ПЕРЕД БУРЕЙ
ПЕРЕД БУРЕЙ
В январе 1921 года Георгий Димитров присутствовал на учредительном съезде Итальянской коммунистической партии в Ливорно. В том же году выехал в Советскую Россию. Здесь он участвовал в заседаниях Всероссийского съезда профсоюзов и конгресса Коминтерна.
Впервые он увидел Советскую страну.
В Москве был Ленин. Из Москвы летели крылатые призывы, волновавшие людей всей земли. Москва приковывала к себе внимание всех: и тех, кто ее любил, и тех, кто ее боялся. Москва к тому времени много перестрадала, но по-прежнему бодро и уверенно смотрела вперед…
Москва еще голодала, но люди ее, слушая Ленина, понимали, как ничтожны их личные беды перед делом революции.
О Ленине, его гениальной прозорливости, его горячем сердце, его непоколебимой вере в народ, в дело революции, о всем том, что соединилось в личности этого человека, создавались легенды, сказания, переполненные человеческой радостью.
Каждый считал счастьем встретиться с ним, разговаривать с ним.
…Ленин сидел в глубоком кресле своего кабинета. Подперев рукой голову, он внимательно, с интересом слушал то, что ему рассказывал болгарский делегат. За покрытым зеленым сукном столом видна была часть библиотеки. Чуть в стороне от стола стояла вращающаяся этажерка с книгами. На стене висела большая географическая карта. И это все, что было в его кремлевском кабинете…
Георгий Димитров говорил горячо. Он рассказывал о положении в Болгарии, о силах рабочего класса и силах реакции. Он не упускал случая подчеркнуть, что борьба рабочих и крестьян разрастается, что они все больше объединяются против общего врага. Ленин поглядывал на своего собеседника: этот энергичный человек своей приверженностью к делу завладевал вниманием Ленина. Наконец Ленин встал и, заложив пальцы за жилет, стал расхаживать по кабинету.
— А как осуществлен союз между рабочими и крестьянами? — спросил он, заглядывая в лицо Димитрова.
— Организационно это еще не осуществлено, — ответил Димитров.
Ленин задумался и вновь зашагал по кабинету. Он словно бы видел положение послевоенной Болгарии, оценивал силы партии, которая должна вести предстоящие бои. Шагая, он заговорил об этом. Димитров ловил каждое его слово.
— Мой совет — не увлекаться, — сказал, наконец, Ленин, остановившись у кресла. — Силы реакции у вас еще очень значительны. И положение может стать неблагоприятным для коммунистов…
Анализируя некоторые факты, изложенные Димитровым, Ленин продолжал:
— Нужно на деле осуществить крепкий союз рабочего класса с крестьянством. Не забывайте, что вы прежде всего крестьянская страна. Нужно завоевать мелкособственническую крестьянскую массу, чтобы в решительный момент противопоставить ее реакции.
В кабинете было тихо, отчего слова Ленина, казалось, приобретали еще большую весомость. Ленин шагал от двери к столу и просто и ясно излагал свои взгляды. Остановившись, он взглянул на часы и сказал:
— Надо идти на заседание. Время.
Димитров встал. Ленин взял со стола только что отпечатанные листы брошюры о продналоге.
— Вот видите, какой поворот мы делаем в нашей политике. Вынуждены прибегнуть к нэпу. Это корректура брошюры о продналоге. Прочтите ее, и очень прошу вас, если будут какие замечания по существу, сообщите мне завтра.
Ленин взял дружески Димитрова под руку и направился с ним к выходу…
За кремлевскими стенами шумел старинный город, столица революции, город, о котором Димитров сказал на Всероссийском съезде профсоюзов:
«Москва — путеводная звезда пролетарской борьбы всего мира. Москва — солнце, разгоняющее мрак непроницаемой ночи в капиталистическом мире…»
Вот она, Москва, за верность которой его преследовали в Болгарии. Он глядел на нее с высот Кремля, и сердце его взволнованно билось…
В Болгарии у власти стоял Земледельческий союз во главе с Александром Стамболийским. Царь Борис ненавидел премьер-министра за его «бунтарскую самонадеянность», а также за то, что «этот мужик» не раз ругал отца его Фердинанда. Борис делал вид, что он одобряет политику Стамболийского, а тайно вел переговоры с министрами своего отца об устранении Стамболийского.
Реакционеры понимали, что, поскольку народ на стороне Коммунистической партии и Земледельческого союза, им не взять власть путем обыкновенных выборов в парламент. Поэтому решили совершить переворот, насильственно свалить власть Стамболийского. С этой целью был образован так называемый «Конституционный блок», в который вошли все буржуазные партии.
