Глава 1 Рождение, детство, юность

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Рождение, детство, юность

Мир, в котором родился Иисус, был грубым, жестоким, воинственным и неустойчивым. Это был мир, ценивший лишь земные блага и делавшийся все богаче. Управлял им Древний Рим, владевший множеством колоний и постепенно превращавшийся из республики в империю, раскинувшуюся по всем берегам Средиземного моря, которое Гней Помпей Великий очистил от некогда кишевших там пиратов. Действовал Помпей беспощадно: истреблял морских разбойников, пытал их и казнил тысячами. В итоге, еще до Рождества Иисусова, местная торговля процветала, многие города и отдельные купцы удвоили свои богатства за поколение до того, как пришел Спаситель.

Римская империя, расширяясь от средиземноморских побережий в глубь материка, уже занимала земли нынешних Италии и Испании, равно как и Греции с Египтом, а также страны, которая в наши дни зовется Турцией. Подданными Римской империи числились примерно 50–60 миллионов человек. За пятьдесят лет до рождения Иисусова Юлий Цезарь присоединил к империи всю Галлию (современную Францию) и даже предпринял две разведывательные экспедиции в Британию, хотя Британские острова были завоеваны Римом лишь через пятнадцать лет после смерти Христа. Расширявшаяся империя пользовалась не столько новыми техническими изобретениями, сколько мышечной силой почти 15 миллионов рабов, составлявших треть городского населения. Рабскую жизнь очень точно – и всего тремя словами – определил Аристотель: «работа, плетка и пища». Цена умелого раба равнялась цене двухгодичного съестного припаса. Не ученые и не изобретатели, римляне все же были законодателями и строителями. Законы их были одинаковы для всего Средиземноморья и насаждались с ужасающей суровостью: правосудие вершилось при помощи крестов, на которых преступников распинали и оставляли медленно умирать. Римляне строили прекрасные дороги. Они открыли достоинства цемента, при смешивании с обломками твердых пород превращавшегося в бетон. Вся Римская империя покоилась на бетоне. Именно этот строительный материал позволял создавать колоссальные акведуки, обеспечивавшие города водой, и возводить огромные общественные здания. Рим не мог похвастать столь богатой культурой, сколь, например, греческая. Большинство статуй, украшавших римские города, были копиями греческих подлинников, и не было в империи ничего равного прекрасному афинскому Парфенону. Все же римский Форум впечатлял своим великолепием, а Пантеон, возведенный при жизни Иисуса, своими размерами превосходил все подобные сооружения. А еще в Риме стремительно развивалась литература. Римский поэт Вергилий умер за пятнадцать лет до рождения Иисуса, а великий Гораций – всего за четыре года. Овидию, поэту-лирику, в 4 году до н. э. исполнилось тридцать девять. Тит Ливий закончил свой величайший труд по истории Рима, когда Иисус был подростком. Сенека, драматург и философ, был сверстником Иисусовым. А знаменитую скульптуру «Лаокоон и его сыновья», хранящуюся в одном из музеев Ватикана, изваяли, когда Иисус был еще ребенком.

