IV. „КРАСНЫЕ ОРЛЫ“

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IV. „КРАСНЫЕ ОРЛЫ“

1

10 июня 1918 года Совет Народных Комиссаров обратился с призывом ко всем трудящимся молодой Советской Республики.

«Рабочие, крестьяне, красноармейцы, честные граждане! Власть в нашей стране принадлежит вам. Ваши вековые враги, угнетатели, хотят вырвать у вас эту власть… Этому не бывать! Долой изменников, насильников! Да здравствует власть рабочего класса и крестьянской бедноты».

Перед партийными, советскими организациями Урала и Зауралья была поставлена задача — положить конец продвижению белых, принять решительные меры к подавлению контрреволюционных восстаний. Центральный Комитет партии большевиков, В. И. Ленин, оценив создавшуюся обстановку, приняли экстренные меры по укреплению воинских частей, расположенных на Урале. Сюда были срочно переведены латышские части, полки из Красного Питера.

В г. Екатеринбурге (Свердловске) действовал Уральский Военный Комиссариат. С 13 июня 1918 года здесь был создан Северо-Урало-Сибирский фронт, в дальнейшем преобразованный в Третью Армию Восточного фронта.

Коммунисты Урала стали во главе борьбы с белогвардейцами, принимали меры к подавлению контрреволюционных восстаний. В числе их был и Александр Алексеевич Юдин. За короткий срок воинские части были пополнены коммунистами и добровольцами. Выполняя указания Совета Народных Комиссаров, Уральская партийная организация провела мобилизацию в армию пяти возрастов — с 1893 по 1897 год. Штаб армии создавал новые войсковые формирования.

А фронт все приближался к Уралу. Белогвардейцы заняли Курган, подходили к Шадринску. Подняли головы кулацкие элементы. Ряд волостей Шадринского и Камышловского уездов были охвачены восстанием кулаков.

Камышловский уездный комитет партии большевиков, во главе которого стояли Антип Евгеньевич Федоров (председатель уездного комитета РСДРП(б), Макар Васильевич Васильев (военный комиссар и председатель уездного Совета депутатов), Павел Петрович Бажов (комиссар народного образования), создает боевые отряды и направляет их на подавление кулацких восстаний в Кривском, Мясниковой, Тамакульском, Ертарке и в других населенных пунктах.

Вот как характеризует некоторых руководящих партийных и советских работников юноша-гимназист Ф. И. Голиков — ныне Маршал Советского Союза — в своем дневнике:[23]

«У нас уездным военкомом стал Макар Васильевич Васильев. В городе он недавно, но его уже все знают, и трудовой люд относится к нему с уважением.

Товарищ Васильев из промышленных рабочих, литейщик. Ему 30 лет. Уже год состоит в партии, а революционной работой начал заниматься еще раньше. Его арестовывали, судили… Всю войну был на позициях. После революции солдаты избрали товарища Васильева командиром 6-го Сибирского корпуса, штаб которого расформировался в Камышлове в начале года.

Еще я знаю двух членов военной коллегии — товарищей Брюханова и Жукова. Николай Николаевич Брюханов — крестьянин села Знаменского, что недалеко от Камышлова. Недавно председательствовал в волостном исполкоме, и враги Советской власти решили с ним расправиться. Однажды вечером, когда Николай Николаевич сидел с семьей за ужином, в окно бросили ручную гранату. Погибла почти вся семья. Сам Брюханов был тяжело ранен.

Василий Данилович Жуков — камышловец, слесарь железнодорожного депо, старый коммунист-подпольщик.

На таких можно положиться. Они жизни не пощадят, чтобы защитить революцию.

Комиссариат агитации и пропаганды упразднен. Зато создан комиссариат народного образования. Комиссаром… Бажов… Люди, знающие товарища Бажова, отзываются о нем хорошо…»

В большое зауральское село Катайское (нынче город Катайск) был переброшен отряд, возглавляемый членом Камышловского уездного исполкома — комиссаром по управлению уездом Петром Никитичем Подпориным. Он и стал первым командиром формировавшегося в Катайском Первого Крестьянского Коммунистического полка.

Петр Никитич связал свою судьбу с партией в 1904 году. Будучи унтер-офицером царской армии, он за оскорбление офицера был разжалован в рядовые. Наказание отбывал в дисциплинарном батальоне и в начале империалистической войны был отправлен на фронт.

В дни Февральской революции Подпорин ведет агитационную работу среди солдат-фронтовиков, разъясняет им лозунги большевистской партии. Во время Великой Октябрьской социалистической революции Петр Никитич Подпорин находился в городе Камышлове на советской работе.

Боевые отряды и дружины, действующие в Катайской и смежных с нею волостях — Шутинской, Никитинской, Зырянской, Петропавловской, Песковской, объединяются в Катайско-Далматово-Никитинский отряд с единым общим подчинением. Отряд в дальнейшем был развернут в полк.

В формирование полка Подпорин вкладывал все свои силы и энергию: он знакомил личный состав полка с обстановкой на фронте, с задачами, стоящими перед воинами Красной Армии по защите революции, писал приказы «О понимании революционного долга каждым воином», «Кто наши начальники» и другие.

Говорил часто так:[24]

— Грамотешки маловато! Хочется так сказать, как тебе велит сердце. Сказать, чтобы каждое слово за душу брало! А это вот не всегда получается!

8 июля 1918 года приказом военной коллегии г. Камышлова было положено начало формированию полка. Камышловский уездный комитет партии большевиков направил на укомплектование полка десятки коммунистов (среди них Д. Лещева, Г. Куткина, П. Петрова и других) для использования на командных постах.

С первых дней создания полка большое внимание уделялось партийной работе. Она велась не только среди личного состава полка, но и всего гражданского населения. К работе были привлечены волостные партийные комитеты и партийные ячейки боевых дружин и отрядов, ставшие в дальнейшем ротными партийными организациями.

Активную поддержку в формировании полка оказывала беднота. Деревенские бедняки и батраки добровольно вступали в полк целыми семьями. Отдавали своих лошадей, участвовали в обеспечении полка продовольствием и фуражом, искренне стремились помочь молодой Республике Советов дать должный отпор врагу[25].

