13. «ПОВОРАЧИВАЙ ОГЛОБЛИ»

13. «ПОВОРАЧИВАЙ ОГЛОБЛИ»

Марии Лузгиной хотелось как можно скорее передать пулемёт партизанам. Она надеялась на встречу с Маркиямовым, но он уже давно не появлялся в посёлке. Сама идти в Шашенский лес она не решалась, так как совершенно не знала дороги к месторасположению отряда. Несколько дней она думала, как быть, и решила поговорить с Фрузой, чтобы та через связного передала в отряд Маркиямову, что она хочет поговорить с ним о важном деле.

Борис Кириллович не заставил себя долго ждать. Он пришёл сразу же, на другой день, лишь только связной вернулся в отряд.

В доме Лузгиных, кроме Марии, была ещё сестра Тоня и мать Антонина Антоновка, невысокая молчаливая женщина.

Маркиямов переступил порог, поздоровался со всеми и, сделав вид, что заглянул мимоходом, не стал спрашивать Марию ни о чём, так как сразу понял, что девушка хочет поговорить с ним действительно о каком-то серьёзном деле с глазу на глаз.

Антонина Антоновна угостила гостя чаем и словно по делу ушла к соседям. Тоня, младшая сестра Марии, тоже, не показывая вида, вышла из избы на улицу, догадавшись, правда не сразу, что приход Маркиямова к ним не случаен и что Марии необходимо побеседовать с ним наедине.

Когда они остались одни, Маркиямов, закуривая, спросил:

— Какое у тебя важное дело? Говори, шутки, наверное.

— Что вы, Борис Кириллович. Какие шутки, — Мария лукаво улыбнулась. — Стала бы я вас из-за пустяков по лесу гонять. Пулемёт у меня есть. Хочу вот вам в партизанский отряд передать.

Маркиямов удивлённо и недоверчиво уставился ка девушку, рука с сигаретой, так и застыла в воздухе.

— Какой пулемёт?

— Наш, советский. «Максим».

— Разыгрываешь? — Маркиямов ещё более удивлённо покосился на девушку, всё ещё не веря услышанному.

— Да нет, Борис Кириллович, серьёзно.

— Где же ты его взяла?

— Солдат раненый оставил. Я, говорит, с ним до своих не дойду, а вам может здесь пригодиться. Бросить, говорит, жалко. Вот и оставил мне «максим», а к нему ещё три коробки с полными ленточками.

— Старый, наверное, пулемёт-то, — заинтересовался по-серьёзному Маркиямов.

— Нет. Солдат сказал, что исправный. Хоть сейчас, говорит, ленту вставляй и шпарь по немцам за милую душу.

— Где он у тебя?

— Мы его с солдатом в сарае сховали. Можете убедиться.

— А ну-ка, пошли, поглядим.

Мария отомкнула замок, открыла ворота сарая и пропустила вперёд Маркиямова. Вошла сама и плотно прикрыла за собой створку ворот.

Взяв вилы, она откинула в углу сарая солому — в образовавшейся нише показалась серая дерюга, которой был прикрыт пулемёт. Мария откинула её и отступила к стене.

— Вот полюбуйтесь. А вы не верили. Говорили, шучу.

Маркиямов присел на корточки, ладонями ощупал холодный кожух пулемёта, повернул в сторону ствол на станке, потом поднял стальную планку и проверил замок и даже нажал на гашетку — всё было исправно. Не удержался проверить он и коробки — в них действительно были ленты, полностью набитые патронами.

— Ну и молодец ты, Маша! — Маркиямов улыбнулся. — Вот спасибо. И солдату тому. Хозяйский, видать, парень. Не бросил. Пригодится нам в отряде этот «максимчик».

Они прикрыли пулемёт дерюгой, завалили соломой и вышли из сарая. Глаза Марии светились радостью.

В партизанский отряд пулемёт они переправили по первому снегу на санях. Мария сходила к Ивану Гавриловичу Езовитову, которого немцы назначили обольским бургомистром. Она заранее договорилась с ним о лошади, чтобы привести сено.

В назначенный день, ровно к полудню, Мария подкатила к сараю на тощей лошадёнке, запряжённой в сани. Маркиямов к тому часу уже пришёл к ним. Он сидел у окна, поглядывал на улицу и курил козью ножку.

Борис Кириллович вышел из избы, загасил в снегу цигарку и пошёл к сараю.