Период культурного расцвета, совпавший с эпохой, в которую жил на земле Иисус, объясняется общественным спокойствием, коего добился Октавиан Август, преемник Цезаря, ставший после гражданской войны первым римским императором. Он умер, когда Иисусу исполнилось лишь восемнадцать. Однако при его преемнике, Тиберии, все так трепетали перед императорской преторианской гвардией, что повелитель позволил себе переселиться на Капри, наслаждаясь природной красотой острова и предоставив командиру преторианцев, Сеяну, охранять покой и порядок в империи. На землях, что ныне зовутся Палестиной, все тоже было мирно и спокойно. Там правил царь Ирод Великий. Более тридцати лет этот дальновидный политик, сделавшийся богатейшим человеком в империи, раболепствовал перед римскими правителями (и осыпал их по-царски щедрыми подарками). Взамен ему дозволялось властвовать древнееврейским государством. Царь Ирод был величайшим строителем своего времени, он возвел в Самарии новый порт – Кесарию, перестроил и расширил Иерусалимский храм. По его приказу построили общественные бани, акведуки и то, что мы назвали бы нынче торговыми центрами в десятке городов; он также создал кольцо мощных крепостных сооружений, среди них иерусалимскую твердыню, получившую имя Антония (в честь Марка Антония) и высившуюся неподалеку от храма и огромного Иродова дворца. Ирод сделал немало полезного для евреев, но любовью их не пользовался. По рождению он был наполовину евреем, а по воспитанию и вкусам – чистокровным эллином. Еврейские священники считали его и вовсе еретиком за то, что он устраивал и оплачивал греческие игры, театры и музыку. У царя Ирода было много жен и наложниц – среди них и женщины иной веры. Детей тоже имелось великое множество. Жестокий и чрезвычайно подозрительный, Ирод казнил и своих близких родственников, и жен и детей – в общей сложности более сорока человек; часто казнил с особой жестокостью, подозревая в заговорах, мнимых или действительных, против его власти и его собственной персоны. По мере того как это царствование катилось к закату (последний год Иродовой жизни совпал с годом рождения Иисуса), подозрительность Ирода возрастала и страх витал над иерусалимским дворцом.

Тем не менее царство Ирода процветало – и процветала Галилея, хотя изнеженные иерусалимские горожане считали ее диким, едва ли не первобытным краем. Евреи, жившие в Галилее, хорошо питались. На галилейских лугах паслись несметные стада овец, которых разводили и ради шерсти, и ради мяса. Чаще всего на картинах, изображающих жизнь Иисуса, где-то позади, в отдалении видны овцы и пастухи. Зерно, в изобилии выращиваемое на галилейских полях, было дешевым и вывозилось через Кесарию. «Хлеб насущный» едят за каждой трапезой – и хлеб тоже изображается на многих картинах, повествующих о жизни Спасителя. Повсюду росли масличные деревья; оливки – черные, зеленые и белые – служили ежедневной пищей любому из жителей Галилеи, а оливковое масло использовалось для стряпни. На столе всегда были овощи, салаты и пряности. Во время главной трапезы пили вино.

Евреи помогали друг другу, местные общины оказывали нечто вроде «социальной помощи» больным, слабым и сиротам. Помогали и нуждающимся вдовам. Были и бедные евреи, которым выделяли долю из общинных средств. Но большинство тех, кого в Библии называют «бедными» и «нищими», не были евреями. По всей Палестине проживали смешанные сообщества, где значительную часть составляли иноземцы, безземельные крестьяне и кочевники. В обязанность каждому уважающему себя еврею вменялось: помоги неимущему! – и это также часто отображается на живописных полотнах, повествующих об Иисусе.

В 4 году до н. э. Назарет был небольшим галилейским городком, где жили и работали в своих мастерских ремесленники. Одним из таких ремесленников был Иосиф, плотник, числивший себя потомком царя Давида. Свою родословную он мог изложить по памяти. Вероятно, Иосиф, как и большинство евреев, был грамотен и умел читать как на местном арамейском наречии, так и на священном иврите. Он привел в свой дом будущую невесту, юную шестнадцатилетнюю девушку, Марию. Она тоже принадлежала дому Давида и, вероятно, приходилась Иосифу родственницей. Девушка жила то ли неподалеку, то ли прямо над его мастерской. Согласно обычаю, до брака она хранила девственность. Свадьбу хотели справить в следующем году. Мария происходила из весьма почтенной семьи, умела читать и писать, готовить, прясть, шить и должна была стать достойной женой преуспевающего ремесленника. У нее была прекрасная память: много лет спустя Мария стала основным источником сведений для апостола Луки, греческого врача, в чьем Евангелии мы находим наиболее подробное описание рождения и детства Иисуса.

Все образованные евреи читали священные тексты, особенно Тору – историю еврейского народа, его духовный стержень и основную молитвенную книгу. Мария как раз читала Тору, когда к ней явился Ангел Гавриил и, согласно словам Луки (1: 28–38), сказал: «…радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами». Столь удивительное приветствие обеспокоило Деву и привело в замешательство. Однако Гавриил сказал: «…не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус». И добавил Ангел: «Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца».