Бесправные, униженные в недалеком прошлом, люди раскрывали свои души. И какими же изумительно красивыми, чистыми были они.

Подъезжает к зданию штаба на бойкой игреневой лошадке парень в пестрядинной рубахе, в выцветшем картузе с переломленным в двух местах козырьком. Привязывает к коновязи лошадь и напрямик в штаб.

— Стой, сюда нельзя! — останавливает часовой.

— Пошто нельзя? — идет в наступление парень. — Нельзя было только к господам заходить. А тут наши, Советская власть. И ты мне брось.

Часовой мнется. А из окна уже слышится голос начальника штаба полка:

— Заходи, товарищ. Вы по делу?

— Я совсем. Вот конь мой, а вот я. Принимайте.

— Надо комиссию проходить.

— Мне все равно. Если и не пройду комиссию, никуда не уйду. Так что зачисляйте.

Начальник штаба полка «Красные орлы» Леонид Афанасьевич Дудин. Ныне полковник в отставке. Живет в Свердловске.

Бывший начальник штаба полка Леонид Афанасьевич Дудин рассказывает:

«При формировании полка встретились трудности. Кое-кто рассуждал так:

— Зачем нам понадобился полк? Были у нас боевые дружины, и хорошо. Беднота-то шла к нам охотно! А пойдет ли в полк? Будет ли защищать Советскую власть?

— Кто за нас, кто против — мы разберемся, — отвечал Подпорин. — Оружие сначала дадим тем, кого знаем. К остальным присмотримся, изучим их.

Много было споров о наименовании полка. Предлагали назвать «Крестьянским», «Добровольческим», «Партизанским». Петр Никитич сказал:

— Давайте назовем его Крестьянским Коммунистическим Красным Советским полком и номер ему дадим первый.

Предложение поддержали дружно.

13 июля 1918 года был подписан приказ об образовании Первого Крестьянского Коммунистического Красного Советского полка. Эта дата и была днем его рождения.

Назначения на командные и хозяйственные должности проходили гладко. Начальники боевых дружин и отрядов стали командирами рот, взводов. Солдаты и унтер-офицеры — специалисты — назначались пулеметчиками, артиллеристами, связистами. Люди старшего возраста использовались на хозяйственных работах.

Не обошлось без шуток.

Кого назначить квартирмейстером?

Подпорин посмотрел список и вызвал:

— Зуев Иван Тихонович!

На середину комнаты вышел плотный, приземистый крестьянин лет тридцати пяти.

— Я — Зуев, в армии не служил, военного ремесла не знаю. А вот скот колоть могу!

— Такой человек нам и нужен. Назначаю тебя квартирмейстером, — сказал Подпорин.

На лице Зуева заиграла улыбка, он был горд доверием командира полка. Но не совсем ясно представлял, в чем будут состоять его новые обязанности. Уж очень мудреное слово: квартирмейстер…»

До создания полка в Катайске в г. Шадринске проходил формирование 4-й Уральский полк, спутник «Красных орлов» по многим боям с белогвардейцами. Таким же спутником явился и 1-й Камышловский полк, сформированный в августе 1918 года.

К 13 июля полк имел один батальон пятиротного состава. В нем была крестьянская беднота, батраки, люди из красногвардейских отрядов и боевых дружин, добровольцы из Катайской и смежных с ней волостей. 50 процентов состава были унтер-офицеры и солдаты старой армии. Остальные, вступившие в полк добровольно, совершенно не знали военного дела. Это безусловно не могло не отразиться на боевой готовности вновь создаваемой воинской части. Приходилось учить людей на ходу, непосредственно в боевой обстановке.

После занятия г. Шадринска белые 11 июля подошли к Далматову, завязался бой с 4-м Уральским полком, оставившим Шадринск. В бою принимала участие только одна 3-я рота Первого Крестьянского Коммунистического полка, остальные роты обороняли подступы к с. Катайскому.

Бой под Далматовым продолжался восемь часов, был проверкой мужества и стойкости воинов. Он показал силу молодой Красной Армии, укрепил веру в победу над врагом. Врагу удалось прорваться на станцию, захватить пакгаузы и приблизиться к вокзалу. Но в решительный момент в бой вступили две роты и блиндированный поезд. Белогвардейские пулеметы были сбиты огнем поезда, и прорвавшиеся к станции белогвардейцы были смяты. Советские части, перейдя в контратаку, нанесли врагу мощный удар. Белогвардейцы бежали, оставив на поле боя много убитых, 7 пулеметов и большое число винтовок. Бойцы стойко выдержали бой и вышли победителями. Враг вынужден был вернуться на прежние позиции. И лишь в силу сложившейся общей неблагоприятной обстановки на фронте Уральский полк отошел к станции Синарская, и белые ринулись на с. Катайское.

Пришло время включить в боевые действия весь Первый Крестьянский Коммунистический полк. Подразделения полка заняли боевые позиции. Село Боровское обороняла первая рота под командованием В. Ф. Григорьева, деревню Черемисскую — вторая рота под командованием А. И. Кобякова, село Шутино — рота, командиром которой был П. М. Тарских, село Крестовка — пятая рота под командованием Е. Е. Маслакова, село Катайское — четвертая рота, командир И. Ф. Ковригин. В Китайском был размещен штаб полка[26].

16 июля первую роту постигла неудача. Сторожевая застава этой роты стояла в с. Боровском. Было относительно тихо. Утром клубился над поскотиной сизый пар, и гусиные стаи, выпущенные крестьянками, с гоготом уходили к воде. Никто не знал, что кулак Рогачевский указал белогвардейцам обходный путь на село. Белые вплотную подошли к Боровскому, и завязался бой. Помощник командира роты Н. В. Григорьев с вестовым П. С. Скарединым поспешили к месту боя, но были схвачены белогвардейцами. Жестоко пытали героев, избивали, предлагали сохранить жизнь, если они расскажут о численности и расположении советских войск. Но они не стали предателями. Палачи надругались над пленниками. Григорьеву выкололи глаза. Затем оба советских воина были расстреляны.

