И у нас есть свои породы

И у нас есть свои породы

Велик вклад академика А. М. Бутлерова и в изучение пород пчел — область совершенно новую, до него в русской литературе никем не затронутую. Особенно заинтересовался он породами во время путешествия по Кавказу летом 1877 г.

Александр Михайлович лечился тогда на кавказских минеральных водах — в Железноводске, Пятигорске и Кисловодске, посетил Черноморское побережье Кавказа, Владикавказ, Тифлис. Путешествие заняло почти три месяца и произвело на него неизгладимое впечатление.

Глубоко интересуясь пчеловодством, он, естественно, не мог упустить случая более подробно познакомиться с ним на Кавказе. Правда, о сапеточном (Сапетка - конусообразная корзина из тонких прутьев, обмазанных глиной ) пчеловодстве, распространенном у казаков и горцев, он знал из статей кавказских пчеловодов, публиковавшихся в «Трудах» Вольного экономического общества. Однако на месте увидел много нового и неожиданного. «... Настоящее же пчелиное Эльдорадо, — восторженно писал он, — это закавказское побережье Черного моря. Страна эта, по отношению к пчеловодству, местами почти могла бы, пожалуй, поспорить с Калифорнией».

Но больше всего его поразила сама обитавшая там пчела. На Кавказе, в районе Минеральных Вод и долинах Закавказья, Бутлеров увидел пчел желтых, почти таких же, как итальянки.

В конце прошлого века особой популярностью у пчеловодов мира пользовались итальянские пчелы. Их выписывали и разводили во многих странах Европы и Америки. Кое-кто имел их и в России. Итальянки считались тогда лучшей породой, своеобразным эталоном. Любое сходство с ними, особенно по окраске — желтизне, считалось высоким достоинством пчелы. Еще в ноябре 1871 г., выступая на заседании Вольного экономического общества с докладом «О мерах к распространению в России рационального пчеловодства», А. М. Бутлеров имел все основания заявить: «...мы не знаем, какие породы пчел существуют у нас, а что у нас есть различные породы пчел — это несомненно...». И далее: «...за ввозом к нам итальянок дело не станет, но, может быть, без итальянских пчел мы найдем хорошую породу». «Если всмотреться в дело ближе, разобрать вопрос несколько тоньше, — утверждал он, — то мы найдем и у себя несколько пород».

Основанием для такого смелого, для многих весьма неожиданного оптимистического предположения Бутлерову несомненно служило чрезвычайное разнообразие климата и растительности России, раскинувшейся на громаднейшей территории, и особенно контрасты юга и севера страны. Пчелы северных лесных районов, хорошо приспособленные к суровым климатическим условиям, вряд ли смогли бы с таким же успехом переносить зной и жару юга, а южные пчелы, изнеженные теплом, наоборот, — длительные холода центральной России и Сибири. Именно природно-климатические факторы определяли особенности известных в ту пору образованным пчеловодам пород пчел — египетской, кипрской, итальянской, европейской темной, о которых охотно и много писали тогда зарубежные зоологи и пчеловоды.

Для отечественного пчеловодства вряд ли можно переоценить важность проблемы, поставленной академиком А. М. Бутлеровым. И ее надо было решать всем. Петербургскому сельскохозяйственному музею, где хранились небольшие коллекции по пчеловодству, Бутлеров настойчиво рекомендовал обратиться к пчеловодам различных мест России и попросить их присылать в музей образцы пчел, которые у них водились. Это сразу бы открыло возможность познакомиться с пчелами, распространенными у нас в стране.

На местах многое могли сделать и сами пчеловоды, и зоологи, и натуралисты, и сельскохозяйственные общества, которых в это время было уже немало. С ними постепенно входило в контакт Вольное экономическое общество, систематически публиковавшее в своих «Трудах» статьи ученых и пчеловодов-практиков. А тут вот на Кавказе самому удалось открыть новую пчелу.

Кавказская пчела была совершенно непохожа на пчел темных лесных, широко распространенных в средней полосе России (их держал и Бутлеров у себя в Казанской губернии). Но она отличалась и от итальянских, которых он также разводил.

На пасеках зарубежных пчеловодов Александр Михайлович видел пчел кипрских, различных помесных. И все-таки кавказянка была иной. Заметны были особенности в окраске маток и трутней: матки — желтые, с черным кончиком брюшка, а на боках брюшка трутней крупные желтые пятна.

