«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…»

«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…»

Даже эти шаги, даже эти следы на паласе,

Даже этот пейзаж с набегающим березняком,

Все, что было и будет, стояло тогда на террасе

В треугольниках солнца, трепещущих под потолком.

Человек в канотье с чемоданом в пустынном отеле,

Оглянувшийся на неожиданный окрик портье,

Потому что портье примерещилась кровь на постели

И лежащий ничком этот самый субъект в канотье.

Или дама в машине, закуривающая сигарету,

Наклонившись к тому, кто, умолкнув, сидит за рулем;

Чуть подавшись назад и направо, навстречу ответу;

Сигаретный дымок, как крыло, у него за плечом.

Но потом все уходит, и только в бревенчатом доме

Белокурая девочка с чайным подносом в руках,

В белом платьице, с бантом,

                 помедлив в кухонном проеме,

Выплывает к гостям с пирогом в именинных свечах.

Но и это уходит, лишь кружатся белые мухи,

И старик-лесовик, помолясь, раскрывает уста,

Чтобы кротко и просто поведать землянам о Духе,

От которого радость, сияние и теплота.

В этих нежных волнах золотистого и голубого

Ни террас, ни машин, ни раскуриваемых сигарет;

Дверь сама открывается настежь в клубящийся свет…

Страшно: падая в небо, не вспомнить заветное слово.

1987