Расправлялись белые и с мирными людьми. Так, в с. Грязновском были расстреляны члены волостного Совета А. Заплатин, Ф. Нестеров, В. Солдатов. В деревне Черданцы Ильинской волости белогвардейцы варварски расправились с 64-летним О. Дружининым за то, что его дочь ушла к красным. Он был заживо закопан в вырытую им же самим могилу.

К 18 июля белочехи вошли в непосредственное соприкосновение с подразделениями полка. На ряде участков завязалась перестрелка. Подразделения полка на обороняемых участках насчитывали до 450 штыков при 8 пулеметах и двух орудиях. Белые же имели около двух полков пехоты и отряд добровольцев. Перевес сил и техническая оснащенность белогвардейских войск были явно на их стороне. Поэтому красные подразделения вынуждены были оставить с. Катайское. 20 июля полк ушел по линии железной дороги на ст. Синарская (Каменский завод). За ним ушли, покинув родные места, 200 семей, преданных Советской власти, местных жителей.

Шестидневное пребывание на Каменском заводе имело важное значение. Здесь в полк влилось около 400 рабочих, что позволило сформировать дополнительно две роты — шестую и седьмую и доукомплектовать отряд И. А. Ослоповского, образовавший восьмую роту. Полк стал двухбатальонным. Командирами батальонов были назначены: первого — А. М. Осколков, второго — И. А. Ослоповский.

В полку возросла партийная и рабочая прослойка. Коммунисты стали целеустремленнее вести партийно-политическую работу. Началось обучение личного состава, не имеющего военной подготовки.

На третий день роты полка приняли бой под селами Колчедан и Травяное. 25 июля пал Екатеринбург. Белохечи стремились с выходом на ст. Богданович отрезать нашу войсковую группировку у Каменского завода. Учтя обстановку, полк, не принимая боя, отошел к ст. Богданович, далее — на Егоршино и занял линию обороны по реке Пышма — Сухой Лог — с. Курьи — Поварня. Левее оборонялся 4-й Уральский полк.

На этом участке красные полки и отдельные боевые отряды, несмотря на губительный артиллерийский и пулеметный огонь противника, сдерживали в течение трех недель продвижение по железной дороге Богданович — Егоршино крупной белогвардейской группировки войск полковника Смолина, сына курганского купца Смолина.

Смолин-младший был матерым врагом Советской власти, рядившимся, как и его отец, под маску демократа. «За великую Русь, за сохранение ее культуры от красных варваров!» — поднимал он тосты на вечерах и обедах.

И вместе с этим по его приказу закапывали в могилы живых людей, сжигали села.

Новые красные полки были для Смолина крепким орешком. Они дрались самоотверженно, беззаветно, высекая из рядов белых все новые и новые жертвы. Лишь предательство курьинского кулака Дружинина, который вывел батальон белых в тыл одного из красногвардейских отрядов, предрешило отход красных полков к станции Егоршино.

Полк занял оборону по линии Елкино — Ирбитские вершины — станция Антрацит — Егоршино. Левый участок оборонял 4-й Уральский полк.

В боях на Сухоложско-Курьинском направлении белые вновь проявили зверства по отношению к красным воинам. Захваченные в плен Т. Балин и А. Чистяков после жестоких пыток были полуживыми брошены в каменный карьер, а коммуниста И. Куницына, раненного, на глазах жителей с. Курьи закололи штыком.

Тяжело переживали однополчане потерю своих близких боевых друзей. За поругание и смерть, за слезы матерей и сестер, за свободу Республики Советов шли бойцы на смертный бой.

2

В начале августа 1918 года командир полка Петр Никитич Подпорин был отозван в бригаду. Во главе Первого Крестьянского Коммунистического стал его боевой помощник Филипп Егорович Акулов, человек исключительной храбрости, в прошлом — полный георгиевский кавалер. Красноармейцы привыкли: там, где трудно или опасно, всегда появится Акулов, и, услышав его любимую фразу «бузуй, ребята!», ободрялись и дрались с новыми силами.

7 августа 1918 года военным комиссаром полка был назначен Александр Алексеевич Юдин[27].

Пятую роту полка пополнила прибывшая Ильинская дружина. Командиром роты был назначен коммунист А. Полуяхтов. За счет красногвардейского отряда, прибывшего из Камышлова, образовали девятую роту, которой стал командовать коммунист И. Маркелов. Были организованы команды: конных разведчиков, пулеметная, связи, пеших разведчиков, саперная, комендантская и нестроевая рота для хозяйственного обслуживания. Полк был переформирован в трехбатальонный состав. Командирами батальонов стали: первого — А. И. Кобяков, второго — И. А. Ослоповский и третьего — В. Д. Жуков, прибывший из Камышлова с красноармейским отрядом.

…Реорганизован был и штаб полка. Он состоял теперь из оперативной, строевой и хозяйственной частей.

Существенное значение для усиления боевых действий против белогвардейцев имело образование первой бригады, в которую вошли полки 4-й Уральский, 1-й Камышловский, 1-й Крестьянский Коммунистический, 1-й Горный кавэскадрон, артбатареи и бронепоезд. Командиром бригады был назначен бывший председатель Камышловского уездного исполкома и уездный военный комиссар Макар Васильевич Васильев. Бригада подчинялась 1-й Уральской восточной дивизии 3-й армии Восточного фронта.

Макар Васильевич Васильев.

Егоршинский район имел важное оперативное значение. Это — узел железнодорожных путей. Он являлся более надежным районом, так как подавляющее большинство крестьянского населения здесь были батраки и бедняки. Активно поддерживали Советскую власть рабочие угольных копей и железнодорожного транспорта. В общем налицо сложились все условия для длительного удержания района.

Белые, продвигаясь к Егоршино, сосредоточили на этом участке крупные силы. Здесь действовала группировка белогвардейских войск в составе четырех степных полков, Шадринского отряда добровольцев, четырех сотен акмолинских казаков, артиллерии из четырех легких и двух гаубичных батарей, бронепоезда. Ставилась задача: во что бы то ни стало захватить Егоршинский узел — опорный пункт обороны красных.