Но встречались пчелы, неоднородные по окраске, особенно в Закавказье. Окраска варьировала в немалых пределах, хотя у всех этих пчел стойко сохранялась желтизна, характерная для итальянок и почти для всех пчел южной Европы, общее родство которых как желтой породы усматривал Бутлеров. Кстати, переходные формы наблюдались и у пчел итальянских, что указывало на влияние пчел другой расы. Ведь природа пчел такова, что почти невозможно провести пограничную черту, отделяющую одну породу от другой.

Александр Михайлович не мог не заметить своеобразия пчел, населяющих Кавказ, которое проявлялось и в окраске, и в поведении, и в размножении. Ученого буквально потрясло и привело в восторг миролюбие этих пчел, их «замечательная, необычайная незлобивость» даже в таких обстоятельствах, в которых другие пчелы обычно сильно раздражаются. Он видел, как пчеловоды, работая на пасеках, совершенно не употребляли дыма. Они смело переворачивали сапетки вверх дном, чтобы посмотреть гнезда в любое время суток — и днем, и на закате солнца, когда северные пчелы бывают очень злы. Пчел сгоняли с сота, разгребая руками, дули на них, а они не раздражались, словно у этих кротких южанок совсем не было жала.

Александр Михайлович и сам не раз испытывал «терпение» пчел. На одной пасеке, где сапетки стояли вплотную друг к другу, образуя четырехугольник, он вошел внутрь, наклонился к леткам, нарочно мешая пчелам, но ни одна из них и не «подумала» его ужалить.

Во время роения Бутлеров подходил к улью, пробираясь сквозь «пчелиное облако», махал фуражкой, стараясь озлобить пчел, с обнаженной головой стоял под деревом, с которого как дождь сыпались на него пчелы привившегося роя, стряхиваемые хозяином в роевню. Но ни одна его не ужалила.

Для пчеловода, даже знавшего миролюбивый характер итальянок, это казалось невероятным, непонятным и удивительным. Вполне естествен поэтому восторг Бутлерова, в своем отечестве нашедшего пчел, незлобивость которых феноменальна. «Нельзя отрицать огромного значения этого качества, — писал он, — и оно, я думаю, готовит нашей кавказской пчеле блестящую будущность».

Сообщение обо всем этом, которое сделал Бутлеров, возвратившись с Кавказа в Петербург, на одном из собраний Вольного экономического общества, буквально ошеломило присутствующих. Некоторые немецкие ученые и пчеловоды, прочитавшие потом это сообщение, считали, что автора ввели в заблуждение, и не поверили ему.

Удивила ученого и невероятная ройливость желтых кавказских пчел. Семьи закладывали сотни маточников, с роями выходило по 20—30 маток, часто роились рои. Такое обильное роение, как полагал Бутлеров, обусловливалось своеобразием климата и крайне малой вместимостью сапеток, однако проявлялись в этом и биологические особенности пчел.

Пчелу Кавказа Бутлеров смело отнес к особой породе и по месту ее обитания впервые назвал кавказской. «Нам оставалась неизвестной одна из самых замечательных сторон кавказского пчеловодства, — писал он, — кавказская порода пчел. ...Так как итальянок называют породой, то можно в этом же смысле говорить и о кавказской породе пчел».

Это название сохранилось, вошло в систематику и осталось в ней навсегда.

Открытие новой породы пчел было выдающимся событием в истории русского и мирового пчеловодства. Отмеченные ученым важнейшие биологические признаки кавказской пчелы потом будут приняты наукой в качестве определяющих породу: местообитание, происхождение, поведение, экстерьер особей, переходные формы.

Сообщение Бутлерова вызвало очень большой интерес. Многие пчеловоды хотели испытать кавказских пчел в средней полосе России. Кстати, Александр Михайлович привез с собой с Кавказа восемь плодных маток и передал их московскому пчеловоду Борисовскому, чем положил начало изучению кавказских пчел в разных условиях климата и медосбора, принявшему в дальнейшем широкий размах. Несколько маток он отправил в Германию пчеловодам Фогелю и Гюнтеру, с которыми поддерживал деловые связи.

Фогель, восторженно принявший подарок Бутлерова, писал ему: «Вольное экономическое общество уже одним своим решением — вывезти пчел с Кавказа — воздвигло бы себе прекрасный и почетный памятник в истории культуры вообще и в истории пчеловодства в особенности».

В июне 1879 г. Александр Михайлович вторично поехал на Кавказ, чтобы глубже и детальнее ознакомиться с кавказскими пчелами и одновременно наладить снабжение русских и зарубежных пчеловодов кавказскими матками.

Он лишний раз убедился в том, что кавказянка и по поведению, и по внешнему виду своеобразна. Она мельче среднерусской темной пчелы, имеет более заостренный конец брюшка, у нее ярче, чем у итальянки, оттенены брюшные кольца, окраска белесоватее, поэтому она кажется пестрее и тоньше.