Мы можем быть уверены, что Мария точно запомнила эти слова. Девственница также помнит, как встревоженно задала свой первый вопрос: «…кбк будет это, когда Я мужа не знаю?», и Ангел отвечает: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим».

К этой благой вести Ангел прибавил несколько слов. Твоя двоюродная сестра Елисавета, сказал он Марии, тоже в свои преклонные годы понесла сына и теперь на шестом месяце беременности. Эта неожиданная новость наконец заставила Марию окончательно поверить словам Ангела. Она покорилась своей доле, произнеся слова гордого смиренномудрия: «…се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему».

Нет более трогательного мгновения во всей истории, чем то, в которое Гавриил открывает Деве, что Она беременна, и Дева смело принимает его известие как великую честь: неудивительно, что многие выдающиеся западные художники захотели отобразить это событие – Благовещение Пресвятой Богородицы – на своих полотнах. Мария, совсем юная девушка, была весьма решительной и смелой. Она захотела проверить новость о положении своей родственницы, Елисаветы, и тотчас отправилась в путь – одна, в нагорную страну царства Иудейского, где Елисавета жила со своим мужем, Захарией, священнослужителем.

Согласно Евангелию от Луки, следующий примечательный случай в повествовании об Иисусе произошел, когда Мария добралась до жилища своей родственницы. Увидав Марию, Елисавета почувствовала, как ее ребенок, будущий Иоанн Креститель, «взыграл во чреве ее», и тотчас Елисавета исполнилась Духа Святого, поняла, что Мария тоже беременна и носит в лоне своем Сына Божия. «…и воскликнула [Елисавета] громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?» (Лк. 1: 41–43).

И на это приветствие Мария отвечает самыми пронзительными строчками в Новом Завете. Она произносит слова, которые звенят стихотворным ритмом и даже положены на музыку. Позволяю себе привести их здесь именно как стихотворные строки:

…величит душа Моя Господа,

и возрадовался дух Мой о Боге,

Спасителе Моем,

что призрел Он на смирение Рабы Своей,

ибо отныне будут ублажать Меня все роды;

что сотворил Мне величие Сильный,

и свято имя Его;

и милость Его в роды родов к боящимся Его;

явил силу мышцы Своей; рассеял

надменных помышлениями сйрдца их;

низложил сильных с престолов

и вознес смиренных;

алчущих исполнил благ

и богатящихся отпустил ни с чем…

(Лк. 1: 46–53)

Этот великий восторженный гимн известен как Песнь Пресвятой Богородицы. Величальная песнь Богородицы поднимает дух бедным и смиренным и намечает одну из основных тем в пастырских наставлениях Иисуса. В евангельской повести не только истина, там и плод истины: красота. Мария, вынашивающая Иисуса во чреве Своем, создает стихи необычайной силы.

Лука повествует: Мария все три месяца оставалась с Елисаветой. Потом Она вернулась в Назарет и сообщила Иосифу о Своем положении. В Евангелии от Матфея (1: 19–25), во многих отношениях наиболее подробном и основанном на арамейских источниках, жених Марии, считавший Ее непорочной девой, был поражен этой новостью. Иосиф «…будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их». Матфей говорит, что Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и «принял жену свою». Матфей также отмечает, что Иосиф «не знал» Марию до тех пор, пока не родился Иисус. В действительности же самые древние источники настаивают на том, что Мария оставалась непорочной всю свою жизнь, а Иосиф был исключительно преданным, любящим и заботливым мужем Ей и таким же отцом Ее Сыну.