Белогвардейцы имели на этом участке трехкратное превосходство сил. Но красные бойцы сражались упорно и мужественно, сдерживая наступление.

Полтора месяца продолжались оборонительные бои. Первый Крестьянский Коммунистический полк вместе с 4-м Уральским и 1-м Камышловским полками при двух батареях и бронепоезде сковывали, парализовывали белогвардейские части, нанесли им сильные удары. Бои за Ирбитские вершины, деревню Елкино, станцию Антрацит, которые несколько раз переходили из рук в руки, были тяжелыми, с явным превосходством сил и огневых средств противника.

Александр Алексеевич прибыл в штаб первой бригады утром 7 августа. Командир М. В. Васильев, прочитав направление штаба дивизии, радостно улыбнулся:

— В нашем полку прибыло. Позвоните Филиппу, пусть приезжает, — обратился он к стоявшему у дверей вестовому.

Часа через три приехал Филипп Акулов, командир полка, такой же, как и командир бригады, плотный, с добродушно разлетевшимися бровями.

Командир полка «Красные орлы Филипп Егорович Акулов.

— Знакомься, Акулов, с новым комиссаром.

— Юдин, — протянул полковому ладонь Александр Алексеевич.

— Акулов.

На рассвете 9 августа, когда Юдин и Акулов были уже в полку, пришло из дивизии сообщение — белые, сосредоточив до полка пехоты, при поддержке артиллерии перешли в наступление. Их цепи вышли на рубеж для атаки. Акулов созвал командиров батальонов и, обращаясь главным образом к командиру первого батальона, дал приказ:

— Только атаковать, только вперед!

Юдин решил с первого же дня быть как можно больше с красноармейцами, поэтому заседлал коня и поехал в первый батальон, который должен был по сигналу командира полка ринуться в бой.

Пробравшись лесами к восточной стороне Ирбитских вершин, батальон остановился на короткий отдых. Красноармейцы бесшумно, вполголоса переговаривались в темноте, приглушенно смеялись.

— А что, ребята, говорят, комиссар новый с нами. Вот бы про мировую революцию рассказал.

— Погоди, дай ему ознакомиться. Хороший, сказывают, мужик, умный.

Юдин подошел к бойцам. Заметив его, замолчали.

— Садитесь, товарищ комиссар, — смущенно пригласил один из них. — Мы вот про Антанту у вас спросить хотели. Правда ли, что белякам американец помогает?

— Правда, товарищи! — ответил Юдин. — Империалисты боятся народной власти. Наша власть как добротное зерно, хоть в суглинке прорастет. Вот они и боятся, что широко она может разметнуться.

— Страшно, значит, гадам стало.

— Пусть трясутся.

— Не бывать все равно по-ихнему.

— Эх, скорей бы кончить войну. Руки чешутся по работе, — заговорил во тьме солдат. В свете цигарки Юдин увидел курносое, доброе лицо и глаза, полные тоски. Позже он узнал его фамилию, бойца звали Балин.

Перед рассветом в небо, изогнувшись змеей, взвилась зеленая ракета. Цепи противника двинулись на первый батальон. Бойцы вжались в землю, замерли. Вот белопогонники уже в 50 метрах… Ударили пулеметы, прижали врага к земле.

— Вперед, ура! — рванулась по красным цепям команда. — Ура!

Юдин врезался в самую гущу колчаковцев и не замечал, как удаляется от своих. В узеньком, длинном переулке, между двумя плетнями он нагнал двоих. Балин, следивший за комиссаром, вывернув из-за угла, увидел, что комиссар прижал к плетню и застрелил рослого рыжего унтера. Другой колчаковец поднял руки вверх. За плетнем по огороду на четвереньках полз третий. Это был офицер. Балин, пригибаясь так, чтобы враг его не заметил, побежал к офицеру. В тот момент, когда офицер, положив револьвер на плетень, прицелился в голову Юдину, Балин встал. Пуля обожгла ему руку. Схватив колчаковца за глотку, Балин ударил его по физиономии. Но колчаковец враз подмял его под себя.

Юдин, увидев происходящее, поспешил на выручку. Офицера обезоружили, оглушив прикладом.

— В вас хотел стрелять, товарищ комиссар, — говорил бледный Балин. На синем его лбу висели крупные капли холодного пота. Гимнастерка и брюки были в крови, он еле держался на ногах.

— Спасибо, спасибо, дорогой, — сказал Юдин, перевязывая красноармейца.

А бой продолжался. Продвинулись к центру села цепи. Юдин поспешил на помощь комбату А. И. Кобякову.

Раненый Балин встал в цепь со всеми.

— Врете, не уйдете, гады! — ругался он.

Вторая пуля прервала жизнь этого красноармейца.

Пример храбрости показали в этом бою отец и сын Хорьковы. Они сражались вместе. Отец, будучи тяжело раненным, умер на руках сына — шестнадцатилетнего Лени. И сын дал клятву отомстить за жизнь отца.

В полдень в деревушке собрали митинг. Красноармейцы и местные жители клялись в верности Республике Советов. К вечеру бойцов развели по квартирам, зазвенела гармошка, полились песни.

Юдин долго сидел в штабе полка — пустующем доме какого-то богача — читал газету «Красный набат», потом вышел на крыльцо, закурил, вслушался в разноголосый говор укладывавшегося спать села.

— Товарищ комиссар, — доложил вестовой, — вас спрашивают.

— Кто?

— Там, у ворот.

— Впустите! Чего ж вы? — Есть впустить!

Это была приехавшая из дивизии Мария Ивановна. Радости Юдина не было границ. С этого дня они не расставались.

