов власть имущим, особенно духовным предводителям общества. Оттого первосвященники и не спускали с Иисуса глаз. Вокруг него всегда сновали соглядатаи, доносчики, задиристые наемники, ловившие каждое слово Его и запоминавшие – дабы потом, в суде, извратить сказанное Им. Иисус почти никогда не оставался наедине. В те редкие минуты, когда Ему это удавалось, Учитель преклонял колени и молился. Он часто возносил молитвы, даже страдая на кресте: «Отче, прости им, ибо они не ведают, что творят».

Иисус жил в жестоком, неразумном мире. Вся Его жизнь и сама смерть Его явили собою красноречивый протест против этого мира. Спаситель предложил человеку выбор: либо мирское существование с его суетой, переворотами и преобразованиями, либо духовная жизнь: смиренномудрие, благородство, милосердие, всепрощение и надежда. Нынешний наш мир не менее жесток и бездумен, хотя изобилует знаниями, университетами, средствами сообщения. Поэтому выбор, предложенный миру Иисусом, остается в полной силе: «Я есмь путь и истина и жизнь». Скажем с уверенностью: посети Господь юдоль земную сегодня, Он бы снова сыскал несметных последователей – и снова подвергся преследованиям, и снова был бы убит. Христианский идеал, завещанный нам Иисусом, – это, по словам Честертона, не что-то, к чему стремились и чего не достигли; христианский идеал – это нечто слишком трудное, оттого к нему и не стремились вообще. Но идеал по-прежнему с нами. И выразить его можно весьма кратко: поступай, как Иисус, подражай Иисусу. Вот почему жизнеописание Спасителя столь важно в наш устрашающий XXI век. Следует прилежно изучать его – и запоминать изученное.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.