Следующий примечательный случай приключился четыре-пять месяцев спустя, когда правитель Сирии Публий Квириний получил указ императора Августа: сделать перепись населения по всей тамошней земле. Перепись требовалась, чтобы исправнее взимать подать. Жителей следовало переписывать в тех городах, где они родились. Поскольку и Мария, которая была беременна, как указано у Луки (2: 5), и Иосиф были из дома и рода Давидова, то и отправились они в Иерусалим, город, который в свое время Давид завоевал и присоединил к еврейскому царству, а оттуда в Вифлеем – небольшой, всего в одну улицу, городок, отстоявший от Иерусалима на шесть миль. Этот городок тоже был связан с именем Давида. Для Марии, выносливой и крепкой девушки, это было уже третье долгое путешествие за время беременности. Когда супруги приехали в Вифлеем, «…наступило время родить Ей; и родила Сына своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице» (Лк. 2: 6–7). Спустя столетие Иустин Философ, родившийся милях в сорока от Вифлеема и хорошо знавший местность, утверждал, что ясли находились в пещере или гроте; это вполне вероятно, поскольку в известняковых горах, на которых расположен Вифлеем, довольно много пещер.

Нет никаких упоминаний ни о враче, ни о повитухе, присутствовавших при родах. Рядом с Марией находился только Иосиф. Но помощь Ей и не понадобилась. Она сама позаботилась о Себе, и Младенец Ее был здоров, как и в течение всей земной жизни Его. Однако нельзя сказать, что Мать и Дитя никто не навещал (Лк. 2: 8–18; Мф. 2: 1–12). По словам Луки, местных пастухов, «которые содержали ночную стражу у стада своего», поразил свет, и предстал им Ангел Господень – «и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям… ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь… Вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях». И вдруг явилось с Ангелом многочисленное Воинство Небесное, взывающее: «…слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» Пастухи решили пойти в Вифлеем. Там, в хлеву, и нашли они Иисуса, Марию и Иосифа, как возвестил им Ангел. И пастухи рассказали об этом людям, и «все слышавшие дивились» тому, что слышали. Пастухи также сказали Марии о свете, об Ангеле и Ангельском хоре, и Она «сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем».

Но у Луки мы не находим рассказа о других «посетителях», о которых говорит Матфей – о «волхвах с востока». Они привезли дары: золото, ладан и смирну, «сокровища», как говорит Матфей, достойные короля. Волхвы были звездочетами, они изучали небеса и предсказывали будущее согласно расположению светил. Одна звезда, как они поняли, предсказывала, что родился Царь Иудейский. Волхвы, войдя в Иерусалим, пришли ко двору Ирода и спросили, где найти Младенца. Ирод, «собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка…» Ирод «тайно» призвал волхвов и послал их в Вифлеем: «…пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему» (Мф. 2: 4–8).

История, рассказанная волхвами о том, что появился на свет Младенец, Которому суждено стать Царем Иудейским, лишь подхлестнула Ирода, всюду видевшего угрозу себе. Матфей говорит: волхвы, «получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф. 2: 12). Иосифу также было откровение во сне, что ему самому, Марии и Младенцу следует опасаться Ирода. И сказано было Иосифу: «…встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его» (2: 13). Иосиф сделал, как ему было сказано. «Бегство в Египет» стало еще одним памятным эпизодом, который долгие столетия вдохновлял художников – так, он стал сюжетом для работы Караваджо, хранящейся в галерее Дориа-Памфили в Риме. Святое семейство изображено отдыхающим. Иосиф держит ноты, Ангел же играет колыбельную, пока Мария и Младенец спят.

Ирод всерьез опасался, что новорожденный Царь Иудейский отнимет его царство, и пошел на самое чудовищное преступление за всю свою долгую жизнь. Он «послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже…» (Мф. 2: 16). Это стало его последним злодеянием. Уже через несколько недель Ирод умер, а земли его разделили сыновья. Иудея досталась Архелаю. Узнав об этом, Иосиф вместе с семьей возвратился из Египта, но старался держаться подальше от земли Иудейской, опасаясь, что Архелай унаследует подозрительность своего отца. Поэтому Иосиф направился в расположенный в «пределах Галилейских» город Назарет, добираясь туда объездными путями, через Газу и Самарию.