Вдвоём они быстро погрузили разобранный пулемёт в сани. Хорошо притрусили его соломой, прикрыли овчинным полушубком и, прихватив пару вил, выехали из деревни.

Лошадью правила сама Мария. Борис Кириллович сидел рядом, посматривал по сторонам и покуривал.

Слегка морозило. Снег под стальными полозьями поскрипывал упруго и весело. Лохматая лошадёнка неторопливо трусила по улице.

Подхлёстывая лошадь вожжами, Мария краем глаза косилась на тёмные избы сбоку дороги. Кругом не было ни души. Только на переезде через шоссе им повстречались два солдата с термосами за плечами. Они проехали мимо них спокойно, не вызвав подозрений.

Потом миновали деревню Мостищи и выехали на дорогу, которая убегала к лесу.

— Кажись, выбрались, — проговорила Мария, лишь только они выехали за околицу Мостищ, и тут же замолчала. Со стороны леса навстречу им верхом на сером резвом коне, взбивая снег, быстро скакал кто-то.

— Кого это ещё нелёгкая несёт? — в сердцах, недовольно сказал М!аркиямов. Он вынул из внутреннего кармана пистолет и переложил его в карман полушубка.

— Обнимите меня, Борис Кириллович, — выпалила вдруг Мария.

— Что? — не понял Маркиямов,

— Обнимите, говорю, скорей. Ну!

Маркиямов обхватил девушку правой рукой за плечи и легонько прижал к себе.

— Держи правой стороны, а как подъедешь ближе, прижми его с дороги в снег. В случае чего — гони во всю мочь.

— Ладно.

Лишь только Мария успела ответить, как всадник поравнялся с ними. Почти на полном скаку он осадил серого тонконогого коня. В седле, крепко подтянув поводок уздечки, сидел начальник обольской полиции Экерт. Он был жёлт и сух лицом, как пустынный песок. Жёсткие жёлтые волосы выбились из-под смушковой чёрной шапки.

— Стой! — крикнул Экерт. — Поворачивай оглобли,

Мария натянула вожжи, их лошадь враз стала бок о бок вровень с серым вспотевшим конём Экерта.

— Куда это ты собралась, Лузгана? А?

— За сеном, Николай Артурович. На дальний покос. Бургомистр мне разрешил. Вот и лошадь с санями дал. Нам только один возок небольшой и надо.

— А это кто с тобой?

— Жених мой. Ай не узнал Бориса Маркиямова. Он же в нашей школе до войны работал. Забыл разве?

— Всех не упомнишь, — Экерт внимательно поглядел на Маркиямова, потом на Марию и подумал: «А ведь и впрямь уже невеста стала. Вымахала девка», — и вслух сказал: — Быстро ты…

— Что? — улыбаясь, спросила Мария.

— Выросла, говорю, быстро. Вот уж и невестой стала. Напрасно торопишься. Ничего нет хорошего в замужней жизни для бабы. Дрянь и одни хлопоты. Погуляла бы лучше. Куда торопиться?

— Как же не торопиться. Нынче каждый мужик дороже золота. Днём с огнём не сыщешь. Если не схвачу своего счастья — другие оторвут. Хочу к вам за разрешением прийти.

— А если я не дам его?

— Это почему же? — спросил Маркиямов на полном серьёзе.

— Калым за невесту по новому порядку начальству положен, — хитро посмеиваясь, ответил Экерт.

— За подарком мы не постоим, — сказал Маркиямов. — Калым за невесту выдадим.

— Тогда приходите. Зарегистрирую ваш брак. Только не забудьте на свадьбу пригласить.

— Обязательно! — лукаво и задорно смеясь, выдохнула Мария, по-настоящему радуясь удачно заплетённому разговору. — Пригласим.

— Ну, будьте здоровы, молодожёны. — Экерт освободил поводок уздечки и тронул коня. — Пошёл, Серый!

— Пока! — откликнулась Мария, хлестнув лошадь по спине вожжами.

Чем дальше они удалялись от Экерта, тем чаще погоняла Мария лошадь. Вскоре лошадёнка дотрусила до запорошённого снегом леса.

— Пронесло, никак, — отпуская вожжи, облегчённо вздохнула Мария и вдруг сплюнула. — Ишь, гад, калым захотел,

— Колыма по нём плачет, — отозвался Маркиямов, закуривая.

— Пулю ему в лоб, а не Колыму.

— Придёт время, получит.