В 1922 году «Конституционный блок» собрался па свой съезд в Тырново. Этот съезд, как намечалось заговорщиками, должен был подать сигнал к выступлению против правительства Стамболийского. Но Стамболийский, разгадав замысел реакции, созвал на тот же день в том же Тырново съезд свекловодов. Делегаты этого своеобразного съезда прибыли в Тырново с цепами и дубинками. При виде делегатов с такими «мандатами» участники съезда «Конституционного блока» — блокари — бежали из Тырново. Вожаки их были отведены к реке Янтре и наказаны: в назидание им отрезали бороды.
Кое-кто, увидев это зрелище, говаривал земледельцам:
— Сейчас вы им режете бороды, а завтра они придут к власти и будут резать вам головы…
Кто мог поверить тогда, что это пророчество сбудется так скоро!
Попытка реакционеров совершить переворот в 1922 году не удалась. Но реакция не сложила оружия. Она готовилась к новой схватке, рассчитывая на поддержку находящихся в Болгарии белогвардейских войск генерала Врангеля.
Центральный Комитет Коммунистической партии обратился к народу с призывом: «Вооружайтесь! Продай пальто, купи ружье!»
И народ начал вооружаться.
Партия приступила к созданию военной организации, повела широкую разъяснительную работу в армии, стала издавать свой печатный орган «Народная армия», основала «Народный союз запасных офицеров и подофицеров».
Секретарь ЦК Коммунистической партии Васил Коларов посетил заместителя Стамболийского Райко Даскалова, рассказал ему о готовящемся реакцией перевороте и необходимости вооружить рабочие массы.
— Дайте оружие с государственных складов, чтобы мы смогли вооружить наши городские отряды.
— Будьте спокойны, — ответил Даскалов, — за пятнадцать минут до переворота мы вооружим вас. Если, конечно, произойдет переворот…
— Господин министр, — возразил Коларов, — я сомневаюсь, будете ли вы иметь в своем распоряжении эти пятнадцать минут…
— Будьте уверены, власть на своем посту!
Между тем реакция от слов переходила к делу. Фашисты избивали коммунистов, бросали бомбы в ряды демонстрантов, подожгли Дом партии в Софии[26]. Правительство Стамболийского не увидело в этом угрозы для всех трудящихся Болгарии, оно восприняло борьбу реакции как борьбу только против коммунистов.
Коммунистическая партия неустанно предупреждала:
— Будьте бдительны! Реакция готовится к перевороту!
— Под суд виновников двух катастроф Болгарии!
В обращении Центрального Комитета говорилось:
«Буржуазный блок, не будучи в состоянии в открытой политической борьбе уничтожить Коммунистическую партию, которая является главным препятствием в достижении его конечной цели, обращается за помощью к Врангелю. Буржуазный блок хочет захватить власть и переложить все тяготы мирного договора на плечи народных масс».
Правительство Стамболийского после съезда свекловодов, когда ему так легко удалось справиться с буржуазным блоком, решило, что блокари — это кучка людей, которую можно смести в любой момент.
Это заблуждение достигло своей вершины в апреле 1923 года, когда проводились выборы в парламент. Главную опасность Стамболийский тогда видел не в реакции, а в коммунистах, против них он и направил удары.
— Переворот невозможен, — говорил Стамболийский, — а коммунистам мы дадим Бургасские болота, пусть там создают свою республику.
В том же духе ему подпевали и различные советники:
— Коммунисты — твои враги! Остерегайся их. Они отнимут у тебя власть, как в России отняли у Керенского…
После победы на выборах в парламент Стамболийский отбыл на отдых в родное село Славовица.
Через несколько дней туда же прибыл царь Борис. Был он очень любезен, милостиво разговаривал с крестьянами, интересовался их жизнью, делами, хвалил их вождя.
А 9 июля 1923 года все рухнуло. Ночью правительство Стамболийского было свергнуто, министры его арестованы.
Стамболийский в то время еще находился в Славовице. Царь Борис отправил туда офицера с поручением отрезать голову Стамболийскому и привезти ее в Софию. Посланец точно выполнил царский приказ. Стамболийский был убит, а тело его брошено в реку Марицу…
Крестьяне, узнав о перевороте, взялись за оружие, вилы и косы. По инициативе руководителей местных организаций коммунистов и земледельцев вспыхнули восстания в Карлово, Плевене, Шумене, Варне… Но это были разрозненные восстания, без центрального руководства, а потому успеха они не имели.
Совершило ошибку и руководство Коммунистической партии. Центральный Комитет, давая оценку событиям, указал, что идет борьба «между городской и сельской буржуазией», и призвал коммунистов не вмешиваться в эту борьбу, а выжидать развития событий «с ружьем у ноги».
Реакция вздохнула облегченно.
«Болгарская коммунистическая партия, — писали реакционные газеты, — не окажет поддержки ни Стамболийскому, ни новому правительству и не примет участия в военных действиях между городской и сельской буржуазией…»
В этом звучали ирония и удовлетворение.
Борис также вздохнул облегченно и подписал указ о новом правительстве.
Над Болгарией опустилась непроглядная ночь…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.