20 января
20 января
Какой-то непонятный грипп я подхватил. Температура, как и положено, поднялась высоко, но никакой слабости я не чувствовал. Работал по хозяйству и даже ходил на охоту, когда мороз на один день сдал до ?40°. В общем, лежать не пришлось, хотя по вечерам температура тела повышалась до 39°, Д ночью организм разряжался испариной. Я буквально обливался потом. И так продолжалось трое суток. В последнюю ночь после потоотделения я почувствовал в теле необычную легкость и сразу понял, что с болезнью покончено. Будучи больным, я ни разу не испытал слабости или отсутствия аппетита. Не знаю, чем объяснить такое протекание процесса. Может быть, особенностями самого гриппа?
Но, так или иначе, теперь все нормально. Теперь можно было бы заняться и охотой. Говорю «можно было бы», потому что не дают морозы. Зима какая-то необыкновенная: сначала никак не могла прийти, а теперь держит так, что температура не поднимается выше ?40°; ?50° по ночам не редкость, а бывает и ниже. Но изба у меня теплая. Ночью я не подтапливаю, а по утрам на уровне нар ниже ?3 ?4° не бывает. Но Мальчику спать приходится при ?15°, потому что на полу, даже при раскаленной печке, температура всегда держится не выше 0°. Это все конструктивные недоделки. Признавая за собой вину, я разрешаю поэтому Мальчику проводить время днем на нарах. Границей раздела наших территорий служит свернутое в рулон одеяло. Я располагаюсь с одной стороны, положив голову на одеяло, он таким же образом устраивается с другой. Так мы и лежим целыми днями голова к голове. Делать-то больше нечего. Я в основном размышляю, а Мальчик продолжает спать, отдаваясь во власть сновидений. Время от времени он вдруг то зарычит, то тявкнет прямо мне в ухо. От неожиданности я начинаю возмущаться. Тогда Мальчик примирительно, с извиняющимся видом лизнет меня в ухо и, убедившись, что я «отошел», продолжает прерванное занятие. Удивляюсь, откуда в нем такая способность ко сну; у меня ее нет и я изнываю от безделья. Оказывается, это очень трудно — так вот лежать и ничего не делать. Теперь я начинаю понимать пенсионеров, которые, лишившись привычной трудовой деятельности, умирают от тоски, сначала фигурально, а потом и по-настоящему. Уверен, что эти люди прожили бы дольше, если бы не меняли так резко образ жизни. Очевидно, я проживу очень долго, так как к старости буду подготовлен и закален этими периодами безделья, которые в моем возрасте и переносить труднее: энергии-то больше, и она рвется наружу.