История рождения Иисуса, посещение пастухов и волхвов – все это идиллическая сторона Рождества Христова, придающая младенчеству Иисуса некую сказочность, привлекающую и старого и малого вот уже более двух тысяч лет. Но жуткое злодеяние, вошедшее в историю как избиение младенцев, напоминает нам о темной стороне жизни на окраине Римской империи в I веке Христовой эры. Необузданные и отвратительные в своей свирепости правители, беззаконие, ничем не сдерживаемый произвол власть имущих, неуважение к жизни любого человека, даже самого беззащитного, – такова была действительность. Эту человеческую греховность предстояло исправлять Иисусу, против нее Он боролся, и в итоге именно она погубила Иисуса. Избиение младенцев стало своеобразным предвестником распятия Спасителя.

Немногие могли предвидеть подобный исход. Об этом говорится в Евангелии от Луки (1: 13–23, 59–65). Лука пишет: Захария, муж Елисаветы, усомнился, услышав от Ангела Гавриила, что его престарелая супруга беременна и ей предстоит родить Иоанна Крестителя. В наказание за неверие его поразила немота. Родился ребенок, и, когда проходил обряд обрезания, Елисавета не пожелала назвать его в честь отца и настаивала на том, чтобы наречь сына Иоанном. Ее соседи и родственники воспротивились: «…никого нет в родстве твоем, кто назывался бы сим именем. И спрашивали знаками у отца его, как бы он хотел назвать его». К их изумлению, Захария «потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему. И все удивились». Более того, «разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословлять Бога». Но, как и в других случаях в истории жизни Христа, эта счастливая история меркнет в сравнении с мрачными событиями вокруг нее. Весть о необычайном рождении быстро распространилась по земле Иудейской и достигла ушей мнительного Ирода. Согласно рассказам отцов Церкви – таких, например, как Ориген, – Захария был убит по приказу Ирода «между храмом и жертвенником». Поэтому теперь его почитают как одного из первых великомучеников.

Был еще один старый священник по имени Симеон, который служил в храме. Лука говорит, что он был «муж праведный и благочестивый», твердо веривший в пришествие Мессии. И действительно, было ему откровение, «что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (2: 25–26). Когда Мария и Иосиф пришли в храм, чтобы провести обряд очищения Марии после родов и обряд обрезания Иисусу – по иудейскому закону, – старик взял дитя на руки, благословил Бога стихами, которые дошли до наших дней:

Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко,

по слову Твоему, с миром,

ибо видели очи мои спасение Твое,

которое Ты уготовал пред лицем всех народов,

свет к просвещению язычников

и славу народа Твоего Израиля.

(Лк. 2: 29–32)

Но, продолжает Лука (2: 34–40), обращаясь к Марии, старик также сказал, и грозное его пророчество звучало вразнобой с радостью первых дней жизни Христа: «…се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – и тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец». Ему вторила и пожилая женщина по имени Анна – Лука зовет ее пророчицей и описывает как «вдову лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь». Она тоже признала в ребенке Искупителя. Предсказания и предупреждения Анны и Симеона Мария также хранила в сердце Своем. Она отметила, растолковывая предсказания, что Дитя Ее будет «светом к просвещению язычников» – да и для всех людей без исключения, – а не только для иудеев, и что его жертва пронзит ее душу, словно мечом. Пока «Младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости», Она, должно быть, бесконечными часами размышляла о Его судьбе и о том, какую чудовищную боль сулит Ей грядущее вместо нынешней радости.

