"Видел я во сне..."
Видел я во сне
Сумрачный вокзал.
В розовом огне
И буфет и зал.
Пусто всё вокруг,
Мы с тобой одни.
Воротились вдруг
Молодые дни.
На груди цветы,
На столе вино.
Отвернулась ты
И глядишь в окно.
С грохотом в окне
Катится гора.
Говоришь ты мне:
«Подали. Пора».
1918
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Я видел все: песок и снег Я видел все: песок и снег, Пургу и зной. Что может вынесть человек — Все пережито мной. И кости мне ломал приклад, Чужой сапог. И я побился об заклад, Что не поможет Бог. Ведь Богу, Богу-то зачем Галерный раб? И не помочь ему ничем, Он истощен и
«Я утром видел голубя…» Я утром видел голубя В решетчатом окне, В темницу солнце глянуло, Печалясь обо мне. Ах, я тоскую, мучаюсь, Кляну мою тюрьму. Мою голубку, солнышко, Когда я
156. Я ВИДЕЛ ГЛАЗ ТЕЛЬЦА Я видел Глаз Тельца. И я сказал ему: — О ты, пронесший к нам сквозь адскую ли тьму, Сквозь светы ль райские, огонь неизмеримый, Ты знаешь свой закон, как я — твой облик зримый. От тайны к тайне нам немыслим переход. Все — сфинкс. Как знать, когда, робея,
"Во сне гигантский месяц видел я..." Во сне гигантский месяц видел я. Беспечный, как дитя, как девочка, невинный, Он, добродушную насмешку затая, Следил игру теней на площади пустынной. И показалось мне, что месяц сделал знак, И сразу стало всё как дважды два понятно: Конечно,
Сон и явь («Писатель Свирский видел сон…») Писатель Свирский видел сон, Что он не он, а Петерсон, — О незабвенное виденье! — Что уж не Герценовский Дом, Сей литераторский содом, А тихий Кремль его владенье. Но, пробудясь, почтенный муж Сообразил, что это – чушь И стал от
«Слепой не видел дня ни разу…» Слепой не видел дня ни разу, Но если сердце зорче глаза, То видит в темноте оно. А если сердце слепо, значит, Не обладает зреньем зрячий — Ему и в ясный день
«Ты видел, чтобы я летал?» Незадолго до этого события в части произошло какое-то ЧП, связанное с транспортом. Дубовицкого, отвечавшего за транспорт, несмотря на заслуги и выслуги, выдрали, как молодого лейтенанта. В результате он начал наводить порядок в тыловых
№ 2. «Я видел тот свет…» «Всем смертям назло…» (К. Симонов) 1Было еще совсем темно, когда колонна начала выдвигаться из расположения 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Грохот танковых двигателей, рев машин, едкие запахи выхлопных газов, крики людей — все это
Что я видел в окопах Помощь русской армии в ее «оружейном голоде» не могла ограничиться только сбором и исправлением винтовок, брошенных на полях сражений. Ведь огромное количество винтовок находилось в войсках, в окопах и различных боевых частях. Сохранить это оружие —
2. Я видел истину Да, тогда, в конце 76-го — начале 77-го, закончив «Подростка» и устав смертельно, он так и не нашел времени хотя бы для короткой передышки: казалось, чуть не вся жизнь его уходила теперь исключительно в работу мысли, в публицистическую деятельность: факты,
КАКИМ Я ВИДЕЛ ЕГО ИЗДАЛИ Моя приятельница Наташа Роскина, близко знавшая Ахматову, рассказала мне однажды (позже она это записала), какой скандал учинила Анна Андреевна по совершенно ничтожному, как нам обоим тогда показалось, поводу.Поводом этим стала фраза из повести
Я видел Блока Александра Блока я увидел впервые осенью 1911 года. В 1911–1912 гг. мы жили в Петербурге, на Суворовском проспекте. Мне было тогда 7 лет. Я помню вечер, дождь, мы выходим с папой из «Пассажа» на Невский. У выхода папа купил журнальчик «Обозрение театров», памятный для
Я ВИДЕЛ БЛОКА Александра Блока я увидел впервые осенью 1911 года. В 1911 — 1912 гг. мы жили в Петербурге, на Суворовском проспекте. Мне было тогда 7 лет. Я помню вечер, дождь, мы выходим с папой из «Пассажа» на Невский. У выхода папа купил журнальчик «Обозрение театров», памятный
В. И. Болотников «Я расскажу, что видел…» Конечно, первое впечатление любого человека — мама. Уже потом — отец. Но в той же планетной системе далекого детства, в бескрайней вселенной памяти, наполненной погаснувшими звездами событий и кометами внезапных воспоминаний,
IV «Мой друг! я видел море зла…» В марте 1813 года, только что вернувшись в Петербург, Батюшков написал стихотворение, которое, наряду с «Певцом во стане русских воинов» Жуковского, стало одним из поэтических символов Отечественной войны. Из-под пера «Русского Парни»
Где-то я видел эту сволочь… Главным образом я играл персонажей отрицательных — отъявленных подлецов и мерзавцев, негодяев и пройдох. Играть их я начал еще на заре туманной юности. Помню, в Сталинабаде в «Очной ставке» Л. Шейнина и братьев Тур изображал шпиона Иванова —