Из Владикавказа Бутлеров отправился в Сухуми, где провел целую неделю, изучая абхазских пчел. Здесь он многократно убеждался в том, что кавказские пчелы сильно варьируют по окраске. Закавказские, в частности, были заметно темнее северокавказских, нередко почти приближались к темной породе и не отличались, как желтые, таким миролюбием.

К сожалению, этому чрезвычайно интересному наблюдению, которое вплотную подвело его к серой горной пчеле, он не придал такого значения, какое оно заслуживало, приняв более темных и менее миролюбивых пчел за переходные формы желтой кавказской породы. Но оно, бесспорно, сыграло исключительно важную роль в дальнейшем изучении пчел Кавказа его учениками и последователями.

На собрании членов Вольного экономического общества академик А. М. Бутлеров, только что вернувшийся из поездки на Кавказ, предложил просить почтовое ведомство о разрешении пересылать живых пчел по почте. Эта мысль родилась не случайно. Кавказские пчелы, по мнению ученого, должны были заинтересовать пчеловодов России. Чтобы испытать этих пчел в других природно-климатических зонах, а потом и широко использовать, нужно было организовать свободную почтовую их пересылку, использовать быстрый, надежный и удобный способ транспортировки.

Кстати, почтовая пересылка пчел и маток уже давно и успешно практиковалась почти во всех странах Европы, особенно в Италии, Франции, Германии. Железные дороги принимали там пчел для транспортировки беспрепятственно на любые расстояния, в пути с ними обходились бережно и осторожно.

Почтовая пересылка пчел способствовала заметному оживлению и благоприятствовала развитию пчеловодства за рубежом.

Некоторый опыт перевозки пчел и маток на большие расстояния был и в России. Отдельным образованным русским пчеловодам, которые имели возможность бывать за границей, удавалось благополучно доставлять на родину пчел-итальянок, несмотря на длительность пути и необычность условий, в которых они оказывались.

В частности, Бутлеров не раз привозил маток в Петербург из заграничных поездок и даже получал их из Германии.

Из Петербурга в Казань он чаще всего отправлял маток поездом, а оттуда пароходом по Каме и на лошадях на свою пасеку. Он и с Кавказа захватил несколько маток и вез их при себе в обычном вагоне пассажирского поезда.

Небезынтересно отметить, что в России уже была налажена пересылка почтой самых различных пчеловодных принадлежностей, включая такие громоздкие, как рамочные ульи и медогонки. Мастерские, их изготовлявшие, могли свободно отправлять эти товары заказчикам во все уголки страны. Больше того, через Вольное экономическое общество, которое установило деловые связи с авторитетными зарубежными торговыми фирмами, можно было выписать из-за границы, хотя бы только для образца, все необходимое — ульи любых существовавших тогда систем, стальные ножи для распечатывания сотов, дымари разных конструкций, лицевые сетки, маточные клеточки и другие, как тогда говорили, пчеловодные снаряды.

В 1879 г. почтовый департамент России отдал распоряжение о приемке и пересылке живых пчел по почте повсеместно, где имелись железные дороги или водные пути, наравне с любой другой корреспонденцией.

Почтовую пересылку пчел и маток — дело новое, необычное и тонкое, требовавшее больших организационных усилий, возглавило Вольное экономическое общество.

В 1880 г. в «Трудах» общества было опубликовано первое в истории пчеловодства России объявление о продаже и пересылке маток по почте, буквально всколыхнувшее пчеловодов.

Заказы на кавказских маток, по тому времени далеко не дешевых, сразу же начали поступать от пчеловодов России и даже из-за границы. Кавказские пчелы становились объектом пристального изучения пчеловодов мира.

Маток отправляли в небольших ящиках с сотами, пчелами и кормом. Такая упаковка, даже на первых порах, когда еще не было достаточного опыта в почтовой транспортировке пчел на дальние расстояния, давала вполне хорошие результаты. Вот, например, что сообщал Бутлеров о матках, которых он отправил из Владикавказа: «Из всех 24 маток, путешествовавших по почте, оказалась погибшей только одна — из числа посланных в Петербург. Что касается остальных, то германские пчеловоды заявили, что полученные ими матки были так свежи, как будто вовсе не выдержали дальнего пути; из отправленных же по России одна посылка пробыла в дороге около 2 недель и около 70 верст проехала в почтовой телеге, но обе матки тем не менее доехали в сохранности».

Ученый вряд ли мог предвидеть тогда размах, какой примет в нашей стране матковыводное и пересылочное дело. Но начало этому уже было положено.