Богородица рассказала Луке об одном удивительном случае (Лк. 2: 42–51), который, с одной стороны, укрепил Ее упования на Сына, однако с другой – озадачил Ее. Марию, Иосифа и Иисуса в христианских молитвах называют Святым семейством. Их дом в Назарете отличался благочестием и набожностью. Они много молились, чтили все еврейские праздники и соблюдали обычаи. Каждый год на праздник Пасхи они отправлялись в Иерусалим: принести жертву во храме. Это – косвенное свидетельство тому, что Иосифу сопутствовала удача в его ремесле, и семья жила в относительном достатке, поскольку длительное и дорогостоящее путешествие означало: Иосиф мог позволить себе праздность на протяжении нескольких недель. В ежегодном паломничестве они встречали многих «родственников и знакомых». Когда Иисусу исполнилось двенадцать, родители посчитали, что Он достаточно вырос и может гулять в одиночестве. Храм, в значительной мере перестроенный по приказу Ирода, представлял собой огромный лабиринт из двориков, залов и коридоров. А сам Иерусалим был городом дворцов, крепостей, теснившихся друг к другу строений. Когда подошло время отправляться в обратный путь, «остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его». Они решили, что мальчик едет с друзьями в длинной веренице мулов и ослов. Пройдя же дневной путь, родители забеспокоились и поняли, что Сын остался в святом городе, полном опасностей.

Лука пишет, что после трех дней отчаянных поисков они «нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; и все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его». В этих словах, несомненно, чувствуется любовь и гордость Матери. Но следующий разговор Она вспоминает как неожиданный. Мать обращается к Сыну и упрекает Его в опрометчивости: «Чадо! чту Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? Но они не поняли сказанных Им слов», – продолжает Лука. Удивительно, что эти первые записанные со всей точностью слова Иисуса выражают весь смысл Его служения – и всей Его жизни: Он должен быть в том, что принадлежит Отцу Его. И хотя Мария по доброте душевной зовет Иосифа отцом мальчика, Иисус уже знает и верит, что Его Отец – Господь, и говорит об этом не таясь.

Мария, добавляет Лука, «сохранила все слова сии в сердце Своем». Но именно на этой истории все рассказы Марии, относящиеся к зачатию, рождению и детству Иисуса, внезапно обрываются. Иисус возвратился в Назарет вместе с Иосифом и Марией, «и был в повиновении у них». Потом Лука опускает последующие восемнадцать лет жизни Иисуса и переходит к описанию того дня, когда Иисус принял крещение Иоанна Крестителя. Другие евангелисты также хранят молчание. Печально, что нам начисто неведомо, как прожил Иисус половину жизни – мы не знаем ни что Он делал, ни куда ездил, ни как жил.

Но можем быть уверены, что Он был хорошо образован. Если позволяли обстоятельства, все способные к учению еврейские дети получали хорошее образование. А семья Иисуса жила в разумном достатке. Мы знаем, что Он умел читать, ибо Его глубокие познания в Священном Писании и, что особенно важно, способность уверенно толковать прочитанное, свидетельствуют о постоянном изучении текстов с самого раннего детства. К двенадцати годам Он мог вести ученые споры о говорящемся в священных книгах. Мы знаем: Он умел и писать, хотя в Библии приводится всего один случай, когда Он пишет. Он остановил толпу добродетельных и жестоких лицемеров, не дал им до смерти побить камнями женщину, обвиненную в супружеской измене, а для этого начертал на земле перечень их собственных грехов. Одно то, что написанное Им тотчас было прочитано и понято, свидетельствует: у Него был необычайно четкий и понятный почерк – вероятно, почти такой же, как у писца-каллиграфа. Однако ни единой записи, сделанной рукой Иисуса, не сохранилось. Не сохранилось и упоминаний о том, что еще Он читал, помимо Священного Писания.

Но из Его слов, дошедших до нас, мы достоверно знаем: Он был начитанным, образованным человеком, тщательно подбиравшим слова – учтивые, точные, тщательно взвешенные – несомненный признак человека, хорошо знакомого не только со священными, но и со светскими книгами. Думаю, владел Он и греческим, и латынью – помимо родного арамейского и иврита, на коем говорил и читал всякий образованный правоверный еврей. Поэтические обороты в Его речи, как и в речи Его Матери, свидетельствуют, как я полагаю, о том, что Он изучал поэзию и многие произведения знал наизусть. Подозреваю, что среди этой поэзии были не только тексты на иврите, как, например, книга Иова, где много поэтических отрывков, не только религиозные песни и гимны, которые именуются псалмами. Знал Он и произведения греческих поэтов, известные в то время. Я верю: Иисус мог цитировать отрывки из Гомера и Еврипида, возможно, и Вергилия. Но это лишь мое предположение.

