Разоблачение Коршунца

Разоблачение Коршунца

В феврале в главке было совещание. Съехались представители НИИ, высших лесных учебных заведений, представители от заинтересованных учреждений и инстанций. Обсуждали планы и оценивали деятельность институтов и лесхозов.

НИИ лесного хозяйства получил во всех выступлениях положительную оценку, особенно в практической деятельности, опирающейся на опытный лесхоз.

Совещание закончилось, и вдруг девятого февраля участники коллегии главка получили приглашение на обсуждение крупных недостатков в работе НИИ и опытного лесхоза, вскрытых комиссией советского контроля и ревизией Ленинградской лесной инспекции.

Только вчера говорили о достижениях и успехах, а сегодня о крупных недостатках?.. Но всякое бывает в жизни.

Заседание открыл начальник главка, коротко сообщивший о выводах комиссии, смысл которых был тот, что институт и его опытное хозяйство не годятся никуда.

Разъяснить выводы встал Коршунец и разъяснял долго и обстоятельно.

— Товарищ Коршунец, — спросил начальник, — а сколько человек было у вас в комиссии?

— Семнадцать!

— Материалы в комиссии обсуждались?

Коршунец замялся:

— Вы знаете, я не знаю…

— Товарищ Коршунец, вы работник нашей инспекции, и я попрошу вас, будьте точны: обсуждались материалы или не обсуждались?

— Припоминаю: да, обсуждались.

— Всеми семнадцатью членами?

— Восемью, — негромко сказал Коршунец.

Голос с места поправил:

— Семью!

— И эти семь человек единогласно утвердили документ?!

Коршунец смотрел в окошко, через которое видел стены, окна, крыши… Наконец сказал:

— Были возражения.

— А подписали все семеро?

Коршунец стал вглядываться в то же окно.

— Повторяю вопрос: подписали все семеро?

— Кажется, четверо.

Голос с места:

— Трое!

— Так! Из семнадцати — трое.

Поднялся начальник лесоустроительных экспедиций:

— Я отказался подписать, потому что документ, представленный мне, искажал, по моему мнению, действительное положение вещей.

— Кто же тогда подписал?

— Коршунец, Шубин — председатель комиссии — и доцент Лесотехнической академии Лавров.

— Товарищ Лавров, вы, значит, согласны?

— Я не был согласен, но мне обещали изменить формулировки, а теперь я вижу, что они не изменены.

— Как же вы, руководитель кафедры, могли поступить так неосторожно? Итак, три подписи из семнадцати. Материал не обсуждался, общественности НИИ представлен не был; ведь эти методы вашей комиссии ничего общего не имеют с советскими методами! Такой акт мы даже и обсуждать не можем. Но так как со времени создания документа прошло полгода и так как работники института и лесхоза крайне взволнованы в результате всего этого происшествия, то, думается мне, документ следует обсудить…

Коршунец взял слово для справки.

— Не я, товарищи, автор документа. Документ одобрен обкомом партии.

— Всем обкомом или бюро обкома?

— Нет…

— Кем же?

— Инструктором.

— Товарищ Коршунец, представлять обком и действовать от его имени могут секретари обкома. С каких это пор инструкторы стали представлять обком? Вот просит слова секретарь партийной организации НИИ; пожалуйста, товарищ.

Секретарь говорит медленно, ему трудно — ведь надо высказывать подозрения в честности человека, ведь надо обвинять, а это всегда тяжело. К сожалению, ему и всем в НИИ ясно, что Коршунцем руководили корыстолюбивые желания: он хотел стать директором НИИ, сняв нынешнего директора.

Коршунец крикнул тонким голосом:

— Клевета! Грязнейшая! Как вы смеете?!

Все стихло в зале. Председатель перелистывал бумаги. Наконец он сказал:

— Я познакомился с некоторыми документами, весьма меня удивившими. Ваша специальность, товарищ Коршунец, по полученному вами образованию?

— В анкете ясно сказано: я лесной специалист.

— Где получили образование?

— В Ленинграде.

— В каком учебном заведении?

— Я окончил Институт народного хозяйства. Лесное отделение.

— В вашей анкете написано именно так… а вот копия вашего диплома. Согласно полученному вами диплому, вы окончили торговый факультет… Посмотрим, какие же дисциплины вы проходили… Из всех дисциплин только одна имеет некоторое отношение к лесу… это основы лесного товароведения… Согласитесь, этого мало для того, чтобы считать себя лесоводом. По окончании института вам присвоили звание инженера-плановика… Согласитесь, что вы не имеете никакого отношения к лесу, и достойно удивления и всяческого порицания, что вы заняли ответственное место в лесной инспекции… Делаем вывод: мы несерьезно относимся к подбору кадров. Освежить придется нам наши кадры.

Коршунец больше не смотрел в окно. Он рассматривал половицу. Все в зале смотрели на него, а он смотрел на половицу. Еще вчера, уверенный в себе, он «проводил работу» среди сотрудников главка, формируя нужное ему мнение о лесхозе и НИИ. Уже была заготовлена соответствующая резолюция. Что случилось? Почему начальник стал вникать во все?.. Диплом его, Коршунца!.. Он преодолел себя, поднял голову и сказал глухо:

— Я возражаю… Секретарь оклеветал меня… Если я и ошибался, то просто потому, что ошибался. Каждый человек может ошибиться… а побуждения у меня были самые чистые…

Председатель несколько секунд пристально разглядывал Коршунца, потом показал ему и всему залу бумагу:

— Ваша подпись?

Коршунец подошел:

— Моя.

Начальник главка прочел характеристику директора НИИ, написанную Коршунцем. Характеристика уничтожала директора.

— Итак, в этой своей точке зрения вы убеждены чистосердечно?

— Совершенно! Это моя точка зрения… У него много недостатков… Двадцать пять лет директорствует! Засиделся… Я… бескорыстно…

— Та-ак… Но вспомним: недавно вы были у меня. Вы сообщили мне, что, по мнению ленинградской общественности, директор НИИ должен быть снят. «А есть кандидат на его место?» — спросил я. «Есть», — ответили вы. «Кто?» — «Таким кандидатом ленинградская общественность называет меня». — «И как… вы согласны занять этот пост?» — «Я согласен», — ответили вы. Такой разговор был у нас с вами. Как же вы отрицаете свою заинтересованность в деле, которое вы затеяли?

— Я не так говорил.

— Ах, вы не так говорили, я неправильно вас понял?! Значит, сейчас вы будете отрицать то, что говорили мне вот у этого самого стола?

Коршунец стоял. Потом сел. Потом стал тереть ладонью затылок.

— Товарищи, — обратился к собранию председатель, — стоит ли нам тратить время на разбор и обсуждение этого документа?!