В первой декаде сентября в районе обороны участка Реж — Покровское в Волынском полку произошел из ряда вон выходящий случай. До этого полк имел добрую боевую славу. Его бойцы совершили немало славных дел в борьбе за власть Советов. Но вот в один из сентябрьских дней в часть прибыло пополнение из Режевской и Покровской волостей, мобилизация в которых была проведена в спешном порядке, без тщательного отбора и проверки. В результате в составе оказалось значительное число кулаков и подкулачников. Они-то и подняли мятеж, учинив расправу над преданными Советской власти командирами, разоружив большую часть личного состава. Был оголен фронт протяженностью 20 километров на участке между станциями Реж и Егоршино. Подступы к тыловым объектам оказались открытыми. Этим воспользовались белые. Они ввели в прорыв свежие части, поведя наступление на Егоршино.

Обстановка требовала немедленных мер. Оголяя участок под Ирбитскими вершинами, командир полка Акулов срочно перебросил второй батальон и кавалерийский эскадрон Прокофьева на Покровское. Под его командованием эти подразделения атаковали Покровское. Лихой, стремительный налет решил исход боя. Белые были разбиты.

Прорыв на Режском участке был ликвидирован третьим батальоном.

Вот как рассказывает об этом боевой пулеметчик полка, ныне Маршал Советского Союза Филипп Иванович Голиков:[28]

«Из Ирбитского завода наш батальон срочно вернулся на станцию Егоршино и, чуть передохнув, направился к Режскому заводу. Марш проходил в глубокой тайне, в обход белогвардейских частей.

Мы спешили на помощь Волынскому полку.

Мне этот марш крепко запомнился.

Бывает так: все делаешь день за днем машинально, не вдумываясь, а потом вдруг что-нибудь заденет за душу, и сразу увидишь настоящий смысл своего поступка. Так вот и со мной случилось во время вчерашнего марша. Хочу описать все по порядку.

Двум ротам нашего полка предстояло обойти врага и разбить его.

Знали ли мы силы неприятеля? Нет, не знали. Мы даже не задумывались над этим, но понимали: во имя революции надо победить, и верили в победу. Мы надеялись на свою смелость, на неожиданность удара.

Красноармейцы шли молча, изредка перекидываясь словами. Впереди сосредоточенный, задумчивый командир батальона товарищ Жуков. За ним мы, пулеметчики, потом роты. Замыкающим — конный отряд.

Завтра, может быть, на нашем пути встанут горы, протянутся реки. Мы преодолеем их! Нас ничто не остановит.

После десяти часов тяжелого пути роты вышли в район Режского завода. Несмотря на усталость, люди чувствовали себя на подъеме, крепко сжимали в руках винтовки.

Быстро рассыпались в цепь, дружно двинулись вперед.

Враг сумел избежать окружения, но вынужден был отступить на три версты от завода. Однако и здесь ему не удалюсь закрепиться. Наши роты совместно с бронепоездом, который до этого входил в отряд матроса Хохрякова, вышибли беляков с их новой позиции и отогнали до следующей станции.

Не только у нас, бойцов, но и у командиров воинское образование недостаточное: кто побывал в учебной команде, кто учился на фронте. Однако мы побеждаем и будем побеждать. Уверенность в своей правоте, ненависть к угнетателям, беззаветная отвага — вот что помогает нашим красным смельчакам громить вековых врагов во славу и имя мировой революции.

Мы вовремя успели к Режскому заводу. Весь город был в руках мятежников. Верные Советской власти остатки Волынского полка с трудом удерживались на его окраине. Наше появление помешало белогвардейцам, наступавшим от Екатеринбурга, соединиться с восставшими. Батальон вместе с волынцами вернул завод. Большая, хорошая победа!

В Режском заводе простояли более суток. Сюда подошел весь полк, так как положение здесь очень серьезное.

Наша рота — в ней человек около ста — поставлена между Режем и селом Покровским.

Покровское у нас в тылу. Это огромное село длиной в 10 верст. Оттуда мы ничего худого не ждали. Но рано утром, едва стало рассветать, нас подняли по тревоге и приказали: «Бегом к Покровскому».

В чем дело, не ясно. Оказывается, село занято восставшими, и их не мало.

Наша задача: перехватить железную дорогу на Реж и не пропустить банду в сторону завода, в тыл к нашему полку.

Солнце уже взошло, когда мы приблизились к селу. Залегли длинной редкой цепочкой вдоль насыпи.

Село видно хорошо, особенно церковь. Между полотном железной дороги и селом — плетень, отделяющий поскотину от полей. На полях — высокие хлеба. Помню, у меня мелькнула мысль: «Хороший урожай будет».

Но долго думать об урожае не пришлось. Едва заняли позицию и установили «максим», восставшие пошли в наступление. Наступало несколько сотен. Деревня буквально кишела мятежниками.

Наша рота открыла огонь из винтовок и пулеметов. Шабанов взялся за ручки «максима» и выпустил очередь. Он очень горячился, нервничал, и пули ложились шагах в ста от нас. Аникин пытался поправить, но Шабанов ответил ему своими излюбленными выражениями.

Повстанцы перелезли через изгороди, приближаясь к железнодорожному полотну. Я уже различал их лица. Но тут, наконец, наш «максим» перестал «пахать землю» и крепко ударил по наступающим. Они сначала залегли, потом начали отходить. Однако через некоторое время снова рванулись вперед. «Максим» опять заставил их вернуться в село… И так повторялось несколько раз…

Пока сдерживали мятежников, подходило подкрепление. Через час появилась еще одна рота, потом полковая батарея, командир которой товарищ Лашкевич, меткий артиллерист. Наконец, часам к одиннадцати подошел Путиловский Стальной кавалерийский дивизион товарища Прокопьева, а вскоре и бронепоезд товарища Быстрова.

Всеми нами командовал Ф. Е. Акулов. Село было зажато в полукольцо. Батарея разбила колокольню, на которой сидели вражеские наблюдатели, и кавалеристы ворвались в Покровское.

Сердце ликовало, когда я увидел устремившихся вперед красных конников.

Мы одержали полную победу. Восставшие сдались. Организаторы мятежа — офицеры и кулаки — взяты в плен».