Надо полагать, Иисус был во многом самоучкой. Его речи и мысли не искажены сухой школьной ученостью, не отзываются влиянием какой-либо философии. Он отвергает всякий догматизм, равно как и ненавидит фарисейство в нравоучениях. Его воображение не было выхолощено в стенах классной комнаты или чего-то вроде современного нам лекционного зала. Будучи самоучкой, Он никогда не посещал таких мест, и посему некоторые критики называют Его необразованным. Так, Иоанн рассказывает, что иудеи были поражены, когда Он проповедовал в храме, и удивлялись, «как Он знает Писания, не учившись?» (7: 15). Мы можем лишь гадать, где юный Иисус находил книги. Но рукописи не были редкостью в еврейских домах – даже в захолустном городке Назарете.

С гораздо большей уверенностью можно предполагать, что Иисус обладал глубокими познаниями в ремеслах и сельском хозяйстве. Это становится ясно из того, что Он уверенно – с полнейшим знанием дела, – говорил об этих занятиях: примеры сыщутся и в изречениях, и в притчах. Знания Иисусовы были обширны и разнообразны, вот почему люди так охотно слушали Его: в Его речах они часто с удовольствием слышали отзывы о своем ремесле. Подозреваю: в подобных случаях Спаситель отнюдь не понаслышке ведал о том, о чем вел речь. После смерти Иосифа – а Иосиф умер именно в те годы жизни Иисуса, о которых ничего не известно, – Мария переезжала жить то к одному, то к другому родственнику своего большого семейства. Одной из таких родственниц была Ее сестра со взрослыми сыновьями, которых часто называют братьями Иисуса.

Вполне естественно, что в это время Иисус, очевидно решивший не становиться плотником, как Иосиф, мог отправиться в странствия, дабы лучше познать окружающий мир и в положенный срок достойно продолжить «дело Отца Своего». Невозможно установить, что делал Он в эти годы. Некоторые предполагают, будто Спаситель примкнул к ессеям; однако и слова и дела Его коренным образом отличаются от того, что повествуют нам об этой секте свитки Мертвого моря, и подобное предположение можно исключить. Столь же маловероятно и то, что Он мог принадлежать к любой другой религиозной секте, коих в тот период было великое множество. Иисусу был чужд всякий фанатизм. На Нем не было отпечатка, обычно ложащегося на священнослужителя, монаха или отшельника. Он был сдержан, не выносил показной набожности и фанатичного соблюдения обычаев. Иисус был прост и приятен в общении с мужчинами и женщинами разных сословий и нравов и уединялся только для молитвы. Он был человеком общительным, всегда искал новых друзей и спутников.

Все это говорит о богатом и разностороннем житейском опыте. Думаю, Иисус мог намеренно менять род и вид занятий, дабы лучше узнать не просто некое ремесло, но и природу человеческую. Именно по этой причине Иисус мог откладывать начало Своего служения до тех пор, пока ему не исполнилось тридцать. Он почти наверняка занимался земледелием, о котором многое знал. Думаю, некоторое время был и пастухом. Овцы и уход за ними то и дело упоминаются в Его речах. Образ «доброго пастыря» – один из главных в Его проповедях, и полагаю, овец Он любил всей душой. Можно подумать, будто сельчане-пастухи, собравшиеся у яслей, где лежал Младенец Иисус, посвятили Его в пожизненные почетные пастыри. Пастушьим опытом возможно объяснить и стремление восходить в особо важные минуты на какой-нибудь высокий холм, и привычку чередовать общительность с молитвенным уединением.

Вот и все, что нам известно о рождении и детстве Иисуса, и все, о чем возможно гадать касаемо Его жизни меж двенадцатью и тридцатью годами от роду. А после этого Спаситель начал проповедовать свое учение – именно тут Евангелия и проливают яркий свет уже на все речи и поступки Его.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.