Святость, помноженная на любовь

Святость, помноженная на любовь

Нет вещей более противоположных друг другу, чем святость и бахвальство. Святость не нуждается в рекламе. Наоборот, она тщательно прячет себя от чужих взглядов. Хотя ее невозможно скрыть.

Бахушира:

После ухода Шрилы Прабхупады я стал помогать Сатсварупе Махараджу в его работе над «Лиламритой». В мои обязанности входило брать интервью у тех, кто знал Прабхупаду в Индии. Одним из таких людей был Ачарья Прабхакар Мишра, первый ученик Шрилы Прабхупады. Ачарья Прабхакар был опрятным, очень воспитанным человеком с хорошо поставленной речью. Его личность производила очень сильное впечатление. У него были степени магистра и доктора наук, он блестяще знал санс-крит и преподавал его. В Джханси, при их первой встрече, Шрила Прабхупада сказал Ачарье Прабхакару: «Я встретился с Вами сегодня, потому что увидел Вас во сне. Я пришел сюда, ожидая Вашего прихода. Кришна хочет, чтобы Вы мне помогли в моей миссии». Прабхупада и Ачарья Прабхакар провели вместе около шести лет, они жили по соседству, организовывали Ратха-ятры и проповедовали в окрестных деревнях.

Ачарья Прабхакар рассказал мне любопытную историю. В день Шри Кришна-джанмаштами в 1954 году ему надо было отлучиться в Дели. Вернувшись в Джханси, он прилег отдохнуть. В час ночи он проснулся и услышал доносящийся из алтарной комнаты голос: кто-то пел святые имена в великом блаженстве, подыгрывая себе на мриданге. Ачарья Прабхакар поднялся в алтарную и увидел Шрилу Прабхупаду, с киртаном обходящего по кругу алтарную. На Прабхупаде была гирлянда из цветов кадамбы, которая доставала ему до пят. В Джханси цветы кадам-бы были редкостью, а те, которые иногда завозили торговцы, обычно были маленькие, размером с шарик для гольфа. Однако эти цветы, вплетенные в гирлянду Прабхупады, отличались огромными размерами. Атмосфера в алтарной была неземной и вообще нематериальной – апракрита. Все вокруг благоухало райским ароматом. Ачарья Прабхакар хотел было спросить у Шрилы Прабхупады, откуда он взял эту гирлянду, однако понял, что Прабхупада ничего не ответит. Его Божественная Милость самозабвенно пел киртан, кружась по алтарной. Утром следующего дня Ачарья Прабхакар все же подошел к Шриле Прабхупаде: «Скажите, откуда у Вас эта гирлянда и почему она так необычно пахнет? И по какой причине Вы были в таком блаженстве?» Шрила Прабхупада ответил: «Я пел для Кришны и почувствовал что-то вроде любви к Нему. И тут Он появился передо мной и дал мне эту гирлянду. Я бросился к Его стопам, однако Он исчез. Тогда я стал танцевать». На этих словах Шрила Прабхупада заплакал.

Ачарья Прабхакар с его безукоризненным характером внушал очень большое доверие. Я не думаю, что у нас есть хоть какие-то основания подвергать сомнению его слова. Он также рассказал, что иногда на Шрилу Прабхупаду находило особое настроение, и он по два-три дня подряд пел киртан. Он пел не переставая, не прерываясь ни на еду, ни на сон. Нам не приходилось слышать, чтобы Шрила Прабхупада пел два-три дня без перерыва. Мы знаем, что иногда, особенно ближе к концу, Шрила Прабхупада постился по многу дней подряд, но в Джханси, до приезда в Америку, по свидетельству очевидца, он иногда не мог остановиться и пел по два-три дня кряду. Не удивительно, что Кришна откликнулся на его бхаджан и пришел к нему.

Поистине, нет ничего удивительного в том, что Кришна откликнулся на бхаджан Шрилы Прабхупады. И даже в том, что Шрила Прабхупада сам никому не рассказывал эту историю, тоже нет ничего удивительного – любовь всегда чура-ется бахвальства. Если и стоит чему-то удивляться, то это силе его любви к Кришне, которая невозможна без милости Кришны, и величию милости Кришны, которая приходит в ответ на любовь. Непонятно только, что же приходит сначала – милость, без которой нельзя обрести любовь, или любовь, без которой нельзя обрести милость? Если и стоит над чем-то ломать голову, так это над тем, как мы можем разорвать этот заколдованный круг милости и любви, чтобы получить доступ к тому и другому.