Об этом бое в приказе по дивизии за № 44 было сказано: «Молодецкая атака решила исход боя, сорвав план противника». Филиппу Егоровичу Акулову объявили благодарность. И он вместе с Александром Алексеевичем радовался победе от души.

3

Ушли с Егоршинского направления боевые спутники Первого Крестьянского Коммунистического полка. Полк остался один. Увидев это, белые решили оседлать железную дорогу Егоршино — Алапаевск — Нижний Тагил и разгромить полк. Но попытка не удалась. Полк отошел и занял оборону по линии Н. Синячиха — Алапаиха — Алапаевск. Во время отхода пришлось вести сильные оборонительные бои под Арамшево — Коптелово — Таборы, а также бой за Алапаевск. В этих боях и погибли комбат-3 В. Д. Жуков и командир седьмой роты И. Басов.

С горечью и болью пишет об этом Ф. И. Голиков:

«Хочу занести в свою тетрадь некоторые детали этого боя. Когда-нибудь потом, если останусь жив, буду читать дневник и вспоминать добрым словом моего первого комбата Василия Даниловича Жукова.

В окрестных лесах собирались добровольческие отряды офицеров и кулаков. К полудню человек пятьсот белогвардейцев начали наступление. Против них была всего лишь одна рота. Офицеры и кулачье окружили ее.

Когда стало известно, что наши отряды отрезаны, товарищ Жуков из Алапаевска с двумя ротами пошел на выручку. Окруженные, стойко отбиваясь, сумели вырваться из деревни и присоединиться к своему батальону. Батальон в полном составе дважды атаковал противника и оба раза вынужден был откатываться назад. Только в третий раз удалось опрокинуть врага штыковым ударом.

Мост через реку был сломан. Обезумевшие от страха белогвардейцы кидались пв воду, тонули. Над рекой неслись дикие крики: «Жуковцы! Опять здесь жуковцы!»

А Жуков в это время лежал без движения, тяжело раненный осколком снаряда. Он истекал кровью. Через несколько часов он скончался».

28 сентября полк, оставив Алапаевск, отошел от линии железной дороги на станцию Ясашная, имея задачей соединиться с частями своей дивизии. На станции Ясашная в полк влились бойцы из отряда С. Павлова, (в том числе взвод Алапаевекого союза молодежи. Это были задиристые, отважные парни, лет 16—20. С их приходом силы полка окрепли. Партийная прослойка в полку увеличилась до 40 процентов. Комиссар Александр Алексеевич Юдин распределил силы коммунистов так, что они были в каждом подразделении.

Полк двигался в направлении Нижнего Тагила.

Что происходило там?

Белогвардейцы в ночь на 4 октября захватили узловую станцию Сан-Донато, а 5 октября Нижний Тагил. Дорога полку была отрезана, а Акулов вместе с Юдиным решили пробиться через станцию Сан-Донато, выйти на Кушву. Но попытка не удалась. Полк вынужден был отойти к станции Салка, заняв населенные пункты Верхняя и Нижняя Салда. Оставался один путь — через леса, горы на Кушвинский завод.

Л. А. Юдин (в центре) среди командиров и политработников полка «Красные орлы».

8 октября качался этот поистине героический путь.

Серая осенняя хмарь. Беспрестанный дождь. Тысячи людей. В беспросветной дождевой пелене желтые поля.

Лес втянул в себя медленную мокрую колонну. Хмурые лица, мерное чавканье грязи под ногами. Лишь иногда заиграет где-то гармоника:

Эх, яблочко,

С боку зелено,

Нам не надо царя —

Надо Ленина.

А тропинка все уже и уже.

Люди идут всю ночь. Их надо кормить. Но кормить почти нечем.

Кругом болота, серая, промозглая хлябь.

Александр Юдин, Филипп Акулов молча переглядываются. Юдин хмурится и сжимает зубы. Акулов, стараясь поднять настроение бойцов, кричит свое любимое:

— А ну, ребята, бузуй!

— Бузуем, товарищ командир!

Идут тысячи людей: бойцы, рабочие, дети, женщины. Полк с артиллерией, с обозом. Шаг — и по колено в грязи… Падают люди, бьются в постромках лошади… Несется по цепи приказ:

— Разобрать снаряды из передков, взять по одному на брата!

Медленно-медленно движется колонна. Детишки, старики, женщины на подводах в хвосте ее. Кто плачет, кто жует краюху черствого хлеба, кто мечется в приступе лихорадки. Несется ропот: «Связались с бабами, а приказ кто выполнять (будет?»

Юдин не спал трое суток. Да, люди свои, наши, рабочие люди. Это верно. Но обоз задерживает движение.

— Давай приказ, Филипп Егорович! Пусть сгружают лишнее добро с подвод. Иначе — гибель!

И приказ такой был дан. Начали насильно сгружать с подвод все лишнее.

«Кто-кто, а мы хорошо понимали, каково женщинам лишиться своего скарба, (годами накопленного на трудовую копейку, — писал впоследствии Ф. И. Голиков. — Но иного выхода не было. Ведь это делалось, чтобы спасти жизнь тем же женщинам, детям, старикам и иметь возможность снова бить врагов революции.

Я отлично понимал, насколько все это правильно. Однако у меня остался тяжелый осадок после «пухового побоища»… Пишу, а у самого и сейчас перед глазами стоят охваченные горем женщины, слышу их жалобы, ругань, плач…»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Путь полка был поистине героическим. Это тоже был «железный поток». 80-километровый переход совершили за четыре дня. Он проходил в условиях полного бездорожья и при отсутствии продовольствия.

К утру 12 октября полк вышел к Кушвинскому заводу. Встреча с Красной Армией была очень трогательной. Ведь полк считали погибшим.

Во время перехода в подразделениях проводилась под руководством А. А. Юдина большая политическая работа. Она рождала у бойцов и командиров уверенность в победе, закаляла их характер, воспитывала стойкость.

На третий день после соединения с основными силами в Кушве полк вновь участвовал в боях, на этот раз за высоту Безымянную, Б.-Лаю и завод Баранча.

17 октября белые, сосредоточив на Кушвинском направлении седьмую уральскую пехотную дивизию генерала Голицына, перешли в наступление. Потеснив с обороняемых участков 17-й Петроградский и 3-й Екатеринбургский полки, они овладели Б.-Лаей и Баранчой, вплотную подойдя к Кушвинскому заводу. Их замысел состоял в том, чтобы разбить и уничтожить наши войска, расположенные в районе Кушвинского узла, проложить путь на г. Пермь. Над Кушвой нависла серьезная опасность.

Командование бригады поставило перед полком задачу — сорвать этот замысел белых. По инициативе командира первого батальона Кобякова и при одобрении начальника штаба Леонида Афанасьевича Дудина был предпринят обходный маневр. Два других батальона должны были нанести удар в лоб. Неожиданное (появление в тылу противника наших войск и стремительный лобовой удар вызвали панику в стане белых. В образовавшийся прорыв устремились красные батальоны. Приказ был выполнен, положение восстановлено.

В этом бою исключительную храбрость проявил командир первого батальона А. И. Кобяков и начальник пулеметной команды А. С. Таланкин. Переодевшись в форму белогвардейского офицера, Таланкин проник на передовую линию белых и, перебив прислугу станкового пулемета, открыл из него огонь по белогвардейцам.

Произошел и такой случай. Командир взвода первой роты Д. А. Шелементьев потерял от пулемета «льюис» треногу. Что делать? В преследовании врага дорога каждая минута. Он быстро установил пулемет на спине бойца Давыдова и открыл огонь по метавшимся в панике белякам.

4

Нарядными полушалками покрылись осины, зазвенели под сиверком березки. Тревожные косяки журавлей плыли в белесом небе. Мария Ивановна часто бывала среди бойцов. Красноармейцы видели в ней старшего товарища и хорошего друга. Она, как и муж, была добрым и простосердечным человеком. Умела найти общий язык с бойцами.

Она и предложила комиссару выделить для дивизионной газеты «Окопная правда» (редактором ее работал Павел Петрович Бажов) полкового корреспондента.

Сотрудники газеты 29-й дивизии. В центре — редактор газеты П. П. Бажов.

— Все полки, — сказала она, — таких корреспондентов имеют. На полковой конференции мне рассказывали об этом камышловцы.

— Кого же можно назначить на эту должность?

— Есть в третьем батальоне пулеметчик, боевой, веселый и грамотный парень, Филипп Голиков. Лучшего не найдешь.

В этот вечер Александр Алексеевич долго разговаривал с Голиковым.

— Жалко расставаться с друзьями! — говорил парень.

— Так я же тебя к ним отпускать буду. Какой же ты будешь корреспондент, если не будешь знать, как живут красноармейцы?

— Правильно, товарищ комиссар! — бойкие глаза пулеметчика сияли. — Только сумею ли я все правильно описать?

— Сумеешь. Не боги горшки обжигают.

И вот Филипп Иванович рядом с Юдиным. В дневнике своем он пишет о тех днях:

«Постепенно привыкаю к товарищу Юдину. По первому впечатлению он мрачноватый, молчаливый. Невольно испытываешь робость перед этим большим, грузным матросом-черноморцем, перед его густым басом… Комиссар наш в обращении с красноармейцами прост, душевен. Во время боя, я это не раз видел, товарищ Юдин верхом выезжает на позиции, словно ему и пули нипочем».

Успешные действия Первого Крестьянского полка позволили командованию бригады снять с позиций Петроградский и Камышловский полки и перебросить их под станцию Кын.

А вот приказ командующего третьей армией Восточного фронта Р. И. Берзина от 22 октября 1918 года № 334-а:

«В последних боях на тагильском направлении, когда яростные атаки врага, значительно превосходившего нас в силах, были направлены к прорыву нашего фронта, в это критическое время начальником дивизии был брошен его последний резерв — 1-й Крестьянский Коммунистический стрелковый полк. От стойкости и мужества этого полка зависела участь дивизии, а с нею и фронта. Полк принял на свои плечи всю тяжесть боевой обстановки. Стремительным ударом он бросился на врага и, соединив разумное командование с храбростью истинных сынов революции, разбил наголову противника. В воздаяние воинских заслуг, мужества и храбрости, проявленных на поле сражения 1-м Крестьянским Коммунистическим стрелковым полком, ВЦИК на своем заседании постановил: наградить этот полк Красным знаменем — символом выдающихся заслуг перед пролетарской революцией».

Есть в этом приказе и такие проникновенные слова:

«На поле боя драгоценной своей кровью куются пролетарские силы, на долю которых выпала грозная и почетная задача — грудью измученного народа отстоять его свободу»[29].

Приказом по дивизии 24 октября 1918 года части было присвоено гордое наименование полка «Красные орлы». С этих дней и зазвучала на Урале и в Зауралье боевая красноармейская песня:

Победим лишь только мы,

Только красные герои,

Только «красные орлы».

27 октября 1918 года, день вручения полку Красного знамени ВЦИК, навсегда остался в памяти бойцов и командиров прославленной части, трудящихся Урала и Зауралья. Знамя в торжественной обстановке на Кушвинском заводе вручал представитель ВЦИК в присутствии командующего, члена Военного Совета, политкомиссара 3-й армии фронта.

Проходящая в октябре дивизионная партийная конференция послала приветствие полку, где говорилось:

«Первая партийная конференция сводной уральской дивизии шлет свой братский привет Первому Крестьянскому Коммунистическому полку. Конференция с восторгом следит за победным шествием славного из славных полков. Не успев отдохнуть от последних боев и неимоверно трудного перехода, вы, наши старые боевые товарищи, железным кулаком ударили по противнику и обратили его в бегство.

Конференция гордится, что имеет в своем составе делегатов героического полка. Честь и слава гордости нашей дивизии — Первому Крестьянскому Коммунистическому полку!»

На торжестве было много представителей других дивизий, из столицы прибыл уполномоченный ВЦИК, из Перми — командующий армией, член Реввоенсовета и политкомиссар.

Старая Кушва в тот день цвела красными флагами. Утром на станцию Гороблагодатную для встречи прибывших от полка представителей (все красноорловцы не могли быть на торжестве: шли бои) был выслан почетный караул. В полдень около памятника жертвам революции состоялся митинг. Политкомиссар 3-й армии Голощекин вручил знамя Филиппу Егоровичу Акулову, который после 16 октября командовал уже бригадой. Акулов, в свою очередь, передал высокую награду вновь назначенному командиру полка И. А. Ослоповскому. Ослоповский передал стяг знаменщику Якову Овсянникову и его ассистентам Филиппу Голикову и Саше Мясникову, алапаевекому комсомольцу.

На трибуну поднялся комиссар Александр Юдин. Густой бас его гудел над площадью:

— Наш полк удостоился получить великую награду. Мы, бойцы Крестьянского Коммунистического полка, знаем, что она заслужена. Наш полк совершил много славных и действительно героических подвигов. Он своею кровью обильно полил поля сражений и не раз спасал положение на фронте, грудью своей избавляя от гибели другие части. Первый Коммунистический Крестьянский полк с первого дня вооруженной борьбы на Урале боролся с неослабевающим мужеством и храбростью и до сих пор не имеет ни одного темного пятна![30]

Гудели медные трубы оркестра. Рукоплескали закаленные в боях красноорловцы. Их гордости не было предела.

5

Крестьянский парень Саня Юдин, матрос, а затем моторный, унтер-офицер первой статьи Черноморского флота, большевик, комиссар полка! Его очень любили бойцы. Любили за простоту и скромность.

Часто бывало так. Организует Александр Алексеевич какое-нибудь мероприятие, а потом хвалит своих бойцов: «Молодцы! Правильно!»

Приближалась первая годовщина Великого Октября. Александр Алексеевич вместе с полковым корреспондентом Филиппом Голиковым, подвижным, веселым пареньком, и работниками политотдела Басаргиным и Мендельсоном, верхами направились в Малую Лаю. Следом за ними в розвальнях везли для красноармейцев праздничные подарки. Народ заботился о своих защитниках. В беленьких мешочках — пачки махорки, курительная бумага, спички, нитки, иголки.

Радовались бойцы, и Александр Алексеевич был доволен. После открытия митинга он предоставил слово Филиппу Голикову.

Вот как вспоминает Филипп Иванович об этом случае:

«Я вышел вперед, снял шапку и начал свою речь. Когда заговорил, так волновался, что не слышал собственного голоса, не различал перед собой людей. Первое мое выступление в Красной Армии да еще в такой день!

Говорил минут двадцать. Остановился на текущем моменте, на героических боях Красной Армии против белогвардейцев и мировой буржуазии, на революционной борьбе рабочего класса других стран, на задачах нашего полка «Красных орлов». Красноармейцы слушали внимательно, сочувствовали моим переживаниям. После речи стали задавать вопросы. Я отвечал, как умел. Завязался общий разговор. Потом я достал привезенные с собой газеты и листовки. На них набросились с жадностью, и в две минуты от большой пачки ничего не осталось.

Товарищ Юдин меня ободрил. Сказал, что получилось неплохо, что надо выступать почаще и не к чему так волноваться»[31].

Грозные и горькие это были дни. С тяжелыми боями отступали, оставляя дорогие сердцу места. Пали многие города, разрушены сотни заводов, сожжены села.

Владимир Ильич Ленин внимательно следил за событиями на Урале. Еще 10 августа он обратился в Высший Совет с таким письмом:

В.  с е к р е т н о

В собственные руки М. Д. Бонч-Бруевичу

Считаю необходимым всячески усилить Восточный фронт. Предлагаю Высшему военному совету разработать план снятия с Западного фронта наибольшего числа частей. План этот надлежит провести в кратчайший срок. Должны пойти все боеспособные части. Железные дороги получат предписание немедленно пропустить уже идущие части на фронт и будут всемерно готовиться к принятию и перевозке новых.

Предлагаю Высшему военному совету следить за правильностью и быстротой выполнения нарядов железными дорогами. О промедлениях председателю Высшего военного совета докладывать мне.

Ответственность за скорейшее исполнение плана возлагаю на Высший военный совет.

Председатель Совета Народных Комиссаров

В. Ульянов (Ленин)[32].

Письмо Ленина в Высший Военный Совет от 10 августа 1918 года.

Наступил 1919 год. Красные орлы вели тяжелейшие оборонительные бои на подступах к Перми.

Однажды А. А. Юдин и Ф. И. Голиков выехали верхом на передовую к бойцам 3-й роты, охранявшей фланг полка. Пулеметные трели, будто дробь дятла, рассыпались по лесу. До села оставалось совсем недалеко, когда впереди показалась группа панически бегущих красноармейцев.

— Стой! Что вы делаете?! — крикнул Юдин, и разгоряченная толпа остановилась.

— Кто разрешил уходить с позиций?

— Там белых тыща!

— Хватит кровь проливать, кому надо, тот пусть наступает!

Было понятно: сдали нервы, люди потеряли голову.

Юдин побледнел, вырвал из чехла револьвер и, приподнявшись на стременах, закричал:

— Трусы! Предатели революции! Не хотите идти в село — один пойду!

И, развернувшись, галопом помчался вперед. За ним летел на своем боевом коне Филипп Голиков и командир взвода коммунист Лескин. Подлетели к околице. Как раз в эту минуту на выходе из села показалась колонна вражеских солдат. Встреча для тех и других была неожиданной. Высокий офицер, ехавший впереди колонны на коне, спросил:

— Кто такие?

Вместо ответа смельчаки ударили из наганов. Солдаты бросились врассыпную к домам и заборам села. Умчались назад красные конники целыми и невредимыми.

И. А. Ослоповский, командир батальона, впоследствии командир полка «Красные орлы». Умер в 1957 году в Москве.

Вечером комполка сердито выговаривал Александру Алексеевичу:

— Других наставляешь, комиссар, а сам куда лезешь?

— Хотел личным примером увлечь!

— Мог бы погибнуть.